Царство номер 27

С детства мечтал дракон Редьярд побывать в Тридевятом царстве. Самые необычайные события происходят там. Самые могущественные чародеи, самые диковинные животные обитают в этом загадочном краю. Об отважных героях уже и говорить не приходится. Там-то, поди, всякий человек – герой, как же иначе среди таких чудес да опасностей жить.
Побывать бы там, взглянуть хоть глазком, да вот беда, ни на одной карте нет Тридевятого царства. Вот и надумал Редьярд сам чудесную страну разыскать. Призадумался, в какую сторону путь держать, да вспомнил, как говорила одна сказительница, что находится Тридевятое царство там, где восходит солнце. Полетел дракон на восток, царства в пути считает: королевство Эдгара – первое, рядом – второе и третье, южнее – четвертое, там же пятое, шестое и седьмое. На второй день досчитал до двадцати шести и остановился на ночлег. Не лететь же на ночь глядя в такое страшное место.
На утро пустился Редьярд в путь. Границу двадцать шестого царства пересек, летит да по сторонам оглядывается. Тут зевать нельзя, охнуть не успеешь – какой-нибудь чародей в таракана обратит. И все-то в Тридевятом царстве не так, как везде, и леса зеленее, и поля шире и реки прозрачнее. Вот уже и чудовище навстречу летит – такой же дракон, но с тремя головами!
–  Приветствую Вас, – церемонно поклонился трехглавому змею дракон. – Я Редьярд, сын Ольгерда. Назовите Ваше имя.
–  Наши-то? Я Дубыня, –  ответила средняя голова. –  Он, – голова кивнула направо, –  Кушлук, а это – Лексей. Горынычи мы.
–  Не желаете ли Вы, благородный Дубыня, вступить со мною в честный поединок?
–  Придумаешь тоже, Ольгердыч, сперва знакомиться, потом драться. Добрые люди наоборот делают. Да и ради чего нам драться?
–  Мало ли ради чего сражаются. Ради славы, ради Дамы, ну еще ради сокровищ, конечно.
–  Ради сокровищ дерутся, –  подтвердил Лексей. – Да только, признаться, нет у нас их. Чужие сокровища охранять мы, бывало, нанимались – то Кощею, то Царю какому-нибудь. А своих нет и отродясь не было. Не оставил нам батя сокровищ-то.
–  Не оставил, потому что от них одно зло! – зарычала средняя голова. – Ни к чему нам сокровища.
–  Погоди, Дубыня, не хвастайся, – усмехнулась правая, – путник-то из заморских краев прилетел. У него этих сокровищ, поди, куры не клюют. Может стоит ради них сразиться?
–  Да что мы тати лесные что ли?!
–  Не шуми, Дубынюшка, Кушлук шутит, не станем мы с заморским драконом драться. Все-таки две головы хорошо, а три еще лучше. Хотя, глядя на тебя, я в этом сомневаюсь.
–  Хватит трещать, не сороки. Ответь лучше, сын Ольгерда, чего ради летишь в эти края? Не из любопытства спрашиваю, а по службе. Приставлены мы здесь границу охранять.
–  Лечу я взглянуть на Тридевятое царство.
–  Путешествуешь, стало быть. Это правильно. Мы вот тоже туда собирались, да все недосуг.
–  Как? Разве Тридевятое царство не здесь?
–  Да что ты! – зашумели все головы разом. – Наше царство обычное. Дракон только один – мы, чародеев настоящих кроме старого Кощея, пожалуй, и нету. А Тридевятое оно знаешь какое?! Там куда не плюнь – чародей или ведьма. Драконы там громадные – не чета нам с тобой. Богатыри дубы с корнем выворачивают, крепостные ворота пинком распахивают, а драконов бьют, словно мух. А кони-то, кони у них сплошь крылатые. Чародеи тамошние сильны, просто спасу нет. Землю-матушку повернуть могут. Надо всем миром власть им дана.
–  Неужели надо всем?
–  А ты как думал? Конечно! У них для этого особые кольца есть – Кольца Всей Власти, так и называются. Нам про то один старик сказывал.
–  Как же они тогда до нас не добрались?
–  А так и не добрались, что руки не доходят. Они там все между собой воюют. Злые, как собаки, чуть в глотки друг дружке не вцепляются. А когда их война закончится, тут нам всем погибель придет.
–  Кошмар-то какой, - вздохнул Редьярд.
–  И не боишься один в такое место лететь? – с уважением спросил Кушлук.
–  Боюсь, конечно, но кого же мне в спутники взять.
–  Слушай, давай вместе полетим, все не так страшно.
–  А Вы знаете, куда лететь?
–  Конечно. Тридевятое царство – оно на закате, все про то знают. Только нам нужно сперва у князя отпроситься, да здесь все дела закончить.
–  Надолго ли дела?
