Про любовь

Была среда. Середина недели.
Алик прилетел в Астану рано утром, а пришёл в пивной бар уже в сумерках. У него была назначена встреча с будущими партнерами. Надо было обсудить условия партнерства в неформальной обстановке и взять время на обдумывание.
 
Алик всего несколько  лет в бизнесе, хотя  вся страна уже больше десяти лет, перестроились и жили в новых экономических условиях. Он осторожничал и переживал. До этого он работал на дядю своей жены, в вполне  успешном луковом бизнесе. И вот пять лет назад, посоветовавшись с женой, взяв кредит, у того же,  луковичного дяди,  открыл свое дело.
 
 Многие его знакомые успели  к этому времени разориться от непомерных налогов, погибнуть от бандитов, спиться или уехать за границу за лучшей жизнью.
 
Будущие партнеры были местные ребята - астанчане, с устойчивой позицией и  в бизнесе и в личной жизни. Алик  - старший, из намечающей троицы, ему за пятьдесят. Он  навел справки: оба были не молоды, но моложе Алика - это  большой плюс. Потому как молодые и холостые - постоянно  голодные и всегда кому- то должны.

Вообще-то он -  Алишер Магжанович, но жена Света, её корейские родственники и его казахская родня ограничивались именем - Алик. Первая его так назвала трехлетняя племянница жены - Анечка. Почему Алик, никто не понял. Ну, Алик – так Алик. Постепенно Аликом, помимо родственников его  стали называть и близкие друзья. Он подозревал, что и подчиненные между собой тоже его так звали. Со временем ему даже понравилось – коротко и звучно!
 
Алик Сагдиев был прочно женат на Свете Ким. В молодости  он был некрасивый, да ещё мелкого росточка.Перед  девушками робел. Редкие романы заканчивались, так  и не начавшись.Это Света его выбрала. И в благодарность за это Алик был ей верен со всеми своими потрохами. Брак был поздним, и единственный сын родился не сразу - после сорока.
Сейчас, в своём возрасте, он набрал мужскую уверенность  и женщины стали обращать на него внимание. Он смущался, но не скрывал удовольствия. Даже стал позволять себе небольшой флирт.
 
Алик спустился в подвал бара и заказал кружку пива. Зазвенел телефон, Света беспокоилась:
- Да, Светочка! Все хорошо! Ложись, отдыхай! Арман звонил?

Сын  проводил каникулы  у казахской бабушки, в пригороде Алматы.  Попутно учил казахский язык. Алик отключил мобильный телефон и с удовольствием подумал о семье. Женаты десять лет, и он все время чувствует за своей спиной надежный тыл. Все как у всех, но только лучше. И готовит Света лучше всех знакомых жен, и одевается со вкусом,  и родственников его  принимает, как положено, и держит строгий порядок в доме.
Правда, иногда Алику казалось, что он солдат при генерале. Только Света знала,  как лучше жить  семье.
Все было организованно, с учетом строгого семейного бюджета. Эта организованность плавно перетекала на его бизнес. Алик по привычке и  бизнес строил по той же модели, только там он был сам генералом.
 
Бар был недорогой, сюда ходило много народа. В каждый свой приезд Алик наведывался в это место. Здесь помимо  пивного ассортимента и всяких вкусностей были цветные витражи, дубовое резное дерево. Алик пил пиво и думал о семье.
   
Мужчины опаздывали, Алик не спеша тянул  своё чешское светлое  и грыз орешки.
 
За соседний столик села женщина. С выразительными глазами и удивительной короткой мальчишеской стрижкой.Худая, мелкая, но не тоненькая, а какая- то недокормленная. Молодая, но не слишком - за тридцать. Общий вид, какой - то встревоженный, неприкаянный.Видно было, что она кого- то ждет, и тот - он  или она - опаздывает. Ситуация, как  у Алика.

Алику такие женщины нравились, он их не смущался и не боялся. Красивые женщины его пугали. Они казались ему чересчур сложными, капризными.

