Глава 26 Предательство Василисы

ПРЕДАТЕЛЬСТВО ВАСИЛИСЫ

Бывают же такие совпадения! Первого сентября Алеша пошел в школу в четвертый класс и классным руководителем у него оказалась молодая учительница Василиса Тимофеевна с такой же длинной русой косой, как у Василисы из детского приюта в Петрограде. Когда мальчик увидел ее первый раз, он даже вздрогнул: до того она была похожа на свою тезку из приюта. Через неделю они стали лучшими друзьями.
Молодая учительница из Москвы, приехавшая в село по направлению комсомольской организации, любила театр, литературу, музыку. И Алеша все это любил, рассказывал ей о мамином театре, читал отрывки из пьес Шекспира, которые ему читала Анна Михайловна. У него была хорошая память, и он их все помнил.
Рассказывал он ей и о своем отце. Она слышала о поэте Сергее Волгине, но стихов его не знала. По программе в школе проходили русских классиков и советских поэтов, к которым относились Владимир Маяковский, Демьян Бедный, Максим Горький (оказывается, у него были и стихи), Алексей Толстой, Сергей Есенин. Учебников об этом периоде литературы не было, учителя сами составляли свои лекции по материалам из газет и журналов.
Еще ему нравился учитель истории Ярослав Мефодьевич, тоже приехавший по путевке комсомола, только из Тулы. Он рассказывал много интересных вещей, которых не было в учебниках. Кое-что мальчик знал от дедушки, но Михаил Андреевич больше уделял внимание истории Греции, Италии, Франции, а Ярослав Мефодьевич – русским князьям и царям.
Школьная библиотека только формировалась и мальчик брал книги у отца Александра. У батюшки была большая библиотека с редкими, как он их называл, раритетными, книгами. Он начал ее собирать, еще студентом Петербургской духовной академии, затем, служа в разных епархиях, продолжал выписывать книги по каталогам из Петербурга и заграницы.
Были у него и редкие древние рукописи, которые ему приносили монахи или настоятели монастырей, зная, что он увлекается такой литературой. Он разбирал их, переводил с церковно-славянского и древнерусского на современный язык, сопоставлял факты и события с другими источниками. Надеялся, что когда-нибудь все это выльется в большой научный труд, дети оценят его увлечение и пойдут по его стопам. Но старший сын Саша был равнодушен к книгам, малыши только осваивали грамоту. Книгами пользовались взрослые и другие дети в доме, больше всего Даша и Алеша.
Узнав от Алеши и Даши об этой библиотеке, оба учителя тоже стали обращаться к отцу Александру за книгами. Ярослав Мефодьевич предложил ему помогать разбираться с рукописями и приходил в его кабинет в отсутствие священника. Обе матушки считали его своим человеком, кормили, по нескольку раз предлагали чай с домашним угощением.
Через некоторое время Василиса стала упрашивать отца Александра передать часть книг – собрания сочинений, историческую и научно-популярную литературу, книги о художниках и альбомы с иллюстрациями русских и зарубежных художников – школьной и сельской библиотекам. Отец Александр отказался. Ярослав Мефодьевич ее пристыдил, встав на сторону священника.
Уверенная, что делает благое дело, Василиса обратилась за помощью к Воронкову. Тот, ссылаясь на указы правительства о конфискации церковного имущества, приказал вывезти из библиотеки батюшки все книги, кроме церковной литературы и рукописей: они советским крестьянам ни к чему. Хорошо еще, не сожгли, как во времена инквизиции. Всей работой руководила сама Василиса, держа в руках списки книг и указывая грузчикам, что брать.
Заодно для нужд обеих библиотек увезли письменный стол протоиерея, стулья, кресло, кожаный диван, картины и антикварные вещи. Так Даша и Алеша невольно оказались виновниками лишения отца Александра его любимой библиотеки и кабинетной обстановки.
Алеша был так возмущен этим предательством Василисы, что перестал ходить в школу. И сколько его не уговаривали дедушка, матушка Евгения, Ярослав Мефодьевич, Даша, он упрямо сидел дома или убегал с деревенскими ребятами на озеро ловить рыбу.
Михаил Андреевич не знал, что делать. Директор школы, старая революционерка Ида Моисеевна Цигельман, науськанная Василисой, пригрозила исключить мальчика из школы, и на будущий год, если он снова сюда придет, принять в первый класс.
Как-то в будний день Алешу позвал к себе отец Александр. Он обычно приезжал из Тулы поздно, они редко виделись. Да и с матушкой Ольгой Алеша почти не общался, та после родов была занята грудным ребенком и находилась все время на своем втором этаже. Другое дело семья священника Владимира. Матушка Евгения днем заставляла Алешу у них обедать, отец Владимир давал ему разные поручения по храму.
Алеша поднялся на второй этаж и робко открыл дверь квартиры. В коридоре никого не было. В детской слышались голоса младших детей. В столовой матушка Ольга громко выговаривала Саше, наверное, ругала за прогулы или плохие отметки: он со своим футболом совсем перестал заниматься, да и не стремился к наукам. Алеша заглянул туда, чтобы поздороваться.
