Полынья - глава 20

Каморка оказалась полностью глухой, без единого окна, и степнячка не видела солнца и не понимала, день сейчас или ночь. В углу ровным тусклым огоньком поблескивал газовый светильник, на полу стоял поднос со скромной едой, к которой Динара даже не притронулась. Она лежала, уткнувшись лицом в соломенную подстилку, и впервые за все это время ревела навзрыд. Никогда прежде ей не было так жалко себя: завтра, а может, уже сегодня, ее принесут в жертву, а попросту убьют. И это как раз тогда, когда Динара наконец узнала хоть что-то о своей матери, когда в ее жизни появился человек, рядом с которым хотелось быть каждую минуту – и который тоже хотел быть с ней. При мысли об Эдгаре степнячка улыбнулась сквозь слезы. Рано рыдать и расклеиваться: он ее ищет и обязательно найдет! А ей нужно взять себя в руки и быть ко всему готовой. Динара снова взглянула на поднос с едой. Если Эдгар прорвется сюда – у нее должны быть силы, а значит, нужно хоть что-нибудь съесть. Изысканными яствами в плену у великого владыки не угощали, на подносе под полотняной салфеткой нашлась лишь пара дубовых пирожков и кувшин с водой. Динара плеснула этой водой себе в лицо, смывая слезы, и постаралась собраться. У нее есть Эдгар. У нее есть нож. Она обязательно справится.



Зигфрид взглянул на набитые снедью корзины. Почти все для предстоящего праздника было уже куплено, осталось выбрать хорошее вино. Сегодня вечером великий владыка собирался устроить для своих приближенных настоящий пир, и Зигфрида с двумя подручными отправили на рынок в Колм – купить все нужное для торжества. Сейчас в трех больших корзинах уже лежали копченые цыплята, несколько окороков, сыр и еще теплые булки из дорогой пшеничной муки. Зигфрид направился в винные ряды, но на входе в проход между прилавками его кто-то бесцеремонно схватил за плечо.

– Теперь не уйдешь, мразь, – прошептали ему в самое ухо, и Зигфрид, скосив взгляд, увидел старого гулялу Бартоша. – Задаток взял, а девку мне не изловил? Да еще и покойников на новой конюшне оставил? И не косись на своих людей – их у тебя, я вижу, двое. А мне на подмогу, стоит мне крикнуть, все конные ряды сбегутся.

Зигфрид не ответил. Бартош был прав, и самое лучшее сейчас – не привлекать к себе внимания, не доводить дело до большой драки. Он вернул бы задаток сразу же, но собственных денег у него с собой не было, да и все выданное на праздник было уже почти потрачено. Драться на рынке не хотелось, убежать от пронырливых гулял у Зигфрида и его помощников точно бы не получилось.

– Деньги я верну, – откликнулся он, приняв решение. – Только не здесь. С собой сейчас нет. Ты будешь тут до закрытия рынка?

– Да.

– Я пришлю их с деньгами, – Зигфрид кивком указал на своих помощников, которые тащили корзины. – Часа через полтора они уже вернутся.

– Так я и поверил. Покажи-ка свой кинжал.

Зигфрид, не понимая, к чему клонит гуляла, вынул кинжал редкой восточной работы, украшенный серебром и перламутром.

– Вернешь деньги – отдам, – Бартош быстро сунул кинжал в свою торбу. – Я в конных рядах, найти легко. Если сразу не увидишь – спроси любого.

– Хорошо. Но сам не приду, отправлю посыльных.

Он не обманул. Едва помощники донесли корзины до заброшенного дома, как Зигфрид выдал им деньги и снова отправил на рынок, приказав не возвращаться без кинжала. В заброшенной усадьбе полным ходом шла подготовка к торжеству: сегодня вечером великий владыка должен был принести жертву, которая дала бы ему власть над кочевниками и гулялами, и это событие собирались отметить сейчас – и потом отмечать дату каждый год. Дату, которая должна была стать днем рождения государства чернокрылых.

Зигфрид с нетерпением ждал обряда. В отличие от большинства наемников, он знал, что деньги, вырученные Георгом за имение приемного отца, уже почти на исходе. Заказ черных кожаных плащей, подбор вороных коней, жалованье наемникам, содержание дома в лесу и заброшенной усадьбы возле Колма, яд для дротиков по тайному рецепту – все это требовало немалых средств, и за год внушительное состояние истощилось. Но за это время Георг со своими наемниками добился многого: если раньше о чернокрылых знать не знали, то теперь о них говорили на каждом углу, их нападений боялись, а несколько газетных заметок только подогрели всеобщий страх. И сейчас Георг и Зигфрид, его ближайший соратник, понимали, что власть над кочевниками и гулялами даст новые силы и новую власть. Пусть ни те, ни другие не были прирожденными воинами – но гулялы умели добывать деньги, а кочевники – осваивать новые земли.