 У Алика не было никаких намерений. Совсем недавно дом купили. Надо и машину обновить. К тому же Света родила ему сына. Арман – умница, каких поискать. И мысленно Алик уже выбирал ему университет в Америке, по способностям и по - своим возможностям.
Конечно, иногда, Алику  хотелось острых ощущений, но  рисковать благополучием семьи ради случайных связей не собирался даже в мыслях. Семья для него была всем, центром мира. И он, весь растворялся в этом мире. 
Ожидание всё затягивалось. Женщина, тоже беспокоилась: посматривала в свой телефон, то ли время отсчитывала, то ли ждала сообщения. Наконец, он  решился:
- Может, скооперируемся?- спросил Алик, удивляясь собственной смелости.
- Зачем?-  не поняла женщина.
- Так…вы ждете,я жду...
- А-а…- отозвалась  она и продолжала сидеть, посматривая в телефон. Ни да, ни нет.

Алик смутился, разозлился на себя и опаздывающих одновременно.Но быстро успокоился, допил пиво и собрался уже уходить, как тут пришли партнеры. Мужчины расположились напротив Алика, закрыв тем самым вид на женщину, и он мгновенно забыл про неё.
Долго и шумно обсуждали,  в итоге - пришли к соглашению и расстались далеко за полночь взаимно удовлетворенные встречей.
Вспомнил про женщину на следующий день, увидев ее на посадке. Она ему  улыбнулась, а он в ответ только кивнул.

 Алматы встретил уже в ночных огнях. Алик неторопливо двигался в хвосте пассажиров выходящих из здания аэропорта. Он заметил её не сразу. Она неприметно стояла со своим багажом  и оглядывалась. Алик замешкался. Вообще- то его ждали дома….Света не ложилась спать, так было заведено… всегда дожидалась. Но он почувствовал, что нужна помощь. Подошёл и несмело спросил:
- Вас подвести?
- Если можно?! Если вам по дороге? Понимаете, меня должны были встретить,…договаривались…- она, как бы оправдываясь, говорила что- то еще и двигалась за ним и за своим чемоданом, ручку которого он успел перехватить. Алик быстро нашёл свою машину на платной стоянке, погрузил багаж, сели и  поехали по ночному городу. Ей до Выставки, ему в Ремизовку - это конечно делать круг, но шоссе полупустое…

 По дороге познакомились:
- Как вас зовут?
- Гульнара. Можно просто Гуля, а вас?
- Алик, то есть Алишер Магжанович, но можно просто Алик…-  он улыбнулся.
 
Говорили о разных пустяках. Было легко и весело. Гуля не прашивала где и кем он работает, и  он не проявлял лишний  интерес. Решив для себя, что это случайный попутчик. 
Она попросила остановиться возле старого двухэтажного дома. Он подрулил со стороны  проезжей улицы. Вытащил её чемодан и протянул руку, она свою - горячую и удивительно мягкую. Он осторожно пожал, и нежная теплая волна прошла по всему телу. Отметив, что она, в общем – то, симпатичная, если приглядеться.
- Может все - таки во двор завести?
- Нет, тетушка слишком любопытна.… А ваша машина на такси не похожа. Придется объясняться.

Всю следующую  неделю Алик много работал, забыв про все на свете. Готовил документы, расчеты, презентацию. Все  требовало сил и времени.
Через неделю  вновь летел в Астану, также вечерним  рейсом, чтобы утром встретиться с новыми партнерами абсолютно подготовленным.Какого же было его удивление, когда он вновь увидел знакомую женщину возле стойки регистрации. Она приветливо помахала ему. В ответ  он кивнул и улыбнулся, как старой знакомой.
- Это судьба, - щелкнуло в голове у Алика, но тотчас себя отдернул -  какая ещё судьба?!

В город вышли вместе, взяли такси и, хотя у Алика была забронирована гостиница, он подвёз Гулю до её дома. Она пригласила его на чай. Алик боялся, что придется знакомиться с мамой  или еще с кем, но Гуля жила одна: ни родителей, ни мужа, ни детей.

Квартира была очень чистая и уютная, с высоким потолком и широкими окнами.
- Хорошая квартира, - сказал Алик, оглядываясь.
- От родителей осталась, - ответила, улыбнувшись, Гуля.
Она ушла на кухню ставить чайник. Алик решил позвонить домой, отрапортовать. Света в свою очередь доложила, что дома все в порядке, как всегда, и она его ждет…
На минуту Алик испугался: жена ждет, а он здесь в чужом городе, в чужой квартире, чаи распивает, но это ж только чай! успокоился Алик.
 
