соколиная охота

                Соколиная охота

                Ефим Дроздов

   - Что тебе от меня надобно? - спросил князь Петр Алексеевич, с брезгливой миной упершись взглядом в распростертое перед ним тело захлебывающейся от слез бабы.

   - Пощади ты, наш заступник, сокол наш, - причитала она. - Мово Федьку, мужа мово, увели на конюшню. Ведь засекут же насмерть. Куды я тогда с тремя-то детьми, мал-мала меньше, денусь? Сказывают, ты приказал.

   - Степан, объясни, в чем дело? - обратился он к одному из своих лакеев.

   - Ваше сиятельство, вы же сами изволили распорядиться. Мужик ейный, ваш сокольничий Федька Козлов, за вашим любимым соколом не доглядел. Тот, видать, склювал что-то непотребное и два дня назад отдал Богу душу.

   Тут князь Трубецкой вспомнил эту печальную историю, случившуюся с его соколом по кличке Кентавр, которого он год назад за большие деньги выписал из Англии. Его стошнило и от этих воспоминаний, и от вида рыдающей бабы.

   - Дать ей 20 розог, - приказал он и вышел.

   Князь уже 17 лет жил безвыездно в своем родовом имении в Тульской губернии со своей дочерью, единственной его наследницей, княжной Натальей Петровной. Его сын, князь Сергей Петрович, в 1826 году за участие в Декабрьском восстании был приговорен к каторге, а затем к вечному поселению в Сибири и к лишению всех прав и привилегий. Когда они узнали о приговоре их сыну, его жена от горя и от позора, покрывшего их древний род, скончалась.

   С тех пор князь жил бирюком, порвал все связи с внешним миром и никого не принимал, за исключением своего старого друга и соседа Ивана Кузьмича Глебова, с которым он ходил еще в Суворовские походы. Князь, хотя и любил свою дочь, но относился к ней холодно. Аскетизм стал не только его житейской,  но и моральной нормой. К нему же он приучил и свою дочь. С той поры, как князь узнал о страшной судьбе своего сына, все, что до этого грело его сердце и составляло смысл жизни старика, кажется, навсегда ушло из него. Осталось только физическое тело, по жилам которого медленно текла холодная кровь.

   Ни от кого не было секретом, что княжна Наталья Петровна входила в десятку самых богатых невест России, и многие были не прочь породниться с князем Трубецким. Сановные вельможи привозили в тульскую деревню своих отпрысков в надежде сосватать их за княжну, но Петр Алексеевич на корню пресекал их попытки. В таких случаях он приказывал своей ключнице Марьe говорить, что господ нет дома. Однажды в разговоре со своим другом он признался, что больше всего на свете боится остаться один.

   Положа руку на сердце, надо признаться, что княжне хотелось выйти замуж. Инстинкт женщины часто заставлял ее просыпаться среди ночи, и она мечтала полюбить и быть любимой, иметь семью, детей. Она до ломоты в висках завидовала женщинам, своим крепостным, которые запросто еще в юном возрасте выходили замуж, рожали детей и думали, что иначе и быть не может. Ей было уже 35. Она и в молодости не была красивой, но тогда все находили ее обоятельной. Теперь же прелесть молодости ушла, а веснушки на лице остались. Глядя на себя в зеркало, она видела, что морщин на коже прибавилось и na голове уже появились седые волосы. Одним словом, она старела. Утром ее подушки были мокрыми от слез.

   Но княжна любила своего отца и боялась его огорчить. Поэтому все оставалось по-прежнему. Он говорил: "Вот помру, тогда делай, что хочешь".

   И вот он умер. На поминках княжна призналась его бывшему другу Глебову, что уже два года тайно любит одного человека и хочет выйти за него замуж. На вопрос: "Кто же он?" она отвечала: "Наш дворецкий". Эта весть с быстротой почтовой тройки облетела всю округу. Все были в шоке.

   Зависть перекосила лица многих. И среди мужчин за игрой в вист или за графинчиком под балычок, и в обществе приличных дам только и слышались разговоры о скорой свадьбе. Все сходились в едином мнении: кто бы он ни был, этот женишок, дело тут не чисто. "Какой-то свадебный аферист, - говорили они, - решил прибрать к рукам денежки княжны." Уже хотели подать петицию на имя губернского предводителя дворянства, чтобы защитить честь женщины, но раздались разумные голоса: "Господа, не надо спешить. Сперва нужно разузнать, кто же ее избранник?" Решили поручить это Глебову, как бывшему доверенному лицу князя. Ивану Кузьмичу удалось навести справки.