Солнце за окном уже клонилось к горизонту, впереди был долгий светлый летний вечер, и Зигфрид слышал, как в большом зале расставляют вдоль стен столы и готовят все для предстоящего жертвоприношения. Где эти олухи с его кинжалом? Им давно бы уже пора вернуться. Он направился вниз, ко входу, чтобы встретить своих помощников, но в коридоре его остановил один из новеньких чернокрылых:

– Господин Зигфрид, меня как раз за вами послал великий владыка.

– Да?

– Он ждет вас в зале, скоро все начнется.



Боль накатывала волнами, но каждая новая волна была слабее предыдущей, и Эдгару удалось вынырнуть из этого черного океана и потихоньку прийти в себя. Он лежал на соломенной подстилке, было холодно и почти темно, слабый свет тянулся лишь откуда-то сверху. За стеной слышались глухие шаги, неразборчивые голоса и тихий стук – словно там что-то двигали и переставляли. Эдгар вспомнил, что Георг обещал запереть его в каморке рядом с большим залом. Похоже, что так и сделали.

Он осторожно пошевелился, тело тут же откликнулось болью, но Эдгар заставил себя приподняться и сел, привалившись спиной к стене и прислушиваясь к себе. Кажется, ничего не сломано, и каких-то серьезных ран на теле нет. Несерьезных вроде тоже. Он не мог понять, сколько времени прошло с тех пор, как его вывели во внутренний двор усадьбы и принялись бить. Да и какая разница?

Эдгар застыл, глядя в никуда – в темноту, в какую-то точку посреди комнаты. Он помнил слова Георга, что всерьез за него еще не брались, но вскоре возьмутся, и чувствовал, что в душе у него что-то сломалось. Отец с раннего детства учил его бороться и никогда не сдаваться, но сейчас на борьбу не осталось сил. Слова Георга «твоя степнячка считай что уже мертва» словно жгли изнутри, но хотя Эдгар понимал, что должен отомстить за Динару – не находил в себе сил на это. Ненавидел сам себя, но не мог ничего с этим поделать. Динару уже не вернуть. Его родители умерли, считая его предателем. Самого Эдгара убьют в ближайшие часы, и, наверное, прошлогодняя пытка кнутом покажется ему раем.

Не было никакого смысла сопротивляться. Все равно он ничего не может сделать. Остановить Георга, помешать его планам на господство над всей империей? Благородно, но невыполнимо в одиночку. Глаза уже привыкли к темноте в каморке, и Эдгар начал различать очертания стен и предметов – в том слабом свете, что тянулся сверху, из щели над дверью, удалось худо-бедно рассмотреть обстановку. Проще всего было бы, конечно, подняться и обойти комнатку, но любой вдох отдавался во всем теле болью. Да и обстановки-то было – охапка соломы и ведро в углу. Сбоку от двери, откуда тянулся свет, Эдгар разглядел на стене старинное крепление для факела. Высоко, но если он встанет на ведро, то должен дотянуться. И рубашка из дорогого восточного шелка вполне выдержит его вес.

Он стянул с себя рубашку, морщась при каждом движении. Провел рукой по гладкому скользкому шелку. Голоса за дверью стали чуть громче – похоже, в зале прибавилось народу. Эдгар расслышал среди прочих голос Георга и понял, что времени почти нет, за ним могут прийти в любой миг. Надо было торопиться, но руки с трудом слушались. Он кое-как свил из рубашки подобие веревки, криво улыбнулся – на один раз должно хватить, а больше и не потребуется. Перевернул ведро, придвинул его к стене под креплением факела. Отсюда голоса были слышны отчетливей, Эдгар даже мог разобрать слова. Он встал на ведро и, кривясь, потянулся к креплению.

– Скоро я вымою руки и лицо в твоей крови, как и предначертано, – произнес за дверью Георг. – И не делай вид, что ты не боишься.

– Боюсь, – раздался в ответ напряженный, звенящий голос Динары. – Но пусть вы меня и принесете сейчас в жертву – Эдгар обязательно до вас доберется.

Георг расхохотался в ответ.