Алик остался на ночь. Так легко и просто - он сам от себя не ожидал. А главное совесть его не мучила. Он спал укрытый покоем и неизъяснимой нежностью, рядом с доверчивым  молодым женским телом. Утром он проснулся ясным и бодрым, без копоти на душе - что тоже странно. Он ожидал по меньшей степени растерянность, но ничего такого. Оказывается, привкус измены может быть сладким.
 
На завтрак пили кофе. Потом расстались. Ей на работу в банк, опять повезло, не тот где обслуживался Алик, а ему возвращаться  в свою привычную жизнь. Он завез свою сумку в гостиницу  и отправился в офис партнеров.

 Весь день прошел в переговорах и хлопотах. Поздно ночью Алик вернулся в гостиницу, но звонить Гуле не было никакой возможности. Созвонились через день. Рассказали, вкратце, как прожили это время, минуя подробности. Разговор на две минуты, а дальше?
В разгаре лето. Алик подумал, что в Алматы сейчас  жара, что здесь, в Астане, тоже жара. Дела требуют вернуться в Астану еще  через дней пять. Может махнуть на неделю  в санатории Боровое, отдохнуть? Тут же рядом! Со Светой согласовал - она не возражала. Предложил  Гуле. Она,  как ни странно,  быстро  согласилась.

Путевку купили по прибытии. Вот он - воздух, наполненный хвоей, тишайшие звездные вечера, только радость и легкость. Снимали отдельный коттедж, среди сосен. Гуля отдавалась ему – вся без остатка, а потом засыпала угнездив свое лицо на его плече, где- то под ухом. Ее дыхание щекотало шею. Он, опять проваливался в нежность и ничего не хотел думать  о том, что будет дальше.
 
А дальше короткий отпуск  закончился. Они вернулись в Астану. Он погрузился в работу, забиравшая у него силы  и здоровье, также  каждый день звонил жене и отчитывался о каждом прожитом дне - это уже по привычке. Зато через день  ходил Гуле. Как бы ни были трудны  и заполнены его дни, он знал, что его ждет светлая, уютная  комната в старом доме и такая же его Гуленька – для всех  незначительная, а для него – сияющее счастье.
 
Теперь каждая командировка воспринималась Аликом, как подарок. Он не часто приезжал. Встречался с партнерами, а день- два  проводил с Гулей. Бывали и выходы…. Гуля надевала ярко-красное пальто, обувь на высоком каблуке и шли в ресторан. Или гуляли  по городу, хотя он Астану не любил, считал, что этот город - без души. Иногда брали билеты на последний сеанс в кино. Сидели тесно, плечом к плечу. Она вкладывала свои узкие пальцы в его руку, и опять – нежность и щемящее чувство. Он в темноте сжимал ее пальцы, подносил к лицу и целовал каждый палец.
Во время прогулок крепко  обнимались, а то и целовались в укромных местах. Алик не оглядывался, не опасался посторонних взглядов - чужой город, кто его здесь знает?! Хотелось быть молодым, бездумным рядом с молодой женщиной в ярко – красном пальто. 
С собой, на люди, её никуда не брал, не хотел обнародовать их отношения. Но еще он знал, долго так продолжаться не может. Слишком долго продолжалась эта связь - больше года. Двойная жизнь ни к чему хорошему не приведет. Хотя он за это время, по словам друзей, помолодел и похорошел. Все комплименты Алик переадресовал жене, оправдав всё  её хорошим уходом.

 В какой- то момент Света начала догадываться. Нет, она не копалась в его телефоне, не выспрашивала знакомых, не просилась с ним в Астану. Но она лучшая из жён и её лучшая интуиция не подвела.
 Света проанализировала ситуацию и замкнулась. Алик стал бояться. Выяснять отношения, у них  было не принято. Лучше помолчать, а утром все как всегда. Но лучше не становилось. Атмосфера в доме резко похолодела. Сын выглядел растерянным. Алик перестал ездить в командировки. Он затаился. На телефон тоже не отвечал, скидывал или шипел:
- Не звони вечером. Я же дома. Мы договаривались…
- Но ты обещал. Мы договаривались, а тебя нет и нет, ты тоже не держишь слово...- с обидой отвечала любимая Гуленька.

