Теория Аффектов

«Господин Бернар, вы так увлеклись музыкой... Уж второй том этой вашей книги музыкальной дописываете. Неужели вы всерьез приравниваете её значимость  к значимости математики, физики, геологии, археологии, медицины? Вы же ученый! Ей совсем другие люди занимаются. Вряд ли у нее есть будущее.»

«Что вы! Я пишу серьезный документ, это же почти музыкальная энциклопедия! Она повествует о величайших открытиях. Вы же знаете, я столько всего видел в мире! Краторы вулканов, мировые океаны, просторы Египта, Китая, всей Европы! Я вас уверяю, музыка может всколыхнуть в нас те же чувства, что и самые удивительные зрелища на планете. Вам нужно лишь услышать.»

«Но это же все крайне субъективно!»

«Не спорю. Но вы же видите, сколько новых творцов появляется! Сколько новой жизни зарождается в музыке!»

«Все живое рано или поздно находит свой конец. Даже музыка не может звучать вечно. Наступит новая эпоха, и она может потухнуть. Каковы шансы, что ее развитие продолжится?»

«Шансы есть всегда. Я готов вам доказать силу музыки.»

«Вы так в нее верите?»

«Я верю в себя… Но музыка - это же не формула и не теорема. Ее невозможно увидеть и потрогать. Ее можно лишь почувствовать. Нечто нестабильное, странное, но абсолютно волшебное. Я не хочу верить в то, что однажды она замолчит.»

***

Кристофер Бернар — был простым ученым. Я работала у него ассистенткой пять лет. Мое имя — Аврил Легранд. Мне двадцать три года.  Я из очень простой, страшно сказать бедной, семьи. К Бернару, по своей воле, я бы точно не пошла. Каждый, кто когда-либо сталкивался с учеными, меня поймет. Они те еще педанты и зануды. С ними невозможно вести здравый диалог. Бывали моменты, когда я срывалась и не могла сдержать приступов легкой истерики. Надо понимать, что в наше время такого нахальства от «обслуживающего персонала» никто не понимал. Меня бы избили если бы хоть кто-то об этом узнал. Ведь Кристофер был взрослым состоятельным человеком, старше меня в два раза. Но у нас были более чем доверительные взаимоотношения. На удивление. Он терпел мои истерики, а я его занудство. Прекрасный тандем.

На самом деле, тандем, может, и был прекрасным, но до конца, лично мной, не понятым. Сложно сказать, какие чувства молодая девушка может испытывать к своему… своему начальнику. Вероятно, это слово подходило больше всего. Да, мистер Бернар меня старше. Но это не играет роли. Точнее играет, но… Мне искренне казалось, что он в меня влюблен. Глупая молодая девочка, ищущая объект любви в серьезном состоятельном мужчине — типичная история. Но моя проблема была в другом. Меня терзали сомнения. Кристофер — мужчина крайне сложный. Со временем вы это поймете. Скрытный, тихий, спокойный, но внимательный и учтивый. И он был не женат. Не мужчина, а загадка. Иногда казалось, что между нами будто искры летают, а то ощущение, что он абсолютно равнодушен. И это женщин обвиняют в непостоянности и неопределенности. Все мужчины как дети. Как же с ними сложно…

Началось все с теории. Ну конечно, он же ученый. Самое интересное, что не просто ученый. Многие выбирают себе одну область и сидят в ней до конца жизни как помешанные. Бернар — не такой. Многогранный человек. Постоянное переключение с одной области на другую. То математика, то физика, химия, археология, география. Его терзали совершенно разные мысли. Он погружался с головой в каждую новую область, и в каждой что-то создавал, изобретал. Для него сидение за теорией — бессмысленно. Кому нужны бумажки, когда можно двигать науку вперед? Создавалось впечатление некой гиперфиксации. Первый этап — заинтересованность, второй — начало работы. На втором он погружался настолько сильно, что не мог больше думать ни о чем. Третий — открытие. Четвертый — выгорание. И, наконец, пятый — освобождение. И снова все по новой. Да, ощущение, что человек сходит с ума. Но мне это нравится. Есть у меня дурацкая привычка находить в каждом встречном человеке причины, по которым его можно полюбить. Звучит странно, но я объясню. Дело вот в чем, я, вероятно, такой человек. Искренне считаю, что в каждом есть что-то прекрасное. И мне хочется это прекрасное видеть.

Идешь ты с утра в булочную, а навстречу тебе идет прекрасная, легкая, даже воздушная девушка. Совсем как безе. Ну разве она не чудесна? И по ней уже чувствуется, что в нее легко влюбиться. Эта легкость все прекрасно выдает. Она же, очевидно, такая и в жизни. Более детальный пример: продавщица в той же булочной. Огромная женщина с зычным голосом и твердой походкой. Как же она прекрасна. То как она говорит, как сурово смотрит на очередного пьяницу, забредшего к ней в лавку, как она передвигается по залу, как орет на мужиков, привозящих хлеб. А ведь на первый взгляд это обычная хамка и хабалка.

