Ворона

Эмма выбежала из дома. Без шапки.

Первый раз этой весной.

— КРАно, КРАно! — удивлённо глянув на юную Эмму, осуждающе прирасправила крылья её знакомая ворона.

Птица угрожающе упёрла «руки в боки».

Распушилась.

Ворона давно уже с Эммой «на ты». У них общий двор. Здесь у Эммы — два окна с зелёными занавесками на пятом этаже городского серого дома.

А у вороны — тополь.

                * * *

Птица не верила весне, знала — та обманчива.

«КРАно, КРАно!» — назидательно повторила ворона.

— Нет, не рано! — Эмма притопнула ножкой, обутой в изящный ботиночек на каблучке. Рукой, обтянутой перчаткой, расправила складочки на пальто, бутоном подснежника расходящиеся от талии. — На вот тебе… Сегодня с повидлом.

Эмма положила на мартовский снег, под тополь, кусок сдобной булки.

                * * *

Ворона хоть и была обижена Эмминым непослушанием, всё же, глубоко заваливаясь на бок, поковыляла к угощению.

На правой ноге у птицы пальцев не было.

Была только острая палочка.

                * * *

Эмма ждала. Смотрела, как пернатая подруга выклёвывает мякиш из румяного булочного панциря. Наслаждалась пусть не солнечным, но тёплым утром.

Смотрела вверх.

Над девушкой простиралась крона дерева, под которым завтракала ворона.

Оно, как и Эмма, почуяло весну.

Тополь пах уже липкими почками.

                * * *

Эмма Слёзкина с раннего детства чувствительна к запахам, потому и работает в магазине, где продаются ароматы.

Девушке нравится её работа, она любит людей, которые свято верят в парфюмерную магию.

Но сегодня у Эммы выходной.

И завтра тоже.

                * * *

Ворона, наконец, насытилась.

Махнув птице рукой, Слёзкина покинула двор и, выстроясь в призрачную параллель с дребезжащим трамваем, устремилась вперёд.

Куда глаза глядят.

На ходу ей мечталось о скором замужестве, о прогретом солнцем бревенчатом доме (летом в деревне пахнет клубникой, стадом коров, жабьим болотом) и грезилось о троице бойких детей. Вот только жениха у Эммы пока ещё не было.

«А вдруг сегодня встречу будущего мужа?» — предположила смело Эмма и ускорила шаг.

                * * *

Навстречу Слёзкиной двигался парень.

Молодого человека Эмма увидела издалека. Он выделялся из толпы.

Незнакомец на ходу читал книгу.

Шёл он быстро и лавировал между прохожими очень уверенно. Видно, что попутное чтение для него — дело привычное.

Элле мучительно захотелось узнать: как называется книга.

                * * *

Эмма без ложной скромности вознамерилась спросить об этом парня.

А что?

Название книги — не родовая тайна.

Молодые люди поравнялись. И Слёзкина уже открыла было рот, чтобы исполнить своё намеренье. А парень, почувствовав пристальный Эммин взгляд, мельком поднял на неё глаза.

Но в голубых глазах Элла не увидала своего отражения!

Словно она — пустое место. Парень смотрел на неё и как будто не видел.

И это её, девушку с летящими по ветру волосами!

Неужто книга любопытнее Эммы?

                * * *

Возмущённая девушка обернулась вслед дерзкому, на её взгляд, молодому человеку. Парень показался ей некрасивым, худым, длинным, сутулым.

Типичный книжный червь!

Осознание этого факта ещё больше раздосадовало Эмму. «Да как он мог?» — мысленно вспыхнула Слёзкина и, повинуясь внезапному порыву, неожиданно для себя самой незаметно устремилась вслед за невнимательным бесчувственным червём.

«Ещё, похоже, слеповат!» — топоча каблучками, решила Эмма.

                * * *

Парень наконец затормозил у книжного магазина. Вошёл в дверь, на которой, согласно раннему утреннему часу, висела табличка «Закрыто».

А Эмма осталась стоять на улице.

Она «уткнулась носом» в стекло, за которым по-домашнему, бок о бок, стояли тысячи книг. «В тесноте да не в обиде», — как будто бы дружно сообщали они.

Книгам было уютно, а Эмме нет.

Как-то разом внезапно похолодало. Дунул ветер и пригнал тёмную тучу, на непокрытую голову девушки большими ажурными хлопьями повалил мартовский снег.

                * * *

— Прошу вас, проходите, — книжный червь распахнул перед Слёзкиной дверь, — магазин открыт.

Такое предложение показалось Эмме соблазнительным, она прошла внутрь магазина.

— Желаете кофе? — парень исправлялся на глазах.

