Помощник

В сказочной стране Норвегии, в долине реки Гломы есть небольшой городок Хирькинэрь, это центр небольшой коммуны Грюэ. И живет в этом городке очень неординарный человек, которого все называют Помощник. Это некая достопримечательность тех мест, впрочем, достопримечательностью он был только для гастарбайтеров из Восточной Европы, те же беженцы с Ближнего Востока и Африки на него внимания не обращали, для них все европейцы были какими-то чудными. Водитель мусорной машины из Латвии, которого звали Максим почти ко всем норвежцам, не говоря уже о беженцах поначалу относился очень плохо, вечно в шутку говорил, что не мешало бы в этой сонной стране устроить нечто вроде красного террора большевиков. Считал, что если его предки мучились, то и этим сонным скандинавам не мешало бы пострадать, хотя бы немного постоять в километровых очередях за туалетной бумагой. Это все, конечно, были шутки, но в каждой шутке есть только доля шутки, да и шутка является шуткой только тогда, когда она не повторяется. Однако, про Помощника, ни он, ни его жена и никто из гастарбайтеров не говорили ничего плохого. Когда они о нем вспоминали, на их суровых хмурых лицах появлялись улыбки.

Максим очень хорошо зарабатывал, и если бы он не считал СССР самой великой страной, а всех советских людей высшей нацией, то он был бы счастлив. Пожалуй, ещё ему мешало быть счастливым то, что какое-то время, в девяностых, он был назначен директором фирмы, потом учредил свою, разорился и приехал работать в Норвегию. Возить мусор он считал занятием недостойным для директора, пусть и для бывшего. Когда Максим в первый раз поехал в тот город собирать мусор, начальник его предупредил, что Помощнику мешать не надо, пока он работает можно или только следить, чтобы все было нормально, или вообще отдыхать, не выходя из машины. И действительно мужик с седыми кудрями большими светло-голубыми глазами, постоянно открытым ртом, опрятно одетый в добротную невзрачную одежду, благоухавший стиральным порошком уже стоял с контейнерами наготове, а потом лихо принялся их опрокидывать. Макс начал опрокидывать контейнеры, и Помощник, посмотрев ему в глаза, недовольно замотал головой, затопал ногами, рявкнул что-то на норвежском. Но Макс тоже вытаращил глаза, тоже рявкнул ему пару ненормативных фраз на русском и взялся за работу, и Помощник как-то с этим смирился. Так они постепенно сработались.

Начальник удивился, услышав, что Помощник так спокойно отреагировал на Максима, что они работали вместе. Ранее, если ему кто-то мешал помогать, то он мог взять контейнеры, укатить их подальше, и злобно смеяться. Начальник рассказал, как в свое время пытался принять Помощника на работу официально, но тот категорически отверг это предложение, как на него ни давила общественность. Тогда Свен-Туре решил хотя бы куртку светящуюся в темноте ему подарить. Но для Помощника, новая одежда, как и для многих скандинавов, была стрессом. Максим видел, что очень состоятельные люди в Скандинавии ходят в стоптанной обуви или потертых штанах, и дело тут не в скупости, а скорее в привычке. Другой мусорщик рассказал Максиму, что видел, как старенькие родители в магазине одежды просили Помощника примерить новую обувь, а тот сидел с выражением невыносимых мучений на лице. В общем не принял Помощник подарок заботливого начальника мусорщиков, который просто боялся, что его в темноте не заметят и собьют его работники. Пытался Свен-Туре и запретить Помощнику помогать своим подчиненным, но тот готов был драться за свое священное право помогать людям, даже если эта помощь им не нужна.

В выходные дни Максим видел, как Помощник работает в супермаркете, тоже бесплатно. Он там делал очень полезное дело – аккуратно раскладывал товары по полкам, сверял штрих-коды на упаковках с ценниками. Там в супермаркетах работала в основном местная молодежь, и кидала товары, как попало, на ценники там мало кто смотрит, потому претензий со стороны покупателей не было. А вот гастарбайтеры на ценники всегда смотрели, потом переводили кроны в родные валюты, соизмеряли цены не со своей норвежской зарплатой, а с зарплатой на родине и просто рыдали от злости на жадных норвежцев, которые заламывают такие высокие цены. А тут ещё на кассе были неприятные сюрпризы, оказывалось, что продавцы накидали товаров не под тот ценник, что надо. Но в городе помощника, об этом можно было не беспокоиться, целыми днями он следил, чтобы все ценники во всех супермаркетах соответствовали товарам на полках.

