Последняя электричка

Весна в этом году выдалась так себе: март морозный, апрель ни то, ни сё, дожди, потом немного потеплело... Распустившиеся почки на деревьях вот-вот должны были обсыпать кроны зеленым коленкором, но новые заморозки затормозили процесс. И только начиная со второй половины мая, температура резко перевалила за двадцать градусов. Вот тут-то и обрушился на Питер и пригороды изумрудный маскарад истосковавшейся по теплу флоры. Люблю эту внезапную метаморфозу  - глаз ласкает и на душе приятно.
Жил я в это время один: жена с шестилетним сынишкой укатила на лето в Кронштадт, к родителям. Старший мой служил на Севере офицером на подлодке, а я уже вот как полтора года оставшийся без работы, "куковал" дома, порою изнывая от безделья. Нет-нет, я не тунеядец! Слово такое не модное было. И прослужил Государству Российскому почти тридцатник, и поработал после около восьми лет. Приличная военная пенсия и не менее солидные пассивные доходы, вполне позволяли мне не беспокоится о "хлебе насущном", но вот живого человеческого общения не хватало. Потому так и обрадовался установившейся хорошей погоде, позволявшей совершить ежегодный "променад" в места, где прошли лучшие годы моей молодости. Молодости... Кто знает, может, и жизни.
В тех местах меня еще многие помнили, а я скучал по ним нестерпимо. Наверное, не по самим местам, а по времени, которое там провел, по людям, с которыми взрослел. Скучал по временам моего яркого детства, прекрасным своим влюбленностям отрочества, полной надежд и чудачеств несколько страшноватой своими поступками юности. Короче, я поехал в любимые Красницы! В деревню, где научился всему замечательному, что осталось со мной до неполных пятидесяти трех лет.
В кассе предъявил пенсионное удостоверение и паспорт, бесплатно получил билет до станции назначения и обратно, и через непонятные турникеты проник на некогда такой доступный перрон.
До деревни было от 48-ми до 52-х минут, в зависимости от того, какая электричка придет - обычная или "комфорт". Этого я не знал. Раньше вообще такого не было, как и турникетов на подступах к посадке. Времена такие настали, что все очень заботятся, чтобы их не обманули, и РЖД  в этом смысле не то, что исключение не составляет, а одно из лидирующих мест занимает. Впрочем, мне грех жаловаться - я-то даром езжу.
Сколько лет я с этой платформы катаюсь в свою деревню? Двадцать пять? Тридцать? Не помню... Да и не важно. Сколько бы ни прошло - это для меня всегда что-то новое. Приключение какое-то. И всегда я надеюсь встретить тех, кто жил, или живет там. Моих товарищей, знакомых. С годами - старых знакомых.
И что интересно - неосознанно надеюсь встретить их такими, какие они были в дни моей молодости. И напрочь забываю, что они повзрослели (теперь постарели) вместе со мной.
Иногда встречал. Ехали, болтали о разном. С каждым годом все реже и реже. Теперь вообще времена другие настали - большинство пересели на собственные машины, иные и вовсе забыли дорогу, предпочтя городскую суету размеренной деревенской жизни, и только я все так же по "железке" до родных мест добираюсь.
Подошел к расписанию. Точно помнил, что электричка в 10 часов 16 минут, вот только по каким дням? Скользнул взглядом сверху вниз. Да, точно - 10.16 - но по субботам указано, а сегодня пятница. До следующей два часа ждать. Расстроился.
Отошел к краю платформы, и чуть было не был сбит с ног сильным потоком воздуха, гонимого перед собой неизвестно откуда взявшимся поездом. Отшатнулся назад, успев заметить табличку направления движения "На Поселок", туда, куда мне и надо.
Скрипнули тормозные колодки, электричка остановилась, с тихим шипением раздвинулись двери.
"Купчино, - возвестил механический голос, - следующая станция Шушары".
Я шагнул в вагон, машинально посмотрев на часы - 10.08, когда-то давно (точно не помню) была такая электричка. Странно, обычно пригородные поезда опаздывают, но не припомню, чтобы они приходили раньше на восемь минут, да еще и в день, когда вообще ходить вроде бы не должны.
- Осторожно, двери закрываются.
Щелк. Тронулись.