Эмма глянула в сторону, куда жестом указал её новый знакомый. Там, стоя на круглом низком столике, пускали пар две крохотные фарфоровые чашечки с ароматным напитком.

                * * *

— Кофе? Ты приготовил его для меня? — поразилась Эмма.

— Конечно, ведь два квартала шла за мной по пятам, — спокойно пояснил книжный червь. — Ещё за закрытой дверью стояла.

— Так ты шпионил за мной? — рассердилась Эмма.

— Нет, это ты за мной шпионила, — возразил ей парень.

Слёзкина смутилась, но послушно подсела к столику.

                * * *

Оказалось, что червя зовут Карпов Александр.

Его имя на бейджике было написано.

— Значит, ты книги продаёшь? — обведя взглядом бесчисленные стеллажи, умозаключила Слёзкина. — А я духи продаю.

— О, прикольно! — оживился собеседник Эммы. — Будь я парфюмером, я бы придумал ароматы для любителей читать. Представляешь, едешь ты в трамвае, а неподалёку стоит молодой человек, и от него веет парфюмом «Стивен Кинг».

Допустим, что ты тоже фанатка Стивена, поэтому ты немедля направляешься к пассажиру, который пшикнул на себя чуточку «Кинга», и заводишь с ним разговор о том о сём, о новом романе короля ужасов. В итоге время в пути скоротаешь и приятелем обзаведёшься… Как тебе идея?

— Крутая! А мне какие книжные духи подошли бы, по-твоему?

— Сказочные… С лёгким шлейфом нравоучений Кристиана Андерсена.

— Почему?

— Так ты ж под дверью магазина с красным носом стояла… Как Дюймовочка у мышиной норы во время снегопада!

Александр хихикнул, а Эмма — нет. Ей приглянулся Карпов Александр, и к его словам Слёзкина отнеслась серьёзно.

                * * *

Забренчал колокольчик, это первая утренняя посетительница пожаловала в магазин.

Александр встал из-за столика и направился к женщине, которая сообщила, что ищет учебник физики для 8 класса.

Эмма не хотела мешать.

Она попрощалась со своим новым знакомым и направилась к выходу.

— Эмма, — окликнул её Александр, — ты заходи… Буду рад тебя видеть.

— Конечно, — пообещала девушка и выпорхнула на улицу.

                * * *

В этот же день Эмме позвонила Женя Саблина, напарница Слёзкиной в отделе парфюмерии.

— Поехали в деревню, к дяде моему, — предложила Женя Эмме. — А то мне одной скучно.

— Так и мне одной скучно, — призналась Эмма. — Поехали к дяде.

— КРАсивая, КРАсивая, — поразилась по-туристически одетой Эмме впечатлённая ворона.

— Ты красивее, — не согласилась с вороной Эмма и, накормив её, плюхнулась в подержанный автомобиль Жени Саблиной.

Машина долго наматывала вёрсты мимо забытых богом деревушек; мимо брошенных колхозниками огромных амбаров с разинутыми «ртами»; мимо полей и лесов, пока, наконец, не упёрлась в замысловато рубленные деревянные ворота.

Эмма удивилась. Ворота тянули на произведение деревянного зодчества. Как минимум!

Вышел охранник. Плотоядно глянул на Саблину. Внимание деревенского стража Женю заметно порадовало.

Девушки вышли из машины и по деревне «за забором» пошли пешком.

                * * *

Эмма смотрела по сторонам, опять удивлялась.

Деревенские усадьбы смотрелись как барские. Убранство их было «дорого-богато».

— В-о-о-н, видишь теремок? — шутки ради, движеньем руки ставя на место Эммину челюсть, не без зазнайства сказала Женя. — Дядин! Ой, да вон и сам Иван Петрович по хозяйству хлопочет.

— Так он куркуль? — резко глянула на Саблину подруга. — Предупреждать надо было!

                * * *

Перед Эмминым взором и впрямь предстал теремок. Почти что сказочный.

Напротив окна в резной ставне, вальяжно растопырив изумрудно-махровые лапы, красовалась высокая ёлка. Обняв её крепко-накрепко, в окно по-хитренькому любопытно всматривался когтистый косолапый медвежонок, вырубленный из дерева.

У входа в дом хмурили брови молчаливые стражники с копьями наперевес.

Дядька Черномор, по-видимому, и его брат-близнец. Оба выполнены, опять же, в дереве.

                * * *

Рядом с берёзовой поленницей мужик в холщовых рукавицах колол дрова.

Мелькание заезжих девиц отвлекло его от простонародного занятия.

Петрович обернулся.

