Школа художественной самодеятельности

Наш класс, в рамках художественной самодеятельности, всегда был на должной высоте. И все это благодаря классному руководителю Валентине Ивановне Бальбуровой.
Семья Хантаевых переехала в Харазаргай в 1968 году, аккурат, тогда, когда мы пошли в первый класс. Валентина Ивановна и стала нашей первой учительницей. Проучив нас один год, перешла на следующую ступень социальной лестницы – поступив в институт, стала преподавателем русского языка и литературы в старших классах.

А наш класс стал своего рода первооткрывателем. Мы были первыми, кого перевели на новую программу обучения. Таким образом вместо 5-го класса, как было до нас, мы в четвертом завершили начальное образование.
То есть, в 4-м классе нам уже преподавали различные дисциплины учителя-предметники, как их называли в те далекие времена. Повторюсь, до нас такая метода обучения начиналась только с пятого класса. Так что, если мы и разошлись с Валентиной Ивановной, то уже в 4-м классе она вновь приняла нас, но уже в качестве классного руководителя.

Так мы с ней уже не расставались до самого окончания школы. И в 1976 году мы вместе с ней завершили процесс обучения. Только мы получили первоначальную степень образования, а Валентина Ивановна закончила высшее учебное заведение. На нашем выпускном вечере ее не было, защищала диплом.
Валентина Ивановна относилась к числу очень жестких и требовательных учителей. Класс свой держала, если так можно выразиться, в ежовых рукавицах. В общем, у нее на уроке не забалуешь. Может быть, благодаря её жесткой дисциплине, наш класс и считался образцово преуспевающим.

Оглядываясь в прошлое, могу подтвердить, что у нас в классе было подавляющее большинство хорошистов и отличников. Это в процентном соотношении, по сравнению с другими классами, на общее количество учеников, больше всего приходилось хорошистов именно в нашем классе. Не в обиду будет сказано остальным, но это есть факт неоспоримый.
А по линии творчества Валентина Ивановна нас так вымуштровала, что к окончанию школы мы запросто могли изобразить маленький театрик. Значит, она ставит перед нами задачу поставить интермедию на заданную тему.

Мы же, не мудрствуя лукаво, в качестве стержня берем сюжет из любого, понравившегося нам анекдота, обработав его творчески, на выходе имеем готовую мизансцену.
Сначала все это мы делали, как бы из-под палки, вследствие ураганного натиска своего руководителя. А потом ничего, разохотились. В некоторых случаях, мне так иногда кажется, ловили даже какой-то кайф. Так что без определенного давления, не суждено получить хорошего результата.

Особенно хороша была  Валентина Ивановна в сольном исполнении песенного репертуара. Музыкальным слухом и мощным голосом изумительной тональности, Бог ее точно не обидел. Бывало, показывая нам, как нужно правильно исполнить ту, или иную песню она своим зычным голосом перепевала весь хор.
Благодаря, ее упорному характеру наша школа заняла первое место в кустовом смотре художественной самодеятельности. И было это в далеком 1974 году в Гаханах.

Еще неизвестно, кто больше измучился, готовясь к этому смотру – мы, или тот кто готовил концерт. А художественным руководителем была Валентина Ивановна. Сколько же было потрачено с ее стороны жизненной энергии, понять можно только по прошествии определенного времени.
Помню, она вместе с нами, мальчиками, разучивала танец «Яблочко», не уверен, что он так и называется. Это про то, как… «Эх, яблочко, да куды ты котишься…»

Казалось бы танец чисто мужской, вприсядку, но Валентина Ивановна заостряла внимание на всем и даже собственным примером показывала: как правильно нужно выходить, как правильно, в унисон, всем присаживаться в танце, как нужно выполнять те или иные элементы танца. Но зато так нас выдрессировала, что мы могли и во сне пройтись вприсядку.


Очень был запоминающийся номер. Мы все в черных брюках, белоснежных рубашках и морских воротниках под кодовым названием «Гюйс». Вышли мы на сцену бодрым шагом, с сияющей улыбкой в пол лица и так залихватски исполнили свой номер, что долго потом еще стоял в ушах шум аплодисментов от благодарных зрителей.
Даже тогда, несмотря на наш младенческий возраст, многим из нас, после исполнения этого жгучего танца, пришла в голову мысль: «Все, победа за нами!» Это могло случиться даже по той причине, что номер наш был завершающим. А под занавес увидеть такой номер – дорогого стоит.

А до этого триумфа нам еще долго предстояло трудиться. Аккомпаниатором у нас был Иннокентий Абрамович. Как-то придя на очередную репетицию он остался крайне недовольным и высказал нам ряд претензий.
Действительно все получалось скверно, хуже некуда. Хор поет в одну сторону, музыка играет в другую сторону, в общем, полнейший раздрай. Вконец устав от нас, наш Абрамыч решил сделать небольшой перерыв.

Ну и после этого дело не пошло. Мы, можно сказать малые дети, стали замечать, что наш музыкант не в себе и хорошо так не в себе – язык заплетается, инструмент не слушается, лицо подозрительно красноватого оттенка. И тут выдает он нам величайший перл:

— Таа, ****ууд, м;н;; ;дэр ;айгаар дуулхымууд, аля ;гэйм;;д?

Правда, Абрамыч сам не понял, что сказал. Но принял исключительно верное решение прекратить на сегодня наше взаимное истязательство. При этом добавил, чтобы мы учили слова песни и слушали музыку, когда поем:

— А то стоите здесь, и ни бельмеса не понимаете в музыке…

Мы отчасти были согласны с ним, и с превеликим удовольствием, выслушав все его нарекания в свой адрес, с облегчением удалились восвояси. Нас ждет улица, нас ждут великие дела! А песни… а песни пусть разучивают девчонки!