Тайна Мангупского мальчика. Гл. 27. Гусик и Саша

Глава 27. Гусик и Саша


Удивительное и грандиозное зрелище открывается взору у подножья Мангупа. Высоко в небо взметнулся этот исполин. Конусообразные поросшие густой зеленью крутые склоны. Отвесные скалы, увенчанные оборонительными стенами с высокими башнями. И скалы, и стены гордо белеют на знойно-синем небе. Выплывающие вперёд крутобокие мысы парят над миром. Всё это производит неизгладимое впечатление. Завораживающее, непередаваемое чувство охватывает при виде этого величия. Здесь поселилась Вечность. Здесь ощущаешь себя маленькой песчинкой на лоне истории. И каждый раз душу охватывает трепет от сопричастности прошлому. И так было во все времена. Так есть и так будет во веки веков.

В полной мере испытал это чувство и Саша Звирик.

Саша стал работать на раскопе. Работал он, надо признать, здорово! Только время от времени куда-то исчезал с Мангупа. Любил он также послоняться по плато.
Саша Звирик сразу вписался в экспедиционный коллектив. Он был умён, силён, симпатичен, общителен. Характер у парня оказался весёлым и компанейским. Таких в экспедиции всегда любят. У него завязались приятельские отношения со всеми обитателями лагеря. Даже Фиса Порфирьевна ему благоволила.

Особенно быстро Саша сошелся с Феликсом. Они были сверстниками, оба отслужили в армии и имели похожие взгляды на многие вопросы бытия.
Евсеич также сразу оценил сметливый острый ум новичка и теперь советовался не только с Феликсом, но и с Сашей.

Единственной, кто воспринял Сашу в штыки, была Васька.
При первом знакомстве Саша радостно произнёс:
– Так это и есть та самая знаменитая Васька!

Васька глянула на него исподлобья, скорчила рожу и, буркнув что-то невнятное, отошла в сторону.

С тех пор так и повелось. Нет, она не конфликтовала с ним, не вступала в пререкания. Но едва Саша оказывался поблизости, она корчила рожу и старалась ускользнуть подальше.

От Васькиных выходок Саша на какие-то доли секунды мрачнел, и это не ускользнуло от внимательных глаз Феликса.
– Да это её обыкновенная детская ревность. Мика-то от тебя ни на шаг не отходит, – сказал как-то Саше Феликс, – а они ведь такие корифаны были до твоего приезда.

Мика, действительно, первые дни по приезду всё свободное время крутился около Саши.

Дынин заявил, что ему надо поработать с источниками в подлиннике и, прихватив кота, спешно уехал в Армению. Леру на несколько дней откомандировали в Бахчисарайский музей, помочь с коллекционными описями. Васька осталась без друзей. Теперь после работы она шаталась по Мангупу совершенно одна. Ей было грустно. И порой даже хотелось плакать от обиды.

Конечно, нельзя сказать, что Мика совсем перестал с ней общаться. Нет, это был прежний Мика, её лучший друг, почти брат. Да не почти, а брат. Они же родственники! И всё-таки с Микой что-то происходило. Они весело болтали на раскопе и за обедом, строили планы, куда отправятся после рабочего дня, но стоило появиться поблизости Звирику, как Мика со всех ног мчался к нему, а потом за руку тащил этого Звирика к Ваське и заявлял, что тот пойдёт бродить по Мангупу вместе с ними. Тогда Васька вдруг вспоминала о каком-либо неотложном деле и исчезала.

Мика же был страшно горд своим новым приятелем, словно это был его старший брат! И, кажется, Мика очень хотел помирить с ним Ваську. А что их мирить, они ведь даже и не ссорились! Просто Васька его не воспринимала с самого первого дня знакомства. «Та самая знаменитая Васька!» Нашёл знаменитость! И вообще, откуда он такой взялся?! Тоже мне, всеобщий любимец! А вдруг его те подослали, ну которые в пещере? И ещё она иногда чувствовала его взгляд, и это её страшно бесило.

А Мика тоже хорош! Они ведь с раннего детства вместе, ещё до экспедиции. Мика, можно сказать, вырос на её глазах. Младший брат! Конечно, Васька понимала, что Мике хочется старшего брата, надёжного, сильного, смелого. Она тоже была единственным ребенком в семье, и синдром единственного ребёнка – привязываться к чужим людям до такой степени, что считать их родными братьями и сёстрами - у ней был выражен очень сильно. Но всё равно обидно, что Мика носится за новеньким хвостиком.