В окна почти не смотрел, шаря взглядом по не сильно заполненному людьми вагону. А потому лишь слегка удивился, когда не узрел в Шушарах большого строительного массива - станция, как станция, и заросший высоким кустарником пейзаж за ней. Как тридцать лет назад. Наверное, уже успели отъехать от в изобилии построенных высоких домов.
Знакомых, как и ожидалось, не видно. Но что-то было не так.
Царскосельскую (ранее 21-й километр, а еще более ранее ее и вообще не было) проехали не останавливаясь. Странно. В Пушкино я прильнул к окну, с удивлением разглядывая очередь на бывшую газовую заправку. Последний раз, когда проезжал мимо, там было написано "Мебельный дом из Славянки", а сегодня стояла реальная очередь из людей с красными газовыми баллонами в руках. В начале восьмидесятых прошлого тысячелетия я мотался сюда с другом Андреем, позднее разбившимся насмерть в девяностом году на мотоцикле. Чудеса! И когда это заправку успели восстановить? А может, ее никто и не демонтировал?
- Привет! - Услышал я молодой девичий голос, - в деревню? А Вичька там?
Повернул голову и аж подпрыгнул - Наташка Лахманова! Толь что это: ей должно быть никак не меньше полтинника, а напротив меня уселась шестнадцатилетняя или чуть больше белобрысая девица с полными, но стройными белыми ногами. Юбка коротенькая.
- Ты чего, как не родной? - Наклонилась она к моему лицу, - не заболел?
- Н-нет... - Слова давались с трудом, - я... я нормальный. А-а, ты как?
- Чего как? - Явно не поняла она, - тоже нормально. Позавчера ведь виделись. А-а! Ты про экзамен? Даже не "госоценка" - химичка мне "хорошо" натянула!
- Поздравляю, - ничего не понимая, отреагировал я.
Смотрел в ее смешливые девчоночьи глаза и не въезжал: как она могла так сохраниться? И почему ее не смущает мой нынешний облик? Появившиеся щечки, второй подбородок, округлившийся живот... И весил я уже не семьдесят килограмм, а восемьдесят пять! Это не может быть не заметно. Да, я не поседел, волосы мягкие, густые, хотя и коротко стриженные, без признаков седины; грудь, бицепсы и трицепсы, трапециевидные мышцы, регулярно подкачиваемые на штанге, стали еще круче, чем в молодости, но я уже перешагнул рубеж не только молодости, но и взрослости! У меня внуку полтора года! Еще пяток лет, и я буду дедушка не только по статусу, но и по внешнему виду. А ей до сих пор шестнадцать!!?
- Спасибо, - она откинулась на жесткую спинку сиденья, - где Вичка-то?
- Мы развелись лет двадцать назад, - честно ответил я.
Повисла недолгая пауза, после которой по вагону разлился звонкий девичий смех.
- Ты женись сначала, Шурик, - отсмеявшись, сказала она, - а то уже и развелись. Свадьбу зажал, значит?
Я молчал.
А она болтала без умолку. О чем? Я не слушал. Девушка моего друга Димки. Димки? Первая жена которого умерла четверть века назад, а с сыном от неё он давно потерял связь. Димки, давно повторно женившимся, который уже два года, как дедушка, и души не чает в своей внучке! Мы с ним договорились встретиться на 225-летие училища Дзержинского в сентябре этого года. Какого года? Сейчас 2023-й. Или нет? Я вообще в своем уме?
Куда я еду? Так, спокойно! Я еду в деревню Красницы, место, ставшее моей малой родиной, как и Ленинград. Теперь Санкт-Петербург. На некоторые вещи у меня фотографическая память. Припоминаю, что хотел написать о ней книгу, но не хватило материала даже на рассказ. Но, все же: впервые упоминается в Писцовой книге Водской пятины 1500 года, как деревня Красная на реце на Суйде в Никольском Суйдовском погосте Копорского уезда; затем, как пустошь Krassnaia ;dhe в Суйдовском погосте в шведских «Писцовых книгах Ижорской земли» 1618 - 1623 годов. На шведской «Генеральной карте провинции Ингерманландии» 1704 года, обозначена как Krasnova. Как деревня Красна, она упоминается на «Географическом чертеже Ижорской земли» Адриана Шонбека 1705 года. Обозначена на карте Санкт-Петербургской губернии 1820 года, как деревня Красница. Красницы - деревня принадлежит Ведомству Красносельской Удельной Конторы, число жителей по ревизии: 27 мужского пола, 20 женского пола (1838 год). На карте Ф.Ф.Шуберта 1844 года и С.С.Куторги 1852 года, обозначена как деревня Красница. Деревня Красносельской Удельной Конторы, по просёлочной дороге, число дворов - 7, число душ - 28 мужского пола (1856 год).
