Вильнюс начало

После завершения работы стройотряда в Архангельске, мы с Фикретом Бахишев совершили турне по Беларуси, заехав в Пружаны, где после окончания института, в вертолетном полку нес солдатскую службу мой брат Вагиф.

 Это я уговорил Фику, впрочем, и он особо не упирался, так как денег у нас было достаточно, и они в буквальном смысле жгли нам ляжку и требовали развлечений.
Основной задачей посещения брата была организация ему небольшого отдыха, служить он должен был год, и уже прошло четыре месяца, как я его не видел.
 
 На пропускном пункте мы попросили дежурного пригласить солдата, прапорщик ухмыльнулся, доложил куда-то, и сообщил, что его категорически отказались вызывать даже к проходной.

 Прекрасно зная своего брата, я сразу сообразил, что проведи мы у ворот и неделю, никакого толка не будет.

Правда, Фика попытался возмутиться, но я объяснил ему, что другого и не ожидал, поскольку уверен, что Вагиф наверняка успел или кому-то сломать челюсть, или, не дай Бог, сжечь вертолет.

Недолго думая, мы купили бутылок пять коньяка и без предварительного предупреждения пришли в гости к командиру полка. Он нас не ожидал, но не желая нарушать закон гостеприимства впустил в квартиру, и мы разъяснили, что это сувенир прислали родители солдата Гасанова и просили бы разрешить встречу с ним.

 Естественно, он Вагифа не помнил, и сообщив, что ему надо посоветоваться с командиром батальона, а для этого потребуется некоторое время, пригласил нас на кухню, сам же открыл одну из бутылок, разлил по рюмкам, а супруга в это время выложила кое-какую закуску. Мы как бы из приличия отнекивались, он продолжал настаивать, и тогда Фика вытащил из сумки еще две бутылки, сказав, что те гостинцы предназначены полковнику, а раз уж он нас пригласил, то у нас не принято ходить в гости без подарков.

Был нерабочий субботний день, и, мы будто на счастье, с неба свалились полковнику, так что застолье удалось и пока нашелся командир батальона, а тот нашел командира роты, мы успели уговорить две бутылки коньяка.
И в самый разгар застолья позвонил командир батальона и что-то стал объяснять полковнику, от чего тот помрачнел, и не дослушав рапорт, приказал: «Немедленно пошлите рядового Гасанова ко мне! Да, домой!»

И разлив еще по одной, полковник задумчиво сказал мне:
«Конечно, твой брат не отличник боевой и политической подготовки».
Вагиф зашел в сопровождении прапорщика и вид у него был очень задумчивый, но увидев нас в состоянии, близком к полному душевному умиротворению, насколько успокоился.

«Свободны» - сказал полковник прапорщику – ну, солдат, присаживайся к столу»
Он налил и Вагифу, и распив   с нами еще одну бутылку, сказал на прощание:

  «Отпускаю тебя на три дня, хотя ты достоин гауптвахты. Но родня у тебя отличная, ребята дисциплинированные, вот, отработали по-ударному на стройке, и пришли навестить тебя, непутевого. Веди себя смирно в городе, так, чтобы не пришлось тебя везти прямо туда, куда заслужил!»

Он поручил водителю довезти нас до гостиницы и распрощался очень тепло, еще раз предупредив брата.

После такого напутствия естественным было выяснить, что он успел натворить в части.

«Чем ты заслужил такое уважение?»

«Херней мы здесь занимаемся, вертолеты охраняем, ну я и заснул на дежурстве»

«Вагиф, брось, ну влепили бы тебе пару нарядов вне очереди, это не повод к такому уважению»

«Тебе ничего нельзя рассказывать, уж очень ты правильный, испортишь мне всю увольнительную!»

«Ладно, рассказывай, буду вести себя прилично!»

