Глава 20. Коммунистка Таня

18+ присутствует мат


...Лестница вела в подземный коридор, отделанный когда-то разноцветной плиткой. Теперь узорчатые керамические квадратики сохранились лишь фрагментарно, а в конце перехода из серой, облезлой стены, бил поток воды, будто там трубу прорвало. Потихоньку проливалась вода и сверху, с поверхности. Самое большое – час, и здесь все будет затоплено.

«Господи, что же делать?!» - перепугано подумала Таня. – «Но что-то надо делать!»

Она увидела на стене потрескавшийся серый плафон-указатель, на котором сохранились буквы и стрелки «Вх…. ..а ст…цию м……….» Значит, прямо и налево, в те высокие двери! Как называлась станция, Таня так и не поняла, да и черт с ней! Главное – спасти людей.

Из дверей выбегали болхианцы, - целая группа мужчин и женщин в разномастных, мокрых до нитки одеяниях, спотыкаясь и скользя в воде. Последними из дверей появились пожилые мужчина и женщина. Они сначала испугано шарахнулись в сторону от робота-паука и фигуры в скафандре, но отчаяние и мольба о помощи пересилила страх:

- Ситт ванарец! – Болхианцы бросились к Тане. – Спасите! Началось наводнение, станцию затопило! Мы успели спастись, но там внизу еще остались наши!

- Где?! – воскликнула Синицына.

- Там внизу! Там поезд! Они спрятались в поезде!

- Ясно! Выходите наверх, туда! – махнула рукой отважная москвичка, подражая кому-то из командного состава. – Ну что же, робот, делать нечего, там люди гибнут! Спасти их - наш интернациональный долг! Страшно? И мне страшно. А что делать?!

Синицына разговаривала с роботом, потому что ей действительно было очень страшно, - несмотря на защитную систему, на броню скафандра… Ее пугало страшное, черное индустриальное подземелье. И она отдавала себе отчет, что во мраке подземелий могут таиться страшные чудовища, пострашнее, чем пауки с «Проспекта Процветания». Но чувство долга и доброе, сочувствующее сердце заставило ее ринуться вниз, на помощь погибающим.

Было темно, хоть глаз коли, воды было по щиколотки, и становилось еще глубже.

Таня включила режим ночного видения и шагнула тьму.

Она бывала в Москве на старинных станциях метро и знала, как они устроены. Вот турникеты, вот какие-то металлические ящики… Вот окошечки касс, вот проход к лестницам вниз… Боже!

Там уже плескалась вода по самый потолок, в которой барахтались местные гражданские. Станция УЖЕ затоплена, раз мраморная лестница по уши в воде. Кто же там мог уцелеть?!

А вдруг?! Если она сейчас уйдет, а там остались люди? Да она себе никогда не простит!

- Товарищи! На станции, по сообщениям местных жителей, еще остались люди! – отрапортовала Таня в эфир, дрожа от страха и притока адреналина в кровь. – Для спасения людей спускаюсь на станцию, вниз!

- Отставить, курсант! – ворвался в эфир голос Тимофеева. – Немедленно вернуться на корабль, Синицына! Призыв казался только действительного армейского состава, а вы пока еще даже не солдат!

- Нет, товарищ капитан, - грустно ответила девушка. – Есть случаи, когда невозможно выполнить приказ, так как он противоречит совести. Я не могу оставить там людей погибать!

- А если там нет никаких людей?! Если это ловушка?! Ты подумала?! – крикнул Тимофеев.

- Значит, погибну только я, - твердо сказала Синицына. – А если спасем людей, выиграем сразу несколько жизней! Если что, передайте маме, папе и… Жю Сет с тетей Моане!

- Вылетишь у меня из армии, курсант! Приказываю вернуться! – строго приказал Тимофеев.

- За что, товарищ капитан? – спросила Синицына. – Разве не вы, взрослые, учили нас: «Сам погибай, а товарища выручай!» Разве не вы учили нас быть стойкими и мужественными, как коммунисты прошлого?! Они-то не размышляли бы! И что же вы хотите от меня, чтобы я трусила?!

- Ты одно с другим не путай! Это другое!

- Все, товарищ капитан! У них там, наверное, воздух кончается. Я – разрядник по подводному спорту, со мной робот… Я быстро…

- Удачи, Татьяна! - Голос Тимофеева вдруг изменился, стал добрее, мягче… Не задерживайся только, ладно? Если что, тут же телепортируйся наверх!

- Так точно, товарищ капитан! - ответила Синицына, про себя выдыхая с облегчением. - Мне ведь еще лететь! Сама тороплюсь!

«Ну, теперь назад дороги точно нет!» - подумала девушка и шагнула по лестнице во враждебную среду. Робот-паук последовал следом.

Сначала Синицына оказалась в густой, почти непроницаемой мути. Даже переключение ночного режима не сразу помогло, - ИИ* скафандра поначалу не мог приспособиться к монотонной непроницаемой мути. Потом вроде заработало… Таня увидела под собой белесую мраморную лестницу с толстыми резными перилами из дерева или пластика. Какие-то вещи на пути… То, что оставили болхианцы, обитатели метро. Интересно, как они здесь жили с пауками? «А что если пауки и не занимали все метро?» - промелькнула страшная мысль в голове девушки. - «А сюда просто приходили охотиться?» Да и можно ли прожить в метро достаточно долго, чтобы пережить ядерную войну? Ведь на станции даже герметичного заслона нет!

Чуть ниже Таня увидела человеческий силуэт, слабо шевелящий руками. Вот одна из утопающих… Синицына включила прожектор на полную. Почему она не реагирует, не оборачивается? Скорее к ней!

Доплыв до утопающей, Таня повернула ее к себе лицом… и отшатнулась в ужасе. На нее смотрела мертвыми глазами посиневшая, разбухшая женщина, захлебнувшаяся примерно минут двадцать назад. Хаотические движения молекул воды медленно и торжественно несли эту женщину в сером рваном пальто вниз по эскалатору, как ангела, едва заметно шевеля ее конечности. Ей уже не помочь…

Внизу в этом сатанинском аквариуме ошеломленная Таня увидела другие человеческие фигуры, которые вода задушила и теперь не торопясь, тянула ко дну, будто убаюкивая для вечного сна… Биоактивность индикатор показывал нулевую. Тане стало жутко и захотелось вернуться обратно. Впервые девушка-спортсменка с благополучной Земли увидела уродливый лик смерти так близко, глаза в глаза. И то, что ее защищал слой брони, роли не играло. Тане стало очень страшно, и она уже хотела повернуть обратно.

«А вдруг там живые люди остались, мучаются?! Им гораздо хуже, чем мне!» - подумала отважная девушка и, покрепче сжав бластер, продолжила путь вниз.
- Как ты, Синицына? – От голоса Жю Сет в эфире Таня даже вздрогнула. – Что ты делаешь?! Мне Тимофеев все рассказал!

«А раз рассказал, чего спрашиваешь тогда?!» - с тоской подумала Таня.

Она сбивчиво, торопясь, поведала Жю Сет о своем решении, и где она находится сейчас. Сказала, что тут повсюду трупы утопленников, которые смотрят ей прямо в душу… К огромному удивлению, Стелла Жю Сет не стала ни ругаться, ни кричать, а очень тактично сказала:

- Если хочешь, возвращайся. Я тебя не упрекну. Но живые там действительно остались... Смотри по сторонам, ты там не одна, там хищники… Но ЭТИ тебе не смогут навредить, если сама глупить не будешь. Мертвых не бойся никогда, бойся живых, как ведьма тебе говорю… Смерти твоей сегодня не вижу… Справишься, Танюша… Ступай, тебя люди ждут! С тобой здесь хочет мать Моане поговорить…

- Дитя мое, Тьяне, молюсь за вас каждую секунду! – услышала Таня взволнованный голос священницы. – С вами Бог, даже в самом страшном подземном узилище! Помните о Молнии, которую я вручила вам! Она вас защитит! Благословляю вас, чадо мое, на великий подвиг!

