На реке Индигирке, рассказ

НА РЕКЕ ИНДИГИРКЕ
рассказ
Ощущение счастья жить не покидало меня все годы на Крайнем Севере. Короткий век у человека. Душа – ненасытная в познании всего сущего. Якутия – Индигирка - Колыма и Чукотка. Крайний Север – Библейский рай! И сто тысяч лет покажется мало жить в этом раю, чтобы насытиться жизнью.
Многие годы душа мается от тоски - рвется душа в Магадан! Блазнится душе проехаться в кабине автомобиля "Урала" пыльной, гравийной Колымской трассой до поселка Усть-Нера на Индигирке, где прожита молодость и зрелые годы. Ах, как желается провести короткое лето, северное жаркое лето на вольных речках, впадающих хрустальными водами в Индигирку; рыбачить на этих речках, жить в таежном зимовье, спать на бревенчатых нарах, ставить бражку - гнать самогон в тайге; шугать зайцев и сохатых, которых в Якутии, как таксистов. И, уже в сумерках белой ночи, топить в зимовье жестяную печку; сладко спать в тепле таёжной избушки; сладко вдыхать запахи сухих смолистых бревен, сладко наслаждаться отдыхом и влажной прохладой земляного пола человеческого жилья.
В далёком теперь 1983 году сплавлялся я в августе на байдарке по Индигирке. Ночь накрывала, искал остров для отдыха. Выше поселка Дружины - это километров 80 по реке, ежегодно рыбачат якуты и эвенки бригадами. В завершение светлого времени причалил к песчаному острову, заросшему чозенией - северной ивой, стояла там поодаль от берега и шестиместная брезентовая палатка. "Казанка" далеко выволочена носом на прибрежный песок. Пару деревянных ящиков от консервов поставлены на попа у притухшего костра, дымок сизый вьется редкой куделькой из подернутых белым пеплов угольков. Одинокий старик сгорбился, сидит на ящике, сложив крупные смуглые руки на колени, одет в телогрейку и ватные штаны, на ногах резиновые боты. Рядом с кострищем полное ведро ухи из омуля. Не говорит на русском старик, но речь мою понимает. К ночи приплыл к старику на "Крыме" его сын Димка из Белой Горы, за рыбой приплыл. Димка попросил меня помочь старику в «казанке» на реке, работая на веслах, пока он проверять будет сети. Назвался старик Лукой Соломой. Сын его не стал ночевать, загрузил лодку рыбой в мешках и ушел на «Крыме» в ночь по реке вниз на Белую Гору.
У меня двухместная геологическая палатка из крепкого брезента, с полом. Печурка из жести с буханку хлеба размерами, жестяная разделка для трубы вшита в боковой стенке палатки, брезентовый лоскут я вырезал на место печурки, где вбивал четыре сырых колышка и на них крепил печурку. Тепла хватает от такой «буханки», чайник быстро закипает, тушёнку греть на сковороде удобно. Но это в дожди. В добрую погоду, вечеряю всегда у костра, рядом с палаткой. Лука пригласил меня ночевать в свою шестиместную палатку, при свечах поели ухи, в алюминиевой армейской фляжке у меня хранился чистый медицинский спирт, угостил старика Луку, колпачка от фляжки вполне хватило и мне для аппетита. - Дого-ор!- будто и не спал, проснулся я на тихий зов Луки. Имя мое он не запомнил, звал по-якутски другом.
