Беглец

Я бежал уже несколько часов. А может дней. Усталость стирает границы реальности, времени и пространства, а страх и злость, дают возможность продолжать бежать даже тогда, когда сил уже давно не осталось.
Люди, убившие жену и моих мальчиков, были сильней. У них были ружья, собаки, машины. У них был азарт убийцы. А у меня — страх и злость. И моя злость оказалась сильнее. У реки они отстали. Я упал в присыпанную листвой яму и отключился.

***

Вадим сладко, до хруста, потянулся, раскурил ароматную сигару, отхлебнул коллекционного виски из фляжки. Охота была, как обычно, шумной, пьяной и жестокой. И что находят в этом кровавом спорте люди? Лучше бы в клубе с девками потусил. Но приказ тестя — есть приказ тестя. Князя надо было дожать, а где договариваться, как не на охоте, когда Юрок, разгоряченный спиртом и кровью, обычно бывал  великодушен. Как знать, может и прокатит.
Но в этот раз снова все пошло наперекосяк. Князь приехал мрачный, цедил сквозь зубы. Егерь с утра уже еле на ногах стоял, кое-как собрал на стол.  Пришлось коротать тоскливый вечер стрельбой по банкам да потягиванием горячительного.
С утра вышли в лес. Зверь, как назло, попрятался по норам. Удалось только подстрелить зайца. И то не  с первого раза. Юрок с остервенением добил бедолагу ножом.
Вадим тащил рюкзак и мешавшее тяжеленное ружье, последними словами ругал про себя тестя с его бизнесом, треклятую охоту  и жмущие сапоги.
К вечеру вышли к волчьему логову. Вадим доковылял к  норе, когда собаки  обложили уже ее плотным кольцом. Волчица щерилась на них желтым оскалом, закрывала копошащихся в темноте щенков. Шерсть на загривке ее вздыбилась, от этого казалась она огромной, заведенной, как пружина. Еще секунда — прыгнет на ближайшего и разорвет глотку. Юрок выстрелил первым, ранил, выстрелил еще раз. За ним загремели Бобчинский с Добчинским.
Адреналин ударял в голову, пьянил и распалял. Юрок с гоготом и криком отрезал волчице голову и тряс ею  в воздухе. Помощники добили щенков. А Вадима безудержно рвало за елками.

***

Мужики шумно вывалились из бани, заполонили комнату гоготом, перегаром и матюками. Продолжая банные беседы, анекдоты и обсуждение знакомых дам (и не очень-то дам), открыли новую бутылку. Юрок лениво закусывал петрушкой свежий сочный анекдот, Егерь начинал клевать носом, Петруша с Николаем подталкивали друг друга под бока и хохотали над вялыми шуточками Юрка.
Вадим допил виски, брезгливо засунул  в рот кусок маслянистого сыра.
- Что, Вадюша, рот кривишь? Или не ровня мы тебе? - Юрок со всей пьяной дури грохнул кулаком по столу.
Бобчинский и Добчинский дружно притихли, прижались друг к дружке и, открыв рты, пытались сфокусировать взгляд на шефе. Егерь вздрогнул, осоловело осмотрелся, икнул и снова погрузился в счастливый безмятежный сон.
- Или забыл, кому обязан? Думаешь, я тебе, как в голожопом детстве, Юрок? Я тебе, нищеброду, Юрий Геннадьевич Князь!  - и снова лупанул кулаком по невинному столу. Глаза Юрка налились кровью, он сердито сопел мясистым носом и Вадиму внезапно показалось, что перед ним разъяренный бык, он сам сейчас должен взмахнуть алой тряпкой, и закружатся они в страстном смертельном танце.
- Да что вы, что вы, Юрий Геннадьевич. Разве ж я кривлюсь. Вот давайте-ка еще по стопочке, - заискивающе заулыбался  Вадим, подливая Князю сорокаградусной.

***

Разъезжались с утра хмурые. Руки не пожимали, удачи и новых встреч не желали.
Троица укатила первой. Вадим задержался у машины. Внезапно затылком почувствовал чей-то тяжелый взгляд. Резко оглянулся. Утро было туманным, лес чернел недобро, но ни одной живой души он не увидал. Даже птицы еще не гомонили.
- Испугались чего, Вадим Павлович? - Егерь вышел на крыльцо, прикурил, глухо прокашлялся.
- Не твое дело, - огрызнулся Вадим
Квартира встретила тишиной. Светка без мужа времени зря не теряла. Наверняка, где-то скачет на гостиничных простынях с очередным хахалем. Да плевать.
Вадим плеснул виски в стакан, выпил залпом. Затылок снова просверлил тяжелый звериный взгляд. Резко обернулся — никого. Обошел квартиру — тишина.