Это был шантаж. Алик не мог поменять номер телефона. К нему были привязаны все контакты важные и неважные тоже, заблокировать не поднималась рука, он просто перестал отвечать. Самоустранился и звонки прекратились. Алик возрадовался. Случайная связь окончилась. Всё покатилось в привычном режиме.
Прошло два месяца.
 
Жизнь как- то выправилась. Дома и на  работе всё те же лица. События до зубного скрежета похожи. Алик заскучал. Раньше такого не случалось. Он не только заскучал, он затосковал. Ему не хватало Гули. Очень часто хотелось все бросить и бежать к ней. Сидя у себя в кабинете он руководил: принимал, увольнял, распекал, наказывал, подписывал массу документов, ответствовал за важные  решения - одним словом двигал бизнес  всеми точками своего тела. А к горлу подступала тоска, что он здесь делает?
Часто прохаживаясь по своему кабинету,  останавливался возле окна и начинал разглядывать…
          
По ночам  просыпался от одиночества. Одолевали мысли: кому нужна его преданность Свете? Этому большому дому? Только Свете и Арману. Да, вот Арман…Ну, поплачет! Нет, это невозможно. Пусть лучше будет плакать он - Алик. И он плакал. Тихо и беззвучно. Вдох- выдох. Вдох- выдох…. Теперь ему казалось, что он всего лишь  часть семьи, часть мира. Оторванная  часть, потерянная.
 
Прошло еще несколько месяцев. Алик втянулся. Спрятался за работу. Такой рабочий запой. И  к рабочему он добавлял натуральный, алкогольный. Света поднимала удивленно брови, у сына не проходило растерянное выражение лица.
После возлияния, на следующий день чувствовал себя отвратительно, а главное - виновато. Но это как- то помогало, отвлекало от душевной боли.  Жизнь продолжалась.

Как – то возвращаясь после работы, на повороте, Алик заметил, в сумерках, знакомую фигуру в ярком пальто. Не веря своим глазам, он высадил  жену у калитки  и под незначительным предлогом отпросился на несколько минут.
Минуты две трясущимися руками разворачивал кое- как свою огромную машину на узкой дороге, и, наконец, отъехал так, чтобы из окон дома её не было видно. Гуля, из-за угла, терпеливо наблюдала его манёвры с машиной. Выждав еще пару минут, подошла и несмело открыла дверцу:
-  Пустишь?
Дальше Алик плохо помнил. Он умирал  от счастья. Словно погружался в теплое нагретое солнцем,  ласковое море. Купался в  ласках любимой женщины и жадными руками путался в пуговицах и замках ее одежды.
Она  глупо хихикала. Рук его не убирала, а наоборот, помогала ему раздевать её и, ни о чем не спрашивала. Близость была тесной и бурной.

- Хорошо, что купил такую большую машину - щелкало в голове у Алика.
Наконец устали, какое- то время лежали просто так. Собирая и натягивая одежду, разбросанную по всей машине. У обоих было чувство, что после кораблекрушения их вынесло на берег.

 Вдруг  его охватили противоречивые чувства. Радость и страх. Надо было идти домой, но не было сил, а главное желания.
Он,  продолжая  её целовать, с беспокойством спросил:
- Ты что здесь делаешь?
- Ты исчез. Не  отвечаешь на мои звонки. Я подумала: может ты заболел, попал в аварию?  Я ничего не понимаю. Вот… решила приехать и спросить. Ты меня бросил?
Алик замолчал. Устало  и нехотя отодвинулся.  В голове вертелось - как она узнала адрес? Значит кто- то сказал или в интернете нашла или по телефону,  или…Господи, вот дурак! Она же в банке работает. Там общая, сообщающаяся, система данных. Позвонила подружке в один - другой банк и всё  узнала.
   
