Дядя Петя и др

               
Мой дядька Пётр Михайлович в юности слыл франтом. Не знаю, что можно было назвать франтовством в 30-е годы? Но даже белые парусиновые тапочки, которые чистили мелом, или футболки в продольную полоску казались тогда сверхмодной одеждой на фоне всеобщего дефицита и бедности. 
До конца своей жизни дядя Петя имел пристрастие к хорошей одежде и обуви. Всегда был аккуратен и ухожен. Во время работы бухгалтером на невельской обувной фабрике в 50-60-е годы, он приезжал в командировки с бухгалтерскими отчетами в Ленинград и останавливался у нас в доме N4  по улице Якубовича, где мы жили в большой коммунальной квартире в двух смежных комнатах общей площадью 24 кв.м. (6 м. на каждого). Ночью выделяли ему раскладушку. Было тесновато. Но в тесноте, да не в обиде.
Во время вечерних застолий он рассказывал истории из своей гражданской и военной жизни. Был большой мастак по части рассказов и написания писем. Почти во всех его рассказах и воспоминаниях присутствовал присущий ему природный юмор. Один из таких рассказов я выведу отдельной главой. Письма же его всегда отличались цветистостью слога, со сложноподчинёнными предложениями, написанные мелким убористым красивым, почти каллиграфическим почерком. Почерк, говорят, определяет человека. В почерке проявляется не только сам человек, но и его внешний облик. А облик его был всегда безупречным.   
Тогда, ещё будучи ребёнком, я отмечала, что дядя одет добротно, очень чисто, со вкусом и по моде. Его волнистые густые волосы были тщательно пострижены и зачесаны назад. Вид он имел благородный, держался просто, но с достоинством. Приезжал он с небольшим аккуратным фибровым чемоданчиком, который при отъезде наполнялся апельсинами. Апельсины в Ленинграде продавались в элитном Елисеевском магазине на Невском проспекте. Для моих маленьких невельских двоюродных сестричек, Маргариты и Анны апельсины были заморским лакомством. Уже потом в конце 60-х, начале 70-х их стали продавать чуть ли не на каждом углу в специальных киосках. Стоили они 1 рубль 20 копеек за кило. Наш отец всегда удивлялся столь низкой стоимости этого марокканского продукта.
¬– Это надо же, – говаривал он, – фрукт этот мало того, что надо вырастить, собрать и упаковать, а ещё и доставить морем к нам, выгрузить и распределить по торговым точкам. И всего за рупь двадцать!  Это невероятно. У нас местные яблоки столько стоят.
 Наш отец Павел Семенович в одежде слегка проигрывал всегда ухоженному дяде Пете. Хотя и принадлежал к советской интеллигенции – работал инженером-конструктором на авиационном заводе – но одевался скромнее и проще, и даже слегка небрежно, носил костюмы, что называется "до дыр". И только его высокий рост, представительная внешность и врожденная харизма, придавали ему респектабельный вид и возмещали «недостаток» в одежде по сравнению с братом жены – нашим дядей Петей.    
Несмотря на всеобщее атеистическое образование, дети деда – моя мама, тётя и дядя – прожили простую и скромную жизнь честных тружеников, достойную жизни христианских праведников: все имели незлобивый нрав, не старались приобретать лишнего, к материальным благам или почестям были равнодушны, довольствовались тем, что посылала жизнь, и никогда не роптали на трудности. А мама, пережив все ужасы ленинградской блокады, стала глубоко верующим человеком.