***

Понедельник начинался хмурым небом и мерзким осенним дождиком. Дел не было, голова гудела. В тоскливом ожидании Вадим просидел в офисе до обеда.
После обеда нагрянул собственной персоной тесть. По-хозяйски плеснул виски, расположил свое немаленькое рыхлое тело в кожаном кресле.
- Ну, рассказывай, Вадюша. Когда контракт заключаем? Какой процент Юрий Геннадьевич готов нам уступить?
- Яков Маркович, дайте еще время. Договорюсь я с Князем, не успел пока, он то в запое, то не в духе.
- Ты меня второй месяц со своим «не в духе» мурыжишь! - Тесть подпрыгнул в кресле, глаза налились кровью, на шее вздулись вены. Вадим снова почувствовал себя тореадором, но сражаться с таким быком было бы конченным самоубийством
- Я тебя, сученка, за красивые глаза думаешь, держу!? Или за то, что ты моей Светке хвост греешь!? У тебя одна задача была: договориться с Князем! Пойдешь к чертям, нищеброд! С голой задницей на помой.. - внезапно Яков Маркович уронил стакан, начал хвататься за горло, за воздух, покраснел так, что казалось, еще секунда — и лопнет, как перезрелый помидор.
Вадим растерялся. Кинулся к тестю, потом к телефону, снял трубку, чтоб набрать номер скорой и замер. Стоял и смотрел с трубкой в руке, как тот задыхается, как корчится в конвульсиях на полу.
Когда тесть замер, набрал номер скорой, четко и спокойно назвал адрес, вышел в приемную, отправил секретаршу за местным эскулапом.

***

В день похорон дождя не было, но раскисшая земля не дала возможности покрасоваться местечковым светским львицам. Светка выгуляла новое эффектное черное платье и шляпку, манерно плакала, стараясь не размазать дорогой мейк, теща заламывала руки в золотых браслетах до локтя, Юрок был важен и хмур в кашемировом пальто, свита шушукалась, Бобчинский и Добчинский травили за спиной начальника анекдоты.
После похорон Юрок подошел к семье усопшего, поцеловал руки дамам, выразил свои соболезнования и отвел Вадима в сторону, протянул сигарету.
- Слышал, Егеря убили?
Вадим почувствовал липкий холодок вдоль позвоночника.
- Как? - глухо прохрипел Вадим.
- Зверь загрыз. Прикинь, в сторожку забрался и загрыз. Ничего из еды не тронул, будто специально
Вадим поперхнулся вонючим дымом.
- Ну что, Вадим Павлович, - хлопнул по спине Юрок, - Кто теперь хозяин в доме? С тобой что-ль  процент обсуждать?
- Завещание же не огласили еще, - глухо прошептал Вадим. Непонятно почему, но в горле было сухо, как посреди пустыни, и сердце стучало где-то в висках

***

Светка стала хозяйкой всего. Заявилась на собрание руководства в черном: тугие бедра, обтянутые кожаной юбкой, декольте до пупка, в вырезе призывно колышется. Отчеты выслушала вполуха, со скучающим видом бросила на прощание: «Вадим разберется», и отчалила.
Вадим мысленно потирал ручонки. Пусть номинально хозяйка — жена. Но руководить-то ему. Можно примерить на себя кресло генерального. Старички переглядывались в недоумении, бюрократы чертовы.
- Так как, Вадим Павлович, стало быть, вы начальник теперь? - Наконец решился Веселков. - Тогда разберем текущие дела. Долг перед поставщиками достиг критической суммы. Даже продав все активы, мы его не перекроем сейчас, а новые займы фирма уже не перенесет. Мне кажется, банкротство — сейчас единственный выход..
Вадим почувствовал, как его начинает тошнить. Старый боров оставил одни долги в наследство, а он уже рассчитывал на безбедное существование.
Буркнув что-то типа, я подумаю, выбежал из переговорной.
Злость душила и распирала, до вечера просидел, заперевшись в кабинете и планомерно уничтожая алкоголь. Вышел, когда сотрудники разбежались по домам. На парковке было пусто, вокруг все плыло и качалось. Ключи от машины запропастились. И снова Вадим почувствовал тяжелый взгляд на затылке. Резко развернулся, не устоял на ногах и плюхнулся прямо на зад. Ключи выпали из кармана, жалобно звякнув о камни. Вадим, было, потянулся за ключами и тут чья-то тень надвинулась на него и загородила свет. Вадим в ужасе дернулся, больно ударился головой и в глазах потемнело. Тень пропала, на парковке было пустынно и тихо. Выругавшись, Вадим еле поднялся, шатаясь, еле добрался до будки охранника и попросил вызвать такси.