От этих слов Татьяна чуть не разрыдалась, чувствуя колоссальный прилив душевных сил. Даже строгая Жю Сет обратилась к ней ласково, назвала ее «Танюшей». А тетя Моане… Дрожащая от страха Таня почувствовала, что она сейчас горы свернет одной левой. Тем более, что там люди в беде, что они ждут помощи!

Что-то обвилось вокруг ее ноги. Таня, онемев от страха, дернула руку с бластером вниз, но оказалось, что это длинный шерстяной шарф, болтавшийся в водной толще, подобно огромному червю. Синицына сбросила помеху и еще увереннее ринулась вперед:

- Врешь, не испугаешь! – сказала Синицына сама себе. – Робот, за мной!

Перед ней открылась станция, будто огромный подводный грот. Таня старалась не вглядываться на то, что там темнеет на перроне, что болтается в водной мути… Зато прямоугольную громадину поезда она увидела сразу. И краем глаза заметила постороннее движение, - неподалеку рванулись в сторону две черные тени. Она даже физически почувствовала колебание воды.

Вот они, «хищники»! Робот тут же просигналил, что наблюдает активность массивных подводных существ, похожих не то на червей, не то на гигантских подводных змей.

«Робот, сделай два предупредительных залпа из курсовых плазмометов» - приказала Таня по мыслесвязи.

Темноту затопленной станции осветили две голубые трассы, чтобы у самых непонятливых не возникло желание мешаться под ногами. Сама Синицына тоже пальнула для острастки из бластера в направлении черного тоннеля. И тут она почувствовала присутствие трех сущностей неподалеку. Почувствовала ГОЛОВОЙ, разумом, как компьютер, когда к нему подключаются новые устройства. Кто-то пытался отсканировать ее изнутри… До того полета с Жю Сет у нее никогда не было таких ощущений. А, может, эти существа обладают такими способностями?

В их сторону рванулась еще одна тень. Таня даже не успела среагировать. Зато успел робот…

Две вспышки – и черное змееобразное тело замерло в воде, будто напоровшись на невидимую преграду. Вода окрасилась кровью гада... Страшный черный змеечервь начал оседать вниз, на железнодорожные пути… Таня тут же почувствовала, как из тьмы смотрят на нее несколько невидимых глаз. Почувствовала мощный заряд тупой злобы, нацеленный на нее.

«Не мешайтесь, - целее будете» - подумала Синицына, поднимая руку с бластером.

Вот и поезд… Двери в вагонах распахнуты, там то же мертвое водное царство, те же бесхозные забытые предметы… Таня поплыла вдоль вагонов к голове состава, пытаясь найти следы хоть какой-то разумной активности. Неужели опоздала?!

Вот они! Нашла!

Татьяна увидела через широкое лобовое стекло кабины трех живых людей, - женщину, мальчика и девочку, лет шести. Кабина была заполнена водой по пояс, не тем не менее, воздух там еще оставался. Видимо, дверь в кабину была герметичнее и мешала воде просачиваться, обеспечивая последним выжившим какие-то шансы. Но даже при всем этом вода в кабину все же поступала, и самое большее, на что могли рассчитывать эти несчастные, - лишние минут пять, не больше.

«Успела! Успела!» - мысленно торжествовала Синицына.

Господи, как страшны внешне были эти люди от бед и лишений, которые перенесли! Лысые, обтянутые кожей скелеты с глубоко впавшими глазами, полными страха и отчаяния. Они смотрели на маячившую над ними фигуру в скафандре, как на ангела из рая, протягивали к ней руки, что-то кричали... А Таня думала, как же помочь терпящим бедствие?

Вновь звонок по внешней… Мама! Вот вовремя!

- Мама, я сейчас не могу говорить, - скороговоркой выпалила девушка. – Я здесь в центре стихийного бедствия, у меня спасательная операция.

- Я уже привыкла, что у тебя всегда что-то случается, когда я звоню, - холодным, прокурорским тоном ответила Синицына-старшая. – Так и скажи, что мать тебе надоела! С папочкой лучше!

- Мама, я не шучу! – возмутилась Таня. – У нас здесь очень опасная ситуация.

- Хорошо, не буду мешать! – фыркнула родительница и отключилась, даже не спросив, что за беда у дочки.

- Господи, и как я теперь ей объясню, - тяжело вздохнула девушка-курсант. Материнского гнева она боялась больше, чем всех чудовищ мира.

- Синицына! – вызвал ее Тимофеев. – Держись, мы к тебе идем! Нашла людей?

- Так точно! – доложила Таня. – Три человека, в кабине поезда! Думаю, что делать.

- Телепортируй их! – сказал Тимофеев. – Даю координаты переброски! У тебя телепорт при себе?

- Так точно! Слушаюсь!

- А какого пароль не спрашиваешь?! – рассердился Тимофеев. – Дело делом, а бдительности не теряй! Передаю пароль!

- Виновата, исправлюсь! – жалобно пискнула Таня. Вновь на нее навалился страх, - не за себя, а за болхианцев. А вдруг не получится?!

Как там Жю Сет учила? Переброска на сверхближние расстояния. Координаты!

- Робот, разложи окружающее пространстве в трехмерной координатной сетке! – приказала Синицына.

Сказано-сделано. Трехмерный снимок тотчас превратился в объемный чертеж… Все понятно!

Таня все сделала по инструкции… Раз! – и она очутилась в кабине рядом с мучениками, по пояс в воде. Здесь было тесновато, и непонятно, как аппарат нашел свободное место в этом тесном пространстве для переброски.

Болхианцы аж глаза вытаращили от волшебства, когда пришелец в космическом скафандре исчез – и тут же появился рядом с ними. Таня, несмотря на сложность положения, не удержалась от искушения, оглядев кабину. В другое время все эти причудливые примитивные приборы и механизмы заинтересовали бы ее, но сейчас не до них. Людей спасать надо!

- Внимание, слушай мою команду! – приказала Таня через внешние динамики. – Я, курсант Синицына, прибыла за вами! Слушайте внимательно! Сейчас я включу прибор экстренной переброски, и вы окажетесь на поверхности! Встаньте друг к другу поближе!

- А так возможно? – прошептала перепуганная женщина.

- А куда нам деваться-то?!

Татьяна сняла блок-телепортатор, прикрепила его к одежде женщины. Та, с верой в глазах, обняла своих детей… Синицына нажала кнопку…и ничего не произошло!
Прибор был не настолько мощным, чтобы зараз перебросить сразу троих, к тому же с наполовину разряженной батареей!

- Вот засада! – воскликнула девушка. – Тоже мне техника! Я же сама виновата! Это же я к ней прибор подключала дома! Вот я дура!

- Ничего не получится?! – прохныкала девочка. – Мы утонем, да?

- Молю вас, ситт ванарец, хотя бы детей спасите! – взмолилась женщина-скелет. Она даже не поняла, что пришелец в скафандре – девушка.

- Все получится! – воскликнула Синицына. – Идите сюда, дети! Координаты введены! Ну, с меньшей нагрузкой должно получиться!

Получилось! Вес двух истощенных ребятишек оказался достаточным, чтобы аппарат даже с половинным зарядом батареи смог перебросить их на пятьдесят метров выше.

А дальше сказалось недостаточное знание Синицыной материальной части. Она отправила детей с телепортом на поверхность, даже не подумав задать аппарату команду на возвращение. Она не подумала попросить прислать другой аппарат, с полным зарядом. Таня вообще в горячке спешки забыла, что так можно сделать. Все ее существо переключилось на более правильный, по ее мнению, и куда более примитивный способ, отважный и безумный.

