Страх

СТРАХ.

Было это во второй половине восьмидесятых годов. Папина тётя,она же баба Шура,пригласила нас с отцом осенью недельку пожить у неё на даче, в Вишняково.Деревенька эта стояла на речке с удивительным названием Кубрь, а местоположение её было на границе Ярославской и Владимирской областей. Отец принял приглашение.Мама по каким-то объективным причинам с нами поехать не смогла.

Быстро собравшись, мы погрузились в тогдашнюю папину ВАЗовскую "одиннадцатую" и двинулись на север. Больше полутора тысяч километров пролетели за сутки с небольшими остановками для питания и выгула кобеля.

 Меняясь за рулём, практически не пришлось останавливаться на ночлег,"кемаря" на пассажирском сидении. Загорск встретил нас звоном колоколов и красивейшими куполами церквей. Вот и Волга. Переехали плотину и въехали в Углич. Потом мы опять поменялись за рулём и когда я проснулся, мы уже въезжали в Вишняково.

Баба Шура встретила нас отлично сервированным столом,где кроме всего прочего было изобилие различных настоек её собственного изготовления. Позавтракав, мы как убитые завалились спать, а когда проснулись,то солнце уже клонилось к закату. Прогуляв Мартышку вокруг деревни, я спустился к речке.

Впереди простирались кошенные луговины. Местный пастух, громко щёлкая кнутом,гнал домой деревенское стадо. Когда тот поравнялся со мной, я спросил его:-а дупеля тут есть? Он недоумённо посмотрел на меня и ответил-да есть какая-то шушера длинноносая.Из-под коров взлетает и крякает как утка.Это что ли дюпель?-переспросил он с акцентом на букву е.

Утром мы с отцом вышли после восхода солнца. Вся луговина с обрывками разгоняемого ветром тумана блестела от росы.День обещал быть жарким, несмотря на начало сентября. Март уже скакал по луговине от реки, на которой повсюду белели кувшинки,до видевшегося невдалеке леса. Вот и первая стойка.-Иди стреляй,-подбодрил меня папа. Тулка снята с плеча, курки взведены.С осторожностью обхожу собаку впереди и сбоку.

Март краем глаза наблюдает за моими передвижениями. -Вперёд!-крикнул я и кобель,продвинувшись зигзагообразно около десяти метров, снова застывает скульптурным изваянием.Нос его обращён прямо мне под ноги. Делаю шаг и от неожиданности чуть не падаю. Почти из-под сапога с характерным звуком взлетает пара дупелей.

-Не торопись, отпусти,-кричит отец, но я уже мажу в первого,поправляясь вторым выстрелом. Март аккуратно подаёт мне первого за сегодняшний день дупеля.-Ну с полем, сынок,-говорит отец.Глаза его смеются.-А второй должен был с испугу помереть,-подтрунивает он меня.

Так мы и ходили до того времени,пока не стало довольно жарко,стреляя по очереди. Сетки ягдташей наполнились доверху и мы повернули обратно. Обед, сон, рассказы отца о таёжных охотах. На другой день мы решили поискать глухарей на клюквенном болоте и на обратном пути попробовать найти тетеревиные выводки, о которых нам рассказывал один местный охотник-лайчатник.

Вечером патронташи были заполнены дробью от шестёрки до двойки, а вместо ягдташей мы взяли большие сетки для дичи. Утро застало нас в тридцати километрах от села, на краю большого мохового болота, по краям которого росли высокие корабельные сосны.

Заряжаю императорскую "Б"-шку тройкой и двойкой. Март старательно обыскивает всё окружающее пространство, не упуская и густых кустов посреди болота. Наконец длинная потяжка заканчивается стойкой в редких сосенках на краю большой торфяной гари.

Я не успеваю подойти к стойке,как со всех сторон вокруг собаки загрохотали крылья поднимающегося глухариного выводка. Хлёсткий дуплет отца из Дефурни прерывает эти звуки. Я ничего не вижу за густыми кронами сосенок, но папа уже выходит оттуда, приговаривая-дай,аппорт Мартыша,молодец мальчик. В руках у него довольно крупный молодой петух.