И я все это помню?! Впрочем, ничуть не удивительней, чем внезапно материализовавшийся образ молоденькой Наташки.
- Э-эй! - Девушка помахала перед моим носом ладошкой с коротко подстриженными ноготками, - выходить пора, укоколейку проскочили.
Вышли мы вместе. И опять чудеса! Еще в девяностых годах двадцатого века две платформы остановки "Красница" были снесены, а на их месте построена одна, но посередке железнодорожных путей. А электропоезд остановился на одной из тех, что уже лет тридцать, как не было! Не было и новой построенной.
- Смотри, смотри, - Наташка указывала пальчиком куда-то вверх, - все еще висит.
Я поднял голову. На фонарном столбе висел подвешенный за шею человек. Лица было не видно, так как голову закрывала накидка из какого-то плотного материала.
"Обивка от искусственной подушки, - вспомнил я".
Вспомнил!!! Чушь! Это чучело мы сделали черте когда! Везли, перекинув через седло велосипеда по деревне, накрыв голову, сделанную из обычного мяча, туго обтянутого наволочкой, фуфайкой, и на сочувственные возгласы бабулек, сидящих вдоль деревенской дороги:
- Руки, руки осторожней - в цепь попадут! - (они были из пришитых перчаток), отвечали:
- Братан с Севера приехал, силы не рассчитал. Ничего, присмотрим.
Впрочем, упреков это ни у кого не вызывало - пили тут все и всегда, и часто без удержу.
Что мы только с "Ваней" (так окрестили чучело местная гопота) не делали: били толпой перед окнами останавливающихся электричек, ножом пыряли, под поезд сбрасывали, а под конец, пресытившись такими развлечениями, повесили на фонаре. Потом по ветке Ленинград - Поселок распространились слухи, что в Красницах повесили человека на столбе. Об этом я узнал от своей бабушке, которой рассказали ее местные подружки такого же возраста. Какого? Да, чуть старше моего сегодняшнего.
Наташа убежала вперед, сказав, что я сегодня какой-то странный. Сложно было с ней не согласиться. Немного постоял на платформе, и двинулся следом по направлению к деревне. Уже не удивился, увидев справа от дороги общественный туалет, давным давно снесенный, где в кирпиче между стенами мужской и женской кабинкой было проделано довольно большое отверстие. Кто за кем подглядывал, и кто его проделал - сказать было сложно, скорее всего, мальчишки. Кирпичного магазина, построенного в конце девяностых годов не было и в помине. Зато старенький деревянный слева присутствовал в полной красе, и даже работал - очередь за свежайшим хлебом из Вырицы немного выглянула своим "хвостиком" из дверей.
Я шагал, как загипнотизированный, точнее, как робот - ноги автоматически двигались, неся тело вперед, а голова вращалась то вправо, то влево. Слева стоял давно сгоревший клуб - главная достопримечательность Красниц в 80-90-е, справа на крыльце "аптеки" трое ребят играли, видимо, в "шамка". Карты только что раздали, все сосредоточенно рассматривали пришедшие разноцветные картинки. Дюха и два "братика" близнеца. Чего они тут в такую рань делают? Меня не заметили.
Свернул на мост. На середине торчала доска, с которой мы когда-то ныряли. Когда-то? Посмотрел вниз: ну, да, метров семь, вода темная, глубина метра два. На автомате разделся, перелез через перила, встал на конец импровизированного трамплина, глянул вниз. Высоко-о, страшновато. Подбородок вверх, и оттолкнувшись, солдатиком вниз. Смотреть на воду нельзя - первый раз так и сделал, так будто доской по лицу получил, губы разбил. Погрузился - холодно, коснулся ногами дна, согнул в коленях, оттолкнулся и вверх. Вынырнул. Три гребка, и на берегу.