«Надо выбираться! Болхианка снаружи не протянет и минуты. Там вода почти ледяная…» - подумала юная коммунистка. – «А у меня разряд по подводному плаванию… Я в октябре в Телецкое озеро* ныряла… Сама виновата, сама и исправлять буду! Три минуты без дыхания продержусь. Робот нас вытащит. Стоп, а у него же встроенные батареи есть?!»

- Робот, доложить наличие встроенных телепортационных батарей! Нет! Вот засада! Что же, другого выхода нет! Военнослужащий должен стойко переносить тяготы и лишения службы!

Затем Таня сделала то, чего не должна была делать ни при каких обстоятельствах. Она расстегнула скафандр и перестала быть неуязвимой:

- Надевай! -приказала она женщине. – Иди сюда, я покажу!

Сдавленный, тухлый, вонючий воздух чуть не убил Таню на месте, она зараз чуть не потеряла сознание. Она всем телом почувствовала убийственный резкий холод ледяной воды. Резкий спазм скрутил ее, как хищная змея, сдавил до пояса. Казалось, сердце сейчас выскочит из ее груди… Вновь стало страшно, до паники…
Женщина-болхианка вытаращила и без того огромные глаза:

- Так ты девушка?

- И что?! – не поняла Таня. – Давайте гендерные вопросы наверху будем выяснять!

- А сколько тебе лет? – спросила болхианка.

- Восемнадцать, - ответила Таня. – Я уже на четвертом курсе летного училища. Экстерном сразу на второй курс поступила, между прочим!

- Я не буду! – вдруг запротестовала женщина, пытаясь обратно расстегнуть скафандр. – Ты совсем молоденькая! Мне сорок два, меня зовут Уляф! У меня было пятеро детей, и все они погибли! Эти ребята – мои приемыши! Ты сама мне в дочери годишься! Я не хочу, если ты погибнешь… Это я уже зажилась на свете... Молодые не должны умирать больше! Я останусь! Позаботься о моих ребятках!

- А ну, отставить! – Таня была не готова к такому благородству аборригенки. – Вместе спасемся! Смотри, видишь огни в воде? Это мой робот. Ну, робот, машина… Он нас доставит наверх. Ты только хватайся за него и держись. Ну что, готова? Робот, сделай еще предупредительные выстрелы, чтобы гады не лезли!

- Синицына, у тебя все нормально? – вызвал ее Тимофеев, видимо, жалеющий, что не включил сопряжения скафандров. Иначе он бы понял, что Синицына нарушила первое святое правило работы «на территории».

- Так точно! Сейчас поднимаюсь, - отрапортовала Танюша Синицына. – Еще один человек остался.

- Давай быстрее! Нам улетать надо… Так, там что-то на точке… Ларионов докладывает… Ё-мое, спешу к «точке»! Вот пидарасы…

- Есть быстрее! – прозвенела девушка, не понимая, на что так рассердился Василий Ильич.

Ей было холодно и страшно, не хватало воздуха, было невообразимо тяжело дышать… Таня инстинктивно дотронулась до талисмана-Молнии Моане. Надо же подумать, что где-то обожествили атмосферные явления! Как Зевс у древних греков или Перун у славян... Тане показалось, что хилликианская Молния теплая, что она сама греет, излучает тепло. Нет, просто показалось… Она же на ней, вот и впитала тепло ее тела.

Можно бояться сколько угодно, паниковать, плакать, но делать надо! Кроме нее спасти женщину больше некому.Тане вспомнились слова из песни «Молодая заря цвета пламени», которую она слышала на международном фестивале молодежи два года назад:

- Молодая заря цвета пламени
Прекратит обезумевший пир,
И рассвет начертает на камне
«Мы родились спасти этот мир»,
Мы залечим кровавые раны
Нашей общей квартиры-Земли,
Нет чужих здесь, нет пришлых, незванных,
Мы – посевы эпох… Мы взошли…»

- Не бойся! – улыбнулась Татьяна, покорившаяся судьбе и готовая умереть за жизнь сестры по разуму, как святая мученица, готовая вступить в клетку с хищными зверями. - Ну что, готова?! Держись!

Она, сама не вполне осознавая, что делает, достала бластер и несколькими выстрелами разбила обзорное стекло поезда.

С ревом и шипением смертельная субстанция заполнила собой последнее пространство жизни. Таня почувствовала, что ее ударило кувалдой в грудь, отбросило к двери, приплющило к стене. Уляф в скафандре, понимая, что она-то в безопасности, по-матерински прикрыла Таню собой, едва устояв от водопада. А Таня почувствовала, что ее сейчас раздавит и разорвет изнутри.

Смертельный холод объял ее, сжал, как удав сжимает свою жертву. Таня сейчас отчетливо поняла, что она беззащитна, что жить ей осталось минуту – две. Да еще и эта болхианка чуть не задавила ее!

Царапая ладони об остатки стекла, Синицына в приступе смертного ужаса вскарабкалась на приборную панель поезда, вытаскивая за собой болхианку в скафандре. Слава Разуму, робот был уже здесь!

Таня почувствовала, что скоро потеряет сознание. Она с помощью робота помогла инопланетянке взобраться на робота, приказала машине, чтобы она обхватила их своими тентаклями и быстрее несла их на выход.

Однако, присмиревшие, было, хищники, вовсе не собирались спокойно смотреть, как их добыча уходит восвояси. Только они отчалили к лестнице, последовало нападение, да настолько быстро и ловко, что даже робот не среагировал. Черная длинная тень с быстротой молнии пронеслась перепендикулярно движению робота, в нужный момент быстро и грациозно ударив по машине. Ударив настолько быстро и точно, что задыхающаяся Таня сорвалась с робота и осталась болтаться одна в черной бездне, с бластером в руке.

Одна, барахтающаяся в воде куколка, среди ледяного безмолвия… Могильный ужас вонзился иголочками в сознание Тани, ей тут же вспомнилась утопленница на лестнице. Синицына поняла, что она через мгновение станет такой же… Но ведь Жю Сет сказала: «Не вижу твоей смерти!»

Таня уже увидела, как к ней метнулась та самая черная тень.

Но сверху уже спускались другие «звездочки». Это бойцы Исламской Конфедерации забеспокоились за своего пилота и решили отправиться на выручку.

Вновь сверкнули плазменные росчерки во мгле... Черная тень, не добравшись до Тани, развалилась на две тошнотворные половинки, выпустив в воду свои потроха. А отважную советскую летчицу уже подхватили под руки воины Ислама и потащили наверх. Кто-то сунул ей в рот трубку с кислородом, кто-то для порядка пальнул в сторону поезда. Вторая черная тварь сочла за благо забиться в тоннель от греха подальше.

Вот уже и поручни лестницы... И тусклый свет, льющийся сверху.

«Жива!» - торжествовала Таня.

И вот она, поверхность! Синицына с наслаждением вдохнула атмосферный воздух планеты. Воздух был грязным и зараженным, пах серой, продуктами сгорания углерода, ржавчиной, сырой паленой шкурой... Сама Таня, вся в воде, вышла на поверхность, ощущая вокруг страшнейший холод. Ее пилотская форма промокла до нитки, с темно-русых волос потоками лилась вода. К тому же Синицыну мутило, - видимо, она все же наглоталась грязной, отравленной воды в подземелье. Срочно нужно принять антидот!

- Спасибо вам, товарищи! – поблагодарила она фигуры в скафандрах, с которых тоже стекала вода. А на поверхности воды-то тоже хватает. Вход в метро уже был залит полностью. Чуть в стороне стоял ее робот. Спасенной болхианке в скафанде другие бойцы Исламской конфедерации пытался что-то втолковать на арабском, видимо, принимая ее за Таню.