Если говорить о Бернаре, конечно, этот мужчина производил прекрасное  первое впечатление. И абсолютно ужасное второе. Наш день обычно проходил по следующему сценарию. Я просыпалась часов в десять, спускалась из своей комнаты в лабораторию. В это время на кухне миссис Перрен, домохозяйка, вовсю готовила. Запахи были фантастические. Но сразу идти на кухню было нельзя. Сначала мне предстояло оценить обстановку. Зайдя в лабораторию я, обычно, обнаруживала Бернара, заснувшего прямо на столе. Он сидел в своем кресле, голова была опущена, рядом с раскрытой ладонью валялась ручка. Я стучала в дверь соседней комнаты и появлялся мистер Перрен, муж домохозяйки и садовник. Он заходил и мы вдвоем переносили заснувшего ученого на рядом стоящий диван. После чего оба выходили, чтобы, после утренних процедур, встретиться за столом на кухне. Здесь мы уже могли спокойно позавтракать. Миссис Перрен порхала по кухне словно бабочка.

«Агата, милая, твои вафли сегодня безупречны» - усмехался садовник и снова утыкался в тарелку.

Позавтракав мы отправлялись по своим делам. Я уходила в лабораторию. Нужно было протереть все склянки, колбы и инструменты. Вытереть стол. Прибраться и упорядочить все записи мистера Бернара. Он сам вставал около двух часов дня. Отправлялся на кухню. Ну а мы, после проделанной работы, уже могли пообедать. Для него же это был завтрак. Ученый всегда разделял стол со своими подчиненными. Он имел средний достаток, которым ни капли не кичился. В доме царила очень теплая, даже семейная атмосфера.

В один из таких дней Кристофер засиделся ночью позднее обычного. Я по обыкновению спустилась в его кабинет с утра и обнаружила его бодрствующим. Он, очевидно, еще не ложился. Моему изумлению не было предела.

Мистер Бернар? - позвала я. - Вы в порядке?

Ответа не последовало. Ученый сидел за столом и с обезумевшим взглядом что-то быстро писал. По всему столу валялись скомканные листы бумаги.
Я подошла к нему, легонько коснулась его плеча. Он даже не дернулся.

Что происходит? Ответьте! Пожалуйста…

Я всерьез заволновалась. Такое поведение было безумно странным. Кристофер не реагировал на меня, не смотрел, даже не шелохнулся. Закончив писать, он медленно, будто под гипнозом, поднялся и направился к двери.

Я попыталась преградить ему дорогу, но не вышло. Он смотрел сквозь меня холодным  взглядом и четким, жестким движением руки отодвинул от двери.
Я не выдержав резкого сопротивления отлетела в другую часть комнаты, пока ученый, уже без какой-либо ограничивающей силы, покинул лабораторию.

Так… - пробормотала я.

Надо было срочно бежать к садовнику за помощью. Одна я вряд ли смогу что-то сделать. Было очень больно, ведь я ударилась рукой о край стола. Точно будет синяк. Это печально, но времени думать нет. Надо решать проблему. Я попыталась подняться. Удар был слишком сильным, все мышцы болели. Медленно пошаркав к двери, я мысленно составляла план действий.

Найти садовника — раз. Понять местоположение Кристофера — два. Обезвредить его — три. На улице раздался крик. Я ускорилась.

Выбежав на улицу я обнаружила престранную картину. Посредине сада стоял перепуганный мистер Перрен. У его ног лежал Бернар. А позади стояла бледная  Мисс Перрен с цветочным горшком в руках.

О Боги, что происходит…

А-а-аврил, дорогая… Кажется с ним что-то не то….- домохозяйка повернулась в мою сторону.

Что-то? - садовник нервно усмехнулся.

Так… Давайте перенесем его на диван, а дальше разберемся. - выдохнула я.

Разумно.

***

Кристофер открыл глаза. Взгляд его был туманным. Я сразу поняла, что он немного не в себе.


Господин Бернар. Как вы себя чувствуете?

Странно... Голова болит. Почему ты спрашиваешь? Что вообще происходит? Обычно ты не сидишь рядом со мной с утра так...

Так для него это обычное утро. Все ясно...

Господин Бернар, вам что-то снилось?

Да, такой странный сон...

О чем же?

Боюсь, если расскажу, ты посчитаешь меня сумасшедшим.

Я не буду считать вас сумасшедшим. Вы можете мне доверять. - я взяла его за руку.

В моей голове... Я видел столько красок. Синюю, Красную, фиолетовую, зеленую... Их было так много. Цветовые вспышки, голоса в голове, музыка. Кажется я вот-вот совершу гениальное открытие.

Я вопросительно взглянула на него.

Впрочем, этого вам действительно пока лучше не знать.

Он поднялся с дивана, положив мою руку, сжимавшую до этого его ладонь, на диван и открыл дверь, пропуская меня вперед.

