Аюха. Корок сопеек

                фрагмент воспоминаний «Брат ГеркУлис»

Вспомнил, было, один случай из 77-го 
с двумя моими друзьями детства и юности,
связанный со статуей Геркулеса в саду у Адмиралтейства,
и смешной, и трогательный –
начал записывать,
но боковая веточка этой коротенькой истории
вдруг разрослась в целое деревце –
пришлось спилить.
Ну не выбрасывать же…
*
… мы шли мимо Геркулеса…
(см. фото)
*
… и вспомнилось мне…

                Шарики Геракла

… лет десять назад… да, ровно десять, шестьдесят седьмой год,
черед пару недель страна готовилась отметить пятьдесят лет революции,
а Ленинград ещё не оправился от сильнейшего наводнения 18-го октября –
с вечера всю ночь ветер с залива выл, грохотал и рвал крыши,
«Нева металась как больной в своей постеле беспокойной»,
каналы набухли и к утру вода поднялась на два метра тридцать три сантиметра выше ординара.
Это было, конечно, не пушкинское наводнение 1824-го, когда Нева поднялась на четыре метра (4.21),
 «и всплыл Петрополь, как тритон, по пояс в воду погружён» -
но в тот год тоже затопило почти весь центр.
*
… это было, скорее всего, на третий-четвёртый день после наводнения –
в тот день мы шли в Эрмитаж…
*
Раз в месяц, а то и два, вместо уроков, нас водили в музеи.
И это был праздник – не надо было сидеть в этом тошном классе, за свежекрашенной  партой,
к зелёной, крашенной масляной краской крышке которой прилипали рукава серого школьного пиджачка.
*
Школа была неподалёку и мы топали пешком с училкой во главе.
Училка была не наша, не классная, какая-то резкая, зычная и грозноголосая,
мы с ней в прошлом месяце уже ходили в музей религии и атеизма, где она нарассказывала нам всякие ужасы про инквизицию,
как попы сожгли Джордано Бруно за то, что земля круглая –
построила нас парами: мальчик-девочка, но мы с дружком моим Андрюхой,
которого плохо ещё говоривший и не умевший выговорить Андрюха соседский карапуз по коммунальной квартире, звал Аюха
и так к нему это и приклеилось,
поменялись с девочками и шли вдвоём в конце колонны, пиная и перепасовывая друг другу по тротуару пустой спичечный коробок –
чего ходить парами с этими бестолковыми девчонками,
они ж ни в футбол, ни в хоккей играть не умеют и не отличают кинжиков от пестиков, (пистолетов от ножичков).
*
Серый день и серый город, вода уже сошла, остались только огромные лужи на улицах. Но повсюду ещё горы каких-то палок, мокрых тряпок, досок, мятой ржавой жести с крыш, деревянных ящиков, всякого мусора, размытый булыжник мостовых, перевёрнутые лодки на тротуарах…
*
… шли мимо подвального магазина «Фрукты-овощи» -
с десяток стёртых каменных ступенек вниз, раскрытая настежь дверь,
вода видимо, была под потолок, но её уже откачали, осталась только на полу,
проход перетянут провисшей верёвкой и висит клок обёрточной бумаги
с  кривой надписью химическим карандашом от руки «Закрыто на просушку».
И на тротуаре сидит на табуретке дед с бородой, в огромном тулупе с поднятым воротником и с двустволкой за спиной –
сторожит штабеля серых и мокрых деревянных ящиков с картошкой, морковью, капустой и зелёной редькой с крысиными хвостиками.
- «Дед! Дай ружжо пальнуть», - шепнул  ему Аюха.
- «Я от те щас дам!» - неласково пообещал сторож, - «Так дам, шо портков не сыщешь!»
- «Не добрый ты, дед. Мы тебя в пионеры не примем», - пригрозил ему Аюха.
- «Иди! Пионэр. ПоросЯм пример», - огрызнулся дед.
- «Дед! Да ты диссидент!» - делано возмутился Аюха, щегольнув новым словечком.
- «Сам дурак!» - незатейливо ответил дед нам вслед, но мы уже бежали, догоняя класс.
*
Это была новая для меня школа. И первый день.
И в первый же день мы с ним подрались.
Чего не поделили – не помню.
С ним были ещё мальчишки из класса, а я один.
Хоть они и не лезли, но сам факт…
Я конечно, получил побольше, но и он огрёб.
Потолкали друг друга руками в плечи, потом потрясли за грудкИ,
потыкали кулаками в лица, немного повалялись по мастичному полу в пустынном коридоре в окружении мальчишек
и стоим в школьном туалете, моем раскрасневшиеся лица -
я замываю холодной водой будущий синяк под глазом,
он сплёвывает в раковину кровь из разбитой губы.
Мальчишки уже потеряли интерес к нашей драке и у окна играют в трясучку: орёл-решка по копеечке –
школьный игорный стол размером с ладошки.
Он закрыл кран, вытер руки о школьный пиджак и серые штаны и сказал:
- «Ладно, давай…»,
и протянул руку:
- «Я Андрюха…»
И мы подружились.
*
… Мы шли мимо Исаакия, к Адмиралтейству. Было ветрено.
У пьедестала с Геркулесом училка нас остановила.
Поставила полукругом сбоку и сзади,
(примерно как на фото, только правее)
чтобы не было видно то, что у Геркулеса спереди,
ибо богатырь, как всякий древний грек, стоял на ветру без трусов
и картинно размахивая руками, под нависающим над ней мощным торсом и костяного цвета ягодицами,
училка начала вещать примерно следующее:
- «Дети! Перед вами Геракл. Герой древней Греции. А римляне его называли Геркулес. Его изваял знаменитый скульптор древности Лисипп две с половиной тысячи лет назад. Перед нами, конечно, копия. Но в мире всего двадцать пять копий этой скульптуры – три из них находятся в нашем прекрасном городе, колыбели Великой октябрьской социалистической революции. Этот огромный и сильный мужчина  – посмотрите на его мышцы спины, мускулистые руки - всего лишь персонаж греческих мифов. А мифы – это, дети, разновидность сказок. Дословно – Геракл означает: слава Гере  - была у греков такая богиня – жена бога Зевса. А это их сын, Геракл…» -
она в очередной раз показал рукой на могучую спину и задницу сына Зевса
и тут её снова пробило на атеизм:
- «Но мы-то с вами знаем, что никакого бога, конечно, нет, дети. Мы с вами в прошлый раз в музее атеизма убедились в этом. Боги придуманы людьми. Придуманы от страха, от беспомощности перед силами природы. И от незнания основ бессмертного учения Маркса и Ленина, которое мы с вами начнём скоро изучать, когда вы станете старше.  И когда вам все эти попы, эти мошенники в рясах, будут рассказывать про какого-то там Иисуса Христа, сына божия – вспомните Геракла – этот миф попы украли у греков. Никакого бога нет и сына божия тем более не было и не могло быть. Это всё сказки, чтобы отлечь народ от учения великого Ленина, от создания справедливого общества - советского общества рабочих и крестьян…»
*
- «А что это у него за шарики?» - вдруг раздался девичий голосок...
*
- «Какие ещё шарики!» - вытянув шею, возмутилась училка, - «Это в голове у тебя  шарики! Шарики за ролики».
Все засмеялись.
Девочка обиженно надулась.
Тогда - я помню - училка сильно напряглась, даже раскраснелась,
сейчас я понимаю: она напряглась, ибо решила, что девочка интересуется обнажёнными мраморными тестикулами Геркулеса,
хоть и стояли мы со спины…
*
- «Ну… в ладошке у него… шарики…» - чуть не плача объяснила девочка…
*
… а и вправду - в правой, отведённой за спину руке Геркулеса, в горсть собранной ладони, лежали какие-то три непонятных шарика…
(ещё раз см. фото)
*
- «Яйца кому-то оторвал и за спину прячет», - шепнул мне Аюха, - «Чтоб никто не догадался».
- «А чего - три?» – хихикнул я.
- «Кащею бессмертному оторвал - у того, такой, спаренный пулемёт был – два ствола с тремя яйцами – трр-рр-р – и всех баб косил!» - он выпятил живот и прижатыми указательными пальцами двух рук у нижней пуговицы пальто показал в сторону девочек и училки очередь из спаренного пулемёта и море скошенных баб - мотнувшиеся на рукавах варежки на резинках убедительно дополнили это зрелище – эх, кабы кто знал, как аукнется ему через тридцать лет это мальчишеское озорство...
*
- «А ну-ка прекратили там кривляться!», - грозно оборвала нас училка, - «Слушаем сюда!» -
и немного успокоившись, что речь не о тестикулах, начала вещать нам про шарики Геракла…
*
… а дружок-то мой вовсе и не был кривлякой – он уже умел зарабатывать деньги – аж сорок копеек в день!
- «Корок сопеек», - уважительно говорил Аюха, - «Это тебе не пуп царапать».
*
Сорок копеек в день!
Это тринадцать стаканов газировки с сиропом из автомата по 3 коп.! И один стакан без сиропа.
Кто не пил той воды – у того детства не было.
Это восемь пышек с сахарной пудрой!
Кто не пробовал тех пышек – мои соболезнования.
Это три эскимо на палочке! +  стаканчик фруктового за 7 коп.
Кто помнит ту копейку-67, тот поймёт – девятилетний ребёнок и корок сопеек  в день.
*
Он рос в огромной коммуналке, где и в туалет-то непросто было сходить,  столько там было народа – всё время занято.
Рос без отца и с разрешения матери, которая вечно была на работе,
утром перед школой полчаса и вечером с час, гулял с огромным, лохматым и добродушным псом
диковинной и редкой в те годы породы, из соседней квартиры,
за что и получал эти сорок копеек – 20 утром и 20 вечером.
*
                продолжение...