Скоро зима

Осенью во мне просыпается белка.

Хотя с заготовками швах: своей дачи нет, родительская полностью в мамином ведении, а в бабушкином саду хозяин теперь наследник, двоюродный брат. Хозяйствует он по-своему, купил газонокосилку и следит, чтобы травка была пострижена, всё остальное в игноре.

Мама и здешняя тётушка исправно всю жизнь "закручивали банки", у нас в городском гараже есть железная яма, а у тётушки от бабушек ещё настоящий погреб, с земляной ямой и домиком над ней.

Помню, как в эту яму спускали на зиму  бабушки ящики с яблоками, в стружках, и бутыли с вином, сейчас так не делают, и там только старыми закрутками уставлены полки, что сколько лет простояло, уже никто не помнит, и есть без особой нужды это не станешь, в последние годы тётушка болеет, не до закруток.

У бабушек и хлев был на заднем дворе, своей коровы, правда, не держали, негде было пасти в городе, но детей-то была  орава, нужно молоко, договаривались с родственницей, дети помогали пасти корову и сено косить, за это та им давала молоко.

Даже я помню по своему детству эти сенокосы за Днепром, уже не для себя, для совхозных коров, в разгар сенокоса туда всех посылали, в том числе и работавшую врачом мамину сестру, ну а мы за ней увязывались.

Помню, как у бабушек в кладовке висели окорока, и как они запаривали свиньям бульбу в печке, в большом чугуне, потом толкли её кочергой, валил соблазнительный пар, и мы, внуки, просили и нам дать попробовать этой картошечки.

Картошечки росло много и в саду, и на поле, куда бабушка Паша брала нас  с собой окучивать её и собирать колорадских жуков. Картошку никогда не поливали, но всякую другую огородину в сушь нужно было поливать, и мы помогали, таскали воду из колонки на углу. Подход к урожаю ягод у бабушек был разный, бабушка Паша ходила их продавать на станцию, а бабушка Наташа, ветеран войны, считала ниже своего достоинства приторговывать на рынке, и с ней мы с заготконтору ходили сдавать урожай,  цены там были ниже, но не нужно было ждать покупателей или торговаться.

Когда отец построил свой дом, уехали мы от бабушек на другой конец города, он нас к ним возил на мотоцикле с коляской, но когда за мной приезжала бабушка Наташа, которая меня вынянчила, нужно было ехать на автобусе, и я до смертного одра не забуду её завязанный узёлком носовой платок с медными монетками, который она степенно развязывала, чтобы расплатиться с кондуктором. Всю войну она была старшей медицинской сестрой военно - санитарного поезда и первую награду получила за то, что 30 июня 1941-года под бомбёжкой руководила погрузкой раненых в эшелон в Могилёве. Дали медаль ей позже, когда уже дошли до Волги и прекратили отступать, но в представлении к награде не забыли и про Могилёв. За оборону Сталинграда у неё тоже была медаль, и вот так от Могилёва до Сталинграда, от Сталинграда до Берлина.

 Недавно нашла в сети все её награды, поменяла развалившийся памятник на могиле на крест и написала на нём "участница Великой Отечественной войны", зачем - не знаю, может, затем, чтобы когда меня не будет и захотят снести кресты - прочитали.

Начинала во здравие, вернусь на первое. Все бабушки были запасливыми, бабушка Марфа, которую отец забрал из деревни Орликовка жить в нами в городе, тоже, но запасливыми по-старинному, никаких закруток, засыпали овощи в погреб, туда же ящики с яблоками и бутыли с вином, яблоки с грушами сушили в печке и на крыше. В кладовке, помимо окороков, висящих под потолком от мышей, ещё были в мешочках фасоль, горох, подсолнухи.

Закрутки - это городская мода, все мамины сёстры выучились, но мне это не передалось, закрутками раз в жизни напару с бывшим вотчинским отцом Зосимой занималась. Он был хозяйственный, из воркутинских шахтёров, самый хозяйственный из вотчинских монахов.

Когда Юра Екишев построил у себя на родине в Вотче храм, и епископ перевёл туда несколько ульяновских монахов, они там не сразу приспособились к деревенской жизни, воркутинцы, что с них взять, сажать-растить навыков не было, в Воркуте ничего не растёт, даже картошка.

Дань епископу перестали платить, ушли в РПЦЗ. Я их поддерживала первое время. С тв, где вела православную программу, вылетела, пособие по безработице "задерживали", оказалась совсем на мели. А отец Зосима жил в городе,  в деревянной двухэтажке, каких и доселе много в Сыктывкаре, стоял с ящиком для пожертвований в центре города у ЦУМа, и очень рачительно тратил денежки, что ему в ящик кидали. То купит ткань и шьёт облачения, машинку у меня напрокат брал, а  то придумал закрутки, достал закаточную машинку, которой отродясь у меня не было.

Закупились на оптовой базе овощами, еле домой их припёрла и нашла самый сытный рецепт, овощи с рисом. Накрутила пару ящиков банок. Вкусно получилось. Один ящик отдала вотчинцам, один оставила себе, но что-то пошло не так, и очень быстро все банки закончились, даже до нового года не хватило. Как-то не оправдалось всё это в моих глазах: сначала затариться в больших количествах исходным продуктом, потом стоять крутить, потом открывать. И так, куда ни кинь: капусту квасить - кадки нет, огурцы солить - та же песня, разве что понемногу. Так, заморожу из ягод, что сразу не съедим, насушу яблочек в электросушилке, и всё на этом.

Ну а чтобы успокоить инстинкт, по осени я того-сего куплю или соберу и любуюсь, что живописно вышло. Не помню, чтобы в детстве у нас тут клюква или грецкие орехи росли, собирали с бабушками в лесу мы чернику да голубику. А сейчас всё растёт, у бабушки в саду и виноград есть, только мелкий и кислый, как раз на вино, но не в коня корм, не умею, хотя бутыль есть, осталась в подвальчике от прежних хозяев квартиры.

Забавно тётушка отреагировала на мои рассказы про памятную зиму 98/99-го года, после дефолта, которую без работы и пособия я переживала. Кое-какая работа всё же была, и был родительский погреб с дачными запасами, но всё равно по весне я дождаться не могла, когда полезет первая крапива, и тогда единственную весну прямо в городе её собирала, в парке и у дома на заднем дворе, до этого брезговала: машины, собаки, - а тут это неважно стало, пока ещё выберешься за город, пока там снег сойдёт, а тут уже, и так хотелось витаминчиков. Тётушке я это рассказывала в назидательных целях, про жизнь на севере, чтобы ценила белорусские реалии, но она выслушала меня и сказала:

 - Мы после войны, не помню, чтобы так делали детьми, уж картошка-то своя всегда у нас была, а к ней и ещё что-то.

Я уж не стала ей  рассказывать, что вместо того, чтобы купить той зимой витаминов - коньки себе купила, когда получила небольшой гонорар за публикацию. Вряд ли бы она поняла мою логику: пока живы родители (бабушки/дедушки), и есть погреб с д запасами, нестрашно зимовать и жить на свете, можно и коньки, и лыжи себе позволить, когда большую часть года зима, без них никак.

Теперь общаюсь с северными подругами: какие уж там коньки с лыжами, все разговоры про дачи. Если забросить участки, они быстро, за год, зарастают, и потом как бы совсем не отбросить коньки, ежели что. Но сама всё ещё не созрела всерьёз заготовками заниматься, только понарошку.