Первая поездка

До своей первой поездки в Финляндию, из зарубежных стран я был всего лишь раз в социалистической Польше, так что разместившись  и получив суточные и оперативные, не терпелось ознакомиться с городом. Выйдя из посольской резиденции, решил пройтись по вечернему Хельсинки, хотя это время назвать вечером можно было условно, поскольку казалось, что темнеет сразу как рассветет. Шел, разглядывая витрины, широко разинув рот от увиденного.

В продуктовом голова пошла кругом от невероятно аппетитных запахов, в другие опасливо заглядывал, и увидев налетающего с чуть ли не с распростертыми объятиями работника, поспешно ретировался.
 
Набравшись смелости, зашел в обувной и попросил продавца показать детские кроссовки цвета, которого на было на полках. «Минутку»- сказал тот, ушел и принес, пришлось купить. Иду по улице, и в уме провожу несложные математические расчеты.  На свои суточные могу купить пар восемь кроссовок. Таких в Баку нет, а если были бы, то стоили не менее 50 рублей. Итого получается около четырехсот рублей в день. Экономическая политика партии и правительства получает второй серьезный удар после того, как получила первый от витрины с неимоверным количеством колбас в продуктовом. Появились нешуточные сомнения в правильности нашего пути к светлому будущему, почему-то оно начало ассоциироваться с изнасилованными с особой жестокостью синюшными курами в нашем продмаге на проспекте Нефтянников с небритым продавцом в засаленным халате непонятного  цвета..

Решил вернуться в гостиницу, поскольку сложно выдержать столько впечатлений, не позволяющих мозгу сосредоточиться на предстоящей работе.

 Посольская резиденция – это четырехкомнатная квартира в центре Хельсинки. Пришел, включил телевизор, смотрю фильм на финском языке по мотивам произведений Вагнера. Потрясающая музыка, под нее бегают валькирии, появляется почему-то Гитлер, его солдаты в знак благодарности к фюреру за преждевременную смерть, сношают этих дев, где заметят. Во всяком случае мое знание финского языка позволяет понимать фильм ровно настолько.

Входит мужичок лет шестидесяти, здоровается, представляется вновь приехавшим советником посольства, будет проживать здесь, пока его не обустроят.
Переоделся, прошел на кухню, извлек что-то вроде перловой каши быстрого приготовления и приглашает меня к столу. Я, неудобно садиться с пустыми руками, вытащил баночку икры, кусок колбасы твердого копчения, бородинский хлеб и бутылку коньяка.  Разговорились, я ему про свой жизненный путь до работы в МИДе, он про себя, и мы так неспешно поужинали.
 
«Кстати, а вы из какого департамента?

  Приехали, у меня кроме паспорта, из другой информации о МИД СССР, только имя Министра.
 
Встречный, довольно глупый, вопрос: «А вы, простите, судя по такой серьезной должности, тоже из МИДа?»

 Он что-то вроде: «Я из третьего европейского»

Понятное дело, раз есть третий, то второй точно существует: «Я из второго!»
«Я раньше там работал, а Петр Васильевич работает еще?»

«Когда я выезжал, он вроде уже на пенсию оформлялся»

«Жаль, хороший специалист, а Дмитрий Петрович вернулся из Швеции?»

Чувствую, мужичок скоро начнет званием интересоваться, а насколько чиста эта резиденция сходу не определишь.

«А давайте пойдем погуляем, погода чудная»

Выйдя на улицу, я первым делом говорю, что нас инструктировали не интересоваться профессиями у мидовских сотрудников.

Мужичок  хитро посмотрел на меня и с улыбкой: «Понимаю, понимаю..»

И последний удар, отправивший в нокаут мою веру в светлое коммунистическое будущее, нанесен был в последний день пребывания, когда я бегал по «Стокманну», подбирая сувениры для знакомых. У входа стоял огромный ящик с наваленными в него колготками по цене простой шариковой ручки. Вспомнив, как наши милые женщины трепетно относились к этому предмету дамской одежды, как бережно стирали, штопали или отдавали их в специальные мастерские, я твердо решил одарить всех знакомых дам такой роскошью.

Эти сокровища ровным счетом никого не интересовали. Кроме меня, лишь двое мужчин, также как я, скрупулезно отбирали упаковки, рассматривали на цвет и размер. И вот один обращается к другому: «Вань, ну ты выбрал уже, может еще взять?»

И тут я подумал не к месту и почти вслух: «.... твою мать, трое мужиков, в чужой стране, не в театре и не в музее, а в благородном порыве у корыта с дефицитом »….