Стечение обстоятельств

               
   Панов всегда появляется  со стороны моста Лейтенанта Шмидта, (Благовещенский, с 14.08.2007)  идёт в сторону моста  Дворцового, никуда не спешит, взгляд  рассеян. Свободное  время! Панов моряк, капитан дальнего плавания, работает старпомом, (бывает), ждёт вызова в рейс.  Гуляет по Петербургу,  думает  о разной чепухе.  И часто вспоминает. Ворошит прошлое.
   Всё когда-то случается в первый раз. Панов отчётливо помнит  своё  первое столкновение с песней.  Он входит в кухню отчего дома, из динамика тихо льётся: «…старый клён, старый клён, старый клён стучит в стекло…»  Панов слушает, как заворожённый, зацепило,  а за окном шелестит листьями старый клён,  раннее летнее утро,  голубое  небо, солнце пробивает сквозь листву  и тихо гудит мотор  холодильника «Саратов». «Женщины-ы-ы!!!  За молоком!!!» - разносится по двору зычный  голос  тёти  Шуры, молочницы. Панову 5 лет, за корму ухнуло уже 54, а картинка  настолько живая, что ему кажется он может дотронуться до их маленького кухонного стола.             
    Сегодня хорошо вспоминается.  Солнечно, тихо, небольшой морозец, сугробы, жуткие сосульки,   красота, если не считать изувеченных. В Городе аврал, борьба с сосульками в разгаре.
   В старшей  группе детсада  тихий час, он не спит и вдруг слышит голос воспитательницы, который  доносится  из-за дверей  спальни: «Гагарин полетел!..» Потом  слышит  другие голоса и все перекрикивают друг друга, и повторяется: «Гагарин, Юрий Гагарин, космос!».  На дворе 12 апреля 1961 года.
   В  начале июля  1971-го  он сел в самолёт и улетел в Москву.  Там переехал на такси, впервые в жизни, из Домодедово  в  Шереметьево,  для вылета в Ленинград, где его ждали вступительные экзамены в высшую мореходку (Панов  признаёт, что  выбор пути был простым  стечением обстоятельств  плюс нежелание  сидеть на шее у родителей, никакой морской мечты никогда не было.) Взял такси, боясь опоздать на самолёт. Таксист сказал 20 рублей. Панов, не понимая, о чём речь -  ведь включён счётчик! -  кивнул головой. Быстро приехали  в Шереметьево. На счётчике 4 рубля. Он вручил таксисту пятёрку. «Ты что?», -  вытаращил глаза таксист. «На счётчике 4, -  сказал Панов, - и рупь на чай». «договорились на 20!», сказал таксист. «Ничего не договорились», - отрубил  Панов  и вышел, забрав  с заднего сиденья свой маленький чемодан. Так он вступил в свой первый бой с системой, имеющей  странное название «по-легкому срубить бабла», в данной системе нормальное слово «заработать» меняется на  «объ... на добровольных началах» - и всё.
 -Ты отсюда не улетишь, сопляк, - сказал таксист.
- Посмотрим, - ответил Панов и добавил  - за сопляка  можешь по роже схлопотать. 
   Таксист выскочил из машины и понёсся в зал отправления, куда следом направился и Панов. Через пол-часа началась регистрация на рейс. Таксист и ещё двое стояли в отдалении за столиком кафе  и  пялились в сторону Панова, ничего не предпринимая.  Подошла его очередь, уехал внутрь на транспортёре чемодан, а потом на посадку прошёл и он.      
   А в Ленинграде, по прилёту,  произошло ещё одно, первое в своём роде, событие. Встретил Панова на машине родственник школьного приятеля. Приятель был на год старше, заканчивал 1 курс  мореходки и находился в экипаже, встретить не мог. Ехали по ночному городу,  светло, белые ночи, Панов  глядел по сторонам и был на седьмом небе. Гуляли парочки и компании, они проезжали мимо одной такой компании, там было несколько  девчонок и парень, и вдруг этот парень наотмашь ударил девушку по лицу. «Ничего себе, Ленинград», - напрягся Панов и сказал:
- Можно выйти? – стояли на светофоре, а в десяти метрах парень, ударивший девчонку, мёртво лыбился и цедил что-то сквозь зубы.  Девчонки стояли, как вкопанные, народ  двигался своей дорогой.   
- Сиди. Это шкуры и сутенёр,  - равнодушно сказал  родственник приятеля. «Что такое шкуры?», подумал Панов и посмотрел на яркие неоновые буквы на крыше строения, возле которого они стояли. «Гостиница Советская». Не пройдёт и года, как он узнает много нового для себя, в том числе и про гостиницу "Советская".