- Шурик! - Сверху с моста к реке спускался Коля, он жил рядом вместе с отцом и братом; правда, брат сидел тогда в тюрьме, - чего это у тебя за труселя такие фирменные?
Машинально опустил глаза: ну да, именно труселя, lacoste поддельные, в переходе метро купленные.
- Да, в метро купил, говно за четыреста рублей. - Ответил я, офигев от его молодого вида.
- Шутник. - Коля снял футболку, кинул на песок и с разбегу окунулся в воду, вынырнул, сплюнул фонтанчиком, - Брызган за четыреста мотик купил - воняет теперь на всю округу.
Я просто офигевал. Я видел Колю год назад, ему было 49! А сейчас передо мной стоял примерно шестнадцатилетний пацан, высокий, лохматый, без единой морщинки.
Чёрт с ним: я уже понял, что попал в другую реальность, во времена своей юности. Но неужели они, те, кто смотрит на меня из тех далеких времен, не видят, каким я стал. И не то, чтобы я стал жутко не узнаваемым, но на их фоне уж точно должен был выглядеть старовато.
- Чего застыл, - Коля натягивал футболку, - сегодня в клубе "Кин-да- Дза", что-то новенькое. Придешь?
Я кивнул.
Зеркало! Нужно зеркало! Где я? Когда это?
Здесь в деревне я и в 2023-м году мог легко найти тех, кто не только будет рад моему появлению, но и накормит, напоит, как говорится, спать уложит. Но сейчас я ничего не понимал, и мною владело одно желание - увидеть себя в зеркало! Ведь если они не замечали меня сегодняшнего дня, то, как же я выглядел сейчас?!
Поднялся на мост, оделся и зашагал по единственной деревенской улице. Как бы я ни выглядел, опасности для меня родные места не представляли. В районе поворота на Вырецкую дорогу мне на встречу попался пацан, имени которого я не помнил.
- Шурик, Шурик, - затораторил он, - михайловские толпой идут драться.
- Зачем? - Не понял я.
- Им же недавно на дискотеке морду начистили. Не помнишь? А-а, тебя не было, но все равно.
- Беги к нашим, на ту сторону (реки), зови, кого найдешь. Васю, Васю главное! - Скомандовал на правах старшего.
Отреагировал мгновенно. Отбросил свой реальный возраст и переключился на время, в котором очутился. Сам помчался к аптеке, где ребята играли в карты.
Прекрасно помнил, как все было тогда: нас собралось всего человек шестнадцать. Вовка "Купи-Продай" приволок отломанный где-то кусок забора - штакетник с торчавшими гвоздями. Мы разобрали его на колы. Поначалу, никого из серьезных бойцов не было, потом подтянулся Вася - Игорь Васильев, один из главных драчунов деревни, и еще кто-то с ним из ребят постарше. Из Михайловку шло, как я сам в то время сосчитал, около шестидесяти человек. Они шли толпой по Вырецкой дороге, и над ними, как над войском Мамая, поднималась пыль. Но страха не было. Я баюкал в кармане давно потерянный нож-выкидуху (и откуда он взялся??), редкий по тем временам военный аксессуар.
Подошли, остановились метров за пятьдесят от наших сил.
К тому моменту по краям дороги собралось довольно много зрителей из числа снимавших домики и комнаты дачников. Я еще удивился: как им не страшно? Сейчас может такое начаться!
Пошли какие-то переговоры между старшими. Я точно знал, чем все закончится. Так всё и было - драки не случилось, и мы пропустили их через деревню к станции, чтоб не идти обратно пешком.
Правда, потом решили достать гадов, но наши девчонки проводили михайловских до электрички окольными дорожками. Они подсказывали пришлым, куда идти, чтобы избежать встречи с нами. Я кричал Наташке Мархель:
- Заткнись, сука!
Она мне потом припомнила, но мы не поссорились.
Господи! Зеркало!! Дайте зеркало!!!
Но его не было.
Потом мы подтягивались на железнодорожном мосту, на нижней перекладине перил. Каменный был разрушен в войну, внизу пропасть метров четырнадцать над бурлящим по камням водам. Двенадцать раз, а еще и выбраться оттуда надо - считай, еще два. До сих пор никто не побил! Наверное... Впрочем, дураков нынче поубавилось.