В последние дни после обеда Звирик стал исчезать с Мангупа. И Васька рассчитывала, что в ближайший выходной он тоже «слиняет в город», и тогда они с Микой отправятся бродить по городищу или сбегают в райцентр и поедят в маленькой уютной кафешке мороженого, или хотя бы спустятся за мороженым и конфетами в деревенскую лавку. А может быть, в лавку и тортики привезут!

Наступил выходной. И не просто выходной, а двухдневный! Все разъехались по своим делам, кто в Бахчисарай, кто в Севастополь. Даже Евсеич, против обыкновения, не возился с коллекционными описями, а с самого раннего утра уехал в Бахчисарай. В последнее время Евсеич был какой-то очень встревоженный. Он ждал профессора, а профессор всё не ехал.

В лагере осталось совсем мало народу. Феликс, как всегда, командовал на кухне. Да дежурный таскал к костру то воду, то дрова.

Саша Звирик с утра ходил по лагерю при полном параде и явно куда-то собирался.
Васька ехать в город не хотела, потому как не была любительницей городов. Она примостилась с книжкой у палатки и время от времени поглядывала, не соизволил ли Саша Звирик наконец-то «убраться» с Мангупа.

Васька намеревалась вместе с Микой спуститься в деревню, и там, в деревенской лавке, поесть мороженого. Но вдруг она увидела, что Мика с Сашей направились к тропе. Они явно собрались куда-то идти. У Васьки забухало сердце. Потом Саша сказал что-то Мике, Мика вернулся и подбежал к ней.
– Мы в деревню! Мороженое есть! Пошли с нами!
– Я не люблю мороженое! – криво усмехнулась Васька. – Вы с ним и без меня хорошо справитесь.

Ей с трудом удалось сдержать навернувшиеся на глаза слёзы. Она готова была поколотить этого Звирика! Ну и что, что он старше и сильнее!

От обиды Васька залезла в палатку, плюхнулась на спальники и уткнулась носом в подушку. Стояла непривычная тишина, лишь изредка доносилось жужжание ос. И Васька неожиданно для себя уснула. Проснулась она часа через два от громкого смеха и разговоров.
– А где Васька? – спросил вдруг звонкий Микин голос.

Заспанная Васька выбралась из палатки и увидела прямо перед собой улыбающихся Мику и Сашу.
– Васька! Мы тебе торт купили! – закричал радостно Мика.

Саша протягивал ей большую коробку и букет алых цветов.

Обида снова захлестнула Ваську.
– Ешьте сами свой торт! – она повернулась и быстро побежала прочь.

Она остановилась лишь тогда, когда оказалась за пределами лагеря. Вдруг кто-то схватил её за руку. Васька резко обернулась и увидела встревоженного Сашу Звирика.
– Васька! Ты чего? Что с тобой?!
– Ничего! – Васька вырвала руку и со всех ног бросилась бежать.

Она бежала куда глаза глядят, мимо кизильника, мимо белых от солнца древних развалин. Лишь бы подальше от этого Звирика. Тёплый встречный ветер трепал волосы и приятно обдувал горящие щёки, он высушил невесть почему выступившие слезы. Васька присела на камень, посидела, зажмурившись и подставив лицо солнцу. Ей вдруг стало спокойно и умиротворённо, и она отправилась бродить по городищу.

На Дырявом мысе Васька наткнулась на Гусика. Он сидел на камне, на краю обрыва и смотрел по сторонам. Увидев Ваську, Гусик неожиданно спросил:
– Ты тоже любишь бродить по Мангупу?

Васька растерялась от этого вопроса:
– Ага, – откликнулась она и присела рядом с Гусиком.
– Красиво здесь, – сказал Гусик, – даже уезжать не хочется.
– А ты, что собираешься уезжать? – удивилась Васька.
– Да нет, не сейчас, но всё равно ведь придется, – вздохнул Гусик.
– Ага.

Больше они не произнесли ни слова, а просто сидели и смотрели на долину. Потом Васька неожиданно скомандовала:
– Пошли до Соснового мыса!

И они отправились через всё городище к противоположному мысу, и облазили его весь, посидели на соснах, насобирали огромных мангупских шишек и построили из них крепость.

На обратном пути они болтали весело и непринуждённо, как давние знакомые. Оказалось, Гусик занимается средневековой византийской архитектурой и пишет на эту тему курсовую.

Васька мельком глянула на попутчика. Куда делась его всегдашняя унылость? Оживленный и весёлый парнишка! От прежнего вислогубого, кисломордого Гусика не осталось и следа. И голос совсем не противный. Во всяком случае, нет этих скрипучих старческих интонаций. Васька спросила его, почему он не поехал в город с Фисой и Региной. Гусик удивился, а почему он должен ехать с ними? Они сами по себе, а он сам по себе.

