Шаловливость?..

     Что больше сочинителю нужно: шаловливость или строгость его мыслей? Вопрос, устаревший в эпоху появления искусственного интеллекта, но ответить на него хочется.

     Шаловливость - это совсем не то, что игривость мыслей. Игривыми могут быть даже строгие мысли. Даже со  строгими мыслями можно доиграться до полного безобразия. До сумасшествия, например. Перейти, так сказать, в игре со строгими мыслями, границу безопасности здравого смысла.

     А вот шаловливые мысли, в отличие от строгих мыслей, здравому смыслу никак не угрожают. Поэтому сочинителю, которому лезут в голову исключительно  строгие мысли, а от этого ему или горько, или скучно, или даже страшно, можно, нет, не посоветовать, а предложить рассмотреть следующие замечания:

     Первое. Шаловливость - это такое свойство мысли, которое может размыть  строгость  мысли до полной расплывчатости.

      Второе. Полная расплывчатость мысли превращает её, некогда строгую мысль, в пустую воду, поэтому сочинитель, который шаловливостью хочет разбавлять строгую мысль, должен выбирать такие мыслительные шалости, которые не  превращали бы некогда строгую мысль в пустую воду.

     Третье. Полезные мышлению сочинителя шалости лучше не воровать, то есть не "плагиатить" их у своих современников, а брать из текстов, которые изданы не позже, чем семьдесят лет назад, если сочинитель не может сам придумать какие-то интеллектуальные шалости.

     Четвёртая. Как свои собственные, так и позаимствованные из старых текстов шалости, нужно обновлять не матерными, а приличными словами. По крайней мере стараться это делать, - обновлять прилично, а не матерно. И уж если никак не получается обновить какую-то шалость приличными словами, а шалость-то весёлая, перспективная, то можно прибегнуть к последнему прибежищу мыслительного шалуна, - к словам, может быть, и не матерным, но грубым, ругательным.

     Пятая. Помнить, что шаловливую мысль можно произвести, даже описывая очень скучный предмет. Например, стол. Является ли шаловливой мысль о том, что старый поломанный стол, некогда имевший  четыре ножки, а теперь только три, тем, что не только шатается, а даже падает, напоминает женщину с низкой социальной ответственостью,  - судить каждому конкоетному сочинителю, в меру строгости и шаловливости его мышления.
 
      Шестая. Ничуть не расстраиваться, если своя или чужая мыслительная шалость после её формулирования, или обновления, какими-то словами, потеряла часть своей логичности. Шаловливые мысли, утрачивая часть своей логичности, не перестают быть интеллектуальными, так как кроме математического, логического интеллекта, есть ещё интеллект эмоциональный, вполне совместимый  с самыми нелогичными шалостями.

     Седьмая. Помнить, что нельзя шалить с тем, что сам сочинитель считает своими непреходящими идеалами, ценностями или святынями, со всем остальным шалить можно.

      Данные семь замечаний, ещё раз подчеркнём - это  не советы, а пункты для размышлений того сочинителя, который нудный, но нужный, и тяжёлый свой сочинительский  труд захотел разбавить, но не до полной размытости, не до полностью пустой воды, конечно, своей шаловливостью...