Незаметно наступил вечер. У клуба скопилось несколько десятков человек. Публика разномастная. Я тоже подошел. Приехал Славик-кинщик - он привозил пленки с фильмами, заряжал аппарат и показывал фильм.
"Как в "Человек с бульвара Капуцинов", - подумал я".
Открыли двери, многочисленная толпа ввалилась в небольшое помещение. Начался сеанс. Я смотрел этот фильм десятки раз, но для других это была премьера. Весьма неоднозначная. Это в двухтысячных годах фильм "Кин-да- Дза" станет классикой, а во времени, куда я попал, он не так давно вышел в прокат, и мало кто его видел. А посмотрев, брезгливо морщились: ну, не настали для них еще те времена, которые так красочно предсказал и показал Данелия.
После сеанса ко мне подошла девушка.
- Привет, - промурлыкала она и взяла меня под руку.
Я обалдел. Вика!!! Моя первая жена, нашему сыну скоро исполнится двадцать семь. А с ней мы развелись лет двадцать назад, прожив в законном браке двенадцать. Сейчас она была в смешных кудряшках, как одуванчик.
Стайки девчат, влюбленные парочки, парни в ватниках с закатанными рукавами и трениках потянулись к станции. Туда же пошли и мы.
"Зеркало! Зеркало! - Крутилась единственная мысль в голове".
- У тебя есть зеркало?
- Откуда? - Она оттянула в стороны тренировочные штанишки - универсальная форма нашей юности и для парней и для девушек; кто бы мог подумать, что этот деревенский бренд станет модным в двадцатых годах двадцать первого века уже в городах по всей стране.
На перроне собралось человек восемнадцать. Пустые разговоры, громкий смех, звуки поцелуев. Беззаботная деревенская юность мальчишек и девчонок.
- Какой-то ты заторможенный сегодня, - Вика чмокнула меня за ухом, - пойдем, попьем.
Мы спустились с первой платформы, перешли пути, зашли за вторую, и подошли к колодцу.
- Чего ты стоишь, - искренне возмутилась девушка, - набери воды.
Я действительно был, как в анабиозе, но тут очнулся - мне сказали, что надо делать, в моменте все просто. Снял ведро с крюка, отпустил и стал крутить ручку ворота. Зачерпнул полное ведро, поднял, наклонил и чуть слил обратно. Поставил на край колодца.
Вика откинула кудряшки и наклонилась над водой.
"Как кошка, - подумал я, любуясь своей будущей-бывшей женой".
- Пей, - кивнула она, отступая на шаг.
Я наклонился над ведром, и вдруг увидел свое отражение в воде. Фонарь на перроне горел почти прямо над колодцем, и я совершенно отчетливо разглядел молодое, с чубатой прической лицо 19-летнего парня!
Я не просто напился, я сунул голову в воду, а вынырнув, отряхнулся, как собака, обдав брызгами свою девушку.
- Дурачок! - Засмеялась она, отгораживаясь от брызг ладошками, - зачем?
Дурачок! Не "дурак", как впоследствии, а ласково - ду-ра-чок!
Я притянул ее к себе и впился своими губами в ее. Поцелуй получился глубокий, но какой-то нескладный.
- Чумовой, - сказала она, вытирая ладонью рот, - пошли к ребятам.
Мы поднялись на платформу.
- О-о! Какие люди! - Демьяшка - мой друг, с которым родились в одной коммунальной квартире, тот самый, который уже два года, как дедушка, заряжал баллончик в сифон, - Наташку не видел?
- Я приехал с ней из города утром.
Димка был совсем молодой и еще с большой коричневой родинкой на подбородке. Когда он поступал в Дзержинку , пришлось вывести - у военнослужащих в СССР не должно было быть никаких броских примет.
- Значит скоро нарисуется, - сказал он в никуда, и заорал, уже конкретно кому-то, - готово! Давай!
Принесли трехлитровую банку пива и две бутылки водки. Все это смешали и пропустили через сифон. Получился газированные "ёрш". Так лучше забирает, когда спиртного мало, а народу много.
Выпили. Кто-то принес несколько бутылок пива. Освоили и его.
