Мемуары Арамиса Часть 183

Глава 183

В конце 1652 года Конде и Конти были обвинены в оскорблении Величества, а Пьер де Гонди был и вовсе арестован. В следующем году произошли такие события:
Триумфальное возвращение Мазарини, взятие Тюренном Ретеля, осуждение парламентом «Максим» Клода Жоли, назначение Никола Фуке суперинтендантом финансов, взятие Рокруа испанцами под командованием Конде. Тем временем в Англии Кромвель стал лордом-протектором и создал единый парламент Англии, Шотландии и Ирландии. Согласно указу Короля, Бордо получил амнистию. Также из заметных событий этого года следует отметить осаду Ландреси.
Парламент призвал Людовика XIV походить на своего деда, Генриха IV. Весьма двусмысленное призвание! Ведь получается, что парламент осуждал в чём-то Короля Людовика XIII, в чём-то предпочитая именно не отца нынешнего Короля, а деда? Что ж, на поверхности лежало самое заметное отличие. Если Людовик XIII странным образом пленялся красивыми юношами и вовсе не любил женщин, включая даже и собственную супругу, и лишь восхищался время от времени совсем уж молоденькими дамами, пока они оставались невинными, и не желая лично выводить их из этого сомнительного для всего двора состояния, то Генрих IV как раз видел в женщинах прежде всего источник плотских наслаждений и не упускал возможности взять от общения с ними всё то, что они соблаговолили предложить своему монарху, а они, как правило, были весьма податливы на его напор. Парламент, конечно же, имел в виду активную деятельность Генриха IV в сфере укрепления личной власти, принижая власть принцев, и в деле укрепления границ государства, единства подчинения территориальных сеньоров Королю, то в таком случае не ясно, чем Генрих IV мог быть более предпочтительным примером в сравнении с Людовиком XIII.  Быть может, имелось в виду, что Генрих IV правил самолично, тогда как Людовик XIII больше полагался на кардинала Ришельё, дав ему должность первого министра? На это можно возразить, что и у Генриха IV был Сюлли, которому он доверял во всём, и который именно и определял государственную политику. К тому же правление Людовика XIII было таково, что он мирно умер в своей постели от болезни и старости, тогда как Генрих IV был зарезан фанатиком, за которым, несомненно, стояли силы, желающие развернуть политику от сотрудничества с Англией против Испании к сотрудничеству с Испанией против Англии. Не без основания обвиняют в этом Марию Медичи и Кончино Кончини. Так что пример Короля, допустившего заговор против себя среди самых близких ему людей, едва ли следует признать достойным подражания, тогда как Людовик XIII, доверившийся во всём Ришельё, имел для этого все основания, поскольку кардинал раскрыл не менее шести заговоров, любой из которых мог стоить Королю жизни.
Итак, я не виню Людовика XIV, который истолковал пожелание Парламента быть во всём похожим на своего деда, и стал-таки похожим на деда настолько, что даже почти превзошёл его в галантных похождениях. Впрочем, он был не столько похотлив как его дед, и завязывал связи не со столь большим количеством дам, но зато его связи были длительными и практически открытыми. Он заводил любовниц, почти не стесняясь своей супруги, хотя, разумеется, на первых порах он скрывал свои чувства и свою близость, что происходило с ним лишь на стадии близости с мадемуазель де Лавальер. Вероятно, именно она уговаривала его не афишировать эту связь, но жизнь показала, и довольно быстро, что личная жизнь Короля не может быть тайной, что всегда найдутся те, кто узнают скрываемое и передадут другим, ибо среди тысячи глаз, не сводимых с Короля, всегда найдётся две-три пары, которые увидят то, что им видеть не следовало.