***

Все посыпалось карточным домиком.  Светка безропотно подписала все бумаги на банкротство, продала все, что смогла, и укатила куда-то в неизвестном направлении.  Пришлось сменить шикарные апартаменты на убогую однушку на окраине. Автомобиль, правда, пока продавать было жалко. Да и передвигаться на общественном транспорте — удовольствие то еще. На работу брали охотно, но через месяц вежливо просили написать заявление по собственному.
Деньги, которые после развода Светка кинула, как кость собаке, подходили к концу, и Вадим, наконец, решился.
Офис Князя совсем не был похож на логово бандюгана из 90х. Секретарша в строгом офисном костюме, начищенные зеркала, мягкие диваны.
- Ну проходи, Вадюша. С чем пожаловал? Плеснуть тебе? Слышал, развелся?
- Да, Юрий Геннадьевич. Вот сложилось как-то, - задребезжал Вадим. - Решил поле деятельности сменить. Может, найдете местечко, по старой дружбе.
Князь сначала изумленно изогнул бровь, с минутку подумал и расхохотался.
- И что же, Вадюша, делать ты у меня собираешься? Я ж не твой тесть, для красоты тебя держать. У меня кто не зарабатывает, чешет лесом! А ты не умеешь ничего.
- Ладно, - насмеявшись, Князь вдруг резко помрачнел. - Водителем возьму тебя. Мой пропал куда-то.  Помощников моих помнишь? Петьку с Колькой? Тоже пропали. Оба. Один за одним.
Вадим почувствовал холодок по спине и резко покрылся испариной.
- Завтра в 7 у ворот  ждать меня будешь. Адрес у Маринки узнай. И в оформись там, как надо. У меня сотрудники честно зарабатывают. И пшел отсюда!

***

Чтобы вовремя добраться до нового шефа, пришлось встать в 4, забрать служебную машину и выехать по пустой автостраде за город. Мелькали редкие фонари, темные покосившиеся деревья и черная тень где-то сбоку. Вадим чувствовал ее боковым зрением, но стоило повернуть голову, как  наваждение исчезало. До дома Князя Вадим доехал насквозь сырым, выдохнул, только подъехав к воротам.
В освещенные окна Вадим видел, как Юрок нежно поцеловал на прощание жену и дочку. Оделся в тяжелое пальто, потрепал на выходе собаку.
Собака в доме жалобно залаяла и заскулила, кидаясь на входную дверь. Князь вышел за ворота, прикрыл калитку. Внезапно дорогу перескочила огромная черная тень, кинулась на Юрка и принялась кромсать его на куски. Юрок кричал от ужаса и боли, а Вадим оцепенел в машине и, вцепившись в руль, смотрел, как Князь превращается в кровавую груду тряпья. Тень повернула окровавленную морду.
Огромный лохматый волк, не торопясь, приблизился к машине, запрыгнул на капот и уставился на Вадима. Желтые ледяные глаза смотрели прямо в серые глаза испуганного, жалкого человечка, и разделяло их только тонкое лобовое стекло. Вадим почувствовал, как сиденье стало мокрым и горячим,  а сердце бухало в ушах. Он узнал этого волка, с рассеченной мордой и вздыбленной шерстью. Его они гнали с пьяными мужиками в дальнем лесу осенью, его логово разорили легко и безжалостно.
Волк простоял с полминуты, мелькнуло в его глазах что-то похожее на усмешку. Он развернулся, неторопливо спрыгнул с капота и скрылся с черноте леса.