Чучхе или Сам Себе Хозяин

Проснувшись рано-рано утром,
Забыв мороку этих дней,
Меня несут через пороги
Чужие мысли - не мой день.
Качусь я словно снежный ком,
И с сотой мыслею о ней
Себе же сам я обнажил пороки
Засунул душу себе в тень.
Откуда выгнали меня
Чужие взгляды и ухмылки
Вернувшись сюда не узнаю и следа:
Словно в пьяном угаре
В осколки, глядя,
Упал как в листки.
И теперь не беда,
Что вдруг будут смотреть
Иль смешок ненароком
Проскочит на роже
У этих людей,
Словно плеть не ударит,
Своим же пороком
Словно камень на коже
Появится тень.
Лишь она и одна
Способна сказать мне:
"Возьми в руки нож!
И забудь всё вокруг!
Не поняв, что бедна,
Что не мною в том теле
Оказалась победа, что похож
Отголосок свободы, мой друг,
Лишь на капельку воска
Той проклятой свечи
В ту проклятую ночь
И тот свет, осветивший,
Ударит полоской,
Вернувшей в те дни,
Где себе ты палач
Для души своей Вий.


Гуляя в полночь, ища там ответ,
Глазами изрезав всю плоскость,
Наткнулся лишь только
На милые глазки
В которых горело "привет",
Придавший им едкую колкость,
И звали они также резко и бойко,
Словно бьющие душу мне розги.
Синевой вдруг объяли, связали
Душой, что пока не видала забот.
И въелся я в них, словно бы коршун,
Нашедший в степи разлагавшийся труп.
И с ним я пересёк не одни магистрали
Тех нервов и мыслей, проклятый тот год.
Забыл меня труп и остался я брошен,
Как горсть свежесеянных круп.
Земля приказала привыкнуть к отраве,
Без слова иного закончился тут
Путь болей, печали. Их разогнали.
Моё повторение - труп.

Пока пустотные маршрутки
Идут в пустое недалёко,
Своей полупустой щекою
Я грею стекла батискафа.
Румянец выступает робкий,
Пока пустоты шепчут в ухо,
Что я живу чужой судьбою,
Что зря вылажу я из шкафа
Чутка понурый.