   Мозаика из прошлого слепит глаза и переплетается с реальностью. Он уже подходит  к  Зимнему,  светло-зелёному  с позолотой, вокруг - гости Города и петербуржцы. Здесь Зимний,  там – детство…  Время исчезло. Панов  улыбается;  подумалось, что понимает англичан, сочинивших сложные глагольные формы: они их придумали, чтобы не потеряться во времени...
     Опять  детство.
   - Анд’эй!, - орёт он на весь двор, - иди домой, мама зовёт!.. – он не очень выговаривал букву «р»  лет до семи, поэтому старший брат Андрей имел во дворе, благодаря ему, кличку Анд’эй. Он его за это поколачивал, хотя, как выяснилось позднее, всегда его любил.  Впрочем, обидная кличка была не в ходу,  «сошла на нет», поскольку тот, кто отваживался применить её, всегда имел неприятности.  Андрей обладал  врождённым нокаутирующим  ударом, а лет в 15 стал настоящим бойцом и его побаивались даже  "большие" пацаны.
   Их  двор. Основная жизнь протекала там. Пацаны делились на «больших» и остальных, большие были года на  3-4 старше, и их слово было законом. Зимой они катались с горы на «старухе», так называлось место за железной дорогой, где была свалка старых машин, а местность имела перегиб метров  70  по вертикали, сначала круто, а потом  плавнее переходя в низину, где начинались сады и огороды, и протекала река Илек. Чтобы скатиться с горы они  использовали  лыжи и подручные средства: от автомобильных крыльев и капотов до картонок. Опьянённые скоростью, они орали всякие глупости, надрывая глотки от восторга  и возвращались домой уже затемно, в синяках, голодные, обледенелые и счастливые. Панов долго  не понимал строчку из стихотворения «мороз десятиградусный трещит в аллеях парка», так как для них и двадцатиградусный мороз не «трещал», а был нормой. Ещё он не понимал строчки из песни «шестнадцать мальчишеских лет». Почему мальчишеских? В 14 они уже чувствовали себя взрослыми. И жили по-взрослому. Подрабатывали. Например, разгружали вагоны с гвоздями. Каждый ящик  40 кг. За 8 часов работы можно было получить 8 рублей. Каждому. Для них это были неплохие деньги. 
   Они катались на лыжах и играли  в хоккей с шайбой,  мячом, или любым предметом, похожим на  мяч, заливали каток во дворе, или ходили на «Химик» и «АЗФ» - стадионы химзавода и завода ферросплавов. Некоторые  имели свои «канады» и катались, как боги, но можно было взять коньки  напрокат, что и делали,  не отставая в умении кататься от канадо-владельцев.  Они  хорошо учились в школе, уважали учителей, восхищались как своими, так и зарубежными фильмами, любили иностранную литературу, но ощущение, что они во всём первые, присутствовало и не обсуждалось. Одни  хоккейные победы  чего стоили. Их сообщество было многонациональным и состояло из русских, украинцев, белорусов - всё едино,  казахов(Латик Аимбетов), немцев (Витька Ванзидлер, Юрка Крегер, Лёха Крамарь), молдаван (Петька Гайдаржи), евреев, корейцев, китайцев, татар... Они уважали национальные традиции друг-друга интуитивно, не изучая их вообще и всегда были вместе, как кулак. Они вообще не думали о национальных различиях, работала  иная шкала ценностей: наивысшая. Они росли  здоровыми, крепкими, смелыми до безрассудства и чётко видели грань между красотой и уродством. Они  не матерились при девочках и никогда не слышали матерных слов от них.         
   Весной они ходили за тюльпанами в степь и приносили  огромные охапки. Весна, лето, осень - в доме всегда были полевые цветы. Обычное дело.
   Лето. Домой они приходили  чтобы не волновать родителей, поесть, поспать и выполнить  обязанности:  были установлены недельные дежурства и братья по очереди, а иногда и вместе,  делали всю работу по дому, кроме готовки. Да,  росли они на улице. Войнушки на стройке, рогатки, самострелы, горы алюминиевых пулек, луки, стрельба по курицам, пугачи, поджиги,  велосипеды, налёты на сады, полные пазухи яблок, Илек, ныряния с деревьев и обрывов, красные, как у раков, глаза, лодки, рыбалка на Илеке, Кара-Гале, Бутаке и дальних озёрах, катания на товарняках, перепрыгивания с вагона на вагон на страшной скорости, спрыгивания с поезда чуть не на полном ходу… никто не погиб и  даже не был серьёзно ранен... Видели бы мамы, что они творили. И, наконец, футбол. С утра до вечера. А также лянга, ударение на первом слоге, игра в «пуговицы», в деньги, настольный теннис - и многое другое, включая шахматы.  Спортивные секции (бесплатные): лёгкая атлетика, гимнастика, бокс, борьба, футбол, ручной мяч, баскет, волейбол. Пионерлагеря, обязательно, каждое лето на месяц. Путешествия всей семьёй на юг, к Чёрному морю, на своей машине: это было в  семье Пановых  дважды: в 1965 и 1969, не всем так повезло.  Им  с  братом  повезло. Уж такие у них были  мама и отец.