- Это я курсант Синицына, я! – закричала Таня, дрожа от холода. – Помогите ей освободиться! Видишь?! А ты боялась!

- Вы?! – Бойцы Исламской Конференции обернулись к ней. – А мы думали, вы аборигенка! Как же вы сняли скафандр?!

- У меня не было выбора, - развела руками Таня.

- Как же ты не испугалась, Таня-кызым*? – почтительно, с участием спросил ее высокий и, судя по голосу, уже пожилой боец с капитанскими погонами и с флажком Турции на скафандре. – Вот ведь попадет тебе от начальства?

- Очень испугалась, товарищ капитан! – честно призналась Синицына. – Только за людей еще страшнее было!

Она увидела, как болхианку освободили от скафа, как к ней бросились дети, которых она переместила раньше, как несчастная мать с благодарностью и почтением посмотрела на нее. Нужно одеваться побыстрее, пока Тимофеев не заметил!

Несмотря на жуткое самочувствие, Таня чувствовала настоящее торжество разума, эйфорию. Она спасла людей! Она смогла! Она настоящая! Пусть только теперь Жю Сет обвинит ее в социальной мимикрии!

- А группы Тимофеева еще нет? – спросила Синицына, заворачиваясь во влагопоглощающее полотно, которое быстро принесли ей воины Ближнего Востока. – Тогда все грузимся на корабль, товарищи! И вы, товарищ капитан! И вы, Уляф! Я же говорила, вместе спасемся!

- Сейчас наводнение закончится, Таня-кызым! – сказал пожилой капитан-турок. – Наша авиация поднялась в воздух с особыми снарядами. Видите, облака летят в обратную сторону? Сейчас вообще солнце появится! Мы тоже кое-что умеем, слава Аллаху! Но тебе нужно быстрее переодеться, а то простудишься! На улице-то холод!
- Спасибо вам, товарищи! – улыбнулась Синицына. – Проходите на борт!

- У нас здесь другая неприятность! – буркнул один из исламских воинов, показывая на дорогу.

Воды и вправду стало меньше, она стала убывать... Вот только у корабля теперь появилась чужая военная техника, около десятка БМП и бронетранспортеров. Вокруг них толпились несколько десятков вооруженных людей в броне с оружием. И их стволы были…почему-то наведены на «Хилликию». На броне Таня узнала опознавательные знаки Африканского Союза.

Мирные жители и эвакуируемые, схоронившись за высокими шасси корабля, под защитным полем, со страхом смотрели на то, как медик-сержант и офицеры Ближневосточного контингента спорят с десятком крепких парней, у которых, похоже, не самые дружелюбные намерения. Таня отсюда слышала агрессивные, нервные выкрики со стороны неизвестного войска.

- Что они хотят? Кто это? – спросила Таня у капитана-турка.

- Бессовестные люди, Таня-кызым, - ответил тот. – Ты слышала про Африканский легион, который самовольно оставил позиции и ушел из города? Вот они здесь и оказались! Требуют, чтобы корабль разгрузили, а вместо раненых и беженцев на борт взяли их! Если бы не защитное поле, штурмом бы взяли корабль. Аллах им судья, но раненых и голодных выгонять, - это уже совсем паскудство!

- Что?! – Таня, пять минут назад смотревшая смерти в лицо, была предельно возмущена. – Этим трусам еще и отдельный корабль нужен?

- Осторожнее! Их много, и у них черти в голове! Не провоцируй их! – предостерег ее капитан. – Куда ты? Эх..! Отряд, боевая тревога, на всякий случай!

Таня, как была, мокрая, с бластером в руке, направилась к Ларионову и исламским офицерам. Форма автоматически включила самопросушку, но пока она высохнет, пройдет еще немало времени. На улице был холод, и Таня уже чувствовала, как ей жарко и некомфортно.

- А я вам говорю, что никто не будет выгружать ради вас целый корабль, - втолковывал Ларионов здоровенному черному бугаю в броне, который только что огнем не дышал от злости. – У нас дети и раненые!

- Клал я на ваших раненых! – взревел, как буйвол, африканец с погонами лейтенанта. – У меня два десятка убитых, и сделали это белые ублюдки типа вас! Мы сюда завербовались нести охранную и патрульную службу, а не хоронить наших братьев, убитых от огня так называемых товарищей! Мне насрать, пусть хоть все подохнут! Нас наебала Федерация с контрактами, и мы не собираемся миндальничать! Пусть вывозят нас любой ценой!

- Постыдитесь, лейтенант! Ничего, что ты со своими жлобами нарушил прямой приказ?! – втолковывали ему западноазиаты! Ты решил теперь наехать на русский транспортник?! Тебе здесь никто ничего не должен! Правила безопасности нужно было выполнять!

- Я исполняю обязанности капитана корабля! Если у вас есть раненые, давайте их сюда! – подала голосок Татьяна. – Мы их эвакуируем в госпиталь!

- Что?! – Здоровенный лейтенант-африканец в бешенстве смотрел на Таню, как слон на блоху. – Нахера мне ваш русский госпиталь! Ты мне что, белая, милость решила оказать?! Моих парней убили, наш контракт нарушен, и я имею право на первый же корабль, который вывезет нас отсюда! Вытряхивай с корабля всех своих убогих и вывози нас, иначе я твою летающую богадельню сам вытряхну! У нас две сотни бойцов, нам терять нечего!

Таня не боялась, она кипела праведным гневом честного солдата. Эти преступники и трусы ей еще указывать будут?!

- То есть я должна выгнать с борта детей, женщин, раненых, которым нужна помощь?! Чтобы вывезти ваших здоровых трусов?! – не выдержала Синицына. – Тысячи людей здесь несут службу, работают и сражаются до последней капли крови! А вы, позор человечества, еще чего-то требуете? Возвращайтесь в свой район и несите службу, как положено!

- Слышишь, ты, пигалица сраная?! ****ая кадетка, у тебя язык еще не дорос со мной так разговаривать! – взревел как бык африканец. – Это все вы, ****утые русские, начали заигрывать с местными, вы приучили федеральное командование, что можно рисковать жизнью, хоронить своих товарищей и ничего за это не получать! Вы и янки! Невъебенным героем себя считаешь, русская ****а?! Либо ты сейчас предоставляешь нам корабль! Либо я, клянусь Африкой, расхерачу его и тебя, и всю вашу богадельню по камешкам! Хотите и из меня сделать бесправное пушечное мясо?! Не выйдет!

- Верно! Открывай «поле»! – загалдели африканцы, пытаясь орать и топать громче. Кто-то даже открыл беспорядочную стрельбу в воздух.

- Что, герои, нашли достойную цель? – послышался вдруг голос Тимофеева. Он и его бригада появились откуда-то из дворов неожиданно. – А последствий не боишься?

- У меня здесь двести бойцов и шесть «коробок» с полными зарядами, русский ты хер с горы! – проорал «вождь» африканского бунта. – Последствий ты бойся!

- Прошли те времена, когда вы, белые, нами командовали! Черное самосознание!

- Не хотите проблем, - давайте другой корабль! Только сейчас и немедленно!

- Они думают, что мы здесь шутки шутим! Пошли, ребята, сами повыкидываем весь сброд!

- Образумьтесь, несчастные! – воскликнули турки и арабы, бойцы Ближневосточной Исламской конференции. – Многие из вас мусульмане, среди вас есть и арабы! Вы думаете, Аллах Всевышний простит вам предательство, что вы повернули оружие против своих братьев и сестер?! Подумайте о своем долге и чести!

- Да идите вы со своим Аллахом! – огрызнулся бунтовщик-главнюк. – На штурм, ребята!

И тут вновь показала себя Таня. Чувствуя вновь невероятный испуг, что даже взрослые не могут справиться с мятежниками, она лихорадочно искала ответ на вопрос: «А как в этом случае поступила бы Жю Сет?»

