Дыхание земли и космоса

(К 150-летию со дня рождения Юргиса Балтрушайтиса)
 
Юргис Балтрушайтис – один из самых известных литераторов «Серебряного века», поэт-символист, переводчик и дипломат родился 2 мая 1873 года в Литве, в деревне Паантвардис, недалеко от Юрбаркаса. 3 января 1944 года он похоронен в Париже, на кладбище Мон Руж. С 1922 года Балтрушайтис являлся послом Литвы в России. В своё время дипломат выдал выездные документы представителям русской культуры: Константину Бальмонту, Владиславу Ходасевичу, Марине Цветаевой, Мстиславу Добужинскому и другим художникам и писателям.
С биографией Ю. Балтрушайтиса каждый может ознакомиться на сайтах википедии, мы же порассуждаем о творческих находках и о некоторых чертах литовского интеллигента, отличающих его от других участников литературного сообщества начала XX века.
«Стихи – это молитвы», – утверждал Александр Блок. Слова великого поэта, могут служить эпиграфом к творчеству Юргиса Балтрушайтиса, стихи которого остались, как исповедание наболевшей души, стремившейся защитить свои святыни. И прочесть эту исповедь можем, вчитываясь в строки с размеренным ритмом, погружающие нас в медитативное состояние.
Окончив Московский университет в 1898 году, Балтрушайтис уже в 1899 году дебютирует в «Журнале для всех». В это же время он оказывается среди основателей московского книгоиздания «Скорпион», которыми являются Валерий Брюсов, Константин Бальмонт и Сергей Поляков. Именно там открывается ипостась Балтрушайтиса-переводчика, и в «Скорпионе» печатается переведённая им совместно с Поляковым драма Ибсена «Когда мы, мёртвые, проснёмся».
Интересуясь творчеством поэта, писавшего на русском и литовском языках мы не отыщем обилие информации. В знаменитом посвящении К. Д. Бальмонта к первому изданию «Будем как Солнце» обнаруживаем интересные штрихи к портрету Балтрушайтиса, где тот назвал его «угрюмым, как скалы». Это предисловие, существовавшее в 1902 году, в позднейших выпусках не публиковалось. К счастью, оно найдено и издано в 1989 году в сборнике стихотворений Бальмонта. Понятно, что в нём записано только субъективное мнение Бальмонта, но эта черта была характерна для Балтрушайтиса. Своего рода угрюмость или, скорее, молчаливость стала одним из главных качеств жизни и творчества литовского и русского поэта.
Брюсов в 1911 году писал о поэте: «Балтрушайтис как-то сразу, с первых своих шагов в литературе, обрёл себя, сразу нашёл свой тон, свои темы и уже с тех пор ни в чём не изменял себе». Напомню, что первая книга стихов Юргиса Балтрушайтиса на русском языке «Земные ступени» вышла в 1911 году, вторая под названием «Горная тропа» появилась в 1912 году.
В дневнике, обрисовывая знакомство с творчеством поэта, В. Я. Брюсов пишет, что поэт исповедуется перед миром, раскрывая в стихах наболевшую душу и стремясь защитить то, что ему дорого. Поэта Брюсова интересует поэт Юргис Балтрушайтис.  Анализируя творения Балтрушайтиса, Валерий Брюсов упрекает, что порой Юргис прибегает «просто к напыщенности и риторике», однако считает его товарищем по перу и причисляет к категории «наши». Он пишет: «Кстати, о Юргисе. Заметил я, что из его рассказов три пятых — фантазия…»
О загадочности его поэзии и о самом поэте писал Богомолов Николай Алексеевич в своей книге «Вокруг «Серебряного века» (2010 г.) Главу, связанную с именем Балтрушайтиса, профессор так и называет: «На фоне эпохи: Юргис Балтрушайтис». Н. А. Богомолов в своей книге делится такими размышлениями: «Балтрушайтис же, судя по всему, отнюдь не желал переводить свои переживания и чувства в разряд общеобязательных, не желал выставлять их — пусть даже в качестве недостижимого образца — на всеобщее обозрение.»
Основываясь на воспоминаниях современников, можно предполагать, что Балтрушайтис – одинокий романтик, чувствующий себя над бездной, которую он понимал по-своему. Это бездна отчаяния и восторга. Бездна, в которую он не позволяет войти другим. Она в его молчании. Поэт интересен и непонятен. Его молчание таинственно и привлекает. Понятно, что он ощущал своё одиночество среди литературного сообщества и ценил это одиночество, вероятно понимая своё отличие от окружающей его богемы. В 1908 году Юргис Балтрушайтис пишет: «Сознанием своим я как-то совсем один. <…> Не могу, как вся моя братия, балансировать со страусовым или павлиньим пером, поставленным на носу».
