От имени до названия

Спартак всегда являлся частью трёх периодов моей жизни: детство, отрочество, молодость. То есть, из любого из них изъять или вымарать его невозможно. Я ж, в известной степени, рос московским мальчиком: минимум месяц летних каникул почти 10 лет подряд – у сестры бабушки и дяди, прекрасно понимавшего футбол и «спартача» с начала 60-х. Ему, собственно, обращать меня во что-то и не требовалось – просто, в 1983-м, когда Спартак сыграл легендарный осенний матч за золото чемпионата СССР с Днепром (0:2, 2:2 и 2:4 в итоге, под ревущий Днепропетровск и хет-трик Олега Тарана) я попал в Лужники и увидел Фёдора Фёдоровича Черенкова на пике талантов – он играл в тот сезон за свой клуб, а также олимпийскую и первую сборные СССР, что чуть позже принесло нервное истощение, но это другая история.

После этого все «волжские защепки» и вообще «Крылья Советов» Куйбышев/Самара я воспринимал, как безусловно дорогую сердцу и милую душе, но провинцию. Попадая под её очарование, конечно: общаешься с замечательным человеком и хорошим в прошлом нападающим Зурабом Циклаури, коренным самарцем, как и я, и понимаешь: обоим здесь хорошо, никуда ехать не надо.

На самом деле – надо. Если тебя, помимо «как наши сыграли?» интересует реализация таланта на более конкурентоспособном уровне. И вообще, тебе интересно, как устроен Мир, а не только ухоженная (а в те годы – неухоженная) провинция.

То есть Спартак всё равно оставался планкой. Ну это как в настройках линейки игр ФИФА: есть уровень профессионал, есть мировой класс, а есть суперзвезда. Играть профессионально можно и в Самаре. Тянуться к мировому уровню – только в том Спартаке, если нет приглашения напрямую из Европы; чуть позже – в ЦСКА и Локомотиве, но это тоже столица. Суперзвезда – это всё понятно: ты в топе и в условной Барселоне.

Так было. И казалось, так будет. В 2000-е всё рухнуло, и это известная история – как профукали (очень мягкое слово) уникальный бренд с традициями и преемственностью, и в общем-то восстановлению он не подлежит. Игорь Рабинер написал об этом свою «Войну и Мир», потом эйфорию «Как возрождали Спартак» под впечатлением от разового чемпионства-2016 умного и фартового Массимо Карреры, но это всё эмоции.

Забавен промежуточный финал этой истории. Вчера на «Самара-Арену» пожаловал клуб с некогда брендом и мировым классом, позднее – с именем, но без класса, а сегодня – русский язык беспощадно точен – с названием из былых славных времён. С тренером Гильермо Абаскалем, который ничего серьёзней молодёжного состава Барселоны и временно исполняющего обязанности в швейцарском Базеле в своей карьере не практиковал.

И вот, самый объективный индикатор: новая арена в Самаре, возведённая к чемпионату мира 2018 года, погода шепчет о лете, воскресенье, билеты недорогие.

Этот Спартак, даже при лидерстве в чемпионате «Крылья Советов», аншлаг (примерно 45 тысяч) не соберёт. Половина арены пустует, но для нас это всё равно аншлаг, в сравнении с привычными 5-6 тысячами зрителей.

Крылья разгромят клуб-название, и абсолютно по делу – 4:0. Первое, что я подумаю, узнав результат (я давно не смотрю российский чемпионат, исключая ажиотажные summary отдельных игр) – так вот, я подумаю: как жаль что в мировом клубном футболе так не принято – расформировать команду, назвать её иным именем и снова собрать.

По одной причине: и в профиле Пола Маккартни, и любой российской поп-певички указана одна профессия – музыка. Так и Спартак играет в мяч, как и предшественники нескольких поколений.

На этом сходства заканчиваются. Никому ж не приходит в голову дорого купить бренд «Бродский» и ваять свои стишата как бы от его имени.

В футболе, к несчастью, это возможно.


На фото: Спартак, который навсегда со мной. 1994 год, Олег Романцев и Фёдор Черенков на прощальном матче Фёдора Фёдоровича.