- «Хилликия», развернуть орудие главного калибра! – воскликнула Синицына. - Цель наземная, курс «ноль»! Приготовиться к генеральному залпу*!

- Генеральный залп в условиях планетарной гравитации является нарушением закона! – предупредил ее БК.

- Плевать! Под мою ответственность! – взвизгнула Таня.

Она вдруг вышла из-под защитного поля, - мокрая, растрепанная, с бластером в руке, - и приблизилась прямо к здоровяку-африканцу. Тот даже отступил от такой наглости:

- Значит так, слушайте внимательно, сударь! Я выполняю здесь свой воинский долг, спасаю раненых и обездоленных, а вы изволили забыть и про долг, и про честь! Только за свою шкуру дрожите! Я, молодая коммунистка, сейчас без скафандра спустилась в метро, в эту вонючую радиоактивную воду, чтобы вытащить трех человек, и я их вытащила! Моя наставница, госпожа Жю Сет, таранила своим кораблем бункер с местным олигархом! И ты, который бежит с позиций, меня напугать собираешься?! Чем?! Да будет тебе известно, порядочная женщина между жизнью и честью всегда выбирает честь! И я не допущу бесчестия! У меня за спиной корабельное орудие переменного калибра, которое генеральным залпом крейсера дырявит! Я, чтобы не бояться за своих товарищей, просто дам в вашу сторону всего один залп. И все ваше потешное войско превратится в клубок газа! Теперь посмотри на меня и ответь: хватит ли у меня дури отдать команду на залп?! А если нужно будет, то и не на один?! Все понятно?! «Хилликия», приготовиться к боевому залпу в условиях атмосферы! Калибр сто! Всю энергию на орудие! Огонь по команде!

- Внимание! Перегрузка системы! Выстрел в условиях атмосферы генеральным залпом невозможен!

- Я сказала, сто! – завопила Таня, буравя ненавидящим взглядом огромного африканца. – Под мою ответственность! Товарищи, слушай мою команду! Сержант Ларионов! Солдаты и офицеры Ближневосточного Корпуса! Немедленно подняться на борт и задраиться на корабле! После залпа взлет на базу в автоматическом режиме! По команде залп из главного калибра, параметры «100-0». Огонь на меня!

Таня сейчас действительно была похожа на сумасшедшую. Расхристанная, мокрая, с растрепанными волосами и бластером в руке, с безумными глазами, полными гнева, она шагнула навстречу африканским бунтовщикам. Она сама чувствовала себя повелительницей мира, ведьмой Жю Сет, Повелительницей Тьмы пяти миров, да бог еще знает кем! И она действительно готова была выстрелить, даже не понимая, что это и ее погибель! Точнее, она понимала, но ей было НЕДОСУГ заморачиваться такими мелочами!

Африканцы взяли ее на прицел, но невольно отступили на шаг. С тревогой и страхом взирали они на слетевшую с катушек девчонку, в голове которой обитали черти. И главарь бунтовщиков дрогнул, отступил, выставив вперед плазмомет. А Таня направила на него бластер. Она сейчас горела изнутри и была готова на многое… Африканский офицер это почувствовал.

- Эй, русская, ты с огнем играешь! – завопил бунтовщик, направив свой двуствольный плазмат.

- Да ну нахуй?! – завизжала Таня, полная гнева и ненависти. – А ты ждал, что с твоими яйцами?! Да я подохну здесь, но вас похороню! «Хилликия», мощность на полную! Пришло время жарить мясо!

Бойцы-товарищи Тани поневоле выполнили ее команду, потому что находиться рядом с кораблем во время такого залпа равносильно смерти. Звуковой волной, а затем огненным штромом здесь снесет и пожжет все, а невиданных размеров энерголуч просто испарит все сущее в радиусе минимум ста метров, и еще миль на десять по дороге. Перепад давления уничтожит внутренние органы всех, кто находится рядом. Африканцы, испуганно сжимая оружие, начали пятиться назад. Они услышали, как щелкнули фиксирующие механизмы корабельной башни, как загудели корабельные энергобатареи на полную мощность. Защитное поле замерцало, а пятиметровое орудие, напарвленное прямо на них, заискрилось, засияло ослепительными энергопотоками, накапливая мощность для чудовищного выстрела. И стало им очень неуютно… А еще неуютнее стало от стволов русской бригады КГБ в окнах с плазматами. И уж совсем невесело стало на душе от вида направляющихся к зоне конфликта двухэтажных американских артиллерийских установок с громадными пушками.

- Эй, клоуны! – послышался голос капитана КГБ СССР Тимофеева. – Будете дальше злить нашего пилота, я авиацию вызову, они вас проутюжат без проблем. Если будет, кого утюжить!

- Привет, черномазые трусы! – гремело кванто на англоамериканском! - С вами говорит секонд-лейтенант Армии Соединенных Штатов Майкл Уоррелс! Тронете русский корабль – вам ****а! Раз ссытесь – валите через восточные районы, никто о вас плакать не будет! Но если тронете кого-то из наших Russianbrothers, от вас даже анализов ДНК не останется!

- Ты ****утая! Все вы русские – ****утые на всю голову! И американцы такие же! Жаль, что вы в свое время не разъебли друг друга! - зашипел здоровяк-негр, отступая от Синицыной. – Вот и подыхайте здесь!

- Да, тогда здесь было бы намного тише! – ответила Таня, не отводя серо-голубых глаз от врага. – Потому что ты бы просто не родился!

- Выключи пушку! – заорал негр. – Уходим, черт с вами, подавитесь! Мы с тобой, русская пигалица, еще встретимся!

- Всегда к вашим услугам, сударь! – скривилась Синицына, вспомнив старинное и, как ей показалось почему-то, обидное выражение.

Африканцы замолчали. Здоровяк-лейтенант запрыгнул на подножку БТРа, показал Тане и ее друзьям неприличный жест по локоть и заорал на староанглийском:

- Разворачиваемся! Уйдем через восточные кварталы. Пусть подавятся своим кораблем!

- Ну, ты зверь, курсант! – хлопнул ее по плечу Ларионов, когда опасность миновала. – Сразу понятно, кто наставница у тебя! Ты знаешь, сколько ты правил безопасности нарушила? Срочно в скафандр одевайся, наш Тимофеев с тебя голову снимет!

- Я вообще ничего не понимаю! – испуганно пролепетала Таня, вновь обретая свою прежнюю робость и облик человеческий впридачу. – Это я сейчас все говорила? Да я бы… .

Таня только что отошла от эйфории, будто Жю Сет снова опоила ее своим колдовским зельем, и она вновь превратилась в Черную Ведьму. Ой, корабельная система же перегружена, корабль готов к выстрелу. Немедленно отменить залп! И поблагодарить товарищей американцев за поддержку.

- А я все видел! – Тимофеев со своими бойцами телепортировались к кораблю. – Как прогнала этих бездарей – пять с плюсом! Хороший понт дороже золота! А вот за подводное плавание без скафандра обещаю особую комиссию! Ты с ума сошла?! За такие вещи по статье вылетают со свистом! Моли бога, что жива осталась! Все расскажу Жю Сет! Быстро привести себя в порядок и за штурвал! После возвращения домой поговорим, насколько тяжело быть курсантом! Бегом марш!

Пока грузились последние пассажиры ( а всего на «Хилликию» набилось двести пятьдесят четыре человека, военных и гражданских), исламские офицеры пробовали уговорить Тимофеева сменить гнев на милость в отношении Синицыной. Но тот был непреклонен:

- Не вам, товарищи, если что, похоронку ей домой отправлять! Не дай бог, конечно! Восемнадцать лет, молоко на губах не обсохло, а все туда же! Все Жю Сет расскажу! Пусть ее хоть под плети ставит, хоть увольняет! Это лучше, чем восемнадцатилетнюю дурочку хоронить! Ну и что, что отчаянная и храбрая! Одной храбрости мало!
Впрочем, постепенно Тимофеев смягчился и ограничился лишь тем, что подробно обо всем наябедничал Жю Сет по кванто. Десантное отделение было переполнено ранеными и больными. Трудно было и представить, что еще утром это было тихое жилище почтенных дам.