«Старики, стали наглеть, а я старше самого старшего лет на пять. Ну вот собрались они меня наказать за дерзость, а я взял автомат, передернул затвор, и сказал, что переспал со всеми их матерями, сестрами и вообще родней, и, если хоть один двинется, перестреляю как куропаток. Они и об…рались, моментом, почему-то присев на корточки. И я предупредил, что так будет, если они посмеют хоть раз вякнуть лишнее. И знаешь, они поверили на слово»

«И?»

«Теперь живем мирно, только кто-то заложил, была неприятная беседа с особистом, он угрожал под трибунал отдать, но дали пять суток гауптвахты, теперь и командир взвода на «вы» обращается»

«Повезло тебе, хороший у вас командир полка, душевный!»

«Не знаю, я первый раз с ним пил… Я тебе не особо испортил настроение?»

«Не особо, я Фике высказывал предположение, что ты или уже застрелил кого-то или вертолет сжег, так что ты даже не оправдал моих ожиданий!»

Он рассмеялся: «Да нет, я и стрелять не собирался, они же трусливые, привыкли стаей нападать»

В гостинице мы переодели его в гражданскую одежду, что я купил ему в Архангельске и пошли в ресторан обедать, и это плавно перешло в ужин и было очень весело, потому в заведении вечером играл ансамбль и мы танцевали и это продолжалось три дня.

И потом мы проводили его в часть, а сами поехали автобусом в Вильнюс, поскольку он был ближе Минска и рейс самолета был намного удобнее и Фика сказал, что в Вильнюсе он устал и ничего больше не хочет и будет отсыпаться и я его поддержал, потому что мы очень много энергии потратили в Пружанах, а иначе и быть не могло, так как с нами был Вагиф, а он по жизни был очень заводным и никогда не пьянел.
Но благими намерениями устлана дорога в ад, поскольку Вильнюс тогда был город, совсем не располагающий к спокойной жизни для таких как мы, а даже совсем наоборот…

Приехав в Вильнюс, мы остановились в гостинице с очень броским названием «Астория», которая располагалась в центре города, и, думаю, в те времена, когда строилась, однозначно соответствовала своему названию, но, скорее всего, не видела ремонта со времен приобщения Литвы в братскую семью советских республик, и сейчас была достаточно обветшавшей.

Я принял душ, Фика смывал усталость после меня, а я сидел на подоконнике у открытого окна и разглядывал ночной Вильнюс, а точнее площадь и прилегающие к ней улицы. Было около одиннадцати вечера, город был пуст, погода была прекрасной и спать точно не хотелось.

Вдруг на прилегающей к площади улице появились две девушки, очень контрастно одетые – высокая блондинка в длинной до пят юбке и не высокая брюнетка в мини юбке. Мне подумалось, что было бы правильнее, если бы девушки поменялись нарядами, но потом передумал – в противном случае высокая выглядела бы выше, а невысокая – еще меньше ростом. И подумав, что у европейцев все продумано, одобрительно помахал им рукой.

У меня действительно, не было никаких планов, я помахал чисто в знак одобрения, но девушки в ответ тоже помахали мне рукой. Как добрый хозяин, я предложил им подняться к нам, но они отрицательно помахали и сделали знак, мол спускайся сам…
Я постучал в дверь ванной: «Фика, вылазь, нас внизу девочки ждут!»
«Нет, я же говорил, никаких девочек, только отдыхать, никуда я не пойду! Где они? Все, уже одеваюсь!»

Фика выскочил из ванной, на ходу натягивая брюки, и тараторя мол, откуда они, когда ты успел, побежали, неудобно заставлять ждать.

Мы спустились, познакомились, девушки оказались студентками местного института, шли с какого-то мероприятия. Мы прогулялись по ночному Вильнюсу, они рассказали об истории, где можно отдохнуть, и мы договорились встретиться на следующий день.

