Гоним тюльку!

Летом 1969 года мне довелось работать в строительной бригаде. Задача была непростая. Надо было отремонтировать скотные дворы на Приторе после наводнения. Коровники надо было очистить от толстого слоя ила, сменить полы и забетонировать жижесборник.

В бригаде были молодые ребята моего возраста, все холостые, городские. Я был женатым, учился в институте, перешёл на последний курс, был сельским жителем.

Цель у нас была одна - заработать побольше денег. Если закончим ремонт коровника в срок, то оплата нашего труда будет аккордной. Мы получим не сто процентов, а сто сорок процентов своей зарплаты. Такой финт бухгалтерия называла аккордом. Понятно, две ноты – это уже аккорд.

Ребята хотели все деньги истратить в барнаульском ресторане «Алтай». Чтобы вокруг официантки и ласточки летали и в рот заглядывали. Мы с Марией мечтали купить раскладной диван. Он мог бы нам служить также и кроватью.

Во время перекуров парни вспоминали кто от какой ласточки гонореей заразился и в какой больнице какой врач их от заразы спасал.

Бригадир Славик, мы его Бугром звали, прерывал разговоры на самом интересном месте: "Ребята вперёд! Не успеем же! Гоним тюльку!"

Гнать тюльку означало сдать объект со скрытыми недоделками. Недоделки. Интересное слово. Тюлька. Тоже интересное слово. Не знаю, когда оно появилось в русском лексиконе вслух в новом значении  и кто его впервые произнёс. Мы гнали тюльку. Доски подгоняли очень ровно и красиво, но под ними не было твёрдой основы.

В тот год в совхозе было много новостроек, пиломатериала не хватало. Прораб предложил вместо крепких плах застелить пол досками. Они под копытами коров не треснут, если пространство между лагами засыпать глиной и утрамбовать её так, чтобы доска даже ни на сантиметр под тяжестью коров не прогибалась. Один сезон такой пол выдержал бы. В этом прораб не сомневался.


Мы боялись потерять премию. Успеем - получим 350 рэ на рыло, не успеем получим на 100 рублей меньше. Булка хлеба стоила тогда двадцать копеек. Работали весь световой день. Летом он очень длинный.

Если бы тюлька пролезла, то среди зимы зимнее содержание коров в коровнике с недоделками стало бы невозможным. Рано или поздно плахи бы треснули, коровы распороли бы себе ноги. Куда поместить двести дойных коров? Где и как их напоить, где и как их подоить? Об этом мы не задумывались даже. Наши думы были другими.

Оставалась неделя, мы успевали. На стройку заявился управляющий фермы номер два Дядя Яша Кержак. Очень спокойный человек, голос свой ни на кого никогда не повышал, но дела на ферме шли прекрасно. Спросил как дела, нужна ли помощь.
Уходя предупредил: "Ребяты, вы это, смотрите чтоб всё нормально было. Комиссия проверять будет хорошо ли глину утрамбовали.

Сказал и ушёл. Минута молчания. Смотрим на Славика. Бугор сменил весь план: «Так. Я гвоздодёром отрываю доски. Ты, Саня, отдираешь их руками. Аккуратней, чтобы гвозди не погнулись, а вы бегом с носилками за глиной.»

Самым сильным и крепким парнем в бригаде был Саня. Бугор мог доску оторвать от лаги гвоздодёром лишь наполовину, гвозди были длинными. Остальное доделывала Саня. Оторвёт руками доску перевернёт её и положит рядом чтобы не перепутать. Всё ведь подогнали чики-чики и вот на тебе. Не знаю как Санин позвоночник такой напряг выдержал.

Через пару часов все доски во всём дворе лежали вверх гвоздями. Мы, «остальные» как угорелые носились с носилками взад-вперёд между глиняной кучей и коровником. Переворачивать носилки наловчились аж на ходу. Бугор разравнивал глину, Саня её трамбовал тяжёлой берёзовой чуркой. Лишнее они срезали вдвоём.

Оставалось три дня. Мы успевали. Тюльку устранили. Предстояло забетонировать жижесборник и тогда всё.

Утро. На скамейке в ведре родниковая вода. Рядом кружка. Причастились. Слышим странные звуки. Жуткий хрип. Будто в аппендиксе кого-то душат. Аппендиксом мы назвали подсобное полуоткрытое помещение, там находилась котельная и глубокий колодец. Днём там кони от жары спасались.

Зашли в аппендикс, заглянули в колодец. В нём два коня. Хрипят. Коней заклинило. Уму непостижимо как они могли туда залететь. "Так ребята, посмотрели и хватит! Вперёд, не успеем же!»

Вернулись. Работаем молча. Никто ни над кем не подшучивает. Через час бугор не вытерпел: "Да хрен с вами! Фёдор беги к пастуху за верёвкой».
 
Стадо на косогоре. Бегу, кричу, машу руками. Пастух верхом погнал коня мне навстречу. Через несколько минут все были в сборе возле колодца. Пастух видел, как его помощник, молодой пацан, вчера щёлкал бичом возле аппендикса: «Вишь чё учудил. Нет бы ему сразу же сказать. И сёдни на работу не пришёл.»

Парни вчера спрашивали, что это за гром среди ясного неба гремит. Я с видом местного знатока предположил, что это на острове с ружьём кто-то балуется.
 
Провозились мы полдня. Один конь был без увечий. Стоял, дрожал весь, потом пошёл тихим шагом в поле. Другой долго не мог встать. Встал, следом за ним пошёл, но не мог поднять голову.
 
Работали мы оставшиеся два дня как бешеные. Домой уезжали в кузове самосвала в сумерках, на работу приезжали на рассвете. Успели. Комиссия заставила вскрывать полы в пяти местах. Недоделок не обнаружила. Дядя Яша Кержак предложил проверку на этом закончить.

Нам выплатили зарплату аккордом. Мы с Марией купили раскладной диван. Парни пригласили всех своих друзей и подруг в ресторан «Алтай» и за неделю просадили все свои деньги.

Коровники фермы номер два простояли на земле Айского сельского поселения дольше всех. Пять лет назад  исчезли последние  камни и всё заросло трын-травой.

На снимке Ая и Катунь. Вид с Притора. Притором айчане называли узкий участок дороги между Катунью и горой. Потом саму гору назвали Притором.