Таня была удручена. Она уже переоделась в сухое чистое обмундирование, но вся ее смелость куда-то испарилась… Синицына сейчас была одна десятая от того, что было днем. К тому же ее колотил озноб и тошнило… Сказался близкий контакт с агрессивной средой без средств защиты.

К осунувшейся, посеревшей Тане подошла та самая болхианка Уляф:

- Спасибо тебе! Да благословит тебя Божья Семья! Я и не знала, что есть люди способные на такое! Хорошо быть ванаркой!

- Хорошо, да не очень, - буркнула Синицына. – Как твои ребятишки? Живые?

- Они оба болеют, как и я… Все из-за этой ядовитой воды… Помоги нам, пожалуйста! У вас ведь есть врачи! Вы умеете лечить все! Спаси моих ребятишек!

- Ладно… - Расстроенная Синицына, предвкушающая главный нагоняй от своей начальницы, пошла к кабине. – Возможно, последний мой полет!

Больная, кашляющая Таня приняла сразу две дозы антидотов и антирад на всякий случай, и подняла корабль в небо. Хорошо что шторма уже не было, и на небе даже проглянуло солнце. Уж на этот раз, как она думала, ее вытурят с позором! Не Жю Сет, так КГБ! И, не смотря ни на что, Таня ни о чем ни жалела. Она спасла человеческие жизни, спасла братьев и сестер по разуму от лютой смерти. А, значит, ей уже не стыдно глядеть в глаза товарищам, и жизнь ее уже прожита не напрасно.

А, собственно, что она такого сделала? Каждый честный человек на ее месте поступил бы также! Если бы сейчас, в эту минуту ей кто-то предложил в одиночку схватиться со здоровяком-африканским солдатом или полезть вглубь затопленного метро, она отказалась бы? А если там люди?! И опять полезла бы! А что же, людям погибать?! Она и так чухнулась поздно! И эта захлебнувшаяся девушка в метро, - возможно, на ее совести! От таких мыслей стало совсем невесело.

Впервые Таня ощутила всем своим существом, что такое ответственность за чужие жизни. Впервые видела смерть наяву, на расстоянии вытянутой руки. Ей, как и в тот день, когда Стелла заставила ее выпить свое зелье, казалось, что она прожила жизнь, что она постарела лет на сорок сразу, что она уже глубокая старуха… Права была Жю Сет, - все их фестивали и юношеские ристалища не стоят ничего по сравнению с огромным горем человеческим в этом секторе Галактики. Вот только теперь Таня поняла по-настоящему слова графини!

А может и вправду улететь домой? Ну не беспредельны силы человеческие! И что тогда скажет Жю Сет? Что скажет Моане? Таня поймала себя на мысли, что именно «Хилликия» стала в последнее время ее настоящим домом, и что мнение Жю Сет и Моане волнуют ее в первую очередь. И малышки Ули тоже.

В этот день многое пришлось пережить и землянам, и выжившим болхианцам на развалинах Гуэннохорро. Самым страшным итогом дня стала гибель десятков землян от огня своих же товарищей. Выяснилось, что на планете остались враги, владеющие земными технологиями. Что кто-то из врагов может вмешаться в управление войсками и заставить их открыть огонь хоть в какую угодно сторону, хоть бы и по своим товарищам. Выяснилось, что земное единство разных наций может легко дать трещину. О возможном выходе из проекта «Болхиа» уже заявил Африканский союз. Также на рассмотрение аналогичный вопрос уже поставлен в Гранд-Рио и Евро-Сити.

Оставшимся на посту бойцам удалось остановить наводнение и прекратить шторм путем климатических изменений и перераспределения давления над океаном. Оставшиеся части были приведены в полную боевую готовность. На место африканцев высадились звездные пехотинцы с «Кавказа». Также перед другими группировками встала насущная необходимость увеличивать контингенты в городе.

И никто пока не знал, что все произошедшее в сегодняшний день – звенья одной цепи. Смелые и дерзкие действия землян в ходе операции «Искра» действительно поставили под угрозу безопасность САМОГО ГЛАВНОГО ДЕМИУРГА, создавшего всю эту людоедскую систему наяву. И, разумеется, это был не Вырок! Вырока, как говорится, уже давно с собаками искали...

У землян были все шансы пленить или уничтожить настоящего Конструктора, создателя кошмарных снов, или хотя бы добраться до него, до самых глубоких подземных этажей правительственных убежищ, где теперь правили совершенно ДРУГИЕ силы.

И когда наступление Федеральных Сил в глубины приостановилось, Управитель Всей Системы понял, что шансов улизнуть у него немного. И действовать надо быстро.
К его счастью, большая часть дней на этих широтах в осеннюю пору, – шторма и ненастье. Нужно было просто воспользоваться этим. А остальное сделали его прислужники и союзники. И пока земляне обстреливали друг друга, а потом выясняли, кто стрелял и кто велел, пока боролись с наводнением и вывозили раненых и больных, в почти километровых глубинах тайно и без шума по сверхсекретной ветке метро город покинул тот самый главный злодей, которого искали все земные спецслужбы на Болхиа. Покинул, смирившись, что Гуэннохорро и его ресурсы ему больше не принадлежат. А так ли это? Может, еще удастся вернуться в столицу?!

А уж на базе хмурая, уже заболевшая Таня, которую мучили жар, тошнота и головная боль, предстала перед Жю Сет. Впервые она не чувствовала никакого страха и была полностью равнодушна к своей судьбе. Тем удивительнее для нее была реакция строгой начальницы.

- Зачем ты это сделала? – спокойно и без эмоций спросила Жю Сет, наблюдая, как медики помогают эвакуировать пассажиров с корабля.

- Что именно, товарищ майор? – зачем-то переспросила Синицына, хотя прекрасно знала, о чем речь.

- Скафандр! – воскликнула графиня, глядя на Таню не то с ненавистью, не то с громадным уважением. – Ты вроде не похожа на дуру! Это было необходимо?!

- Так точно, товарищ майор, - ответила Синицына, корчась от ломоты во всем теле. – Она бы просто не выдержала подъем наверх. ВО-первых, из-за зараженной воды…

- А ты смогла? – резко повернулась к ней Жю Сет, оглядывая с головы до ног. – Ты ведь сейчас медленно начала умирать! И от переохлаждения, и, самое главное, от ТОГО, что было растворено в этой воде! И благодари бога, что концентрация была недостаточной!

- Лучше я, чем эти малыши! – твердо сказала Татьяна.

- Да что ты?! – вспыхнула Жю Сет. – Опять пижонство?!

- Никак нет! – Вслед за графиней повысила тональность и Татьяна, которой надоело быть послушным винтиком в руках у инопланетной феодалки. – А лучше бы наоборот?! А я, пловец с разрядом, смотрела бы и спокойно сидела бы на корабле? Не могу я так, понимаете?! Не могу я быть слишком дисциплинированной! Я живой человек, понятно?! Ни один живой человек не смог бы?! Если он конечно, живой! Не может человек оставаться спокойным, когда там внизу люди гибнут, понимаете?!

- А робота отправить, с запасом воздуха и телепортом, не судьба была? – спросила графиня.

- Виновата… - поникла головой Синицына. – Не сообразила…

- Вот этим и отличается дилетант от профессионала! – огласила приговор Жю Сет, буравя Таню огромными глазами. – Ты не красиво умереть должна! А эффективно выполнить задачу! Ясно?!

