Акция Т4. Хроники Акаши

15 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Войдя в виллу, они сразу прошли в его кабинет на втором этаже. Усевшись в кресло, он немедленно приказал ей: «Догола раздевайся. Лицом ко мне»

Она неожиданно благодарно кивнула и медленно, спокойно, чувственно и эротично разделась донага, нисколько не стесняясь, словно выступала со стриптизом. Стесняться, собственно, было совершенно нечего – она была просто идеально сложена и в свои почти сорок выглядела лет на двадцать пять максимум.

Раздевшись, она аккуратно сложила одежду на кресло, после чего элегантно и грациозно опустилась на диван у стены напротив его рабочего стола. Глубоко и неожиданно удовлетворённо – даже радостно – вздохнула, и в высшей степени благодарным голосом произнесла: «Спасибо тебе. Мне стало очень спокойно, уютно и естественно…»

И объяснила: «У тебя здесь всё настолько насыщено твоими тёплыми, добрыми, заботливыми и ласковыми энергиями, что в них хочется купаться, плавать, парить, впитывать их в себя… а одежда мешает…»

Снова глубоко вздохнула и честно призналась: «Это Хельга сама догола разделась… она ведь разделась?»

«Разделась» – подтвердил Колокольцев. «Только постепенно – сначала юбка, потом трусики, потом всё остальное…»

Матильда продолжала: «… а я бы сама не смогла. Стесняюсь слишком…»

И вдруг радикально сменила тему: «Ты знаешь, что такое Хроники Акаши?»

Колокольцев пожал плечами: «Впервые слышу». Она объяснила:

«Хроники Акаши…, впрочем, их называют по-разному – и Записи, и Библиотека, и Архив, и даже Поле Знаний – это некое место в невидимом, неосязаемом, тонком духовном мире, в котором содержится вся информация обо всех живых и неживых объектах, событиях и людях – об их прошлом, настоящем и будущем…»

«О наиболее вероятном будущем» – поправил её Колокольцев. «В силу фундаментального принципа Свободы человеческой воли точное предсказание будущего не под силу даже Господу Богу…»

Существование Хроник Акаши его совершенно не удивило – странно было бы, если бы такого хранилища знаний не существовало. Интересно было, как добраться до этого хранилища и извлечь из него необходимые ему знания…, впрочем, он уже примерно догадывался, как. И не сомневался, что Матильда ему прямо сейчас объяснит это очень подробно.

Однако всё же не удержался – и с усмешкой осведомился: «Хельга просветила?»

Матильда кивнула: «И Хельга тоже, конечно. Хотя я и раньше интересовалась всяческой эзотерикой и оккультизмом…»

«Кто бы сомневался» – усмехнулся про себя Колокольцев. Но промолчал.

Его собеседница – или уже служанка? – вдохновенно продолжала: «Изначально термин акаша появился в индуизме, где он обозначал совершенно иное – первооснову или первопричину всего мироздания; ибо именно из акаши, возникли базовые первоэлементы: огонь, воздух, земля, вода и эфир»

Сделала небольшую паузу и продолжила: «Существование Хроник Акаши… да, наверное, всё же открыл в конце прошлого века Рудольф Штайнер…»

Австрийский (он умер за несколько лет до аншлюса) эзотерик, оккультист, мистик и самопровозглашённый ясновидящий; основоположник антропософии (выделившейся из теософии, по сути, неоязыческой религии).

Колокольцев всегда считал его болтуном и шарлатаном (если не вообще мошенником), однако вынужден был признать, что существование Хроник Акаши было действительно великим открытием.

«… который и является автором этого эзотерического – оккультного термина…»

«Он использовал термин акаша потому, что эта библиотека содержит знания обо всём мироздании?» – не столько спросил, сколько констатировал Колокольцев.

Матильда кивнула: «Думаю, именно поэтому». А Колокольцев задал совершенно очевидный вопрос:

«Правильно ли я понимаю, что дело обстоит следующим образом. Мне нужна информация о террористической организации, которая отпочковалась от Немецкого общества расовой гигиены. Эта информация – как и любая другая о нашем мире – находится в архиве Акаши. Доступ к которому – и доступ к этим записям, разумеется – я могу получить… каким образом?»

