Бабушка Евдокия Лукинична Пархаль

      
Моя бабушка по материнской линии, Евдокия Лукинична Пархаль (девичья фамилия Орех) была из мещан-староверов, живших на окраине Витебска и называвшихся поэтому "подгородскими". Чем занимались её родители мне неизвестно. В семье у неё был брат Кузьма и сёстры (сколько их было и как их звали, мне неизвестно). Знаю только, что Евдокия Лукинична слыла красавицей и хорошей хозяйкой.
Женихов к ней сваталось много, но она, будучи очень скромной и застенчивой, пряталась от них за печкой, о чём сама потом рассказывала. Но когда пришёл свататься мой дед, она, не зная почему, вышла и стала смело с ним разговаривать и в конечном итоге дала согласие на брак.
На большой фотографии, которую я видела у своей тётки, бабушка в молодости имела тонкие, правильные черты лица, большие светлые глаза и светлые густые волосы, сплетённые в толстые косы, обвитые вокруг головы в виде короны. По воспоминаниям моей тетки Анны, которая была старше мамы на 13 лет и помнила бабушку сравнительно молодой, она была маленького роста и очень хрупкого телосложения.
Семья, в которой она росла, была небогатой, всё приданое ей справил мой дед. Из чего оно состояло полностью, неизвестно, но мама мне рассказывала о красивых платьях, кружевных накидках, шляпках и салопе из рыжих лис, покрытом шерстяным кастором глубокого темно-синего цвета. То был любимый бабушкин цвет, она его называла кубовым.
Все эти красивые наряды бабушка надевала только по воскресеньям, в церковь или на праздники и то только во время жизни в Витебске в доме моего прадеда. Она рассказывала, что в этих нарядах её принимали за благородную барышню и полицейские требовали расступиться толпе, когда она проходила через многолюдную улицу. Бабушка всегда этим смущалась, так как была очень простым и скромным человеком, рассказывала об этом со смехом.
Она не имела никакого образования, но умела читать, писать и знала счёт. После переезда в Невель, все эти красивые наряды, включая лисий салоп, были положены в сундук, надевать их было некуда. В последствии они были перешиты её старшей дочерью Анной, когда она стала невестой.
Бабушка была нрава очень кроткого, своему мужу никогда не перечила, говорила мало, да и некогда было разговаривать, хозяйством занималась сама, без всякой прислуги.
Хозяйство в Невеле было небольшим, но разнообразным. Из скотины откармливали к Рождеству двух поросят, водились также куры, гуси и утки. Иногда держали овец. В огороде бабушка сажала традиционные овощи: картофель, лук, морковь, капусту, чеснок.
Из Витебска она привозила семена и рассаду овощей, которые не выращивались в Невеле, и первая стала выращивать помидоры, кабачки, тыкву, а также различные пряные травы и коренья. Семенами охотно делилась с соседями. Благодаря ей, в Невеле разнообразилось огородничество.
Огород её славился большими урожаями, был всегда чистым и ухоженным. В огороде бабушка проводила большую часть дня, обихаживая землю. Некоторые соседи завидовали и говорили, что она колдует или "знает слово". У отдельных хозяев огороды были в запустении из-за собственного нерадения и лени. Секрет же бабушкиного огорода был в бесконечном кропотливом труде.
Она никогда не сидела на крылечке с соседскими кумушками, проводившими много времени в разговорах и сплетнях, и беспрестанно лузгающих семечки, однако была со всеми приветливой. Нередко делилась плодами своего урожая.
В огороде были посажены многочисленные яблони разных сортов, дававшими хороший урожай. За яблонями ухаживал дед. По периметру огорода были плотно посажены кусты черной и красной смородины. Красную смородину бабушка любила особо и ела её прямо с куста. Чёрную смородину, использовали не только для варенья, но и для изготовления домашнего вина. Его ставили в больших стеклянных бутылях.
Заготовками продуктов на зиму и руководством по заготовке тоже занималась бабушка. Во времена НЭПа, мама, ещё будучи ребёнком лет шести-семи, помнила, как осенью бабушка брала её с собой на базар. Там покупались овощи, недостающие для заготовок на зиму.
