3. Гомнункул

А между тем, время шло, и однажды утром, пришли результаты анализов. Каково же было изумление Ганса, когда он увидел эти результаты. Они оказались разными! И было их три! Биоматериал самой Хельги и биоматериал её трусов отличались. И их было два: неизвестные каловые массы и чья-то слюна!
Ганс схватился за голову и долго жевал какую-то неуловимую мысль.
«Не может быть, неужели Хельга права? Но если она права, значит все те россказни и легенды, тоже правда! Не может быть!»  И после тяжких раздумий пришёл к выводу: «Надо всех, кто имел отношение к этому делу, расспросить подробнее». И он завёл досье и, воспользовавшись своим служебным положением, приступил к опросам пациенток. Что на его родине могло бы четвёртый раз подвести его под тюремную решётку.
       Не скоро, но всё же выяснилось, что «нападению» подвергались  минимум треть опрошенных женщин в возрасте от четырнадцати до пятидесяти лет. И, что самое удивительное, почти все, во время критических дней. Косвенными, наводящими вопросами  удалось так же выяснить, что некоторые из них сами приходили в «Храм Духа Мбубумбы»  по несколько раз.
Выводы напрашивались странные, если не сказать – абсурдные…

И он решил установить слежку, а в качестве приманки использовать Хельгу, да и других женщин. И он поселился в одной из кабинок, проводя там всё своё свободное время, что вызвало недоумение местных жителей, постоянно встречающих Ганса внутри, или около заведения. А женская половина населения даже заподозрила, что доктор тронулся умом и ходит в уборную подглядывать. Но, самое обидное, слежка не давала никаких результатов.


 Двойная жизнь.

       Больше всего на свете, хотя он и не знал, что такое свет, он боялся толстой кишки, которая однажды чуть его не сгубила. Много лет тому назад, когда он был совсем маленьким, откуда-то сверху проникла толстая кишка, потом раздался необычный хлюпающий звук, и уровень его среды обитания начал падать. И вдруг его тело, помимо воли, потянула какая-то неудержимая сила и прилепила к глотке кишки.
 – Вот чёрт, – откуда-то сверху и сбоку услышал он грубый голос и уловил резкий запах. – Снова засорилась. И тотчас хлюпающий звук смолк, и неведомая сила его отпустила. Каким-то неведомым чутьём он ухватился за корень большого, росшего рядом дерева и забился в некое подобие ниши в стене. А потом пришли страшные дни, пришла засуха, и он впал в глубокую спячку, как рыба карась в пересохшем водоёме. Как долго продолжалась спячка он не знал. А когда очнулся, всё пришло в прежнее состояние, разве, что яма его сильно обмелела.
А ещё он боялся грубого голоса, такого, который тогда произнёс: «Вот чёрт, снова засорилась», и резкого запаха оттуда, сверху. Он каким-то неведанным чутьём ощущал исходящую от них опасность. Если честно, ему не нравилась его активная жизнь, когда он просыпался в поисках дополнительного питания. Большую часть времени он проводил во сне, и тогда его организм сам, помимо его воли, впитывал пищу всей своей пористой поверхностью. Но её явно не хватало, и тогда он просыпался от голода и ждал очередного «бифштекса» или процеживал через свой рот окружающий субстрат, отделяя и поглощая бледных червяков – личинок мух. А потом снова впадал в глубокую спячку. И вот эта жизнь во сне нравилась гораздо больше. Ему снился совсем другой мир, цветной и светлый. И он сам в другом теле. Но, поскольку организм требовал энергии, всегда приходилось просыпаться и возвращаться в реальность.
Вот и сейчас он очнулся от голода, организм требовал дополнительного питания. Его язык – трубочка  развернулся из едва помещавшейся во рту спирали, чтобы всосать воздух и обнюхать обстановку там, наверху. 
И тотчас уловил тот резкий, опасный запах, как тогда, когда его чуть не засосало в кишку. Язык, пожалуй, единственная связь с внешним миром. Он заменял ему глаза, уши, рот и нос.
Опасный запах никак не желал уходить. Пришлось вернуться и продолжить свой сон. Он умел такое делать, у него не было отдельных снов, каждый последующий сон, являлся продолжением предыдущего. Люди, те, что наверху, назвали бы такие сны бесконечной мыльной оперой.
Предыдущая серия закончилась на том моменте, где он стоит перед витриной магазина и выбирает себе камзол для торжественного приёма во дворце, по случаю присвоения баронского титула. Стоит и недоумевает, почему все ценники на товарах заканчиваются десятичными дробями. Например, 999, 99. Потом ему объяснили, что такова аглицкая хитрость, чтобы не шокировать покупателя цифрой следующего порядка. Ведь 999, 99 смотрится гораздо милосерднее, чем 1000, не правда ли?
Баронский титул обошёлся в кругленькую сумму, не будем её называть, чтобы не шокировать читателя. Но не проблема, последний набег был удачным, и он привёз небольшой бочонок золота. Её Величество оказалась всеядной и торговала титулами налево и направо, не важно, кто ты, вор или убийца, лишь бы был платёжеспособным.



Продолжение следует: http://proza.ru/2023/10/03/1174