   И мама, и отец очень любили песню, иногда, по праздникам, в компании друзей, пели дуэтом под  аккомпанимент  отца, который самостоятельно овладел аккордеоном и гитарой,  хорошо играл для самоучки. Вот и Панов с братом в 1962 году были отданы в музыкашку.  Эвальд Карлович Гроц, преподаватель, аккордеонист, немец , научивший маленьких Пановых выделять  музыку из  хаоса звуков,  5 лет серьёзного труда, большие чёрные  папки для нот, аккордеон: от «Картошки» и «Вальса»  Бюхнера до «Полонеза» Огинского и других многочисленных  прекрасных  вещей.  Да ещё сольфеджио, теория музыки, общее фортепьяно.  И, конечно, пришла гитара, беседка во дворе, 1969 – властвовали Битлы, Рафаэль  и Валерий Ободзинский,  и они - тоже. В своём масштабе.
   Да. Бывало страшно. Бывали и драки. Но дрались, как правило,  один на один,  до первой крови.  А от бандитов удирали.
   Деталь: мы, братья, а иногда и мама с отцом, оставляли друг-другу ключ от квартиры под половиком.  Ровесники понимают о чём я, а нынешние ребята  должны поверить на слово: в каждом подъезде – во всяком случае в моём дворе – возле двери в квартиру обязательно присутствовал половичок, ноги вытирать, так вот мы, почему-то, без всякой боязни оставляли ключ под половиком, объяснить это невозможно, но это было именно так, а входная дверь в квартиру запиралась на ключ только на ночь. И днём, когда никого нет.
   Воспоминания, как кино, крутятся  на заднем плане. На переднем   Дворцовая.  Панов идёт мимо,  Дворцовая слева, впереди  Невский.  Будний день, но Город  запружен праздными,  оживлёнными  людьми: кризис  по-русски. Вот и Гостиный. Здесь людно, суетно и немножко мутно,  как всегда. Панов  поворачивает направо и идёт по Садовой. Вот Сенная. Вот Юсуповский сад.  Вознесенский. Пожарная каланча. Перекрёсток.  Дом Панова. На сегодня всё. Он поднимается по лестнице и открывает дверь.  Проходит  в квартиру и, прежде чем скрыться в своей комнате,  убеждается,  что младший сын всё так же сидит за компьютером,   старший - на работе, жена  смотрит телевизор, читает, вяжет, разгадывает кроссворд.   
    Панов  не считает себя неудачником  и никому не завидует.   
    Время… Если вы ясно видите детство, юность  и не хотите с этим расстаться, вы остаётесь таким, каким были тогда, остаётесь пацаном.  Счастье… у каждого оно своё и состоит из многих слагаемых. Для  Панова  главное,  это когда  любые дети имеют равные возможности, равные доли  дохода от разработки недр и т.п.  принадлежат именно им и, благодаря этому, они имеют достойную жизнь, нормальные перспективы и отсутствие «законного»  деления общества на нищих и миллиардеров.  Панов  и  все  пацаны  шестидесятых  – живые носители информации  о  счастье в чистом виде. Что это за «счастье в чистом виде»? Что это было? Панов не берётся дать определение. Это тема отдельного исследования.  Мы не понимали и не думали о том, что партийная номенклатура и прочие бонзы извратили мечту о «счастье в чистом виде», построили себе колбасный рай, кровью и потом простых людей, нам было всё это  пофиг и уж точно мы не мечтали о изысканной жратве и прочем разном,  мы мечтали о любви и жили пушкинскими идеалами - не подозревая об этом.  Наивные,  нам даже в голову не приходило, что подлость, хамство, жлобство, наглость, фальш, невежество, алчность, воровство и порок стали "правилами", "законом", "жизнь так устроена"...      
   Панов убеждён, что ныне  живущие, действующие «эффективные менеджеры», развалившие  Страну и  продолжающие разворовывать всё, что плохо лежит, ненавидят своё детство. Кем они там были? кем были  эти существа с их  мёртвыми глазами и уродливым оскалом вместо  улыбки?  "Не хочу вспоминать детство" -  ясно, почему не хочешь:  тебе было там плохо, ты был слаб, раздроблен и порочен задолго до женщины, тебя не замечали и не любили, и теперь, как тебе кажется, ты взял реванш. Самообман. Конец твой будет печален. (В скобках замечу, что судьбы сирот или детей  с  горе-родителями  не рассматриваются здесь, поскольку это  отдельная тема).
Завтра Панов опять пойдёт на прогулку.