Крушение поезда с коньяком

 Толик этим вечером находился в прескверном настроении. Находился во всех смыслах этого слова. Во-первых, он находился, как путевой обходчик. Пришлось одному обходить уже второй длиннющий эшелон, а во вторых, полученный накануне аванс частично был роздан в качестве оплаты долгов, а остаток тоже благополучно пропит. В кармане оставался один единственный медный пятак. Можно было попробовать ещё взять в долг у цыган самогону, но до обеда ещё далеко, а смываться с работы во время смены было рискованно. Могли и уволить. Залётов у него было побольше, чем у его сожительницы, старой шалавы проводницы Нюрки.
 
- Была-не было, —   пробормотал Толян и подбросил монету, - Орёл - лечу за самогоном!

Но дрожащая рука пятак не поймала. Он со звоном ударился о рельсу, завертелся юлой вокруг своей оси и лёг решкой. Толян зло сплюнул на распластавшуюся на металле предательскую монету и медленно поплёлся в другой конец состава.
С третьим эшелоном повезло. Диспетчер Людка сообщила, что он пройдёт через станцую Валга не останавливаясь. Следующий эшелон ожидался только после полуночи, и обрадованный путеобходчик спринтерской походкой рванул к ромалам.

Пока Толик занимался спортивной ходьбой через огороды, состав из 60 цистерн лишь немного снизив скорость, разрезал город на две части и готов был уже вырваться из его плена по направлению к Риге, но город решил эшелон не отпускать. Хотя некоторые старожилы утверждают, что это сработал проклятый Толиком пятак. Или его плевок!

Как только вторая пара тепловоза наехала за пятак, рельса под ним лопнула, сместилась,  и 60 цистерны коньяка Белый аист сошли с рельсов, и один за другим скатились с приличной насыпи в поле.
Примерно через час экипаж бомбардировщика, эмитирующий заход на посадку на запасном грунтовом аэродроме Балтийского флота, сделав круг над городом, почувствовал резкий запах Молдавии. Командиром экипажа было принято решение ещё с десяток раз отработать заход, чтобы чтобы.
 
На базу экипаж вернулся как цуцики. Выбирались из самолёта на четвереньках. Даже непьющий механик.
 
Утром город бросил пить. Официально. Потому что горожане прекратили покупать в магазинах алкоголь. Новость о том, что на окраине образовались коньячные озёра разлетелась моментально. И трудолюбивый народ вооружившись тарой, какую только смог достать, потянулся вычерпывать себе счастье, благо настала суббота.
Пригнанная для охраны милиция продержалась на ногах несколько часов и полегла на берегах. Просыпаясь, менты доползали до водоёма, немного хлебали и тут же отключались. Сердобольные бабушки, приволокли в 200-литровой бочке старых солдатских одеял и накрыли бедолаг, чтобы те не простудились.

Что характерно, большого скандала сначала удалось избежать, так как оказалось, что по бумагам никакого коньяка в следующих на ремонт цистернах не было. Они были девственно чисты! Сначала, конечно, местное ОБХСС пыталось что-то там возбудить, но армянские цеховики подсуетились где следует, заплатили кому положено и начали бодяжить новую партию молдавского Белого аиста. Присланные военные строители отремонтировали полотно, порезали цистерны на металлолом и увезли. Теперь их как бы и не существовало вообще никогда.

Тем временем город пропах коньяком, как окрестности Лувра мочой. Белочка размножилась в таких масштабах, что была зафиксирована несколько раз даже в детском саду Буратино.

Исключительно коньяк теперь пили на днях рождениях, собраниях, свадьбах и похоронах, и порой сложно было отличить покойников от брачующихся. Часто путали и наливали не тем.
 
Исключительно коньяк теперь пили на днях рождениях, собраниях, свадьбах и похоронах, и порой сложно было отличить покойников от брачующихся. Часто путали и наливали не тем.
 
Однажды уже слегка прикопанный сантехник Водопьянов протянул из гроба руку с рюмкой и потребовал налить, и когда его просьба была удовлетворена ничуть не удивившимся батюшкой, вместе со святым отцом начал орать "Наш паровоз вперёд летит, а в Валге остановка. Другого нет у нас пути, в руках у нас гранёнка. ..." А в это время в полуобморочном состоянии семейство Ребане размышляло над тем, как наконец избавиться от умершего неделю назад дедушки, которого хоронили уже дважды, но его непонятно каким ветром заносило назад в их квартиру на восьмом этаж единственной в городе жилой многоэтажки.
 