Мне сунули в руки гитару.
- Спой, Санек!
Я растерялся. Уже черте сколько не брал инструмента.
- Чего спеть-то? - Спросил.
- Накрыт на пеньке ужин, - сказал кто-то.
Была такая песня. Я написал ее именно для таких вот посиделок еще в 1987-м году. В моем новом сборнике стихов 2023 года, я переименовал ее в "Компашка" - удачное название.
Гитара была расстроена, но я быстро привел ее в "рабочее" состояние. Игралась песня на пяти аккордах, слова я недавно корректировал для сборника, а потому пошло легко.

- Алены, Коли, Саши -
Собралися все наши,
В густом дыму табачных облаков.
С бутылками в кармане;
Перрон огнями манит,
Там знают силу наших кулаков.

Простые рифмы и веселый ритм нравились молодым ребятам. Некоторые помнили слова и начали подпевать.

- Девчоночки - милашечки,
Стучат коленок чашечки,
От губ твоих дрожащих, как струна.
Бегут по рельсам поезда,
Но в шуме их не слышно: «Да!»
И страсть лишь накалил стакан вина.

Откинув голову назад,
И в ватных пальцах гриф зажав,
Мы что-то тихим голосом поем.
Летит с полей в леса туман,
Повешен на сучок стакан,
И ты жалеешь, что мы не вдвоем.

Теперь уже подпевали почти все. Видимо, концовку запомнили лучше.

- Сегодня то же, что вчера;
Ножом истыкана кора,
Где в «ножички» играла детвора.
И новых дней влечение
Не будет исключением,
Нам жизнь менять пока что не пора.

Рассветных сумерек краса,
Златая лесополоса,
Домишки деревянного уют.
Лицо свое, умыв росой,
Еще разок пройдусь босой,
И спать – пусть соловьи мне пропоют…

Последний куплет несколько смялся. Совсем недавно, готовя материалы для нового сборника стихов, я заменил одну строчку. Все же присутствующие пели первоначальный вариант. Но это было неважно.
Мы что-то пили, пели песни, я целовал Вичку, тискал ее молодое тело. Примерно так же вели себя и остальные - почти все были парами. Кто-то уходил, кто-то приходил. Приносили вино. Закусывали ворованными яблоками, кусками принесенного кем-то подсоленного хлеба, конфетками.
Мимо мелькали пригородные электрички. Пассажиры пугливо и быстро проходили мимо нас, стараясь отойти от шумной компании подальше по перрону. Те, кто выходили на остановке, быстренько спускались по ступенькам платформы, и растворялись в вечерних сумерках по направлению к деревне. Мы не обращали на них внимания.
Да. Все было именно так, как тридцать с лишним лет назад. И я захлебывался от восторга. За что? За что мне вдруг вернули тридцать пять лет жизни? Чем я заслужил свою новую молодость? Новую молодость в старых декорациях, отчего она была еще слаще!
- Да! - Вспомнил я вдруг, - а где Андрюха?
- В Сиверской. Завтра приедет.
Завтра. Завтра я увижу своего погибшего в 19 лет друга, и предупрежу его, чтобы он не ехал из института 11 апреля 1990-го года на своем мотоцикле. И он не врежется в грузовик и останется жив! Жив! И будет жить долго и счастливо. И мы сможем общаться с ним и в мои реальные 53 года!
...Потихоньку все стали расходится, и как-то незаметно я остался на перроне один. Ушла даже Вичка - мама строго блюла свою кажется пока еще несовершеннолетнею дочь. Посмотрел на часы - полночь. Надо было двигать к дому и мне. Родители снимали домик в самом конце деревне, но постоянно жили там бабушка с дедушкой. И я летом.
Какие родители? Какие бабушка с дедушкой? Они все давно умерли. Последним ушел отец четыре года назад. Не может их там быть! Хотя... Вон, Андрюха-то живой! Да, но я его не видел.
К платформе незаметно подкралась электричка. 00.06. Последняя, я точно помнил расписание тех далеких дней. Я шагнул в проем открывшейся двери.
"Вернусь завтра, - подумал, - и во всем разберусь; главное - Андрюху предупредить".
Сел рядом с выходом в тамбур. Пьяненький был, задремал.