Эдгар отбросил рубашку в сторону, спрыгнул с ведра и, не обращая уже никакого внимания на боль, одним ударом плеча высадил дверь. Он опасался, что после темной каморки в зале окажется слишком светло, и глазам потребуется время, чтобы привыкнуть – слишком уж яркой смотрелась светящаяся щель над дверью. Но зал был погружен в полумрак и освещен не современными газовыми лампами, а старинными факелами. Посередине стояли два накрытых стола, между ними – низкая широкая лавка, застеленная белым шелковым покрывалом. Рядом с лавкой тоже пылал факел, высокий, напольный. По стенам и возле двери замерли чернокрылые, Эдгар быстро обвел их глазами. Пятеро, не считая Зигфрида и Георга.

Сам Георг стоял возле застеленной белым шелком лавки, скрестив руки на груди, и даже бровью не повел, когда из-за выбитой двери в зал вылетел Эдгар – заросший щетиной, обнаженный по пояс и весь в синяках и ссадинах. Напротив Георга, по другую сторону лавки, двое чернокрылых держали Динару. «Еще двое», – про себя сосчитал Эдгар. Он увидел кочевницу, живую и невредимую, и почувствовал, как заколотилось сердце. Динара замерла перед ним, дрожащая, тоненькая, как веточка, и почти обнаженная – перед обрядом с нее сорвали всю одежду, оставив лишь тонкую сорочку, которая едва доходила до середины бедер.

– Ты тоже торопишься умереть, братец? – хмыкнул Георг. – Как невежливо. Даму надо пропустить вперед.

Никто не бросился на Эдгара – все явно ждали команды своего повелителя. Динара, извернувшись, впилась зубами в запястье одного из державших ее чернокрылых, тот от неожиданности выпустил руку девушки, и гибкая проворная степнячка дотянулась до факела. Она быстро выдернула его из крепления и сунула в лицо второму чернокрылому. Стражник с воем отскочил и согнулся, закрывая глаза руками.

– Ну хватит, – резко произнес Георг. – Усмирите ее, а его убейте.

Динара снова ткнула факелом воющего стражника и, поймав удобный миг, вытащила у него из ножен шпагу и бросила ее Эдгару. Оружие со звоном заскользило по мраморной плитке. Укушенный Динарой стражник метнулся было, чтобы перехватить шпагу, но Эдгар успел наклониться и ее поймать. Он молниеносно выпрямился, уже вооруженный. Синие глаза сверкали. Первым пострадал тот чернокрылый, что пытался задержать шпагу, – он был ближе всего, и Эдгар расправился с ним одним стремительным и точным уколом.

– Осталось восемь, – спокойно произнес он.

– Всех остальных сюда! – крикнул Георг. – Быстро!

Чернокрылый, стоявший у большой двери, кинулся было из зала, чтобы позвать на помощь, но Динара оказалась быстрее него. Она стрелой метнулась наперерез, задвинула изнутри тяжелый засов и встала спиной к двери, держа перед собой пылающий факел. Древко напольного факела было длиннее, чем шпага чернокрылого, и стражник не мог дотянуться до Динары. Он отступил на шаг и потянулся за колчаном с дротиками.

– Девку не убивать! – остановил стражника великий владыка. Чернокрылый, оставив дротики, снова отступил, но длинный факел ткнулся ему прямо в лицо. Степнячка сморщилась от отвратительного запаха паленого мяса, но факел не отдернула, а когда стражник, согнувшись, упал на пол, на всякий случай ткнула его еще раз.

– Семь, – прошипела Динара. – Ну, почти. Жив, но не боец.

Она быстро подняла взгляд на Эдгара. Тот опрокинул один из больших столов и теперь оказался защищен не только со спины, где была стена, но и слева. На миг Динара, несмотря на страх, даже залюбовалась им – она не могла представить, что человек может двигаться так быстро, хотя и видела Эдгара в бою раньше, на конюшне Бартоша. Сейчас он дрался с тремя чернокрылыми, еще один уже лежал на полу рядом с низкой скамьей. Там же, закрывая голову руками, выл первый обожженный факелом.

Георг и Зифгрид, держась в стороне, смотрели на эту свалку.

– Нужно позвать остальных, – повторил Георг, уже заметно нервничая. – Они не услышат драки сами, тут толстенные стены.

Зигфрид кивнул, и Динара снова кинулась к двери. Она видела, что ее факел вот-вот догорит, и знала, что тогда не сможет остановить Зигфрида. Степнячка скользнула взглядом по стенам, где были другие факелы, но тут же поняла – ей не хватит роста, чтобы дотянуться до креплений. Пока им везло: у чернокрылых в зале не было пистолетов или ружей. Но если сюда прорвутся оставшиеся в доме, Эдгара надолго не хватит. Динара видела, что он уже начал уставать. Но и противников у него осталось двое, а не трое.

Снаружи заколотили в дверь.