«Через наш с Хельгой алго-сексуальный канал» – совершенно спокойно ответила Матильда. Видимо, они действительно стали единым духовным телом.

И объяснила: «Проще говоря, тебе нужно пороть, насиловать и истязать нас… возможно, и твою криминалькомиссарин…»

«Эрику Фосс?» – удивился он. Матильда кивнула.

«Почему и её тоже?» – изумлённо осведомился он. Ибо ему было решительно непонятно, почему.

Его обнажённая гостья пожала роскошными голыми плечами: «Это дело глубоко мистическое; она в нём уже по самые уши… думаю, что пути назад у неё уже нет. Переспать она с тобой хочет – это видно невооружённым взглядом; жёсткий секс для женщины-детектива дело привычное… ну, а порка… думаю, она согласится»

«Почему ты так думаешь?» – удивился он. Матильда вздохнула – и объяснила: «Во-первых, чтобы доставить тебе удовольствие. Во-вторых, если она будет уверена, что это нужно для дела – а это действительно нужно для дела – то пойдёт на это, не раздумывая. На любую боль и любой секс пойдёт…»

Это было очень похоже на правду. Поэтому Колокольцев промолчал. А его служанка (?) в лучших традициях управления снизу не столько предложила, сколько приказала:

«Позвони Хельге. Она к тебе как на крыльях прилетит. Думаю, ей есть что сказать, а потом…»

Она глубоко вздохнула и продолжила: «А потом она попросит меня её высечь. Точнее, засечь до потери сознания ремнём и розгами…»

«Она сама тебе об этом сказала?». Констатация очевидного факта.

Матильда кивнула: «Когда мы с ней последний раз виделись – когда она приехала к родителям из санатория на свою последнюю порку. Тогда это было невозможно – родители были против, я это знала…»

«Считали, что только они имеют право пороть своё чадо?» – усмехнулся он.

Она снова кивнула и продолжила: «Потом она придёт в себя и захочет, чтобы ты её порол стоя – по бёдрам. Плетью…»

«Почему захочет?» – осведомился Колокольцев. Хотя уже знал, почему.

Матильда пожала плечами: «Она призналась, что уже давно – лет с двенадцати – хотела, чтобы её отец регулярно порол. Только боялась в этом признаться даже себе, не говоря уже о родителях. Отец её предал и отправил на смерть; ты её спас; его больше нет, ты есть…»

«Понятно» – вздохнул Колокольцев. И тут же спросил: «Хотела для радикального усиления творческих способностей; возможно, даже не осознавая этого?»

Его голая гостья кивнула: «И это тоже, конечно. Но не только…»

Глубоко вздохнула – и объяснила: «Во время последнего нашего разговора она очень уверенно заявила, что всех детей нужно пороть, начиная лет с десяти как минимум – ибо этого требует Священное Писание. И что спартанское воспитание девочек – это очень хорошая идея…»

Колокольцев был знаком и с тем, и с другим. Библию он вообще знал наизусть – ещё в школе однажды выучил на спор (причём латинскую Вульгату), а о спартанском воспитании девочек (и девушек) ему и его однокурсникам очень подробно рассказал их преподаватель истории древнего мира – один из крупнейших специалистов по истории Древней Греции (не только в СССР).

Профессор древней истории утверждал, что в Спарте девочек воспитывали практически так же, как и мальчиков. В результате спартанки резко отличались от жительниц других древнегреческих государств, ибо были и спортивны, и образованы. И умели защитить себя, если потребуется. И не только себя… собственно, на это и была ориентирована система их воспитания.

Уже двух-трёхлетней девочке родителями (прежде всего отцом, разумеется) постоянно внушалась мысль, что она «должна быть похожи на быструю лань, а не на ленивую свинью». И не только словесно внушалось.