- Купчино, - услышал я сквозь сон, - следующая станция "Проспект славы".
Вскочил, как ошпаренный, рванул вперед, еле успел выскочить из поезда. Долго искал билет, чтобы пройти через турникеты, нашел. В затуманенном алкоголем сознании отдаленно мелькнула мысль, что я еще не купил "трешку" в Купчино, но ноги сами принесли меня в адрес. Открыл своим ключом, прошел в комнату и, не раздеваясь, повалился на кровать.
Наутро, как ни странно, голова не болела, и самочувствие было вполне себе сносным. Я так торопился обратно в юность, что даже не стал приводить себя в порядок: наскоро побрызгал в лицо водой на кухне и побежал на станцию.
На этот раз электричка подошла точно по расписанию - 10.16. Через пятьдесят минут был в Красницах. Вышел, и сразу понял, что что-то не так. Точнее, все именно так, как и должно было быть. Не было двух платформ, была одна между железнодорожными полотнами. Внутренне холодея, я все же добрел до Колиного дома, по дороге отметив отсутствие старого магазина (зато новый находился на своем месте) и клуба.
Коля строил дом, точнее - модернизировал. Он торчал на втором этаже и возился со стропилами. Увидев меня, спустился вниз. Он совсем не выглядел на шестнадцать лет, но вполне выглядел на пятьдесят.
- Ты чего вчера не приехал? - Спросил он, пожимая мне руку, - мы тебя ждали.
- А разве мы вчера не виделись? - Я уже все понял, но для очистки совести решил задать несколько вопросов.
- Ты чего, Санек, перебрал? Где мы могли видеться?
- Не купались вместе?
- Да я года два в речку не заходил.
Я опустился на сложенные вдоль дорожки доски.
- Ты как? - Спросил мужчина, - нормально все?
- Что-то часто мне в последнее время задают этот вопрос, - вздохнул я, - знаешь, Коля, кто-то умный сказал: "Судьба подобна книге: сжечь можно за минуту, а чтобы написать, нужны годы".
- Ты о чем?
- А о том, что я вчера получил волшебный шанс начать свою жизнь почти сначала, при этом обладая багажом знаний сегодняшнего момента. Я мог день за днем, годами и десятилетиями добираться до вот этой нашей встречи сейчас, попутно исправляя ошибки и несправедливости ранее прожитой жизни. Я бы не развелся с Викой, Андрюха был бы жив, ты не проигрывал бы бешеные деньги на игровых автоматах, а покупал бы на них квартиры, а я бы не давал в долг тем, кто потом меня кинул. Все было бы прекрасно и удивительно. Было бы... Если бы я не сел на последнюю электричку. И она вернула меня в реальность.
Коля потянул меня за рукав, посадил к столику во дворе, а сам скрылся в гостевом домике. Я встал и подошел к висевшему на стене круглому старомодному зеркалу: на меня смотрел пятидесяти трех летний мужчина, хоть и неплохо сохранившийся, но вовсе не юный. Через минуту Николай появился с бутылкой водки и стаканом в руках. Налил, подвинул ко мне, выдернул редиску из грядки, помыл и положил рядом.
- Ты бы заканчивал со своими книгами, - сказал он, - крыша у тебя едет.
- Возможно, - я не пил уже месяцев пять, и сейчас начинать не собирался, - но знаешь, что я думаю? Наверное, у каждого человека в жизни есть момент, когда к перрону подходит его последняя электричка. И он решает сесть на нее или не сесть. Если он шагнет в открытые двери, она привезет его именно туда, куда должно, но возможно не туда, куда он мечтает. А если останется на перроне, то осуществится мечта, но кончится настоящая жизнь. Каждый выбирает свое. Я вот, жизнь выбрал. А так хотелось мечту...
Поднялся.
- Ты извини, - сказал, - но поеду домой.
Коля молча проводил меня взглядом.
Я шел по деревне 2023 года к станции и думал о своей последней электричке. Она ушла, и что характерно - вместе со мной. Но вдруг это была не последняя? Вдруг последняя подойдет именно сейчас, и я вновь умчусь в свою молодость?
Задребезжал звонок, предупреждающий о подходе поезда.
Какая-то электричка точно приближалась...

23 сентября 2023 год