Алик продолжал  молчать, застегивая рубашку и штаны. Она ждала. Прошло несколько минут.
- Понимаешь, Гуля…У нас нет будущего. Я свою жизнь не поменяю. У меня жена и сын. Это значит, что я ворую твоё время. Ты молодая, красивая…
- Ты меня любишь?- прямо спросила она.
Алик молчал. Сказать нет - это неправда. Сказать да - значит мучительный роман,  продлится.
-  Это ничего не решает.
Алик опять замолчал. Теперь глухо и зло. Перед глазами стояло лицо Светы с  удивленно приподнятыми бровями.
- Что ты от меня хочешь?
- Отвези меня в аэропорт -  попросила Гуля.
Всю дорогу они молчали. Вернее говорили, но молча. Молча, бросали друг в друга упреки,  претензии. Подъехав к зданию Аэропорта,  она повернулась к нему и ласково  коснулась его лица:
- Прощай!- и вышла.

Обратно Алик мчался на большой скорости, не видя дороги, мысленно продолжал с ней диалог. Ну что, что он мог сделать? Любовь- это не только слова, но и  поступки. А поступка не будет - это он точно знал.
Домой ввалился  за полночь. В коридор вышла тревожная Света в накинутой на плечи шубе, за ней выглядывал потерянный  Арман с биноклем дальнего видения  на шее. Жена и сын молчали. Алик, стиснув зубы, сорвал верхнюю одежду, скинул ботинки и закрылся в ванной. Выкрутив краны, пустил воду на всю  мощь. Сам же сел прямо на пол и, раскачиваясь  из стороны в сторону, завыл. 

Прошло двадцать лет.
Похороны назначили в понедельник, в двенадцать дня. Светлана Давыдовна ходила по дому сутулившись, отдавая распоряжения родственникам с обеих сторон. Слезы катились не переставая. Она плакала настолько редко, что даже не помнила когда.
У нее было чувство, что сейчас она плакала в первый и последний раз.
Во время болезни мужа, Светлана Давыдовна не позволяла себе расслабляться. Лечила его всеми способами. Сначала операции, одна за другой, потом следовали уколы, капельницы, таблетки, микстуры. Далее всякие снадобья и заговоры, энергетические сеансы.
Все помогало, но временно. Видела, что Алик уходил, но она крепко держала его за руку. Постоянно говорила с ним, подносила телефон и компьютер со скайпом, чтобы мог слышать и видеть сына. Читала вслух. Включала его любимый Битлз.

 За последний год разучилась спать. Спала короткими глубоким обморочным сном и просыпалась  со страхом, упущенного. Боялась, что он умрет во время её отсутствия. За этот  год  всё ему простила.
 
Тот роман с женщиной по имени Гульнара,  рассказанный с большим энтузиазмом  доброжелателями значительно позже основных событий, был пережит ею с трудом и большим достоинством. Видела, как он боролся с этим чувством, как дорожил семьей… О развитии романа догадывалась, о ребенке знала, но молчала.
- Так бывает - думала она - Хорошо, что один ребенок.

Каждый раз мучилась, когда Алик уезжал в Астану. Но он звонил… И, слава богу, поездки  случалось всё реже и реже.
 Алик никогда не говорил о дочери. В доме никогда не вёл секретных телефонных  разговоров. Со временем всё наладилось. К чести Алика - он очень старался, и как ему казалось, жена успокоилась. Но это только казалось… 

На самом деле Светлана погрузилась в адский огонь. Огонь бушевал в сердце и  днем, и ночью…
Внутренне Светлана обращалась к мужу с длинным монологом, который первое время был бурным и беспорядочным, а со временем – однообразным и привычным: мы так любили друг друга, я во всем помогал тебе, поддерживала, была образцовой женой, родила такого хорошего сына, а ты….
Теперь  у нее всегда был немного пространный взгляд и отстраненное выражение лица.      
Исключение делала сыну. При виде сына выражение лица менялось.С Арманом была нежна, внимательна и эмоциональна. Она старалась по пустякам  его  не ругать. Только беседа, только личный пример и пример отца. Были, конечно, разные ситуации, как у всех подростков, но мать с сыном всегда находили общий язык.

Что касается  Алика, тот  очень любил сына и этим все сказано. Совместные поездки в горы, рыбалки, шахматы, компьютерные игры и всякое мужское развлечение. А еще беседы, разговоры, обсуждения.
 