– А, Алеша, – обрадовалась ему матушка Ольга, – батюшка ждет тебя в кабинете. Совсем нас забыл.
Мальчик тяжело вздохнул и постучался в хорошо знакомую дверь.
– Алеша это ты? – отозвался священник. – Входи, я тут порядок навожу.
Отец Александр, крупный, немного тучный мужчина, стоял на лестнице и собирал в одно место оставшиеся книги. Все остальные полки и книжные шкафы зияли пугающей пустотой.
– Садись на диван. Я сейчас спущусь.
Алеша заметил новый письменный стол, сколоченный самим батюшкой из досок, диван и стулья из других комнат. Стены тоже не пустовали. Сюда снесли все, что можно со всей квартиры, чтобы батюшке было привычно работать в прежней обстановке. Он по-прежнему в свободное время что-то писал, читал или переводил. Алеша слышал, как он говорил дедушке, что начал вести записи о том, что сейчас происходит в Туле и Дулебине.
– Это опасно, – тихо сказал Михаил Андреевич, которому не понравилась эта идея.
– Там нет ничего крамольного. Только события и факты.
– ЧК найдет повод, чтобы вас обвинить в контрреволюции, как и меня. Помните, я вам рассказывал про визит Воронкова? Мы все для них враги советской власти.
– На наших глазах идет уничтожение церкви. Где те летописцы, которые запечатлят каждый шаг этого чудовищного преступления? Я обязан это сделать.
Отец Александр слез с лестницы и, подойдя к столу, придвинул к себе толстую синюю папку с завязками.
– Алеша, – сказал он, усаживаясь на стул, жалобно пискнувшим под его крупным телом, – не знаю, будет ли тебе интересно. Это мой научный труд. Слава Богу папки с рукописями не привлекли внимания грабителей. Здесь записанные мною воспоминания и рассказы разных монахов. Самые интересные из них – пророчества старцев. Таких пророчеств известных святых много, вы с Сашей их игнорируете, считаете вымыслом, пережитками прошлого. Многие из них предсказывали смуту, которая у нас сейчас происходит. Это удивительное свойство людей через века с точностью увидеть и даже предсказать многие события нынешней эпохи – две войны, падение самодержавия, предательство императора его близкими, описать злодеяния, которые принесли с собой большевики. Здесь 365 листов – труд моей жизни. Мне уже не удастся его ни окончить, ни увидеть изданным или хотя бы прочитанным в виде доклада в академическом мире.
Алеша слушал его, затаив дыхание. Он сам читал о разных пророчествах святых. Эти способности у них появляются благодаря постоянным длительным молитвам и общению с Богом. Это было интересно и поучительно. Но ни разу ему не попадались пророчества о сегодняшних днях.
– Вот послушай, – продолжал отец Александр, – что мне рассказал старец Илларион из Свято-Никольского монастыря про пророчества другого старца Варфоломея. Лет двадцать назад этот старец говорил своей братии:
«...Отсюда из монастыря виднее сети диавола... А в последние времена храмы будут разрушены. На их местах будут устроены идольские капища и прочее. Монастыри будут в великом гонении и притеснении. Истинные христиане будут ютиться в маленьких церковках. Гонения и мучения первых христиан, возможно, повторятся... Все монастыри будут разрушены, имеющие власть христиане будут свергнуты. Это время не за горами, попомните это мое слово. Вы доживете до этих времен, тогда вы скажете: «Да, помню, все это говорил мне батюшка Варфоломей»». Вот сейчас мы все это и наблюдаем. И его монастырь разрушен. Обоих старцев убили. Варфоломей и свою смерть предсказал день в день и даже точно описал те злодеяния, которые учинят над ними красноармейцы.
И отец Александр прочитал еще несколько отрывков из своей работы.
– Я тебе, Алеша, к чему все это говорю и читаю? Воронков и Чигаев не оставят нас в покое. Они способны уничтожить любого, кто стоит на их пути, даже стариков и детей. Ты меня понимаешь?
– Понимаю.
– Прошу тебя, возвращайся, пожалуйста, в школу, занимайся в хоре и кружках. Все вы: и Саша, и Дашенька, и младшие дети не должны привлекать к себе лишнего внимания.
– А Ярослав Мефодьевич читал ваш труд? – поинтересовался Алеша.
– Да. Я ему доверился, просил даже кое-что для меня перевести – он знает церковнославянский, но с тех пор больше не приходит, видимо, ему сделали предупреждение или пригрозили.
– Надо было вашу рукопись спрятать вместе с сундуком.
– В ней нет ничего опасного. Это всего лишь исторический материал, – сказал священник то же самое, что говорил дедушке, но уже не так уверенно. – А вот ты, мальчик, надеюсь, меня понял и завтра пойдешь со всеми в школу.
– Хорошо, отец Александр, обещаю.