Юргис Балтрушайтис в поэзии отображал свой хрупкий и своеобразный внутренний мир. Читая его трепетные строки, мы находим намёки на то, как он искал и находил мыслимые образы. Он мучительно ощущал трагическую природу существования. Понимая нетривиальность и мимолётность человеческой жизни, поэт благодарил жизнь за неизбывное счастье, за то, что в ней «всегда было, есть и будет слишком много радости».
Но, наверное, самый большой парадокс заключается в том, что при всех этих противоречиях Юргис Балтрушайтис остаётся одной из самых цельных фигур в русской литературе начала XX века. Как поэт и человек, он признаётся: «Я так не люблю дробления души и воли». Творчество поэт понимает как индивидуальный тайный путь, в котором его сопровождают внутренние треволнения, чувствования, исходящие из сердца и сознания поэта.
 Его современники вряд ли были способны понять негромкий голос литовского феномена среди декадентского шума. Николай Гумилев следующим образом оценивает вторую книгу лирики «Горную тропу»: «Всё творчество поэта выдержано по своей равномерной и часто раздражающей отвлечённости. <…> Творчество Ю. Балтрушайтиса вряд ли характерно для поэзии наших дней, но как одиночка он ценен и интересен».
Всю жизнь Балтрушайтиса преследовали недовольство собой и неуверенность в собственных силах, но окружающих он притягивал спокойствием, ощущением надёжности, его облик вызывал постоянные сравнения со скалой. «Вы считаете меня спокойным, а я весь и всегда мучительно горю», – говорил о себе поэт. Скромный, незаметный, старающийся держаться в тени человек, чью дружбу ценили и встреч, с которым искали Вячеслав Иванов, К. С. Станиславский, В. Ф. Комиссаржевская, А. Н. Скрябин. Таким его видели друзья. Сам он считал себя другом и почитателем Скрябина.
Вячеслав Иванов более других прочувствовал скрытую исповедальность лирики Балтрушайтиса, он подчёркивал, что Юргис Балтрушайтис был «символистом по всему душевному складу». Однако, созданные им произведения, стоят в наследии русского символизма особняком. «Это – замкнутая лирика», – так характеризовал его поэзию В. Иванов. Он признавался: «Истолковать этот монолог — душевно трудное и ответственное дело. Как подслушать молитвенный шёпот и как домыслить подслушанное?»
Мистика, которой был насыщен воздух того времени влияла на поэта. Его тревожили знаки, которые он замечал, и всё, что он открывал, поэт оберегал, считая личным, субъективным. Его стихотворения не говорят о теме до конца, над ними нужно размышлять и продолжать их развитие.
Метафоры-символы, заложенные в названия сборников стихов поэта, указывают на философский характер его творчества. «Земные ступени», «Горная тропа», «Лилия и серп», «Венок слез», «Алтарный дым» - все они выражают поэтическое мировоззрение Ю. Балтрушайтиса. Автор стихотворных произведений чувствует дыхание земли и космоса, назначение человека, подвергается волшебству окружающего мира. Его благородная душа парит «в безбрежности степей», за тучами, «в сиянии вершин», «над бездной голубой». 
Поэт легко и бескомпромиссно связывает небо и землю. И во всех стихах можно проследить этот чистый лиризм, не совсем соответствующий духу декадентства. В нём нет перезвона красивых фраз. Его стихи вводят в медитацию. Здесь искание глубинных чувств поэта «в тайне звёздной, в цветке, в зерне и громе, и в тишине».
Нам очевидно настроение поэтов начала XX века, их поиски своего творческого пути. Идеи, творческие свершения сегодня преломляются в зеркале новой эпохи. Своим понимающим сердцем мы чувствуем «обнажённое» сердце поэта Балтрушайтиса, сердце беззащитное перед жизненными невзгодами и катаклизмами.
И в наше время остаётся актуальным творчество русского и литовского поэта. Его пророчество предупреждает нас: «Стоим века у двери роковой».
Произведения Балтрушайтиса помогают открыть красоту и добро, его стихи своей мелодией, медиативностью помогают увидеть «в цветке зерно». Стихи призывают к необходимой рефлексии и мудрому пониманию мировых процессов.
На могиле Юргиса Балтрушайтиса на кладбище Мон Руж высечена дата смерти – 3. 1. 1944. Однако существует легенда, что поэт под другим именем отправился в католический монастырь и там скончался глубоким старцем. Появление такого рода сообщения в газетах того времени говорит само за себя. А нам остаётся лишь сожалеть о том, что личность поэта до сих пор остаётся загадкой, которая не поддаётся полной расшифровке.