Чай мы не стали пить. Поплыли на лодке с Лукой вверх по реке к сетям. «Вихрь-30» мощный лодочный мотор, лодка летела против течения, оставляя на водной глади усы до самых гравийных берегов. Добывал Лука омуля для рыбозавода, чебака крупного - с ладонь взрослого мужика, торчало в сетях много, старик чебака вынал из ячеек сети и выкидывал в реку, как сорную рыбу, попросил я чебака для себя, раз такое дело, он согласно кивнул. Сняли мы в то утро и две нельмы… Жил я на острове у старика Луки неделю. Сын его приплывал за рыбой каждые сутки, Димка стал просить меня остаться и рыбачить со стариком до конца путины, шибко я деду понравился понятливостью, рыбацкой умелостью и смекалкой. Но у меня была мечта - дойди до бара Индигирки. Август уже стряхивал желтую хвою с северных лиственниц. Сусальной фольгой звенели на ветру уже и листья ольхи и чозении. Я спешил сплавиться на байдарке до Белой Горы. В Белой Горе речной флот Индигирского пароходства. В низовьях Индигирка вольная до неоглядности и до бара на байдарке не дойдешь – река «симбир-море». И добраться до бара Индигирки можно из Белой горы до Русского Устья только на теплоходах. 200 соленых чебаков вялились на жердях рядом с юколой из омуля, которая жирно ершилась шкурой от ножевых разрезов на дольки. Лука заготавливал юколу в большем количестве, вялилась юкола неделями на открытом ветру на жердях, которые он высоко расположил на подпорках - вдоль песчаной косы острова. Жил я у Луки на острове и ломал голову, как вяленого чебака сберечь у Димки Соломы в Белой Горе, когда стану возвращаться в Усть-Неру вертолетом, рассчитывал, заберу рыбу. В один из дней подсел на косу острова Ми-8 из Усть-Неры. Геологи Верхне-Индигирской экспедиции работали и в районе Белой Горы, возвращались от геологов вертолетчики домой, подсели за рыбой. Бежит в летной рубашонке на холодном ветру знакомый авиамеханик Володя Воробьев, в кабине - при галстуке и в наушниках - командиром Валера Зедгенизов; радостно смеется, приветливо машет рукой; отдал пилотам всего вяленого чебака. В октябре возвращался из Чокурдаха грузовыми вертолетами через Мому в Усть-Неру. Местные рыбаки в Чокурдахе подарили мне "рыбу" - так зовут уважительно нельму в низовьях северных рек. Стояли уже холода, пришлось распилить рыбу ножовкой на куски и упаковать в мешок. И была отличная строганина из нельмы и омуля на моё тридцатилетие и к новогоднему столу.

В 1983-м году не смог я добраться до Русского устья. Шел в середине сентября из Чокурдаха до Бара (устье северных рек зовутся "барами")на изыскательском теплоходе "Сайгак" в качестве "повара". Капитану Нефедову я показал "тугумент", который мне выдал Райком комсомола на Белой горе, где говорилось, что я "молодой писатель". Я и был им этаким - "фотоаппаратом" с черно-белой пленкой. Всё фиксировал в записные книжки, которые и сегодня в моем письменном столе, как "не проявленные пленки". Капитан Нефедов с пониманием отнесся к моему желанию посмотреть Русское устье, но шел он на "Бар" в сентябре последним рейсом в эту навигацию, где делал "съёмку" дна геофизической аппаратурой в устье Индигирки. Для "сухогрузов" "Сибирские" все лето держали изыскатели фарватер на "баре". По реке шли ходко к бару, иногда швартовались возле станов рыбаков, на месте бывших поселений в царской Империи, в тундре сохранились захоронения, огороженные оградками из штакетника чугунные могильные плиты захоронений в 19 веке. И сегодня, вспоминая сплав на байдарке по Индигирке в августе, будто опять побывал в низовьях Индигирки.
г. Канск
7 октября 2023 г.

СПЛАВ НА ПЛОТАХ ПО КАНУ
Вечерком позвонил армейский друг Валерий Колпаков. Его сын Паша вырос в Усть-Нере на моих глазах. Друг сообщил, что утром Паша с женой отходят сплавом по реке на плотах от берега ВЭСА (там вяжут плоты). Попросил сделать фото, когда плоты будут плыть мимо моего дома. Снимки я сделал. Команда сплавщиков с плота хором приветствовала меня на балконе пятого этажа: гип-гип, привет!!! Плоты проплыли красиво по реке. А я вспомнил далёкий август 1983 г.