- Так…точно… - Синицына уже считала минуты до окончательного вердикта.

Жю Сет же не торопилась казнить стажерку окончательно. Она медленно вышагивала вдоль шкафчиков и стульев, дотрагиваясь до блестящей глянцевой поверхности, проводя по ним пальцами, будто это доставляло ей удовольствие. Она будто что-то вспоминала из своего прошлого.

- Сила в тебе огромная, - вдруг сказала графиня. – Просто огромнейшая! Мне бы такую силу в твоем возрасте, - у меня бы, возможно, вся жизнь по-другому пошла… Но она же толкает тебя на необдуманные поступки. Страсть твоя впереди разума бежит… Сначала будешь делать, а потом жалеть об этом. Знакомая картина… А говорят, что судьбы не бывает… Наши с тобой судьбы, как две змеи, к одному камню приползли! Только у одной змеи сейчас весна, а у другой осень. Мою судьбу повторить хочешь?

- Это вы сейчас обзываетесь, или какая-то метафора? – У Тани уже зуб на зуб не попадал. – Товарищ майор! Разрешите, я чего-нибудь приму…от температуры?

- Нет уж, помучайся пока! Это — плоды твоего принятого решения! Сейчас я тобой займусь…

Стелла Жю Сет, насвистывая про себя какую-то мелодию, подошла к Тане и вдруг…неожиданно взяла ее за плечи. Мягко, но настойчиво:

- Пойми, Танечка, я раньше была такой же, как и ты. Только ты смелее, я-то была куда трусливее… И ты уязвимее поэтому... Я пряталась в нору и приспосабливалась к ситуации, а ты готова идти грудью на любую опасность. Прошу тебя так больше не делать! Обещаешь мне?! На этой планете уже была одна женщина, которая однажды решила повоевать без скафандра. Ее участь была очень печальна. А мать Моане вообще колотит до сих пор! Она только виду не показывает. Понимаешь… Она за тебя очень переживает. Кстати, она на тебя очень рассержена, и даже разговаривать не хочет.

- Почему? - изумилась Таня.

- Да потому что она очень переживает за тебя! - всплеснула руками Жю Сет. - Ты разве не замечаешь, какую роль ты играешь в нашем бабьем семействе?! Ты не замечаешь, что ты уже член нашей общей семьи?! Мать Моане в тебе души не чает! Нельзя быть чужими за одним столом, за одной чашкой! И ты нам не чужая! Идите, поговорите с ней, пока я вам все приготовлю! Может, простит...

Потрясенная Татьяна вышла на камбуз и в проходе столкнулась с Моане и Ули. Моане, как и полагалось пожилой, сердитой на непутевую дочь матери, упала в обморок (Таня еле успела поймать ее). Затем, приоткрыв глаза, успела разрыдаться и, сквозь стоны и охание, отчитать русскую девушку за безответственное отношение. Фактически, это была первая материнская истерика хилликийки Моане в адрес советской девушки Синицыной:

- Знайте! - говорила Моане на руках раскрасневшейся москвички, маленькая по сравнению с высокой землянкой*. - Если вам недорога ваша жизнь, мне тоже моя недорога. Я все понимаю, - и про воинский долг, и про помощь ближнему, да благословит вас Бог за вашу самоотверженность! Я все понимаю! Но если вы сами будете гневить Бога, и дразнить Врага Человеческого отказом от защитных средство, этот грех, прежде всего, ляжет на вас! И моя погибель в этом случае тоже будет на вас!
Мать Моане редко пользовалась способами манипуляции близкими людьми и давления на чувство вины, но сейчас она сочла допустимым нанести совестливой куалийке такой вот удар ниже пояса. Зачем?! А просто так, на эмоциях, потому что матери Моане было очень больно, когда прошла информация, о поступке Синицыной. И как только, каким-то чудом информация не ушла наверх! Иначе лететь бы самоотверженной москвичке домой! Моане, не имевшая своих детей, испугалась безмерно, что Таня на «Хилликию» уже просто не вернется живой. Сердце у нее трепетало, как лист на ветру, до сих пор.

Синицына знала, что такое материнский гнев и скандал. Она в них, по сути, купалась все детство в родительских ссорах; ее мамочка отлично умела навязывать чувство вины и подавлять волю, и лишь недавно Таня научилась худо-бедно противостоять ее напору. Она привыкла к недовольствам и истерикам вечно недовольной и капризной мамочки, Аделины Кировны. Но вот гнев доброй и всепрощающей маленькой инопланетянки был куда более страшен, и подействовал на Таню гораздо сильнее.
Таня не то, чтобы наивно приняла обморок Моане за чистую монету, но она испугалась и просила прощения так, как не каялась перед родной матерью.

Видя гневное лицо хилликианской священницы, Таня решила, что ее и Моане доверительные, близкие отношения закончились. По аналогии с конфликтами дома Татьяна была готова к презрительному молчанию и игнору долгое время, как это обычно делала Синицына-старшая. Но, к удивлению девушки, после ее покаяния матушка Моане чудесным образом ожила, активизировалась, даже взвизгнула от радости, как ребенок. Она обняла молодую землянку с неистовой силой, прижала ее к своей груди и расплакалась с новой силой.

Моане стрекотала, как пулемет. Киберпереводчик даже не успевал переводить все слова женщины:

- Милая Тьяне, у меня никогда не было детей, и, видит Бог, я переживаю за вас как за дочь! Возможно, эта забота будет вам в тягость, вы уж простите меня… но если ваши родители далеко, кто-то же должен заботиться о вас?! Вы, может сами того не желая…стали членом нашей маленькой семьи. Без семьи хилликиец ничто! И вы, и Ее Светлость, и маленькая Ули, для меня, одинокой старой девы, и есть моя семья! Я, может быть, совсем выжила из ума, но мое сердце замирает каждый раз, когда вы, барышня, улетаете, и я молю Бога, чтобы вы вернулись живой и невредимой! У нас, у хилликийцев, молодой человек или девушка, которого ты благословляешь на бой, уже становится тебе родным! И сердце за него болит, как за родного! Человек, с которым ты делишь стол и кров, уже твой родственник. Даже гость, посланник Бога, который провел в твоем доме всего один день и одну ночь, -уже немного тебе родня! Даже старый раб иной раз становится дорог сердцу хозяина, потому что делил с ним радости и горести, став практически членом семьи! У нас очень большое значение имеют родственные узы, как кровные, так и приобретенные. А я так далеко от дома, что забота о моих ближних становится, иной раз единственным смыслом своего существования! Я не требую от вас взаимности, принятия моего уклада жизни, я не требую и не прошу от вас ничего, милая Тьяне, кроме одного – не рискуйте своей жизнью сверх своих обязанностей! Не гневите Бога и ангелов своих! Обещаете мне?! Мы обе, одинокие старые женщины, очень любим вас! Верно, Ули?! Я права, Ваша Светлость?!

- Правда? - вздрогнула взволнованная Таня, считавшая излишние нежности пережитком прошлого.

- Да, да, барышня мы вас очень любим! – прыгала вокруг высоченной Синицыной Ули. – А я сильнее всех!

- Без вопросов! – ответила Жю Сет с абсолютно серьезным выражением лица. –Я так вообще в Тьяне влюбилась до такой степени, что готова посвятить ей стихи. А я уже года три не писала стихов! Вы позволите старой любительнице шелковых простыней немного влюбиться в вас?!

- Да отсохнет ваш язык, прислужница черных сил! – возопила Моане, бросаясь на Жю Сет с вытаращенными глазами. – Вас что, только могила исправит, не дай бог?! Только попробуйте прикоснуться к этой чистой душе своими похотливыми пальцами! Вы же сами говорили, что больше этим не занимаетесь?! Стелла, я предупреждаю вас, я за Тьяне против вас Святой Поход организую!