В ту пору Король был ещё довольно молод, и благодаря госпоже де Бове он всё же уже ознакомился с той наукой, которая учила, чем отличаются женщины от мужчин, и как эти отличия следует использовать к обоюдному удовольствию. При дворе появились очаровательные племянницы Мазарини, которые были прекрасно воспитаны, красивы, умны, умели держаться с достоинством, и, вместе с тем, понимали, кто является властелином Франции, и осознавали, что властелину не надлежит отказывать в той малости, отдавая которую женщина ничуть не становится беднее, тогда как мужчина ощущает, что стал в сотни раз счастливей и богаче. Они также были достаточно умны, чтобы понимать, что именно первое вручение так желаемого мужчинами подарка представляет наибольшую ценность, которая со временем при частом повторении этой милости становится всё менее и менее ценной, поэтому ясно осознавали необходимость придержать раздачу этих милостей до такой ситуации, когда накал страстей придаст им наивысшую ценность, дабы получатель этого благодеяния не стремился откупиться подарками или подачками, и был готов отдать всего себя, не иначе как на алтаре перед Господом. Таким образом, ловушки были раскиданы, приманки заряжены, охота началась.
Мадемуазель де Бурбон, которая по праву рождения обладала достаточной знатностью, чтобы претендовать на супружество с Королём, расстреляла пушками со стен Бастилии свою надежду на этот брак, по образному выражению Мазарини. Племянницы были только рады тому, что одним охотником стало меньше, тем паче их возраст и красота давали им существенные преимущества перед недальновидной принцессой. Одна из племянниц Мазарини, Лаура Манчини, уже сочеталась браком с герцогом Меркёром. Но у Мазарини оставалось ещё восемь племянниц. Вместе с тремя племянниками все они прибыли во Францию из Италии двумя партиями, первая прибыла в 1647 году, остальные перебрались в 1653 году. Всех племянниц скопом стали называть Мазаринетки.
Вот их полный перечень.
Лаура Манчини родилась в 1636 году, так что была несколько старше Короля.
Олимпия Манчини, родилась в 1638 году, то есть была одногодкой с Королём. Впоследствии она вышла замуж за Евгения Морица Савойского.
Мария Манчини, на год младше Короля, 1639 года, первая пылкая любовь Людовика, которая впоследствии стала супругой Лоренцо Онофрио Колонна, герцога Тальяколи, князя Палиано и Кастильоне.
Маргарита Манчини, родившаяся в 1643 году, одно время также возбуждала воображение Короля, но вскоре ушла в монастырь, посвятив себя Господу. Рассудив, что не может стать единственной избранницей Короля на земле, она решила стать невестой господней, хотя, если верить, что все монахини будут невестами Господними, то следует посочувствовать ему, как может Господь справляться с такой прорвой невест?
Гортензия Манчини, родившаяся в 1646 году, справедливо считалась самой красивой из мазаринеток, и, разумеется, она также покорила Короля, а он покорил её, но уже намного позже. Её супругом стал Арман Шарль де ла Порт, герцог Ла Мейере. Впрочем, впоследствии она сбежала от мужа и стала фавориткой Карла II Английского.
Анна Манчини, родившаяся в 1647 году, не была обойдена вниманием Короля, но и у неё не вышло покорить его настолько, чтобы сделаться его супругой. Впрочем, именно сам Мазарини не согласился на брак Короля с какой-либо из его племянниц, считая каждую из них недостойной этой чести, и видя в браке Короля лишь политический инструмент для лучшего управления Францией. Так что совершенно напрасно обвиняют его в том, что он мечтал через одну из племянниц породниться с Королём. Он и без того породнился с грандами, но он прекрасно понимал границы, за которые переходить нельзя. Так что супружество Лауры Манчини и Людовика де Вандома, герцога де Меркёра, было достаточным шагом для сближения Мазарини с королевской семьёй, не говоря уже о тайном браке самого Мазарини с Королевой Анной.