­– Открой им! – рявкнул Георг Зигфриду, уже теряя самообладание. – А ты, братец, – обратился он уже к Эдгару, – не старайся так понапрасну. Отсюда вам все равно не выбраться, в доме только мои люди, и они вас не выпустят.

Эдгар не ответил. Он берег силы, и если раньше в драках и на дуэлях старался до последнего щадить соперника и не убивать без крайней необходимости, то сейчас каждое его движение было направлено на то, чтобы раз и навсегда избавиться от очередного чернокрылого. Двоих он уже успел заколоть, но сейчас его клинок летал не так быстро, как еще полминуты назад. Самому Эдгару пока везло: несколько небольших порезов, которые он успел получить, серьезными не были. Но в любой миг на помощь чернокрылым могли броситься Зигфрид и даже сам Георг – а они владели оружием ничуть не хуже Эдгара.

Снаружи снова застучали, на этот раз так сильно, что толстая дубовая дверь задрожала.

– Да открой же! – окончательно вышел из себя Георг. – Ты что, девку с дороги не можешь отшвырнуть?

Дверь снова вздрогнула – похоже, снаружи в нее ударили чем-то тяжелым. Факел в руках Динары погас, степнячка в отчаянии ткнула напиравшего Зигфрида в лицо еще дымящейся паклей. Он отпрыгнул назад, но тут же ловко изогнулся, перехватил древко ниже, выдернул факел из рук девушки и, размахнувшись, ударил ее, пытаясь освободить себе путь к двери. Динара негромко вскрикнула. Эдгар бросил на нее быстрый взгляд, он отвлекся лишь на долю мгновения, но этой доли одному из его противников хватило для удачного выпада. Шпага чернокрылого пронзила Эдгару верхнюю часть бедра. Сквозь волну нахлынувшей боли он почувствовал горячий ручеек крови и понял, что хоть артерия и не задета, но долго ему не продержаться.

Дубовая дверь трещала, Эдгар этого уже не слышал – он был словно в тумане и старался не делать лишних шагов, чтобы не рухнуть на месте. Один из двух чернокрылых, уже получивший пару ран и тоже с каждым мгновением терявший кровь, наконец упал на пол, и Эдгар на миг воспрял духом, оставшись всего с одним противником. Чувствуя, что все вокруг начинает плыть, он вложил все оставшиеся силы в последний выпад и, пронзив чернокрылого, отступил на шаг и прислонился к опрокинутому столу, чтобы не рухнуть.

– Прекрасно, братец, прекрасно! – кивнул Георг, к которому снова вернулось самообладание. Он с усмешкой покосился сначала на Зигфрида, который так и не мог пробраться к двери, а потом снова на Эдгара. – Но теперь давай один на один.

Владыка чернокрылых снова хмыкнул, глядя, как Зигфрид пытается прорваться мимо Динары, которой все-таки удалось выдернуть из крепления на стене другой факел.

– Ты готов? – Георг обнажил шпагу.

Эдгар с трудом заставил себя выпрямиться и отойти от поваленного стола. Все вокруг было словно в тумане, руки и ноги не слушались, и он знал, что поединок закончится с первым же выпадом Георга. Одно дело – несколько чернокрылых, и другое – фехтовальщик такого же уровня, как и он сам.

– Готов, – кивнул он.

Ему вдруг вспомнился охранный знак, который Динара послала ему из окна перед дуэлью с Томасом. Левая рука с поднятой ладонью. Вспомнилось, как еще несколько минут назад она бросила Георгу: «Эдгар обязательно до вас доберется».

Она верила в него больше, чем он сам.

– Ты хотел выучить отцовский укол? – пробормотал Эдгар. Ему казалось, что он говори громко, но на самом деле это нельзя было назвать даже шепотом. – «Коралловый аспид»? Смотри.

Георг, пронзенный насквозь, рухнул на пол. Эдгар тут же опустился на одно колено, и в этот миг дубовая дверь наконец слетела с петель. Повелитель чернокрылых, еще живой, с трудом приподнялся, надеясь, что в зал ворвались его люди, но вместо этого увидел полицейские мундиры.

– Имперская полиция! – крикнул крепко сбитый усатый офицер и с изумлением обвел глазами зал. – Да что тут у вас происходит?

За спинами полицейских маячил перепуганный Адриан.

– Тут происходит попытка государственного переворота, – еле выговорил Эдгар.

Что-то пару раз больно ударило его в грудь. Сквозь туман он заметил, как дернулся и окончательно застыл Георг, и после этого сам лишился чувств. Динара, бросившись через ползала, успела подхватить Эдгара на руки – и замерла, глядя на два маленьких дротика, торчавших из его груди.