Акция Т4. Криминалькомиссары

15 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Криминалькомиссары сразу напомнили Колокольцеву Дон Кихота и Санчо Пансу… только «Дон Кихот» Крипо был атлетически сложен и был намного более похож на профессионального баскетболиста, чем на героя романа Сервантеса.

А криминалькомиссар «Санчо Панса» был… вообще женского пола (причём идеальных форм – никакого лишнего веса, Боже упаси). И потому не криминалькомиссар, а криминалькомиссарин. Крипо было государственной, а не партийной организацией, поэтому криминалькомиссары просто вежливо поздоровались и представились:

«Криминалькомиссар Альбрехт Баум» – это «Дон Кихот».

«Криминалькомиссарин Эрика Фосс» – это «Санчо Панса». И добавила: «Согласно приказу, поступаем в Ваше полное распоряжение, оберштурмбанфюрер».

Женщин в СС не принимали, поэтому Эрика Фосс была гражданской служащей и потому (по идее) должна была обратиться к Колокольцеву по его гражданскому служебному званию в гестапо.

По полному (господин оберрегирунгс- унд криминальрат) или сокращённому (оберрегирунгсрат). Однако по неясной причине, она выбрала именно обращение СС. Что его порадовало, и весьма, ибо он всегда считал себя строевым офицером, а к госчиновникам ещё с польских времён относился не лучшим образом.

Было совершенно очевидно, что, хотя Третий рейх был (официально) насквозь патриархальной структурой, в этой парочке всем командовала именно фройляйн (обручальное кольцо на её пальце отсутствовало) Фосс. Не такое уж и редкое явление… да почти что где угодно в новой Германии.

Колокольцев вздохнул – и проинформировал своих новых подчинённых: «Видимо, бригадефюрер Небе не проинформировал вас о том, как я работаю с коллегами…» – для него подчинённые всегда были коллегами. Соратниками

Они удивлённо посмотрели на него и синхронно покачали головами. Он объяснил: «Я всегда работаю над настолько сложными делами и в настолько жёстких временных рамках, что на официоз нет ни времени, ни сил»

Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Поэтому вне стен здания РСХА и прочих присутственных мест, которые мы навряд ли посетим. Вы Альбрехт и Эрика, а я – просто Роланд. И на Ты, СС – это эгалитарная структура»

Они снова кивнули: «Поняли. Есть на Ты…»

Он махнул рукой в сторону столовой, в дверях которой за ними с любопытством наблюдала фрау (хотя на самом деле вдова) Матильда Нёллер. «Второе моё правило состоит в том, что мои коллеги всегда должны быть хорошо накормлены… так что прошу к столу…»

То ли в берлинском Крипо с началом войны стали плохо кормить (что вряд ли); то ли комиссар-парочка слишком увлеклась работой (что намного более вероятно), но его новые подчинённые явно оголодали. Поэтому берлинское печенье и варенье исчезли буквально в мгновение ока… и кофе тоже.

Матильда вздохнула, ушла на кухню и через некоторое время вернулась уже с более серьёзной едой – бутербродами с ветчиной и сыром. Развела руками: «Извините, что всё наоборот… но вы же полиция, вам не привыкать…»

«Это точно» – усмехнулся «принц Альбрехт», как его про себя окрестил Колокольцев. «У нас как на фронте – ешь что можешь, когда можешь, ибо совершенно неясно, когда сможешь поесть в следующий раз…»

Это было некоторым преувеличением, но определённая сермяжная правда в этом заявлении всё же была.

Бутерброды отправились вслед за берлинским печеньем (на это ушло лишь немного больше времени), после чего Колокольцев поставил задачу:

«Необходимо провести тщательнейший обыск квартиры соседней квартиры – номер тридцать семь. Обшарить каждый сантиметр…»

«Что ищем?» – совершенно будничным тоном осведомился Альбрехт.

«Всё, что может иметь хотя бы отдалённое и косвенное отношение к принудительной госпитализации Хельги Лауэри в психиатрическую лечебницу».