   Дворецкого звали Петр Иванович Нефедов. Происходил он из "простых" и был на шесть лет моложе княжны. Нефедов уже два года находился в услужении у князя. Дворня вспоминала, что, когда Петр Иванович бывал подшофе, он всем грозил: "Погодите, я вас всех в бараний рог скручу". Над ним насмехались, но теперь шутникам было не до смеха.

   Наверняка, когда Глебов навещал своего друга, то видел дворецкого, но не запомнил его лица. Просто он был одним из прислуги. Теперь же - другое дело. Иван Кузьмич под каким-то невинным предлогом специально напросился в гости к княжне, чтобы хорошенько рассмотреть дворецкого и вывести проходимца на чистую воду. В кругу тульских помещиков Иван Кузьмич слыл опытным физиономистом.

   На просьбу Глебова познакомить его со своим суженым княжна подняла руку и, улыбнувшись, показала на идущего им навстречу молодого человека: "А вот и он".

   Увидев эту улыбку, расцветшую на ее бледном лице, Глебов все понял: она влюблена. Старик заколебался: а имеет ли он право вмешиваться в чужую жизнь? Но чувствуя себя обязанным перед памятью старого боевого друга уберечь его дочь от роковой ошибки, он строго воззрился на подходящего к ним человека.

   Это был стройный высокого роста юноша, которому нельзя было дать больше 25 лет, хотя Глебов знал, что он старше. Его лицо обрамляли густые черные бакенбарды, отчего он был похож на обезьяну. На алых губах, как казалось Ивану Кузьмичу, застыла искусственная улыбка. А тот, между тем, приближался, лузгуя на ходу семечки и сплевывая кожуру себе под ноги. Улыбка сползла с лица его невесты. "Плебей", - подумал про себя старик. Все в нем было не по нутру Ивану Кузьмичу: и заломленный набекрень картуз на его вихрастой голове, и золотой поясок, подпоясывший  белую крахмальную сорочку, и до блеска начищенные сапоги.

   В этот момент у него под ногами неожиданно появилась черная кошка, которая хотела перебежать ему дорогу. Нефедов подцепил ее носком сапога, кошка с громким воплем: "Мяу-у-у!" взлетела в воздух, перевернулась через голову и упала на цветочную клумбу. Княжна стояла ни жива - ни мертва. Петр Иванович, как бы оправдываясь перед нею, процедил сквозь зубы: "Ведь черная кошка не к добру, не правда ли?"

   Глебов для себя решил, во чтобы-то ни стало, спасти княжну от падения в пропасть, на краю которой, как ему казалось, она стояла. Иван Кузьмич попросил уделить ему несколько минут для разговора с глазу на глаз. Когда они остались вдвоем, ог горячо заговорил:

   - Дорогая Наташа. Вы позволите мне вас так называть? Я ведь помню вас еще ребенком. - В знак согласия княжна молча кивнула головой. - Неужели вы не видите, что это за человек? Это же пройдоха, которому нужны только ваши деньги, а не вы сами. Он решил своими сладкими речами и своим молодым напором соблазнить вас с единственной целью, чтобы обобрать вас. Мой вам совет: во имя памяти о вашем покойном батюшке и о вашей покойной матушке - пусть будет земля им пухом - не выходите замуж за этого человека.

   Когда он кончил, княжна тяжело вздохнула:

   - Спасибо за вашу отеческую заботу, Иван Кузьмич. Но уже поздно. Мы с ним обвенчены. Пусть не Богом, а дьяволом. Пусть не в церкви, а в постели. Это неважно. Главное, что мы любим друг друга, а любовь может творить чудеса. Я вверяю свою судьбу в руки Всевышнего, а там будь что будет. А теперь оставьте меня. Уходите, я прошу вас. - И она заплакала.

   С тех пор Глебов больше не появлялся в их доме. От соседей он слышал, что молодые живут счастливо. У них уже двое детей. Князь ведет дом на широкую ногу, слывет хлебосольным хозяином, радушно принимает гостей. Пристрастился к охоте. Особенно ему полюбилась соколиная охота.