На базаре надо было строго уложиться в пять рублей – такие деньги выделялись на заготовки. На эти деньги бабушка покупала всё необходимое и нанимала мужика с телегой. Это был целый воз овощей и других необходимых продуктов.
Воз разгружал дед во дворе дома, а бабушка разносила всё по местам. Осенью заготовки шли, так сказать, поточным производством, в котором участвовала вся семья. Выносились из погреба большие бочки для засолки капусты и огурцов, заливались водой для разбухания, затем окуривались дымом чернобыльника. Засолка производилась в погребе по выверенным рецептам в количестве, необходимом для потребления семьи, излишков для продажи не было.
 В погреб также укладывались свежие овощи на зимнее хранение и выкопанные из сада кусты хризантем, которые бабушка очень любила, берегла и даже умела зимой выгонять цветы. Мама помнила зимой на окнах белые букеты.
На чердаке хранили яблоки зимних сортов, а также вешали вялить домашние колбасы, изготавливаемые зимой после забоя свиней. Дедушка с сыном Петром, на лодке ездили на острова и в леса большого Плисского озера. Плисское озеро соединялось с Невельским длинной извилистой водной протокой, зарастающей камышом и кувшинками. Путь был неблизким. Сейчас эта протока почти вся заросла.
На островах Плисского озера произрастал густой орешник. Дед с сыном привозили несколько мешков лещины, что тоже было большим продовольственным подспорьем. Использовалась лещина с мёдом как лакомство для детей. Специальных сладостей не покупали, да и в долгие зимние вечера в семье любили пощёлкать орешки при тусклом свете свечи или керосиновой лампы.
Собирали и сушили белые грибы. Все было учтено, чтобы не было никакого недостатка в продовольствии зимой. Бабушка очень любила выращивать цветы. В маленьком садике при входе в дом, можно было видеть целый цветник из разнообразных цветов. Особо любимыми были флоксы и хризантемы.
Летними вечерами, после трудового дня, она любила посидеть на скамейке и полюбоваться садиком: в вечернем воздухе раздавалось стрекотание кузнечиков, а флоксы издавали сильный приятный аромат.
Все подоконники в доме были уставлены горшками с розами, а в большой комнате стояли две огромные кадки с великолепными большими монстерами, которые в семье почему-то называли филодендрами. Эти монстеры я видела ещё, будучи в гостях в доме у дяди Петра.
Моя мама переняла у бабушки эту любовь к цветам и в нашей питерской квартире, где жила наша семья, все подоконники были уставлены горшками с цветами, за которыми мама бережно ухаживала. Они до сих пор стоят на своих местах. Эстафета с цветами перешла теперь к её дочери, то бишь ко мне.
 Бабушка была сведуща и в кулинарном искусстве. Приготовленная ей пища была всегда вкусной, ароматной, приправленной различными пряностями.
Пироги пеклись большими, с различными начинками. Готовились разные компоты, морсы и кисели. На церковные праздники столы ломились от снеди. Особенно на Пасху всегда был накрыт большой стол с куличами, пасхой и разной снедью. Приезжал на телеге священник, поздравлял и благословлял всю семью, окроплял пищу святой водой, приглашался за стол выпить рюмочку вина и получал пожертвование деньгами и продуктами.    Умение вкусно готовить передалось моей маме. Я помню в детстве её вкусные и сытные обеды несмотря на то, что в средствах наша семья была очень ограничена. Отец у нас был единственным кормильцем и добытчиком.
Готовила бабушка в русской печке. Печь была большая, располагалась в середине дома, который таким образом равномерно отапливался. На печку забирались по маленьким ступенькам, наверху можно было спать. Там же хранилась зимняя одежда и валенки. Кроме печки была ещё протапливаемая каменная лежанка, которая очень выручала при простудах. В 60-х годах печь разобрали, чтобы увеличить жилую площадь. Семейству из четырёх человек стало тесноват, а печь занимала очень много места. Оставили лишь лежанку.
Бабушка часто страдала бронхитом и лечилась мёдом и прогреванием на лежанке. Пища готовилась в чугунных горшках, которые ставилась в печку металлическими ухватами с длинными деревянными рукоятями. Приготовленная в русской печи еда имела особенный, не сравнимый ни с каким приготовлением вкус. Пища стояла в печке целый день, её просто переставляли то ближе, то дальше от огня. Таким образом она всё время была тёплой. А долгое томление в печи придавало ей и целебные свойства.