Наконец, следует упомянуть Анну Марию Манчини, родившуюся в 1649 году, которая, таким образом, была на одиннадцать лет младше Короля, что не помешало и ей в своё время стать его любовницей, после чего её супругом стал Морис Жодефруа де ла Тур д’Овернь, герцог де Буйон. Эта дама в своё время меценатствовала, поддерживая Лафонтена и Расина.
Итак, я перечислил детей сестры Мазарини, Джироламы, но у него была другая сестра, Лаура. У неё было две дочери, также племянницы Мазарини.
Лаура Мартиноцци, которая была лишь немногим старше Короля, но выглядела как его ровесница и даже чуть моложе. Эта мазаринетка также оставила свой след в сердце Короля, её супругом впоследствии стал Альфонсо IV д'Эсте, герцог Моденский.
Другой её дочерью была Анна Мария Мартиноцци, родившаяся на два года позже Короля, в 1637, её супругом стал Арман де Бурбон, принц де Конти. С ней Его Величество также успел ознакомиться, но это близкое знакомство постарались скрыть от Армана де Бурбона. Чёрт подери, если бы не излишне весёлый нрав герцогини де Шеврёз, супругой Принца де Конти могла бы стать не эта мазаринетка, а девушка, достойная во всех отношениях! Впрочем, всё вздор, не следует мне отступать от последовательности изложения.
Итак, в 1655 году взор пылкого и юного Короля остановился на Олимпии.
Брачные союзы, которые Мазарини успел заключить для дочерей своей сестры Лауры говорят не только о прозорливости самого Мазарини, но и о настойчивости его сестры, которая поняла, куда ветер дует. В отличие от Шевретты, она не допускала мысли о том, что её дочери будут просто чьими-то любовницами, пусть бы даже их любовником был сам Король. Она заботилась об их счастье, которое она видела в соблюдении приличий и нравственности. Племянницы успели заключить духовный и не только союз со своим Королём, что не помешало им воспользоваться возможностью составить выгодную партию Принцам крови. Конде ухватился за возможность супружества с Анной Марией, поскольку в это самое время его старший брат, Великий Конде, был приговорён к смертной казни за измену, так что подобное супружество было необходимо для того, чтобы защититься от справедливых обвинений в измене, которые он заслужил. Это самое супружество также и возвело Мазарини в ранг грандов уже вполне официально, укрепило и позиции Мазарини, и позиции Принцев, но лишь при условии подчинения Королю и даже Мазарини, и также укрепило мир во Франции.
В 1655 году на балу в Лувре Король, как ожидалось, должен был бы пригласить на первый танец принцессу Генриетту, дочь Королевы Английской, но он предпочёл госпожу де Меркёр, то есть мазаринетку Лауру.
Королева Анна поднялась с трона и разняла танцующую пару, напомнив сыну, что ему следует пригласить на танец Генриетту.
— Я не люблю маленьких девочек, — возразил Король.
Генриетте было лишь одиннадцать лет, тогда как Королю было уже шестнадцать с половиной, выглядел он на все двадцать, а пыл у него был как у восемнадцатилетнего. Разумеется, Король не намеревался совершить желаемое с госпожой де Меркёр, поскольку Людовик де Вандом принадлежал к королевской семье, и данный брак следовало уважать, хотя бы внешне.
Если бы Королева знала тогда, что совсем скоро ей придётся упрекать Короля за слишком внимательное отношение к Генриетте, которая станет супругой его брата, Филиппа Орлеанского, и таким образом, будет называться Мадам! Полагаю, что в ту самую минуту Генриетта была оскорблена нежеланием Короля танцевать с ней, и, возможно даже, что она пообещала себе стать красивой, кокетливой и желанной для Короля, добиться того, чтобы он желал обладать ей, и после этого отказать ему в этом. Во всяком случае, первую часть этого обещания себе она сдержала, она, действительно, стала желанной для Людовика XIV и добилась от него признаний, какие бы польстили любой француженке вне зависимости от её статуса и положения.



 (Продолжение следует)