Такая весёлая жизнь в городе могла продолжаться ещё долго, если бы не статистическое бюро на улице Пионери, которое в любое время дня и ночи гнало телетайпами в центр статистику обо всём и обо всех. Подоспела статистика за неделю, и в Москве у принимающей стороны встали волосы дыбом, когда они расшифровали все дырочки на перфолентах. Решено было срочно докладывать Леониду Ильичу.

За всё время существования СССР генсеков ночью поднимали только два раза. Первый раз - Хрущёва во время Карибского кризиса, а второй - Брежнева, во время Валгавского.

С огромным трудом удалось отогнать от горячо любимого Леонида Ильича медсестру Нину, которая требовала соответствующее постановление политбюро. Только когда Чурбанов пригрозил рассказать Брежневу о том, как она однажды плюнула тому в компот, она сдалась.
- Леонид Ильич, беда!
- Что? Где Когда? Война? Америка напала?
- Хуже, Леонид Ильич!
- Американцы первыми высадились на Солнце?
- Боюсь, Леонид Ильич, что всё гораздо хуже.
- Ну же, не томите.
- Под угрозой выполнение плана пятилетки за три года!
- Кто нас отдаляет от светлого будущего? Кто тянет страну на дно?
- Валгавчане!
- Кто это? Где это? Как посмели? Что посмели?
Только после второй сигареты "Новость", которые изготавливались по спецзаказу, Леонид Ильич наконец вкурил, что происходит, так как  долго он не мог понять, почему города два: Валга и Валка. Разъяснили, что когда-то это был один город Валк, но латыши большую часть города подарили эстонцем, и теперь их два. Эстонский — Валга, и латвийский - Валка.
- И что же там эти валгавчане вытворяют? - наконец спросил Брежнев.
- Перестали пить!
- В каком смысле?
- В самом прямом!
- Что перестали пить?
- Всё! Всё спиртосодержащее!
- Странно...
- Почему?
- Пока не знаем.
- И в чём тут угроза светлому будущему, которое мы строим?
- В том, что отказ валгавчан от алкоголя ставит под угрозу выполнение решений последнего съезда КПСС. Статистка, Леонид Ильич, вещь упрямая. Пятилетний план пищевой промышленности, который решено было выполнить за три года, теперь под угрозой!
- Из-за валгавчан?
- Вот именно, Леонид Ильич!
- Они, что, так много пили раньше?
- Очень много! Благодаря им перевыполнялись планы Эстонии и Латвии. Заменить таких потребителей горячительных напитков нам некем. Разве что придётся ещё один БАМ начать строить, но боюсь, экономика наша не потянет пока, - сказал Громыко.
- А почему это валгавчане пить бросили? - уставился Леонид Ильич на Андропова. - Ты, случайно, Юра, им все краны там не завернул так, что и капля спирта трудовому народу в рот больше не попадает?
- Что ты, Лёня, начал оправдываться Андропов, до прошлой недели пили за милую душу.
- А закусывать им есть чем? Может, голодают и натощак в горло не лезет. Ты, Коля, - Брежнев обратился к Щелокову,- там не сильно зверствуешь? Может, трудовому народу теперь и кусок колбасы или сосиску нигде не утащить для закуси?
- Что ты, Леонид Ильич, статистика говорит, что на валгавском мясокомбинате воруют по-прежнему. Если не больше. И паштеты воруют, и колбасу с сосисками. И даже бычьи пенисы по французскому заказу для колоний.
- Странно всё это! Так что же с валгавчанами стало? Нормальными же ребятами были, советскими передовиками...
- Выясним! - дружно стали заверять все присутствующие.
- Даю сутки на выяснение! Не найдёте причину, светлое будущее буду строить без вас!

На следующий день в городе кагебешников было больше, чем местных жителей. Совместными усилиями удалось выяснить причину отказа валгавчан от покупки алкоголя и докончить городские запасы халявного коньяка. Был подготовлен доклад и указ о награждении Леонида Ильича внеочередным званием героя Советского Союза, но вручать ещё одну золотую звезду было некому. На следующий день дорогого Леонида Ильича не стало...

Рассказ создан при непосредственном участии Искусственного Интеллекта.