Сон 6 о том, как полезно порой заговаривать с...

Сон #6 о том, как полезно порой заговаривать с незнакомцами

Низкий потолок подвала грозился раздавить бледный комок плоти, скорчившийся на полу. Стены пахли сырость и плесенью, густо рассыпавшейся черным крапом. Бетонный пол приковывал к себе, будто пуская невидимые щупальца в хрупкое тело. Он забирался глубоко во внутрь, прорастая в позвоночнике тонкими холодными нитями, лишая возможности пошевелиться. Комку плоти было на это плевать. Он лежал на полу, словно крошечная, зародившаяся жизнь в теплой материнской утробе. Только в утробе тепло и спокойно, а кроме мерного биения родного сердца, ни один звук, ничто не способно прервать это блаженное состояние. До поры до времени, конечно.

Ниже пояса комок был раздет, сверху же был натянут тонкий свитер цвета стылой ноябрьской грязи. В одном из четырех пыльных углов валялось разорванное белье, там же - старые линялые джинсы. Комок тихо всхлипывал и машинально водил замерзшей ладонью по измазаномму кровью бедру. На руках красовались лиловые синяки, шею с кровоподтеками скрывал ворот водолазки, по которому расползалось влажное пятно. Кровь из разбитых губ, смешиваясь со слюной стекала бледной струйкой по подбородку, путаясь в грязных волосах и исчезая в вороте. Комку было больно. Каждая клеточка от пояса и до кончиков пальцев ног протяжно ныла и вместе с тем горела. Сама мысль о том, чтобы пошевелиться была невыносима. Холод же напротив заставлял тело неметь и боль притуплялась, но был ли от этого толк? Если тело и может перестать ощущать ее, то в голове она останется навсегда. Яркими вспышками, будто каленым железом,выжигали, ослепляли воспоминания, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове то, что хотелось бы забыть навсегда.

Мимо пробежала крыса, поднимая в воздухе удушливую пыль. Глаза защипало и Комок начал неверными, отрывистыми движениями пытаться стереть пыль. Моргнув несколько раз Комок решил оглядеться. Взгляд блуждал сантиметрах в 10 над полом, пока не зацепился за две сияющие точки у противоположной стены.
Точки смотрели внимательно, не спрашивая и не осуждая. Они не следили и не двигались, при этом создавая впечатление, что за этим потусторонним блеском кроется нечто непостижимое, не принадлежащее этому миру.

Комок замер прислушиваясь, точки погасли и вновь загорелись, будто бы человек моргнул, а может это просто обман зрения, и щели грязного заброшенного подвала полуразрушенного и готового к расселению дома на окраине маленького провинциального городка, пропускали свет с улицы… мало ли что может привидится, когда долго лежишь без движения на грязном холодном полу.

Точки погасли и появился голос.
- Здравствуй.
Голос был низкий, теплый, бархатный. Как у отца, подумал Комок.
- Отец?
- Отец всем падшим.
- Не понимаю.
- Я напоминаю тебе отца? - медленно спросил Голос.
- Он умер, - ответил Комок.
- Он перестал существовать в этом мире, но это не значит, что он не существует в другом.
-Что ты такое? - давясь пылью с пола выдавил Комок.
- Я дам подсказку и процитирую свое любимое произведение. "Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".
- "Мастер и маргарита", - чуть оживился Комок.

Огоньки вновь появились в темноте и, казалось, будто они лукаво щурятся.
- Юность…- протянул Голос,- это "Фауст".
Последнее слово заполнило своей многозначностью подвал и теплым пледом опустилось на замерзающее полуголое тело, лежавшее на полу.

- Я умираю?
- А тебе хотелось бы?
- Пожалуй.
Крошечные сияющие точки снова сузились в усмешке.
- "Пожалуй" можно сказать о погоде… "Пожалуй сегодня прохладно"... А вот о выборе можно сказать либо "да" либо "нет". Так тебе хотелось бы?
Комок не знал что ответить. В голове острой занозой сидело лишь слово "пожалуй".

- Давай я облегчу тебе выбор. То, что с тобой произошло - ты этого хотела?
- Нет, - всхлипнул Комок и уткнулся лицом в грязные ладони.
- Лжёшь. Ты хотела. Ты выстроила все свои "да" и "нет" в такой последовательности, что они привели тебя сюда, в этот самый подвал, к этому самому итогу.
- Нет.
- Ты хотела быть хорошей девочкой. Удобной, умной, послушной девочкой. Школа из чувства вины и долга до 11го класса. Институт из страха и покорности до 23х лет. Скучный муж, его маленькая квартирка, серая жизнь… Ночные смены, алкоголь по праздникам. Алкоголь иногда. Алкоголь каждый день. Ссоры со скучным мужем, мужчина на стороне. Мужчина вместо скучного мужа. Алкоголь постоянно. Больше нет квартиры, есть оскорбления и оплеухи, нет мужчины, есть алкоголь… Продолжать?