Арман  сравнивал семьи  друзей, одноклассников, в частотности семью двоюродной сестры Ани, родители которой шумно разводились, потом женились и вновь разводились, и он своими родителями гордился.         
Когда Алик заболел, заигранная пластинка внутреннего монолога Светланы  дала сбой. Сосуд обид и претензий иссох и опустел. В доме запахло больницей. Светлана Давыдовна наполнилась новым содержанием - заботой и тревогой о муже. И это наполнение ей нравилось больше.
 
Сыну о болезни отца рассказала сразу. Арман, живший к тому времени заграницей, принимал непосредственное участие в лечении отца. Переговоры по скайпу шли ежедневно. В доме теперь жила племянница Анечка, дочь старшей сестры.
Племянница, как ни кто из многочисленных  родственников, выделяла Алика, была привязана к нему. Теперь же она  стала членом семьи, частью этого мира.
   
В последние дни  Анечка отвечала за телефон дяди. Его Светлана Давыдовна распорядилась не отключать, а отвечать на все звонки, тем самым  сообщать о смерти и дате – времени похорон. Анечка старательно выполняла возложенную  на нее обязанность - дрожащим голосом сообщала:
- Дяди Алика….Ой, Алишера Магжановича нет. Вернее…он умер. Похороны в понедельник, в двенадцать. Приходите... Да, по старому адресу…Да, ждем Армана из Америки… Да, знает…Сегодня вылетел.
 
  Анечка очень устала. Много звонков. К тому же есть звонки, когда услышав ее несмелый голосок, трубку бросали. Таких звонков было немного, честно говоря, только один. Но регулярный.

Арман приехал на рассвете. Светлана Давыдовна не спала, сидела во дворе дома на скамейке, подложив под себя подушечку и завернувшись в плед, и ждала. Женщины родственницы незаметно двигались на заднем плане, стараясь не мешать короткому покою хозяйки. Вот послышался шум машины, хлопнула дверца, раздались  голоса, зазвенел звонок и калитка открылась:
- Мама! Мамочка моя!

Светлана Давыдовна не смогла подняться - ноги отказали. Арман, бросив чемодан, бежал навстречу к ней. Коренастый, небольшого роста, смуглый очкарик  - её тридцатилетний мальчик, спешил, чтобы утешить, успокоить и  дать волю  своему накопившемуся горю. За ним шла, не к месту улыбаясь, американская жена Марина, кореянка из Текели.
Поднялся шум- гам, слёзы. Все родственники  высыпали во двор дома. Каждый хотел что- нибудь сказать, поддержать или  поплакать.
Анечка стояла в стороне, она держала телефон в руке и с интересом разглядывала Армана. Он был для  нее недосягаемо большим и физически, и мысленно. Первая тайная влюбленность. Девушка долго не могла признаться себе, что до сих пор искала и не могла выбрать среди целого роя поклонников хоть немного схожести с любимым человеком.
Телефон можно было отложить, теперь он молчал. Отключать  его Анечка не стала, кое что ей показалось странным.
 
Похороны прошли пышно, по всем правилам. Поминальный обед был накрыт во дворе, на четырех  длинных столах. Во главе сидел мулла, рядом братья Алика. Светлана Давыдовна ушла было в дом, но люди все шли и шли. Столы заново накрылись….
 
В перерыве Анечка подошла к Арману и пыталась, смущаясь, что – то говорить о звонках. Арман, грустно улыбнувшись, попросил перенести разговор на вечер.

Поздно вечером Светлана Давыдовна, наконец, смогла уединиться в своей комнате. Арман попрощался с последними гостями и отпустил помощниц. Остались  втроем: Арман, Марина и Анечка. Девушки занимались оставшейся посудой и о чём- то тихо говорили. 
Арман взял отцовский телефон и вышел на крыльцо, на экране показался неопознанный номер. Пока разглядывал номер, не успел ответить.  Сзади неслышно подошла Анечка.
- Вот и я говорю! Странно это….Вот этот номер звонит, а потом молчит… Я говорю: -Алло, Алло! Говорите! Вас слушают, а там помолчат и всё…
Арман с интересом разглядывал девушку. Полукровка, как и он, она стала настоящей красавицей. Высокая и стройная. В сумерках блестели раскосые, от матери кореянки, большие яркие  глаза, мягкий, почти кукольный, овал лица в окружении  светлых волнистых волос, от русского отца. Вся  была такая притягательная своей необычностью и юностью. Она так и стояла, молча уставившись на него влюбленными глазами, забыв про все на свете.