- Не волнуйтесь, вы об этом не узнаете! – Жю Сет по своей ведьминской привычке все еще нравилось провоцировать почтенную публику (особенно, Моане) и наслаждаться искрометной реакцией.

Моане тут же вступила с Жю Сет в жестокую перебранку, используя специфические слова и выражения, которые переводчик не мог перевести на русский по причине ограниченности лексического запаса. За эти занятием они благополучно забыли про Синицыну, которой вообще-то требовалась медицинская помощь.

Увы! Две ругающиеся итальянки или испанки в этот момент показались бы кроткими молчаливыми девицами по сравнению с этими представительницами тропического королевства планеты Гуриасси.

-Вот так всегда, - Ули вздохнула, понимающе взяла Таню за руку и философски изрекла, - Поиск истины двумя одинокими барынями способен отложить начало войны.

- Я извиняюсь, товарищи! – Таня подняла руку, пытаясь обратить на себя внимание двух темпераментных южанок. – Вы бы не могли мне помочь? Я очень плохо себя чувствую.

- Барышня заболела! – возмущенно пискнула Ули. – Пойдем, барышня Тьяне, я тебя до городского лазарета провожу, а то барыням недосуг нынче, они правду ищут!

- Господи боже, мы совсем забыли про Тьяне! – хлопнула себя по лбу Жю Сет. – Она же из очага заражения! Идите вы, мать Моане, в болото, у нас курсант умирает!

- Что?! – побелела священница. – Наша Тьяне умирает?! И у вас хватает времени и совести на мерзкие, похабные шутки?! Срочно везите летающие носилки! Тьяне, быстро раздевайтесь, и в ванну, я вам сейчас заварю целебный отвар!

- Отставить отвар! – Жю Сет подбежала к Синицыной, приложила ладонь к ее лбу. – У нее жар! Вот вам ваши погружения! Быстро в медблок! Где вы оставили свою старую форму, я потом постираю и дезактивирую!

- Присядьте, дитя мое! – подоспела Моане с теплым пуховым платком, который возложила на плечи Синицыной. – Я за доктором, в госпиталь!

- Я здесь уже, очнитесь! – помахала рукой Жю Сет. – «Хилликия», срочно носилки в камбуз! Подготовить реанимационный блок! У нас химическое отравление и радиоактивное заражение.

- Барышня, держитесь за меня! – Ули взяла ее за руку. – Мне, когда укол делали, я за руку госпожи держалась! Вдвоем не больно!

Таня только молчала и беззвучно плакала. Но не от горя и не от обиды. Она впервые посмотрела на всю эту архаичную суету, на мелкие перебранки женщин из доиндустриального тропического мира, как на действия СВОИХ РОДНЫХ людей. Таня внезапно почувствовала, что у нее появилась еще одна семья, совершенно непохожая на современные семьи. Семья, будто бы сошедшая со страниц исторических романов про средневековую Испанию или Италия с ее культом любви к родным и ненависти к врагам, культом чести, верности роду. Где можно доверить близкому человеку тайну, и не ждать, что тебя осудят или высмеют за это. Где можно смеяться и плакать, где царят несдержанные латиноамериканские искренние страсти и эмоции, где слезы и радость сменяют друг друга по сто раз на дню.

В эпоху Тани Синицыной на Земле явление семьи, как центр духовного единения и эмоциональной близости, фактически закончилась. Даже в консервативном Советском Союзе. Родные люди были погружены в свои дела, дети быстро взрослели, вскормленные и воспитанные государством и обществом, и спешили побыстрее встать на ноги и отправиться в далекие миры. Даже вынашивание детей большая часть женщин доверяла общественным институтам. Эмоциональные связи родственников в 24 веке были куда слабее, чем у далеких предков. Да и от кого отгораживаться, против кого объединяться, кого бояться за пределами дома, если весь мир стал молодым землянам родным домом, а любой встречный — товарищем и единомышленником.

Но с фактическим крушением семьи каждый землянин и утратил какой-то внутренний стержень, внутренний источник тепла, заряд эмоциональной теплоты на черный день. Человек 24 века рос и воспитывался в кругу товарищей и единомышленников, он был сыт, одет и защищен, у него были рядом люди, которых он называл «мамой» и «папой», «дедушкой», «тетей», но по факту это были просто старшие товарищи со своими делами, радостями и заботами. Эмоциональная связь между поколениями также была ослаблена до предела. Человек Земли 24 века в центре информационных потоков, в кругу доброжелательных друзей и родственников был одинок, испытывал эмоциональный голод, который практически не мог насытить всю жизнь.

Само понятие «любовь» превратилось по большей части в усредненный алгоритмированный набор функций, рекомендованных Мировой Информационной Сетью. А излишняя эмоциональность многими медиками считалась за психическое расстройство. Такие люди, как Жю Сет, Иванникова, Макджадд, мексиканская мать-опекунша Жю Сет, оскорбленная изменой супруга Аделина Кировна считались ретроградами, мамонтами, отставшими от жизни. Вот любовь и страсть к работе, к делу всей жизни, товарищество и стремление к саморазвитию, - это да, это достойно стопроцентной отдачи душевных и физических сил!

И вот девушка Таня, привыкшая к усредненным отношениям и к токсичным нападкам матери, с тоской вспоминающая более ласкового и рассудительного отца, попала в принципиально иное эмоциональное пространство.

Она покорилась своим инопланетным повелительницам и полностью потеряла интерес к себе, и к тому, что с ней делают. Она задумалась, ушла куда-то глубоко в себя, в свои размышления и переживания. Откуда-то извне она наблюдала, как Моане и Стелла раздели ее, положили в пахнущую цветами согревающую ванну, омыли ее шампунем и расчесывали ей волосы, определили сразу с десяток уколов и таблеток. Потом извлекли из ванны, вытерли и отнесли на мягкую постель. И при каждом действии не забывали гладить Таню по голове, и переругиваться и спорить друг с другом.

«Так вот как оно бывает! Можно ведь не стыдиться эмоций! Оказывается, эмоции и ласка не расхолаживают, не развращают, а наоборот, окрыляют, наполняют силами! Почему мы стесняемся эмоций, почему считаем это пережитками прошлого! Мы с удовольствием слушаем слова поддержки от киборгов, и компьютерных приложений, но почему-то боятся ласковое слово сказать другу, ребенку, любимому! И я тоже буду такой же?!» - думала Таня.

Ее мать часто говорила, что «телячьи нежности» - это удел слабаков, что нужно быть сильными и мобилизованными, готовыми к бою. Она всю жизнь и сражалась, - с оппонентами, с критиками, с собственным отцом, даже с ней… И что же, стала Таня сильной?

Она вдруг содрогнулась от невообразимого ощущения пустоты в душе. И сейчас эта пустота, уже отболевшая, загрубевшая в немалые восемнадцать лет, заполнялась чем-то горячим, бурлящим, сладким и согревающим.

- Товарищ…. майор! – Таня с трудом подбирала слова, – Я сегодня… как будто снова стала …вами… Я говорила, как вы…думала…как вы…

- Это хорошо, Танюша! – улыбнулась Стелла. – Мы, я думаю, с тобой часто теперь будем смотреть на мир с непривычных позиций.

- Не плачьте, дитя мое! – Моане погладила ее по голове невообразимо ласково, будто ангел коснулся крылом. – Бог да благословит вас! Мы рядом с вами! Я рядом с вами! Мы не оставим вас! Я не оставлю вас!


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

ИИ — искусственный интеллект

Телецкое озеро – находится на территории Республики Алтай РСФСР.

«Как же ты не испугалась, Таня-кызым?» - «Кызым» - вежливое, добросердечное отношение к молодой девушке в Турции. Буквально, «дочка».

Генеральный залп – выстрел из главного корабля на стопроцентной мощности.