Видел Макс потом и то, как этот помощник закидывает мусор в урны, если его оттуда выбрасывали птицы в поисках съестного. Часто он выгуливал собак своих соседей, шел с целой стаей, по улице, и умудрялся за ними подбирать экскременты совочком в пакетик. У многих там около дома были яблони, но яблоки из собственного сада там мало кто ел, потому плоды опадали и гнили, но Помощник и тут поспевал вовремя с тачкой, собирал и вывозил яблоки на свалку биологических отходов, где из них делали компост. Со временем Макс объяснил Помощнику, что в контейнерах от супермаркетов продавцы иногда путают мусор, то есть в контейнеры для органики могут бросить бумагу, и наоборот. С тех пор Помощник стал следить за тем, чтобы мусор был тщательно отсортирован. Потом он ещё показал Помощнику, что тару нужно сдавать в специальных автоматах в супермаркетах и получить чек, который можно обналичить на кассе. А так, как деньги Помощника не интересовали, он нажимал на кнопку с красным крестом, чтобы деньги пошли на благотворительность.

Для практики норвежского, Максим иногда пытался читать местные газеты, и в одной из них была статья о трудоустройстве инвалидов в автомойке. Журналист призывал, граждан мыть машины именно в той автомойке, чтобы помочь инвалидам почувствовать свою значимость, принося пользу обществу. И на фото он узнал в одном из инвалидов по умственной отсталости брата Помощника. Свен-Туре потом рассказал гастарбайтерам, что родители Помощника очень состоятельные землевладельцы и получают неплохие деньги за аренду своих угодий фермерами, хотя жили они примерно в таком же домике, как у их безработного соседа.

Через несколько месяцев работы на том маршруте Максим, начал даже разговаривать с Помощником, хотя норвежский на курсах учить и не хотел, но иногда слышал некоторые фразы от жены и детей. Помощник залезал к нему в кабину, немного погреться, холодной зимой. Как-то раз он сказал, что вечером родители приведут ему пухлую женщину, для которых в норвежском языке есть специальное слово - «чука». Сказав это, Помощник неожиданно засмеялся, а потом резко снова стал отрешенным, как обычно.

Максим полюбил, катаясь на велосипеде по округе собирать тару на обочине дороги, на этом можно было заработать сотню крон часа за три. Но у него в этом деле был конкурент, какой-то очень высокий мужик на неудобном велосипеде тоже собирал тару на обочинах и зимой и летом, в любую погоду. Макс заметил, увидев его у аппарата приемы тары в супермаркете, что деньги за тару он жертвует, нажимая на соответствующую кнопку. Потом Максу сказали, что это тоже богатый землевладелец, которому нечем заняться, вот он и занимается делом полезным для экологии и благотворительности. На велосипеде он с детства любил кататься, вот и решил, совмещать приятное с полезным.

Чем дольше Максим жил и работал в той стране, тем больше убеждался в том, что большинство людей там, может жить и не работая, у многих там на счетах огромные сбережения, у кого-то земля, доставшаяся в наследство, там можно и до пенсии жить на пособие по безработице, можно получить инвалидность при незначительном заболевании. Люди там работают не от нужды не потому, что хотят купить какую-то роскошь, живут там все одинаково скромно и чем-то хвастаться там не принято. На работе там спасаются от депрессии. Пить там не принято, путешествовать они не любят. В силу своей психологической изнеженности, путешествия в другие страны для них стресс. Свен-Туре как-то решился съездить в отпуск в Хорватию. Он сел в такси, осведомился, сколько стоит проезд, таксист сказал ему, а когда довез, сказал, что сейчас ночь, потому оплата двойная. И норвежец как-то расстроился на весь отпуск. Не то, чтобы ему было жаль денег, просто неприятно было, что его так нагло норовят обмануть. Ругаться и спорить с таксистом он не стал, просто понял, что нечего ему делать в таких странах.

Вскоре и Максиму стало неприятно покидать Норвегию, потому что он тоже стал таким же изнеженным в психологическом плане, не заметив этого. Всё реже он ездил в Ригу в отпуск, всё реже общался с родственниками в интернете, всё больше они его нервировали. Первые пять лет в Норвегии, он копил деньги, экономя на всем, чтобы потом вернуться в Латвию и снова начать свое дело, снова стать директором и предпринимателем. Потом он ещё пять лет откладывал этот переезд, хотя денег у него на счету накопилось уже много. И вскоре он продал квартиру в Риге, которую несколько лет сдавал, и купил дом в Норвегии, потратив на него все свои сбережения. Он откровенно обрадовался, когда двух его земляков коллег перевели работать в другое место. Радовался он, когда дети его получили норвежское гражданство. Он и сам не заметил, как перестал смотреть на ценники в магазине, экономить и покупать какие-то дорогие вещи только для того, чтобы похвастаться ими. Его перестало интересовать то, что о нем думают другие. Он начал бродить по лесам в одиночестве, читать книги, смотреть скандинавские фильмы. И в одни прекрасный день, он в разговоре с женой он причислил себя к норвежцам, а про людей с постсоветского пространства сказал, что они вечно всем недовольны, сами жить не умеют и другим норовят жизнь испортить. Жена не хотела с этим соглашаться, но призналась, что вернуться в родные места для неё было бы кошмаром и даже неделя в Англии в гостях у подруги была ей совсем не в радость.