При доме обязательно жили кот и собака. Старых собак, которые уже не могли хорошо сторожить дом и котов, уже не ловящих мышей не выгоняли и не прибивали, как это было принято во многих домах, а давали дожить свой век.
Одновременно с такими питомцами-пенсионерами жили и молодые животные.  Котов и собак кормили сытно, несмотря на почти всеобщий обычай "приморить кота", чтобы он лучше ловил мышей. Коты, обычно, честно отрабатывали свой паёк. Даже будучи сытыми, с ночной охоты приносили из погреба и курятника мышей и крыс. Задушенных грызунов они клали на крыльцо и отправлялись спать на печку.
Однажды бабушка принесло в дом абсолютно чёрного щенка. За такой окрас его прозвали Мушка. Щенок вырос в небольшую, весёлую собачку с заливистым лаем, она резво бегала по двору и огороду, гоняя кур, и не только у нас, но и у соседей, каким-то образом пробираясь к ним через забор. Соседи пожаловались.
Мушку посадили на цепь, она загрустила и стала очень громко лаять и выть. Выла и по ночам. Соседям и это не понравилось. В те времена очень считались с соседскими интересами, людей уважали. Было решено завезти Мушку в дальнюю деревню в надежде, что она приживётся у кого-нибудь во дворе.
Дядя Пётр, сын бабушки, посадил Мушку в лодку и отвёз за озеро, выгрузил на берег, где вдали виднелась деревня, и уехал. Мушка так отчаянно завыла, что дядя чуть не заплакал, ведь она была всеобщей любимицей в семье. Но слово отца было, как приказ. В доме старались не говорить об этом случае.
Прошло полтора месяца. Однажды, когда семья сидела за обедом, у ворот раздался знакомый собачий лай, все вскочили. Мама первая открыла ворота, во двор вбежала Мушка и бросилась к деду, поднялась на задние лапки и стала лизать ему руки. Строгий дед растрогался до слёз, потом она обежала всех членов семьи, виляя хвостом, радостно и громко лаяла. Было решено днём сажать Мушку на цепь, а на ночь брать в дом.
Мушка как будто поняла, за что была наказана. Лаяла только при появлении чужих людей у ворот, сидя на цепи. Иногда только рычала. Даже когда куры подходили к ней и клевали в хвост, видимо помня былые обиды, она тихо огрызалась на них.
Бабушка любила разводить красивых пёстрых кур. Говорила бабушка мало, никогда не повышала голос, речь её была очень своеобразная, русские слова перемешивались с белорусскими. Такие выражения как "прямо памжа (напасть) какая-то" или "тлум (шум, сумятица) в голове" употребляла и моя мама. Да и я иногда люблю так выразиться, для усиления смысла.
Домашней работы в те поры было много, и она была тяжёлой. Никаких стиральных машин и приспособлений для приготовления пищи и уборки помещений и двора не было и в помине. Всё делалось вручную. Домашней работой и хозяйством бабушка занималась с раннего утра до поздней ночи. Дома всегда было чисто и прибрано. 
Самое трагическое в семье было связано со смертями детей. Всего за время супружества у дедушки с бабушкой родилось девять детей. Трое умерли в раннем детстве, троих унесла вспышка холеры ещё до революции. Дети в холерный год умерли один за одним, в том числе и их первенец старший сын Алексей, уже окончивший курс гимназии с отличием. Он был дедушкиным любимцем и о нём он горевал больше всего.
Тётя Аня рассказывала, что бабушка сидела день и ночь у постели каждого больного ребёнка до конца и со смертью очередного волосы её становились всё более седыми. После смерти последнего, она стала совсем седой, белой "как лунь" – стала похожа на маленькую сморщенную старушку, хотя ей не было и сорока лет.
В живых осталось трое детей: старшая Анна Михайловна 1905 года рождения, Пётр Михайлович 1915 года рождения и мама Надежда Михайловна, родившаяся 1918 году – тяжёлое и голодное время гражданской войны, когда бабушке уже было почти сорок лет. Моей будущей маме –маленькой Наденьке – моя бабка тоже уже казалась старушкой, а в школе её принимали за мамину бабушку.