Пояснил: «Это 17-летняя дочь хозяев квартиры». И продолжил: «И к её последующему направлению на принудительную эвтаназию…»

Эрика чуть со стула не упала: «Вы… ты хочешь сказать…». Она аж задохнулась от возмущения, перевела дух и с крайним негодованием продолжила: «… что эти… даже не знаю, как их назвать, у меня просто слов нет…»

Она снова запнулась, потом собралась с силами и закончила: «… сначала запихнули свою родную дочь в психушку…»

«Единственную дочь» – уточнил Колокольцев.

«… а потом подвели её под Акцию Т4?? Отправили в газовую камеру???»

«В психушку запихнули» – кивнул Колокольцев. «И в газовую камеру запихнуть пытались… только вот я вовремя оказался в нужное время в нужном месте…»

Криминалькомиссарин Фосс изумлённо-восхищённо покачала головой: «так это бы ты?? Это ты отправил целый автобус приговорённых…»

«В Швейцарию» – улыбнулся Колокольцев. «В Цюрих, в очень хорошую католическую клинику. На полный пансион за счёт Ватикана…»

То, что скорость стука в полиции рейха опережала скорость звука, он знал уже давно. Поэтому он был совершенно не удивлён тому, что очаровательная фройляйн Фосс была в курсе его бранденбургских подвигов.

«Ты с этими упырями ещё нежно обошёлся» – усмехнулся Альбрехт Баум. «Я бы их точно под гильотину подвёл – нашёл бы за что – или выписал бы им билет в Заксенхаузен… в один конец. Всем – и родителям, и эскулапам…»

«Ты недалёк от истины» – улыбнулся Колокольцев. Криминалькомиссары изумлённо уставились на него. Он объяснил:

«Родители отправились именно в эти заведения. Папаша именно вот туда, мамаша – в Заксенхаузен…»

«Дай угадаю» – рассмеялась Эрика. «Папа Лауэри попытался бежать, а мамаша… несчастный случай на работе в лагере?»

«С папой в точку» – подтвердил Колокольцев. «а мама…»

Он сделал многозначительную паузу. «Мамаша что-то там накосячила в первый же день, заработала порку… порщица переусердствовала слегка…»

«Понятно» – усмехнулась криминалькомиссарин.

«Как догадалась?» – осведомился Колокольцев. Она пожала плечами: «Я весьма неоднозначно отношусь к СС и этого не скрываю, но одно у вас я сильно уважаю – ваш кодекс чести. Тем более, в вопросах крови…»

И тут же спросила: «Младшая Лауэри сейчас наслаждается Швейцарией?»

Колокольцев покачал головой: «Мы… скажем так, подружились, да и столицу она покидать не захотела. Поэтому она живёт у моих друзей…»

Добыл из кармана связку ключей и положил на стол: «Ключи от квартиры. Я хорошо знаком с берлинскими властями, так что мне очень быстро оформили опекунство над Хельгой, свидетельства о смерти её родителей уже выписаны… так что в квартире бы будете находиться на совершенно законных основаниях…»

«В кой-то веки…» – усмехнулся криминалькомиссар Баум, забирая ключи. А Эрика неожиданно осторожно осведомилась… точнее, объявила: «Мне кажется… точнее, у меня есть ощущение, что задача обыска поставлена не совсем корректно…»

«Очень интересно» – удивился Колокольцев. «Объясни»

Криминалькомиссарин пожала плечами: «Кто бы ни была эта Хельга Лауэри, хотя я подозреваю, что девочка она непростая весьма…»

Колокольцев кивнул: «Правильно подозреваешь». Эрика уверенно продолжала:

«… никто ради неё не стал бы затевать такое расследование. Да и расследовать тут, собственно, нечего – её родители уже в Преисподней, ибо наверху работают быстро; девочка вне опасности и под надёжной защитой…»

«Под очень надёжной защитой» – немного поправил её Колокольцев. Она вдохновенно продолжала: «Разве что врачи, которые её приговорили… но что-то мне подсказывает, что и они не жильцы…»

«Не жильцы» – подтвердил Колокольцев. Фройляйн Фосс вздохнула: «Такой огород городить гестапо – а это именно операция гестапо…»

Это было не совсем так – даже совсем не так – но сути дела это не меняло. Поэтому Колокольцев промолчал. Криминалькомиссарин продолжала:

«… будет лишь в одном случае…»

Сделала многозначительную паузу – и вынесла вердикт: «Если мы имеем дело с серией. Если кто-то… или группа лиц, что более вероятно, ибо уж слишком всё сложно с точки зрения организации…»

Ещё одна многозначительная пауза: «по, возможно, пока непонятному нам критерию отбирает людей и, фактически их убивает. Подводя их под Акцию Т4… под которую при достаточном желании можно подвести кого угодно…»

«Или за определённую мзду» – задумчиво-мрачно добавил Альбрехт Баум. Что было совершенно неудивительно – служба в криминальной полиции кого угодно превратит в законченного циника. Причём в считанные годы…

«Или за определённую мзду» – согласилась Эрика Фосс.

Колокольцев покачал головой: «Критерий, думаю известен…»

Криминалькомиссары в высшей степени заинтересованно посмотрели на него. Он объяснил: «Я думаю, что это, во-первых, действительно группа лиц…»

«Есть идеи, кто это может быть?» – быстро осведомился Альбрехт.

Колокольцев покачал головой: «Идея есть, но я не готов её озвучивать, пока не переговорю с доктором Шварцкопфом. Думаю, у нас получится сваять достаточно точный групповой портрет этой инфернальной компании…»

Оба комиссара полиции с уважением кивнули. Ибо доктор Шварцкопф вполне заслуженно считался одним из лучших криминальных психологов Европы.

Колокольцев продолжил: «Я думаю, что они отбирают, а затем убивают – руками тех, кто реализует Акцию Т4 – творческих личностей, которые создают настоящее искусство, которое по тем или иным причинам не вписывается в жёсткие рамки нашей идеологии…»

«… и потому объявляется дегенеративным» – закончила за него фройляйн Фосс. И мрачно добавила: «Я тоже считаю, что это некоторое официальное искусство дегенеративно, а то, что называют оным, иногда настоящие шедевры…»

Альбрехт Баум явно придерживался того же мнения. Ибо кивнул. А Колокольцев добавил: «И литературы тоже, конечно. И музыки… любого искусства»

Криминалькомиссары кивнули. «Это мы поняли» – прокомментировала Эрика. И тут же уточнила: «Поэтому мы ищем любые следы этой компании, которая каким-то образом убедила родителей Хельги сначала отправить её в дурку, а затем – на эвтаназию в Бранденбург?»

Колокольцев покачал головой: «В психушку она попала без участия этой братии. Думаю, они уже потом вмешались». Но согласно кивнул: «В целом ты права, конечно – именно это вам и нужно будет найти…»

Про журнал он им ничего не сказал, ибо не сомневался, что его они точно не найдут. Впрочем, не сомневался он и в том, что они вообще ничего не найдут, ибо квартиру перерыли сразу же после исчезновения четы Лауэри и переезда Хельги.

«Следы обыска искать?» – буднично осведомилась Эрика. Колокольцев кивнул:

«Я не сомневаюсь, что он был, но экспертное мнение не помешает»

Когда они вошли в квартиру Лауэри (огромную трёшку), Альбрехт присвистнул: «Ох и ничего ж себе… Да тут работы часа на три… в лучшем случае»

Колокольцев пожал плечами: «А мы никуда не торопимся. Важен результат, а сколько времени он займёт – это неважно…». Улыбнулся и добавил: «Матильда – это хозяйка квартиры, в которой вас так вкусно накормили – близкая подруга Хельги. Поэтому кормить вас будут… очень вкусно – она как раз сейчас хлопочет»

«Результаты куда доставить?» – обыденным тоном осведомился комиссар Баум.

Колокольцев протянул свою визитку с домашним адресом в Ванзее… Эрике. И объяснил, обращаясь к её партнёру: «Без обид, Альбрехт. Всё дело крутится вокруг женщины, поэтому мне нужна женщина…»

Тот пожал плечами и честно признался: «Я очень этому рад. От этого дела за версту разит серой, а такое не по мне совсем. Эрике такие дела нравятся почему-то, а меня увольте…» Колокольцев кивнул – и вернулся в квартиру гостеприимной Матильды.