На следующий день я вышел в коридор и подошел к этажной надзирательнице. В советские годы на каждом этаже сидели такие церберы, которые контролировали каждый шаг постояльцев, делали замечания и обожали издеваться над проживающими. Надо было устанавливать контакт, и я с недавних пор узнал, что ничто так не сближает людей как неожиданные подарки, а лучше всего деньги.

Ни слова не говоря, я положил перед ней пять рублей и сказал, что в восторге от порядков в этой гостинице.

Она также совершенно спокойно положила деньги в сумку, и удостоила меня вопросом: «Пан откуда прибыл?»

Даже намека на обращение «товарищ» или «гражданин» не было и мне это понравилось.  С буржуями легче договариваться, у них нет твердолобой советской принципиальности.

«Мы из Азербайджана, меня зовут Акиф»

Как меня зовут она уже знала с момента поступления на вахту, вычитав из книги гостей, в СССР любили порядок и учет всего, что касалось туристов.

«А меня зовут пани Ванда, я здесь до семи вечера, так что приводите своих подруг, никто вас не будет беспокоить. Но потом поступит на смену Катька, с ней будьте осторожны, она без предупреждения вызовет милицию»

Пани Ванда была дородной женщиной после бальзаковских лет и, хотя была в возрасте, ярко накрашена, одета достаточно старомодно, но очень аккуратно и со вкусом, и чувствовалось, что она ненавидит свою работу.

«Неплохие вы люди, кавказцы, не вредные и не скупые. Был здесь один из ваших, такой в костюме, в шляпе, две недели оставался, каждый раз проходя мимо, также оставлял то пять, то десять рублей и все спрашивал: «Ай как бы, как дела?»
Тут мне и напрягаться не надо было, совершенно очевидно, что в оригинале это звучало: «Ай гяхбя (бл..дь), как дела?»

Подошел Фика, спешить нам было некуда и пани Ванда продолжала:

«Да как, как бы, плохо все, пришли разломали, разрушили, пересажали, перестреляли. Ненавижу я их, одно быдло, напиваются облюют номера, баб таскают с панели своих же, мат стоит, только и слышишь «женщина» и все на «ты», ни чаевых и ни подарков, и все им должны, и все им не так.
А как здесь было до них… Польские офицеры, «проше пани», «пше прашем пани», «дзянкую пани». А как они целовали ручки, а как они галантно ухаживали, и все время с цветами. И улыбки, улыбки, ни одного грубого слова.
Даже германцы были получше этих, тоже очень галантные, очень вежливые, оставались здесь и никаких скандалов, и с женщинами обращались по-человечески…»

Пани Ванда замолкла, глаза стали мечтательными, она на минуту ушла к польским офицерам, пообщалась духовно и вновь к нам обратилась:
 
«Неплохие вы люди, только не следите за собой, вон мужчина, вроде и не старый был, а уже ожиревший, видно, уже ни на что не годится. А ты, скорее всего, тоже таким будешь, любят у вас поесть и выпить»

Я пообещал ей впредь следить за собой, и мы спустились к выходу.

Фика задумчиво спросил меня, с чего я с ней так разговорился.

«Такие красивые ребята как мы, разве можно нас игнорировать? Она и вспомнила свою молодость. Фика, ты можешь представить, сколько этих самых польских и немецких офицеров она пропустила через себя, сколько этих самых приборов она держала в руках? Ты видел ее глаза, когда она вспоминала? А наш толстяк, тоже не фраер… но уж больно она непривлекательна… неужели?... Чего, говоришь, разговорилась? Пять рублей я ей дал, чтобы не мешала тебе!»

И мы провели еще три дня в Вильнюсе и нас сводили девушки в эти самые бары и рестораны, и вроде усталость вышла, потому что Вильнюс очень интересный и гостеприимный город, если ты приезжаешь из наших краев и есть на что погулять.
 
И я даже представить себе не мог, что через пару месяцев опять приеду сюда и пивном баре мы будем договариваться с пьяными литовцами начинать печатать прокламации…