Символика красного цветка у М. Гаршина

Эзотеризм в широком смысле слова — высшее, сокровенное знание, и не только в области религии, но в более общем духовно-философском аспекте. Основная форма передачи эзотерических знаний — не прямое называние того, что нельзя назвать, а символы, к которым относятся определенные жесты, ритуалы, слова, образы и т. д. Уже традиционно у всех народов существуют две формы эзотерического учения: жреческая, отраженная в Священных книгах, и народная, запечатленная в мифах, сказках, легендах. Когда образы-символы переходят в авторские литературные произведения, они могут использоваться для передачи совершенно конкретной ситуации, но, сохраняя свой «первосмысл», придают произведению второе, гораздо более широкое, общечеловеческое значение.

Сюжет рассказа В. М. Гаршина «Красный цветок» прост. Душевно¬больной человек видит в больничном саду два красных цветка, которые кажутся ему воплощением вселенского зла. Он срывает их, несмотря на запреты, носит у себя под рубашкой, чтобы их яд не смог подействовать ни на кого, кроме него самого, потом уничтожает. Но вырастает третий цветок. Больной совершает титанические усилия, чтобы сбежать из-под надзора и уничтожить его. Этот никем не понятый и неоцененный подвиг стоит герою рассказа жизни.

Почему же именно красный цветок стал для безымянного персонажа символом зла? Только ли больное воображение в этом повинно?

Казалось бы, традиционно цветок — символ красоты, счастья, жизни. Но если обратиться к архетипу, выяснится, что это не так. Хтоническое (олицетворяющее дикую природную мощь земли; относящееся к подземному царству) начало, воплощенное в цветах, проявляется в мифологии практически всех индоевропейских народов. Так, по первоначальной версии, древнегреческий бог войны и разрушения Арес был порожден Герой от прикосновения к волшебному цветку. Дочь богини плодородия Персефона была завлечена в подземное царство умерших посредством прекрасного цветка, выращенного специально для этого Геей-Землей. Бог западного ветра Зефир наделялся губительными и животворными функциями, а его изображение всегда включало венок из цветов. Древние римляне украшали могилы умерших цветами в праздник Карны — богини подземного мира. А у восточно-романских народов дрэгайки -— мифологические персонажи, защищающие посевы и виноградники, но способные их и погубить, — всегда представляются в виде прекрасных девушек, украшенных цветами.

Не менее двойственны и функции именно красных цветов. В гре¬ческой мифологии был известен гигант Пиколой, убитый Солнцем-Гелиосом за нарушение закона гостеприимства (один из самых страшных грехов). Из крови Пиколоя выросло растение, цветок которого сияет, как луч Гелиоса, а корень черен, как кровь предателя. А в русской сказке «Аленький цветочек» купец, попавший на чудесный остров и сорвавший алый цветок в подарок дочери, должен был за это отдать свою или ее жизнь неведомому чудовищу.

С другой стороны, цветы — символ любви. В руках у древнеиндийского бога любви Камы — лук со стрелами из цветов. В мифологии многих восточных народов жизнь произошла из цветка (например, у вемале — Восточная Индонезия). Красный же цвет естественно ассоциируется с огнем. А огонь — «посредник между богами и людьми, в котором свет познания неотделим от жара любви» (Л. Бенуа), то есть носитель истинно эзотерического знания и его символ. Так, в дзен-буддизме Кашьяпа считается первым индийским патриархом этой школы, поскольку только он понял смысл бессловесной передачи дхармы (учения о законах высшего морального правопорядка, другими словами – тех же эзотерических знаний), заключенной в жесте учителя, который показал ученикам цветок и улыбнулся. Обряды восточнославянского праздника Купалы и основанного на балтийской мифологии Иванова дня (Лиго) связаны как с кострами, «живым огнем», так и с волшебным цветком, огненным цветом указывающим на клад. А через неопалимую купину пылающий огнем, но несгорающий куст Яхве явился Моисею.

Следовательно, красные цветы символизировали не только гибельную силу, присущую всем хтоническим образам. Они также были призывом к высшему познанию, делающему дух человека истинно высоким, но могущему привести и к гибели. И значит, не лишенным разума, а приблизившимся к высшей истине был герой рассказа Гаршина. Недаром безумцев у очень многих народов считали «божьими людьми». Но эта истина и долг, принятый на себя, были непосильны для неподготовленного человека, что не дало ему возможности существовать в «нормальном» состоянии и привело к его гибели.

2000 г.