— Кого я вижу?! Племяшка пожаловала! — приобнял Саблину хозяин усадьбы. Из-под козырька его головного убора хищно блеснули очки в изящной золотой оправе.

Эмма даже немножечко струсила.

Но виду не подала.

Представилась.

— Молодец, что Эмму пригласила, — похвалил Саблину Петрович. — Я вас сейчас откармливать буду, а то вон, какие худющие!

Хозяин дома вогнал тесак в чурбан.

— У меня супруга-то умерла, — обратился он к Эмме, — царство ей небесное… Так приходится самому хлопотать. У меня чугунок с бараниной в печке стоит… Вы, девчонки, в дом идите, на стол накрывайте.

                * * *

— Слышь, Саблина, говорят, что богатеи — скупердяи жуткие. Это правда? — шёпотом спросила Эмма подругу уже в доме.

— Ага… — скептически хмыкнула Женя. — У меня Петрович уже спрашивал, много ли ты ешь.

— А ты?

— А я сказала, что ты ешь как Дюймовочка. Бываешь сыта половинкой зёрнышка.

— Правильно сказала… Слышишь, Саблина, раз уж мы с тобой в сказку попали, может, замуж меня сосватаешь? За крота местного. Есть здесь кроты холостые?

— Ага. Куда ни плюнь — в крота попадёшь.

— А ты почему не замужем?

— Ем много.

                * * *

На ловца и зверь бежит. К обеду явились кроты. Холостые. В количестве двух штук.

Развязный балагур Андрюха Телёночкин и выдержанный Григорий.

Эмма тщательно тёрла руки кусочком хвойного мыла в виде кедровой шишки в ванной комнате, когда Женя «принесла в клювике» благую весть.

«Ну что, кротов заказывала? — с нервозной, но довольной оглядкой шипела она. — Женихов ей вынь да положь… Иди. Знакомься!»

Эмма взволновалась.

Гости представлялись ей разодетыми в дорогие блестящие шубы; со сложными вычислительными механизмами в головах.

Всё же Эмма взяла себя в руки, тряхнула плечами, выпрямила спинку.

И девушки выплыли встречать гостей.

                * * *

У порога скромно топтались два мужика.

Валили на пол рыболовные снасти, стягивали с ног валенки в калошах.

Петрович встречал гостей весьма радушно, как людей уважаемых.

— Вот, знакомьтесь, девушки. Это Телёночкин, — представил хозяин первого гостя в синем тренировочном костюме.

— А я — Григорий, — сам представился гость номер два. Он назвал своё имя бесцветно, без интонации и сразу показался Эмме неинтересным флегматичным человеком.

Она мысленно вычеркнула его из списка женихов.

Выбор сузился.

                * * *

Мужики загалдели, смакую подробности зимней рыбалки, громко гоготали, предчувствуя сто граммов водки и вкусную еду.

— Ну что, Петрович, чем потчевать будешь? — заваливаясь за большой деревянный стол, нетерпеливо озирался по сторонам проныра Телёночкин.

— Баснями точно кормить не буду, — успокоил гостей хозяин, — сейчас-сейчас, потерпите чуток, — Петрович, залихватски управляясь с ухватом, вынул из русской печки чумазый чугунок, торжественно водрузил его на стол, открыл крышку.

По дому пошёл гулять дух томлёной баранины.

Петрович не спеша стал раскладывать сытное обжигающе горячее варево по деревянным, в рябиновых ягодах, чашкам.

                * * *

Поужинали.

— А не посчитать ли нам? — предложил хозяин, плюхнув на место чугунка крутой ноутбук. — Вы уж, девушки, нас простите… Но как потопаешь, так и полопаешь.

По экрану ноутбука поползли вдруг какие-то цифры.

За ними — графики.

— Ну, что скажешь? — пытаясь резюмировать увиденное, обратился Петрович к Григорию.

— Подумать надо, — не торопился с ответом холодный, как глыба, Григорий. Он пристально вглядывался в монитор, тёр пестиком в ступке алую клюкву. Замёрз на рыбалке, готовил к чаю целебный эликсир.

                * * *

Ноутбук задремал.

Но ожил. Запестрил весёлыми картинками.

— Ой, какой ослик хорошенький! — взвизгнула Женя. — Такой пушистенький.

Гости, как по команде, прильнули к экрану.

Секунду спустя все уже дружно гоготали.

Ноутбук явил чужбину.

Под звуки весёлой восточной песни в объектив камеры пёр осёл. Да так резво, что стокилограммовый Петрович, сидящий на нём, болтал ручками-ножками, как полуперевёрнутая черепашка.

Осёл же сильно напоминал сородича из мультика про Шрека.