Впервые вижу так близко битого глухаря. -А чего не сдуплетил?-переспрашиваю отца. -За ветками плохой обзор был,-отвечает он мне и говорит, предупреждая мои возражения-хватит,жадность фрайера сгубила. Мне очень хочется самостоятельно взять глухаря, но спорить с отцом в такие минуты бесполезно и я соглашаюсь идти домой.

Дойдя до машины,грузимся и едем через лес, где сначала растут хвойные деревья, но по мере отдаления от болота, всё чаще встречаются лиственные. А вот и опушка.Слева простирается поле с неубранным овсом. На краю его стоят берёзы, ветки которых буквально облеплены тетеревами.

Я предлагаю подкрасться, но отец говорит, что это бесполезно и лучше не пугать их, приехать сюда через пару деньков и поохотиться с собакой, когда они будут кормиться в овсах и смогут подпустить нас на выстрел.Я соглашаюсь,поскольку доверяю охотничьему опыту отца. После обеда пробуем поохотиться на речке по уткам с подхода. Пройдя с полкилометра, удалось взять четыре кряквы, сидевших в прибрежных камышах и поднятых Мартышкой под выстрел.

Следующий день посвящаем рыбалке.Говорят, что здесь хорошо берёт на удочку лещ. Отец сидит на берегу, мне же становится скучно и я, взяв у бабы Шуры в сарае спиннинг, бегаю по берегу, бросая блесну в каждую заводь, где не сплошной камыш. К вечеру мне удаётся поймать средних размеров щуку и посадив её в садок, я с видом победителя проследовал к даче.

Ещё с крыльца я услышал запах жаренной рыбы, а поднявшись в сени увидел бельевую верёвку во дворе, всю увешанную шарманами и лещами. На сковороде в кухне жарился большой лещ.
-Кто понял жизнь, тот не спешит,-с ноткой юмора в голосе прокомментировал ситуацию с рыбалкой отец.

Утром мы всё же решили съездить на овсяное поле.Выехали очень рано, ещё до восхода солнца. Когда приехали на поле, на востоке только начало светлеть.Но я всё торопил отца и как только стало более-менее просматриваться поле, я настоял на том, чтобы начать охоту.Март послушно проследовал за мной, а отец остался в машине в ожидании момента, когда совсем рассветёт. Заряжаю стволы шестёркой и пускаю кобеля в поиск.

Становится ещё светлей.Мне не терпится проверить опушку березняка, на котором в прошлый раз мы видели стаи тетеревов. Март вдруг стал жаться к моим ногам и поскуливать. Но я всё продолжал идти к берёзам. И когда до леса оставалось каких-то двадцать метров, из сумрачного тумана прямо передо мной как из-под земли появилась огромная туша большого медведя.На четвереньках он был с меня ростом,а его голова с крутым и широким лбом показалась мне просто чудовищной. Он стоял и смотрел на меня с расстояния каких-нибудь пятнадцати метров.

Неожиданно я ощутил от него какой-то гнилостный запах. Он глухо рявкнул,показав длинные белые клыки, затем совершенно бесшумно развернулся и исчез в чаще. Во рту у меня появился медный привкус, как в детстве, когда я чуть не проглотил медный шарик от бабушкиной кровати.

Ноги мои стали ватными и отказывались слушаться. Кобеля колотила мелкая дрожь,он прижался к моей ноге и никуда не хотел отходить от меня.Вернувшись к машине, я рассказал отцу о медведе.Он молча завёл мотор и мы уехали с овсяного поля.

За завтраком баба Шура напоила меня целой бутылкой рябиновой настойки и уложила спать.
А через пару дней мы уехали домой, так и не поохотившись на тетеревов в овсяном поле. Тогда я доподлинно почувствовал что такое настоящий страх...