Гусик болтал без умолку. Он рассказывал какие-то хохмочки из жизни своего факультета, говорил о своей собаке, о младшем брате. А Васька думала о том, как же надо затерроризировать человека, чтобы тот из нормального парня превратился в унылого соглядатая. Но экспедиция, слава богу, пошла ему на пользу. Васька уже давно замечала, что он перестал закрывать свою палатку на молнии и в открытую возражал этой командирше Регине. И мало того, Гусик участвовал во всех лагерных делах, а за дежурство Феликс его хвалил при всех.

Вдруг Васька оступилась, нога её скользнула вниз. Она сорвалась и повисла, успев вцепиться в куст. Гусик бросился к ней, схватил за руки и стал тянуть наверх. Гусику было тяжело, Васька видела, как напряглись жилы на его руках. Она явно перетягивала, а он не собирался её отпускать.
"Сейчас вместе рухнем", – пронеслось у неё в голове, и она выпустила руки Гусика.

Всё произошло в доли секунды. Перед глазами стремительно замелькала зелень, на какое-то мгновение Васька отключилась. А когда открыла глаза, то первое, что увидела, было поросшее зеленовато-серым мхом каменистое дно небольшого ущелья, метра два глубиной, не больше. Так, даже не ущелье, а расщелина. Она подняла глаза, и перед ней выросли зелёные склоны. Взгляд медленно скользил по этим нестерпимо зелёным, прямо-таки изумрудным склонам, потом показался ярко-синий клочок неба. Как в кино.

Тремя конечностями, а точнее, двумя локтями и коленом правой ноги она приземлилась на камни, поросшие мхом. Вытянутая левая нога застряла как в капкане между двумя каменюгами и не давала Ваське приподняться. Пребывать в таком положении было крайне неудобно. А подняться самостоятельно она не могла. Прошло всего несколько секунд, а Ваське показалось – вечность.

Вдруг словно сквозь туман она услышала:
– Как ты?

Послышался хруст веток, и кто-то прыгнул прямо со склона в расщелину. Перед ней стоял Гусик. Он отодвинул зажавшие ногу камни, поставил Ваську на ноги, окинул взглядом и только присвистнул. Видок был, конечно, что надо! Вся исцарапанная колючками, локти и колено в ссадинах. Ладно ещё, руки-ноги целы, не переломаны. Но Васька, кажется, не обращала внимания на ссадины. Они осмотрели расщелину и нашли, что в ней нет ничего интересного, разве что одним концом она примыкала к южному обрыву.

Ребята выбрались наверх и поспешили к роднику, где Васька промыла свои боевые ранения.

Но ссадины и царапины всё равно не укрылись от глаз Мики. Когда они появились в лагере, оказалось, что Мика и Саша сидели под навесом, и Саша что-то оживлённо рассказывал мальчику.

Увидев Ваську, Саша замолчал, а Мика вскочил и подбежал к ней. А подбежав, уставился на её ссадины. Потом спросил, где она так. Васька хотела всё подробно рассказать, но к ним подошел Саша Звирик, и она уклончиво ответила, что свалилась в расщелину, но о подробностях распространяться не стала.
– Ну конечно! – обиделся Мика.– Ты ведь теперь с Гусиком дружишь!

– Не трогай Гусика! Если бы не он, я бы всё ещё куковала в расщелине. И вообще, с кем хочу, с тем и дружу. Я же не запрещаю тебе дружить с некоторыми новенькими!
И она так сверкнула на Звирика глазами, что тот понял: в ближайшее время у этой отдельно взятой личности популярность ему не светит. Он усмехнулся в душе этому своему открытию, но внешне, как всегда, остался спокоен.

– Пойдём, поговорить надо! – Мика потянул Ваську за руку.
– Стой! – послышался грозный окрик Феликса. – Кого-то ждёт зелёнка! Заражения нам ещё не хватало!
И он густо разрисовал каждую Васькину ссадину.

Зелёнка щипала, Васька морщилась, и тихонько ныла, что Феликс изверг и инквизитор. Но потом вдруг она перехватила Сашин взгляд, и вновь зыркнула на него дико и непримиримо.

– Пойдём на разговор, – снова позвал Мика.

И отойдя в сторону, он напрямик спросил, в чём дело, почему Васька психует и почему так относится к Звирику.
– А чего он смотрит!
– Глаза есть, вот и смотрит!

– Да пусть хоть заглядится, места много, смотреть есть на что! А на меня нечего смотреть!
– И ничего он на тебя не смотрит!

