Меня не переделать Быль

Недавно сын пригласил меня в театр на постановку романа в стихах «Евгений Онегин» Александра Пушкина. Спектакль должен был пройти в здании театра музыкальной комедии вечером. Мы приехали в театр на нашей маленькой «Хонде» к началу спектакля. Зрительный зал был полон до отказа. В зрительном зале было почти темно, на сцене, когда занавес был убран, тоже сумрачно, так что приходилось напрягать слух, зрение и память. Слава богу, «Евгения Онегина» я знаю почти наизусть.
         И вот начало спектакля. По сцене вихре пронеслись два человека: один из них – Татьяна Ларина, другой – Евгений Онегин, как я догадалась. Они пронеслись сперва по сцене, потом по лестнице, идущей в зрительный зал, потом по зрительному залу, потом ещё где-то. Я испугалась. Мне показалось, что кто-нибудь из этих двух непременно переломает себе ноги в такой пробежке. А потом пошёл спектакль. Главные герои ползали по сцене на четвереньках, будто разыскивая на полу рассыпанные монетки. Другие герои: Ленский, Ольга и кое-кто помельче, например, няня, муж Татьяны, её матушка, явно были не в фаворе. Ленский, правда, спел свою знаменитую арию «Куда, куда вы удалились…». Это был, пожалуй, единственный луч света на тёмном фоне постановки, да ещё промелькнули два-три четверостишия из романа. Например, такой:
 «В тот год осенняя погода
стояла долго на дворе
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе…»

      Остальные действующие лица романа стояли шеренгой в ряд на заднем плане. Им, очевидно, была предоставлена роль привидений, с чем они справились на «отлично».
Мы с сыном сидели где-то ближе к выходу из зрительного зала. Мне было слышно, как некоторые зрители вставали и уходили из зала. Мне тоже хотелось уйти, но меня мучило любопытство. Хотелось узнать, а чем всё это кончится. Конечно, всё это кончилось, но вот что удивило меня, зрители, которые сидели ближе к сцене, разразились такими трескучими оглушительными аплодисментами, такой канонадой рукоплесканий, что невольно подумалось, а на этом ли я свете нахожусь и в своём ли любимом городе Красноярске, не я ли закончила когда-то десять классов, а потом – институт культуры?
      А потом мы с сыном уехали домой. Когда мы проезжали мимо автобусной остановки, я увидела большую толпу зрителей, возбуждённых спектаклем. Меня это огорчило.
На другой день я встретила возле дома, в котором жила, своего соседа по подъезду. Я рассказала ему о спектакле, о своих переживаниях, об аплодисментах. Сосед вздохнул: «Наш пипл всё хавает без разбора, что не дай». А на счёт аплодисментов сказал: «Возможно это была подстава».  Другой мой знакомый сказал: «Это ещё что! Вот я смотрел спектакль «Три сестры» по Чехову. Так там действующие лица бегали по сцене в противогазах. Это что? Намёк на нашу экологию?»
      Всё это называется новым прочтением в двадцать первом веке классических произведений, написанных в 19 веке. Почему те, кто читает по-новому, не пишут по- новому, зачем они прячутся за классиков? Не потому ли, что если они не будут безобразить 19 век, то их в двадцать первом веке не будут печатать, не будут ставить в театрах.
        Теперь о себе. Мне 80 лет. У меня хорошая пенсия, две квартиры, рот наполнен зубами, конечно, вставными, в глазах хрустали-протезы. Я ни в чём не нуждаюсь. Мне не на что жаловаться. Нечего просить.   Но когда я сталкиваюсь с такими постановками в театрах, я чувствую себя глубоко несчастной. Мне обидно и за себя, и за своих родителей, и за Пушкина А. С., и за Чехова А. П., и за других наших великанов в литературе, которых так лихо уронили, приземлили до современного уровня. Если кому-то не нравится наше сегодня, делайте так, чтобы наше завтра не призирало вас.
     Представьте себе, мне легче смотреть и слушать репортажи журналистов о том, что делается сейчас на Украине, чем передачи по телевизору типа дежурная часть. Первые  – это герои освободители, строители, наши герои, другие – это подонки.
Господи! На всё твоя воля! Меня не переделать. Не буду я аплодировать трусливым и преуспевающим господам от культуры. И не буду «хавать» то, что предлагают эти господа.