Сельский сход

В одном эвенкийском селе, что вольготно и с размахом раскинулось у подножия Усойского хребта, на крутом берегу Большого Амалата, случилось событие районного масштаба – здесь торжественно сдавали в эксплуатацию общественную баню.
Для такого случая, местные активисты, согнали все работающее население села, включая пенсионеров и ребятишек, на сельский сход. Временно были приостановлены все сельхоз работы и отменены занятия в школе.

Прибыло районное начальство, и вступительное слово, как полагается,  предоставили секретарю райкома партии – Первому, естественно. Он мучительно долго повторял на всякие лады заученные фразы про то, как «советские люди стали жить хорошо, и что жизнь с каждым днем становится все лучше и краше».
После Первого, слово дали председателю райисполкома. Тот достал из одного кармана замусоленную бумажку, из другого кармана заляпанные руками очки, и тоже начал монотонно бубнить.

До посинения стрекотал о советском народе, который, опираясь на несокрушимую силу социалистического строя и самоотверженно преодолевая трудности, чинимые внутренними и внешними врагами, успешно идет по пути, предначертанному великим Лениным, и по которому ведет нас товарищ Брежнев… Бла-бла-бла.
Дальше стали говорить, «согласно купленным билетам» все те, кого прихватил с собой Первый. Все они читали по бумажкам одни и те же общие и малозначащие, для собравшегося населения, слова о развитом социализме и скором наступлении светлого будущего.

И каждый из них после прочтения очередного шедевра «русской классики», облегченно отходил в сторону, с чувством исполненного долга, и вытирая ладонью, выступившую от столь значимого события, испарину со лба.
Освободившееся место у трибуны занимала очередная говорящая голова, которая ничем не отличалась от той, что послушно открывала рот по команде всемогущего партийного босса, пятью минутами раньше него самого.

В общем, ничего интересного и полезного для уха рядового оленевода не прозвучало – одни лозунги, одни призывы. А его, кстати, ради столь важного мероприятия, оторвали действительно от нужного и полезного дела.
Рядовому труженику оленеводческого хозяйства совсем было неинтересно слушать всю эту штампованную трескотню. И он никак не мог дождаться того момента, когда начнутся народные гуляния, и где можно было бы испробовать  прелести местной кулинарии в союзе с чарочкой «огненной воды».

Народ немного зашевелился и начал проявлять интерес, когда слово дали одному эвенку, орочону  на местном диалекте, Сократу Дуванчеевичу. Он был председателем сельского Совета и для многих собравшихся – просто родным и близким человеком.
Сократ Дуванчеевич, хоть и поднаторел толкать речи, но на этот раз не стал уводить главную мысль своего доклада в дебри словесной мишуры, а сказал вполне понятные и прагматичные вещи:

— Дорогие товарищи, односельчане! Мы построили общественную баню, и теперь наш народ будет ходить в баню ежеквартально!

И сказал он это с тем неповторимым местным колоритом и легким, неподражаемым акцентом. Прошло с тех дивных времен без малого пятьдесят лет, а слова его ушли в народ. То и дело слышишь по сию пору:

— … теперь наш народ ходит в баню ежеквартально.

Точно так же остались в памяти народа слова, сказанные его сородичем.
В районном суде слушалось уголовное дело, по материалам следственных структур, об убийстве. Один известный товарищ – потомственный охотник, эвенк по происхождению, пристрелил по пьяному делу своего собутыльника.
Он был простым охотником, и хитрить не умел. Уходить в «несознанку» не стал, сразу признал свою вину полностью.
В ходе судебного разбирательства судьи, пытаясь разобраться в мотивах содеянного, не единожды задавали вопрос подсудимому:

— Зачем?

А он все больше отмалчивался: не хитрил, не юлил, не пытался свалить с себя вину, а просто молчал, тем самым еще больше смущая судей. Как бы ни ругали судебную систему в целом и судей в частности, но те искренне хотели разобраться в содеянном. По их мнению, тот товарищ, что сидел перед ними с покаянной головой никак, ну никак не походил на расчетливого убийцу.
И все же один из народных заседателей в очередной раз задал вопрос:

— Подсудимый, вот вы нормальный человек, а произвели по живому человеку выстрел из огнестрельного оружия, лишив его самого дорогого – жизни. Ведь должна же быть на то причина?

На этот раз охотник, видимо устав от бесконечных вопросов, ответил:

— А… чо он кфастался, что лючче меня стрелят!

Вот так просто один человек из числа «малых народов Севера», по пьяной лавочке, хвастанул перед своим собратом, что он якобы стреляет лучше него. Знал бы, чем это кончится...