Комок тихо плакал.
Голос не осуждал и не насмехался. Он просто складывал слова в предложения,  а предложения складывались в ничем не примечательную жизнь маленького никому не нужного человечка.

-Это жизнь. Она поимела тебя, но ты ведь не была против, поэтому я спрошу ещё раз. Это то, чего ты хотела?
-Да, - прошептал Комок.
-Ну вот, смотри как все просто, если отбросить эмоции и оставить только факты.
-Я хотела семью, я хотела детей, я хотела…
-Снова врешь. Ты не хотела семью с тем, с кем ты ее строила. Ты не хотела детей и придумала себе болезнь. Так отчаянно ты верила в то, что больна, что это действительно случилось. Теперь у тебя не будет детей, никогда не будет.

Последние три слова голос произнес так, будто распинал её тело на невидимом кресте.

- А-а-а, распятие… воображаешь себя мученицей? Но разве это так?
Комок хотел исчезнуть, съежиться и испариться из этого мира, потому как правда была ей невыносима.

- Тяжело... Вам, людям, всегда тяжело. Сначала вы строите себе клетки, потом насильно себя в них загоняете, а потом не знаете как сбежать. И свобода вам претит и неволя. Вы боитесь сами себя. Падшие не боятся - они принимают себя и отправляются в мои владения с высоко поднятой головой. Мученики тоже попадают, не следует думать, что место им только в раю.
- А куда попаду я?
- Ты можешь выбрать. Вон там, под твоими обносками лежит шприц. Ты можешь загнать воздух в вену и пойти со мной.
- Это значит умереть?
- Это значит перестать существовать в этом мире. Но один ли он во вселенной? Мой мир тоже вполне реален. Как и ЕГО мир. Только там не так интересно.
- Это только один вариант.
- Быстро учишься, человек.
Точки не двигались, голос звучал мягко и монотонно, словно у говорящей куклы.

- Второй вариант - ты встанешь, оденешься, покинешь это удручающее и вместе с тем прекрасное место и возмешь ответственность на себя.
- Ответственность?
- Да, ответственность. Твое пребывание здесь есть результат твоих действий и, если ты хочешь иной судьбы, то действуй и принимай ответственность за свои поступки. Быть может тогда это будет наша единственная и последняя встреча, ну а если нет, то мы встретемся вновь, когда я буду провожать тебя в свой мир.

Комок отполз в угол и нятянул ленялые джинсы. Под ними спала тощая ободранная кошка. Она затравленно посмотрела на Комок и громко мяукнула, выражая негодование, что ей помешали умереть,  укрывшись этим тряпьем.

Комок взял кошку и почесал за рваным ухом. Вглядываясь в темноту, где мягким светом сияли две точки, Комок силился разглядеть своего собеседника.
- Тебе интересен мой облик? Так смотри.

Голос подобрал с пола наполовину скуреннный огрызок сигареты, достал зажигалку из засаленного кармана и прикурил, озаряя лицо желтым всполохом.

Комок поежился и отпрянул. На нее смотрел опухший от пьянства и синяков мужик. Костяшки рук почернели от запекшейся крови, кожа даже в свете крохотного пламени зажигалки отдавала неприятным серым оттенком. Переломанные уродливые уши, сломанный неоднократно нос, и только глаза, чистые и сияющие не вписывались в этот портрет.

Комок поежился и отпрянул, крепко держа в руках плешивую кошку.
- Ты вспоминаешь ЭТО? Нет, человек, это жизнь поимела тебя… Это жизнь.

Рядом лежал шприц. Он буквально манил, но кошка, которую крепко держал Комок, стала соломинкой, за которую ухватилась угасающая и растленная жизнь. Ей захотелось накормить и отмыть, приласкать и согреть это умирающее создание, и тем самым попытаться спасти себя.

Комок отшвырнул шприц, не заметив как в этот миг погасли две точки, голос умолк, осталось только тихое кошачье мурчание, а у стены сидел давно мертвый человек. Слишком давно мертвый. Кожа его была холодна, поза нелепа, а глаза покрылись мутной пленкой и были безучастны ко всему происходящему. Комок этому не удивился.

Молча опустила она веки тому, кто только что открыл ей глаза. Молча встала и покинула грязный пыльный подвал. Не оглядываясь, не сожалея, не ощущая жгучую боль, которая начиналась от поясницы и разливалась вниз горячими синяками и кровоподтеками, слушая только тихое мурчание и шепот рассвета, который тянулся тонкой розовой ниткой на востоке, обещая новый день и ещё один шанс.

04.10.23