Он всё это отметил. Несколько мгновений любовался  и вновь помрачнел.
- Ты маме говорила?
- Своей?
- Причём здесь твоя? Тете Свете говорила?
- А…Нет…а нужно было?
- Хорошо, что не сказала. Телефон я забираю. Маме, то есть тете Свете, скажешь, что он у меня.
Анечка послушно кивнула головой и, грустно вздыхая, отправилась к себе. С некоторых пор она жила на втором этаже, в бывшей комнате Армана.

Арман набрал номер. Слышались долгие  длинные гудки и вдруг:
- Алло!- отозвался звонкий девичий голос.
- Алло? Кто это?- Арман растерялся.
- А вы кто?
- Я Арман Сагдиев….- он опомниться не успел, как послышались короткие гудки.
- Так,- подумал Арман - детский розыгрыш и пошёл, спать.

На следующий день Арман начал тихое расследование. Не спеша делал звонки, охраняемый женой Мариной, в дальнем углу сада, подняв  дружеские связи отца. Наконец, получил на руки распечатку звонков и удивился. Абонент часто звонил отцу, и …отец нередко звонил на данный номер. Исключение составлял последний месяц, когда отец был в коме.
 
- Так - думал Арман - кредитор, наверно, хотя мама бы знала. Тогда кто?
И тут он разглядел фамилию напротив номера телефона- Сагдиева Д. А.
- Родственница? Но все родственники  были на похоронах и зачем молчать в ответ?
Арман решительно набрал номер телефона у себя на аппарате и приготовился  выяснить, в чем тут дело. 
- Алло! Здравствуйте!
- Здравствуйте! Вы кто?
- А вы кто? Вы наша родственница? Вы тоже Сагдиева?   
В телефоне немного помолчали. Арман терпеливо ждал, рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояла верная Марина.

- Да. Я ваша… родственница! И такая же наследница, как и вы?- наконец выдала девушка.– Я дочь Алишера Сагдиева. Меня зовут Диана. Я знаю, что он умер…. Меня интересует доля наследства, а именно недвижимость в Астане.
У Армана похолодела спина. Почему то всплыло лицо матери.
- Сколько тебе лет?
- Девятнадцать, а что?!
- Как зовут твоих родителей?
- Маму?... Гуля. Гульнара. Вы не волнуйтесь! Всё в порядке! Я законная дочь…. Он мне тоже отец. У меня свидетельство о рождении есть. Мы редко виделись, но он часто звонил.
- Я понял…- у Армана все в нутрии заболело. Он не знал что делать.

С наследством не было проблем: Компания давно была оформлена на него. Недвижимость - родительский дом на матери, квартира в городе - тоже на ней. Возможно, есть квартира в Астане…
 
Арман оглядывался по сторонам и не мог понять, что вдруг  изменилось? Тот же двор, сад, дом. В доме большая столовая, коридор, на стенах фотографии. На них счастливый отец, сдержанная мама и он, Арман, любящий  их  и этот мир. Теперь этот мир рухнул.
Арман сел прямо на землю и обхватил голову руками. Над ним нависла обеспокоенная Марина.
- Что с тобой? С тобой все в порядке?
 К ее большому удивлению он вдруг стал раскачиваться  из стороны в сторону, держась то за голову, то за грудь, а потом громко завыл.
 
Из дома выбежала Светлана Давыдовна с потерянным лицом, в халате и тапочках.  Следом за ней бежала  Анечка, с забытым в руках, чайником.
Окружив Армана,  женщины поливали его водой из чайника и утешали. Светлана Давыдовна говорила  ласковые слова, а Анечка гладила не только по голове, украдкой целовала куда придется, пока растерянная Марина бегала за новой порцией воды. 

Через полгода квартиру в Астане переписали на молодую наследницу, еще через полгода у Армана, в Америке, родилась дочь. Девочку назвали Светочка. В тот - же год Анечка вышла замуж. Через два года у нее родился сын. Мальчика назвали Арман. 
Светлана Давыдовна уехала к сыну, нянчится с внучкой.