Во дворе каждого дома, был «позорный столб» – к нему привязывали «в наказанье и назиданье» девочек от девятилетнего возраста и «спускали с них жир» – секли жестоко, до крови. Секли только розгами – побегами молодых деревьев, обладающих, по мнению спартанцев, «живительной силой плодородия и роста».

В спартанских семьях существовал просто-таки культ порки. Девочек, начиная с раннего возраста, наказывали за самые незначительные проступки, видя в порке не наказание, сколько тренировку в мужестве и умении спокойно переносить боль. Кричать и просить о снисхождении считалось позором.

Любая спартанская девочка знала, что розгой её не только наказывают, но и, что с каждым ударом в ней растёт «материнская сила», что, чем её пятая точка, спина и ноги (секли и по бёдрам тоже) будут сильнее покрыты рубцами и шрамами, тем больше её станут уважать подруги и взрослые. Дети, на которых не было заметно следов от розог, безжалостно высмеивались – их называли «неженками».

Порка входила в единую систему физического воспитания девочек: тренировки их тел в силе, ловкости, выносливости. Все без исключения спартанские девочки и девушки ежедневно по много часов занимались различными физическими упражнениями, совершенствуясь в беге, метании диска, копья; но кроме этого, они тренировали себя и в мужественном перенесении боли.

Для этого в общественное и домашнее воспитание были введены специальные тренировочные порки. Они никак не были связаны с наказаниями, и преследовали одну, ярко выраженную цель закалить, в первую очередь мальчиков, а затем и девочек и избавить их от страха перед болью.

Результаты тренировочных порок проверялись на ежегодном «Дне бичеваний» – публичном, перед всеми гражданами Спарты сечении мальчиков и девочек у алтаря Артемиды Ортии. Начиная с 11-летнего возраста.

Уже позднее, в Берлине, Колокольцев прочитал в других книгах по истории Древней Греции, что на самом деле ничего подобного в Спарте не было… только вот общепризнанные факты, логика и просто здравый смысл утверждали, сто, скорее всего, всё-таки очень даже было.

Что же касается требований Священного Писания телесно наказывать детей, то он знал, что эта практика была широко распространена в так называемом «библейском поясе» в США (хотя и не только там, конечно).

Населявшие этот пояс протестанты – фундаменталисты были горячими сторонниками телесных наказаний детей (впрочем, сторонников этого хватало и среди православных, и среди католиков). Хватало потому, что этого (вроде бы) однозначно требовало Священное Писание – точнее, Ветхий Завет.

Долгое время Колокольцев считал их аргументы весьма убедительными… пока не наткнулся на статью под красноречивым названием Библия о наказании детей – правда и вымысел во французском модернистском журнале Catholicisme moderne – Современное католичество. 

Эта статья в пух и прах разбила все аргументы сторонников телесных наказаний детей и настолько впечатлила Колокольцева, что он выучил её наизусть.

Христианские фундаменталисты – сторонники телесных наказаний детей в семьях – ссылаются на Библию – Священное Писание, точнее, на Ветхий Завет (ещё точнее – на книгу Притчей Соломоновых), в которой, вроде бы, совершенно ясно указано, что телесные наказания детей необходимы.

А поскольку Библия боговдохновенна (т.е., является Словом Божьим), то сии божественные указания необходимо не обсуждать (и уж тем более, им не перечить), а неукоснительно выполнять. То есть, пороть детей.

К счастью, всё не так просто. Я, как католик, конечно, не могу отрицать боговдохновенность Священного Писания (для меня и Ветхий, и Новый Заветы действительно есть Слово Божие).

Но как просто здравый человек, я не могу отрицать и широко известные исторические факты. Которые упорно и упрямо говорят о том, что на Востоке в те годы (а книга Притчей Соломоновых была написана примерно в 700-м году до нашей эры), в литературе был принят не прямой (буквальный), а аллегорический стиль изложения, поэтому очень и очень многие места Ветхого Завета необходимо воспринимать не буквально, а аллегорически.