***

Прошло несколько дней. Кристофер засиживался в кабинете до раннего утра. Меня в кабинет больше не пускал даже для уборки. Да и его самого мы почти не видели. Пару раз он вышел пообедать, а потом и вовсе попросил Агату приносить еду и ставить под дверь лаборатории.

Меня такое поведение беспокоило. Однажды, не удержавшись, я попыталась утром зайти в кабинет. По всем расчетам он должен был спать в это время.

Так и вышло. Аккуратно, приотворив дверь я вошла. Первое, на что упал мой взгляд - стол, заваленный бумагами. Не удержавшись я подошла к столу и начала рассматривать листы. Моему взгляду открылось удивительное. На листках было огромное количество слов, написанных разными цветами. Все слова - обозначение человеческих эмоций. Желание, восторг, святость, гнев и других. На некоторых листках также красовались музыкальные ноты.

Что вы тут делаете??? - отвлек меня резкий рык.

Обернувшись, я увидела разгневанное лицо Кристофера.

Я... Мистер Бернар... Я...

Никогда не видела его глаза такими разъяренными.

Даже не смейте подходить ко мне! Вы... Я просил вас не заходить  в мой кабинет! Я работаю над секретным проектом.

Он убьет вас! Вы стали таким асоциальным. Таким закрытым. Это неправильно!

Неправильно - лезть в чужие дела.

Вы ведь понимаете, что наука не должна вредить вам?

Я сам разберусь, что будет мне вредить, а что нет. Ваше мнение роли не играет!

Но я всего лишь хотела вам помочь.

В вашей помощи я не нуждаюсь! Уходите.

Летели дни. Его состояние с каждым днем становилось только хуже. Учёный совсем обезумел. В его голове играла музыка. Перед ним появлялись образы.

Величие! Отвага! Умеренность! - доносилось из-за двери. - Какая же сила заключена в ней! Скоро все узнают!

Я уже даже лезть перестала. Кажется, он просто сойдет с ума…

***
Но в один вечер Бернар попросил меня подойти к нему в лабораторию. Меня затрясло. Дурное предчувствие. Что ему нужно?

  Зайдя в лабораторию, я сразу обратила внимание на абсолютно чистый письменный стол. Кристофер сидел напротив, в кресле. Глаза его были закрыты, голова опущена, худые бледные руки запущены в волосы.

Господин Бернар… - пробормотала я. Тишина. Я кашлянула. Он поднял голову.

А, добрый вечер, Аврил. Вы здесь…

Он немного помолчал. Затем продолжил. - У меня к вам дело. Не знаю, кому еще я могу доверить эту тайну. Вы простите меня за мое, возможно, крайне некрасивое поведение. У меня был повод. Я сделал страшное открытие и оно меня захватило. Вы когда-нибудь задумывались о музыке?

Я, честно признаться, ее почти не слушаю. - ответила я.

Очень зря. Она имеет такую колоссальную силу. Вы даже представить себе не можете. Я решил изучить эту сферу. Она повергла меня в шок. Я выяснил, что музыка очень сильно влияет на человека. Она пробуждает в нем чувства и эмоции. На данный момент я выявил 8 разных эмоциональных состояний, которые она может вызвать. Желание, печаль, гнев, умеренность, святость, восторг, отвагу и величие. Но, эти знания убивают меня. Я слишком увлекся. Начал сходить с ума. 90% процентов времени у меня приступы. В адекватном состоянии я бываю крайне редко. Я понял, что теряю человеческий облик. Но мне очень важно передать свои идеи кому-то. Все, что я создавал на протяжении жизни. Вы единственный человек, которому я могу это передать. Вы ведь умная девушка. Вы сможете сохранить и развить мои знания. Пожалуйста, помогите мне!

Следующие несколько дней мы часами просиживали в лаборатории. Кристофер объяснял все подробности своей работы. Он показывал графики, схемы, кучу текстов. В один из дней ему стало плохо. Вызвали врача. Диагноз оказался неутешительный. Ишемическая болезнь сердца. Оно постепенно прекращало свою работу. Бернар был при смерти. Он будто все предчувствовал. Скорая. Больничная палата. Меня долго не пускали к нему.
Я сидела у дверей палаты сутками. Мистер Перрен иногда привозил мне еду и проверял мое состояние. Лучше бы я сидела у палаты и дальше, потому что в один день ко мне подошла медсестра и пригласила внутрь палаты. Сердце забилось чаще. Неужели ему лучше?

Нет, не лучше. Лицо его было абсолютно белым, взгляд затуманен, дыхание медленным, но тяжелым. Я села рядом, у койки. Он поднял на меня голову, потянулся ко мне, взял за руку. Его рука была холодная, как лед.

Я так рад видеть тебя. Тебе еще не сказали?

Нет… Что?

Я умираю…

По моим щекам потекли слезы, губы задрожали. Из-за пелены слез, я не видела ничего.

Я хотел тебе сказать...Знаешь,  я ведь только сейчас понял... Ты одна была рядом со мной всегда. Ты поддерживала меня в любой моей идее. Мы... Я правда многим тебе обязан. И только сейчас я понял... Я люблю тебя.