Шкодил.

Вился ужом, взбрыкивал задними ногами, норовил спихнуть со спины ненавистную ношу.

Ещё и заливисто ржал. Видимо, матерился.

А Петрович тянул на себя поводья и сгоряча вспоминал кузькину мать.

                * * *

— В восточных странах не только ослы забавные, — серьёзно резюмировал видосик Петрович, когда шутки и смех наконец-то смолкли. — Там люди интересные живут. Семьи большие, крепкие, дети с родителями дом делят. Домашний очаг для женщин восточных — святое дело.

— Да-да, правильно, — ехидно поддакнул Телёночкин, — а наши девушки только карьеру хотят строить. А отношения строить, детей рожать — не хотят.

— Неправда, — твёрдо рубанула Эмма. — Я хочу. Дом и семью хочу. Много детей хочу.

— Правда хочешь? — переспросил Петрович.

— Правда.

— А замуж за меня пойдёшь?

— Пойду.

                * * *

Прошёл месяц.

Петрович от слов своих не отпирался, он выбирал кольцо для Эммы, готовился к помолвке.

И всё бы ничего.

Да только сердце у девушки болело. Нет, не железный замок с названьем «Петрович» его тяготило.

Слёзкину волновал предсказатель, сочинитель сказочных духов с лёгким шлейфом нравоучений Кристиана Андерсена!

«КАРпов Александр! Где КАРпов Александр?» — клевала Эмме мозг дотошная ворона. Сдался ей книжный червь, продавец в магазине!

Эмма злилась на птицу.

Она предпочла сытый быт и манящий домашний очаг.

                * * *

Однажды утром позвонил Петрович. Сказал, что приглашает Эмму в ресторан.

К вечеру, нарядная и надушенная, готовая к свиданию, Эмма выпорхнула из подъезда во двор.

Она разломила печеньку курабье, ища глазами знакомую птицу.

Но вороны нигде не было видно.

Она исчезла.

                * * *

— У меня ворона пропала, — приехав в ресторан, сказала Петровичу Эмма.

— Какая ворона? — не понял тот.

— Одноногая. Вместо второй ноги — острая палочка.

— Тьфу ты! — всплеснул руками мужчина. — Подумаешь, ворона инвалид! А хочешь, я тебе павлина подарю?

— Зачем мне павлин? Спасибо, не нужно.

— А это нужно? — Петрович водрузил на стол торжественно красную открытую коробочку. Там лежало кольцо. — Смотри, как камушек искрит на свету, играет. Хороший бриллиант! Дорогой!

Эмма склонилась над подарком, но в руки взять его не решилась.

— Это предложение? Ты замуж меня зовёшь?

— Зову! Хочу, чтоб всё по-честному! — рубанул Петрович и завозился, вытягивая откуда-то из-под стола кипу бумаг. — Это брачный договор. Подписать бы надо.

Эмма напряглась, окаменела.

— Суть договора, — Петрович поднял вверх указательный палец, — ты под моей защитой, финансовой и моральной, до тех пор, пока мы женаты. В случае развода ни денег, ни имущества, ни будущих детей ты не получишь. Ты согласна?

Эмма дар речи потеряла.

— Что молчишь? — поторопил с ответом девушку Петрович. — Кольцо брать будешь? Гляди, как блестит, сверкает!

— Ты как с сорокой со мной говоришь.

— Почему как с сорокой?

— Сороки на блёстки падки.

— Чё-то я не пойму, то ты про ворону, то ты про сороку. О нас с тобой когда говорить будем?

— Кстати, о вороне. Пойду её поищу.

И, поспешно встав из-за стола, Эмма выбежала из ресторана.

                * * *

— Женя, я Петровичу отказала, кольцо не взяла, — в парфюмерном магазине под конец рабочей смены призналась подруге Эмма.

— Дядя говорит, из-за вороны?

Эмма в ответ неопределённо дёрнула плечиком.

— Сама ты, Эмка, ворона!

— Так я тогда полечу?

— Лети. Куда летишь?

— Червя искать.

— Червя? Какого червя?

— Книжного.

                * * *

В тот вечер Эмма успела-таки в книжный, впорхнула туда перед самым закрытием.

Звякнул в дверях колокольчик.

Александр увидел её, как тогда, с покрасневшим от холода носом.

— Где ты пропадала? — просияв, распростёр объятия взволнованный Карпов.

— Занята была, — прижалась к Александру Эмма, — сказки Андерсена перечитывала.

…А вскоре ворона нашлась.

«КРЕпыши! КРАсавцы!» — каркала она, довольно глядя на юных, уже «вставших на крыло» своих птенцов.