Вымотала физически и морально работа плотником в КМТСиС за лето. Достраивали двухэтажный дом из бруса, засыпали потолки шлаком, накрыли крышу. И я уволился. В магазине "Спорт" купил трехместную байдарку. Летнее тепло позволяло за август дойти сплавом по реке Индигирке в низовья до Белой Горы. Там Индигирское Речное пароходство. До "бара" Индигирки можно добраться на сухогрузе "Сибирский", класса "река-море". Делать нечего. Жена печально вздохнула, принесла с работы масляную белую краску и чертежное перо. Окрестили мое судно. Красивым шрифтом назвали "Варенька". Долгие проводы - долгие слёзы. В тот же вечер и отошел на вёслах от берега посёлка. Я сплавлялся по Индигирке в августе-сентябре 1983 года. Один, на трехместной байдарке. Отошел от Гостиницы на берегу Усть-Неры 2 августа в 8 часов вечера. В темноте причалился к берегу в устье реки Ольчана. Там стоянка геологов из ВИГРЭ, костерок горел. Я знаю всех, меня все геологи знают. Завидуют моей вольной жизни писателя. А мне в декабре только исполнится 30 лет. В Союз писателей СССР примут в 38 лет. Шел я по реке с бумагой "молодого писателя" от СП Якутии. За Белой Горой - пограничная зона. Без "пропуска" не пустят пограничники до «бара» Индигирки. «Баром» зовется устье северных рек. В Белой Горе речное пароходство. Продал байдарку. Через райком посадили меня на сухогруз "Сибирский" (река-море). В Чокурдахе я сошел на берег. Гостил у местной писательницы Евдокии Николаевны Боковой. Она эвенка, муж у нее русский, известный ветеринар-фельдшер в тундре. Дядя Лёня посадил меня на исследовательский катерок "Сайгак". В устье Индигирки катерок, оснащенный геофизической аппаратурой, работал всё лето, инженер – геофизик "рисовал профиль" дна реки на Баре, определял глубины и ставил фарватер для судов с моря. В Чокурдах пришли геофизики-речники за продуктами, заправить катер соляркой. Обратно, до Бара дошли ходко. Неделю жил с речниками «поваром», кормил команду из трех человек отменно. Водочки попили вволю. Малосольная рыба чир и омуль – отменная закуска. Возвращаясь из Чокурдаха на «бар», катерок нырнул в одну из проток, где у речников стояли сети. Чуть по-пьяному делу под фортштевень "сухогруза" не залетели с пьяных глаз. Капитан Нефёдов спал в каюте, за штурвалом стоял геофизик Женька, он же и нач. партии. Я наблюдал за рекой рядом в капитанской рубке, почти трезвый. В сумерках вовремя увидел на реке громаду "сухогруза", идущего со стороны «бара». Вывернулись юркой рыбкой от столкновения - под бортом сухогруза скользнули, шоркая "фальшбортами" катерка «Сайгак» о борт сухогруза «Сибирский».
Фото сделано в Моме: Василий Петрович Неустроев, первый каюр ВИГРЭ в 1937 году.
Второй снимок сделал - на мой фотоаппарат ЗЕНИТ! Встречный на реке в лодке "Прогресс", незнакомый геолог, по моей просьбе, сфотографировал. Познакомились. Начальник геолого-поискового отряда из Москвы. По рюмке спирта выпили. (У меня в запасе армейская фляга питьевого спирта). Живо всё памяти, связанное с Крайним Севером на Индигирке. Но третий год идёт война с фашистами НАТО и США на территории нацистской Украины. Вспоминая спокойную и счастливую молодость на Чукотке и в Хасыне, на Индигирке, где женился и вырастил детей. Теперь живу в Канске с постоянной тревогой в сердце. Живу и молюсь: Спаси, Господи! Люди Твоя!
Валерий Шелегов,
Член Союза писателей России (СССР)
г. Канск
16 июля 2025 г.