Итак, попробуем проанализировать соответствующие фрагменты («стихи») книги Притчей Соломоновых с этой точки (кочки) зрения. И вот что получается (13:25):

Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его.

Если понимать этот стих буквально, то вывод очевиден – пороть. Причём, регулярно. Но если принять во внимание то, что соответствующее древнееврейское слово (а Ветхий Завет, как известно, был изначально написан на древнееврейском) многозначно, то получается нечто другое.

Ибо одним из значений этого слова является не «розга» (кстати, не совсем точный буквальный перевод – более точным является «прут» или даже «жезл»), а власть. Жезл, кстати, и есть один из символов власти.

Поэтому этот отрывок вполне можно перевести как требование не «распускать» ребёнка, а регулярно употреблять власть по отношению к нему. Безо всяких телесных наказаний (кстати, любопытно, что в кодексе Второзакония о телесных наказаниях детей вообще ничего не сказано).

Пойдём дальше (19:18).

Наказывай сына своего, доколе есть надежда, и не возмущайся криком его.

Опять буквальное прочтение говорит о том, что надо (а) пороть и (б) не обращать внимание на крики от боли. Но можно воспринимать и по-другому: наказывай (не обязательно телесно), не обращая внимание на возмущение ребёнка.

Далее (22:15).

Глупость вошла в сердце юноши, но исправительная розга удалит ее из него

И опять вместо «исправительной розги» вполне можно прочитать «употребление отцовской власти». Не обязательно путём порки – зачастую хватает и «разговора по душам». Кстати, «юношами» в те очень далёкие годы называли и подростков, и даже маленьких мальчиков.

Поехали дальше (23:13-14).

Не оставляй юноши без наказания: если накажешь его розгою, он не умрет. Ты должен наказать его розгою, чтобы спасти душу его от преисподней

И опять можно с уверенностью считать, что в этих стихах речь идёт вовсе не о том, что нужно обязательно пороть детей, а лишь о том, что не следует им позволять «расти как крапива у забора» (т.е. «как получится»), ибо это уж точно приведёт их в преисподнюю, а о своевременном и адекватном употреблении власти.

И последнее изречение царя Соломона о телесных наказаниях (29:15):

Розга и обличение дают мудрость; но отрок, оставленный в небрежении, позорит мать

Со вторым высказыванием трудно не согласиться; первое же можно прочитать и по-иному: «Наказание и выговор дают мудрость». Не обязательно телесное, разумеется.

А теперь вполне конкретный пример того, что в воспитании детей вполне можно обойтись и без телесных наказаний вообще.

Джованни Мельхиор Боско (“дон Боско”) был одним из величайших педагогов девятнадцатого столетия. В эпоху, когда в Европе телесные наказания детей в школах, интернатах и приютах считались нормой, педагогика дона Боско вообще исключала какое-либо наказание (не только телесное).

Соблюдения дисциплины добивались развитием чувства долга, устранением малейших поводов к непослушанию и искренней похвалой. Без похвалы не оставалось ни одно усилие, направленное к добродетели, каким бы банальным оно ни было.

Эта революционная для своего времени идея (вкупе с другими) принесла совершенно фантастические плоды. Когда дон Боско умер в 1888 году, в разных частях света насчитывалось двести пятьдесят обителей основанного им Салезианского ордена, в которых находилось сто тридцать тысяч воспитанников и которые ежегодно заканчивали восемнадцать тысяч выпускников.

Основная цель существования этого ордена – беззаветное служение молодёжи путём надлежащего воспитания и образования (включая вполне «земные» практические навыки и умения).

В главном Доме Ордена дон Боско собрал наиболее талантливых и склонных к преподаванию учеников, обучил их итальянскому, латинскому, французскому языкам, математике, и из этих воспитанников формировал команды учителей, которые отправлялись в новые дома, быстро возникавшие в самых разных местах. К 1888 году Салезианский орден подготовил более шестисот священников – педагогов.

1 апреля 1934 года католическая Церковь причислила дона Боско к лику святых.