Октябрь октябрю рознь. Продолжение 2

    " Это была удача. Ведь поезд на эту станцию приходит в 5 часов утра. Я бы, конечно, посидела на этом полустанке до того, как станет светло, но, если там есть что-нибудь...
    В общем, мы поехали. Я спросила у него, откуда он едет? Оказывается, ездил в Москву поступать в техническое училище и не поступил. Возвращался домой в плохом настроении.
    Итак, плохо ли, хорошо ли, но мы доехали до станции назначения. Была сплошная тьма. Правда, полустаночек там был, и даже стрелочник встречал поезд, но у меня-то все равно был попутчик.
    Немного отойдя от остановки, мы проходили село. На мне были туфли закрытые на низком каблуке, но грязь была уже внутри туфель. Может днем и увидели бы какую тропинку, а тогда ни в одном окне не было света, и только лай собак сопровождал нас. И мы, боясь собак, шли по самой середине дороги."

    Надо сказать, мама была не робкого десятка. Людей она не боялась никогда. И темноты. В начале войны ей приходилось относить несколько раз письма-шифровки ( в 12,13 лет) одной женщине-подпольщице за несколько километров от дома. Мамин отчим был командиром партизанского отряда, и семье бабушки доверяли некоторые поручения.
    А в конце войны - охранять мост через местную реку как стратегический объект на случай, если немцы решат подорвать его при отступлении. Ее задача была выстрелить в подозрительный объект на подступах к мосту, чтобы он взорвался заранее. Для этого ей выдали винтовку. Охранять приходилось ночью.
     Эта самая винтовка, прислоненная к печке в хате, вызывала большой ажиотаж. Моя прабабушка боялась мимо нее проходить и все время крестилась. Это провоцировало смех. Семья не была лишена юмора.
    Как ни странно, но те времена мама вспоминает с большим теплом. Одолевая  километры пути через лес, проселочные дороги, встречая проезжающие машины, телеги, она ни разу не была никем обижена. Такое же было доверие и со стороны бабушек к людям. Никто не посмеет тронуть девочку-подростка.

    Что это было за поколение? Поколение, уверовавшее в правильность Октябрьской революции бесспорно.
    Хотя прадед моей мамы, дворянин-помещик чуть не пострадал от этой самой революции, но успел бежать заграницу, у большинства его потомков была симпатия и доверие к советской власти.
    Получилось так: помещик-меценат на свои деньги построил церковь ( до сих пор стоит), школу и театр ( разорили и разрушили вместе с поместьем ) и увлекся некоей актрисой из крепостных. От этого увлечения родилась моя прабабушка. Она носила в себе достаточно благородной крови, была порядочным человеком: помогала людям и никогда не занималась земледелием, только работой по дому. Ее мужем стал рукастый человек , не знаю какого происхождения, но с польской кровью.
    От их союза родилось 12 детей. Двое уехали в Польшу в последствии, остальные осели в курских краях. В детях текла и крестьянская, и дворянская кровь. У кого-то преобладала первая, у кого-то вторая. Это и определяло их толерантность к новой власти.
    Маму воспитывала ее мама (отчим появился позже и рано погиб) и родная тетя. Бабушка моя была исполнена революционного романтизма ,замешанного на народном юморе. Сколько она знала шуток-прибауток и частушек про священнослужителей, красноармейцев, жителей деревни не перечесть. Она и в первые трактористки подалась , и была председателем колхоза в годы ВОВ. И рвалась на целину, поддавшись аромату песни: радио не умолкало в хате.
         " Вьется дорога длинная,
         Здравствуй , земля целинная.
         Здравствуй, простор широкий,
         Весну и молодость встречай свою!"
    
    Ее сестра была девушкой другого плана. Горделивая чистюля брезговала военными  из-за несвежих подворотничков, чего уже говорить о колхозниках, ко торые пахнут. Так и не вышла замуж. Постельное белье крахмалила до самой смерти, проглаживала одежду, носила шляпки и перчатки и пользовалась зонтиком в жару. Ее величали только по имени Отчеству. На ее прикроватном столике стояли фотографии барчуков, как говорила моя бабушка. Это дети ее деда, тоже бежавшие заграницу.
   К односельчанам относилась как к "невоспитанным кацапам". Значение этого слова для меня до сих пор загадка. То ли от " бороды, как у козла", то ли от тюркского " мясник". Но слово это пришло, кажется, с украинской стороны и ничего хорошего в себе не содержало.
   Тетя проработала заведующей детсадом, затем почтой. Научила маму шить, гладить, вышивать, плести кружева. Она тоже не прикасалась к земле, и была несчастна , так как жила не там, где надо бы и не с теми. Чтобы утолить свою печаль, по праздникам навещала семью директора сахарного завода ( его жена, главбух этого же завода, являлась родственницей и носила фамилию своего деда- помещика). Это был другой дом. Другой уровень культуры. В доме сохранились традиции ставить супницу на стол, подставлять тарелки под первое блюдо, подавать розетки к варенью и многое другое. Хозяйка дома играла на рояле, было много книг и разговоры велись о том, как было раньше. Тетя часто брала свою племянницу, мою маму, с собой и мама затаила желание, как можно быстрее уехать из отчего дома к более культурной жизни. Там же у нее обнаружился талант к пению.

   " Вскоре мы пришли в заводской поселок. И прямо вторая хата от угла была родителей этого мальчика. Он постучал, нас впустила женщина, его мать. Начала ругать, что не поступил, только потратил деньги на дорогу. Я стою и молчу, опустила на пол свои вещи. Она у него спрашивает: есть будешь? Он кивнул головой, она что-то налила ему в миску, а я стою. Тогда она поворачивается и говорит; "А это кто?". Он отвечает:" Это плановичка. На завод приехала".

                Продолжение следует.