– У меня-то глаза есть! Вижу, уставится и зыркает! И с вопросами разными подъезжал, давно ли в экспедиции, что интересненького нашли, что необычного происходило! Явно связан с теми, которые карту украли. А ты уши распустил, купился на его байки.

– Да Васька, ты вообще ничего не знаешь, а сразу выводы делаешь!
– Ну так расскажи, если не знаю. Тоже буду знать.
– Не могу,
– А ещё друг называется! Мы тебя с Лерой когда-нибудь предавали?!
– Да говорю же, не могу, слово дал!

– А если слово дал, так тогда вообще нечего было затевать разговор!
Васька развернулась и пошла прочь.

Мика кинулся следом.
– Ну погоди. Я расскажу, только поклянись, что никому не скажешь!
– А Лерке?
– Ну, только Лерке. В общем, Саша Звирик, он милиционер из Старого Крыма, старший лейтенант.

Васька удивлённо вскинула брови и заинтересованно уставилась на Мику.
– Ему по должности положено на всех смотреть! И всех расспрашивать, – спешил выложить информацию Мика. – Мы с Дыниным нашли в Сурб-Хаче старинные рукописи, об этом писали во всех газетах Крыма. А потом на автовокзале нас ограбили, отобрали у Дынина портфель с ксерокопиями рукописей. Ну вот Саша и просил никому не говорить, даже вам.

Васька, выслушав Микин рассказ, задумалась.
– Мне кажется, это ограбление как-то связано с нашим делом, – произнесла она немного погодя.

– Я тоже так думаю.
– Лерка приедет – обмозгуем. Только я одного не пойму, Звирик-то этот сюда зачем заявился? Расследовал бы ограбление.

– А это дело другой следователь ведёт. А у Саши сейчас отпуск, и он решил немного поработать в экспедиции. Он на истфак собирается поступать заочно. И ещё он нас с Дыниным сюда проводил, боялся, как бы снова на нас не напали. Поэтому ты на него не очень ворчи. Он хороший.
– Ну, ладно, подумаем.

После разговора с Микой Ваське заметно полегчало. Ну ладно, милиционер, это хорошо, а то она уже было заподозрила его в том, что он подослан их врагами и шпионит за ними. Но сообщение Мики о нападении в Старом Крыму встревожило её не на шутку. Стало понятно, что Звирик здесь не просто так. «Наверное, он всё-таки что-то расследует», – решила Васька. Неприязненное отношение к Звирику улетучилось без следа, и она высказалась в его адрес достаточно благосклонно. Мика очень обрадовался такой перемене.

Когда они вернулись под навес, там сидели Саша, Гусик и Феликс, и о чём-то говорили.
– Вась, – сказал Гусик, – не обижайся, но я рассказал, как ты свалилась в расщелину.
– Да ладно! – махнула рукой Васька и плюхнулась на скамейку рядом с Гусиком. Настроение её заметно скакнуло вверх.

Вернулись из райцентра Галка с Зойкой. Вылез из своей палатки Евсеич, уже с час как возвратившийся из города. Он пришел под навес, окинул взглядом народонаселение и сказал, что непривычно, когда в лагере так мало людей.

Феликс поставил тарелки с ужином, потом появился торт. А после ужина они маленькой дружной кампанией уселись у костра.

Васька взяла гитару. Но прежде чем начать петь, она вдруг в упор уставилась на Звирика и спросила:
– А ты не боишься Чёрного монаха и Мангупского мальчика?
– Нет! – усмехнулся Саша. – Это сказки для маленьких пугливых девочек.
– И для взрослых самонадеянных дяденек! – парировала Васька.
– Васька! Ты опять начинаешь! А по лбу? – Феликс взял в руки свою большую поварскую ложку.

– Да я ничего! Я просто хотела рассказать Саше про Чёрного монаха, – Васька впервые назвала Звирика по имени.
– Вась, давай оставим сегодня Чёрных монахов в покое. Спой лучше, – откликнулся Евсеич.

Голос у Васьки был звонкий, песен она знала много, и они пели долго. Просидели допоздна. Вспомнили все экспедиционные песни. Потом гитару попеременно брали Феликс и Саша. Саша, оказывается, неплохо играл и имел очень приятный голос.

Евсеич был удивлён, что Гусик знает все экспедиционные песни и не прячет взгляд, и вечно кислое выражение его лица куда-то исчезло. Перед ним сидел совсем другой человек, с честным и смелым взором и уверенным голосом.

Евсеич поразился и обрадовался такой перемене. Значит, помаленьку, потихоньку экспедиция делает своё дело.

Было уже очень поздно, когда Евсеич скомандовал отбой.



http://proza.ru/2023/10/02/384