–  Кто же знает. К Соловью надобно слетать. Он на перекрестке дорог на Двенадцати Дубах сидит, все видит да все знает, может видал где Василису Прекрасную. Она, голубушка, вторую неделю в тереме своем не появляется. Волнуемся мы за нее, не похитил ли кто. Больно уж невеста завидная.
–  Это Ваша Дама сердца?
–   Что ты, куда нам до нее! Она красавица, даже чуть-чуть волшебница. А мы? Просто трехглавый дракон. Ну так что? Сам будешь Тридевятое царство искать, али нас подождешь?
–  Вместе веселее. А девицу выручить –  дело благородное, коли надо, помогу.
–  Только ты, вот что, –  заметил Лексей, –  покуда здесь подожди, к Соловью с нами не летай. Не то рассвистит на всю округу, что мы с иноземным змеем дружбу водим, неизвестно еще, как это князю понравится. Уволит со службы, а нам у него неплохо живется.
–  А то мы тут одному хану служили, что ни день в набеги гонял, –  поддержал брата Кушлук.
Полетел трехглавый змей к Двенадцати Дубам. Три раза кругом облетел, два раза пешком обошел, да так никого и не отыскал.
–  Соловей Одихмантич, ты здесь ли?
–  Эх, Горыныч, –  захихикали в ответ из листвы, – шесть очей у тебя, да не видишь. Я-то своими двумя тебя еще вон над тем леском углядел.
–  Ты скажи, Соловей Одихмантьевич, не видал ли где Василисы Прекрасной?
–  Как же не видать, видал. Вон той тропкою в дальний лес побежала.
–  А обратно?
–  Нет, назад не ворачивалась. А что такое, пропала, никак?
–  Да уж более недели ее не видел.
–  Заплутала, знамо дело. В дальнем лесу леший уж больно хитер. Завел в чащу дремучую, да не выпускает.
–  Не так Василисушка и проста, чтобы в лесу заплутать, да с лешим не справиться.
–  Зато ты, Горыныч, прост. Ты скажи-ка, что делать, коли леший по лесу водит?
–  Ну, перво-наперво, кафтан наизнанку выворотить, сапоги правый –  левый поменять, коли есть рукавицы – тоже, потом еще слова сказать.
–  А теперь и подумай тремя своими головушками, станет ли Василиса в этаком дурацком виде по лесу бегать?
–  Не станет.
–  То-то. Знает она, как от лешего уйти, да не по ней это. А тот и рад.
Змей уже улетал.
–  Спасибо тебе, Соловей Одихмантьевич, –  прокричал Дубыня сверху.

В лес драконы полетели вдвоем.
–  Вот старый пень! – ругался дорогой Кушлук. – Мы ему сучья-то пообломаем, будет знать, как красных девиц морочить.
Опустился трехглавый змей на поляну, да как зарычит:
–  Леший, выходи, будем биться!
–  Ты чего, Горыныч, орешь? Не выспался что ли? – спрашивает сухонький старичок.
–  Хватит шутки шутить, выходи на смертный бой!
–  Имей совесть, Горыныч. Хочешь размяться, ступай вон с Илюшей Муромцем подерись. А у меня года не те, мечом махать. Вот на локотках, коли хочешь, могу побороться. Только, чур, кто проиграет, везет победителя на себе в соседний лес, в самую его серединку, а потом – обратно.
–  Где тебе меня на закорках утащить. Да и не к чему нам в соседний лес.
–  Ну не хочешь в лес, куда хочешь, туда и повезу, только не дальше, чем уговорились.
–  Не надо никуда меня везти. Отдай похищенную Василису и все.
–  С ума спятил, Горыныч? Тише говори – лешачиха услышит, –  перепугался старичок. – Не видал я твоей Василисы. На той неделе пробежала тропкою, я даже и не глядел. Лешачиха меня без того ревностью замучила. Только красотки твоей мне и не хватало.
–  А Соловей сказывал, будто ты ее в чащу завел.
–  Нашел, кого слушать, свистуна этого.
–  Так, стало быть, Василиса не у тебя?
–  Говорю же, нет. Бестолковый какой!
–  Ну тогда я полетел.
–  Погоди, а на локотках бороться? Уговор дороже денег.
–  Бороться, так бороться, –  ответил Дубыня, небрежно ставя левый локоть на пень.
–  Старичок сел напротив, поплевал в ладони, ухватил сухонькой ручонкой когтистую лапу, крякнул, да и повалил змееву лапищу на пень.
–  Хитер ты больно, дедушка! – заволновался Лексей. –  У тебя левая-то рука куда сильнее. Давай правой бороться.
–  Давай.
–  Пыхтел, пыхтел Горыныч, никак не может одолеть, а леший поднатужился и положил противника во второй раз.
–  Придется тебе, змеюшка, в соседний лес лететь.
–  И полечу, –  пробурчал Дубыня, –  полезай на спину.
–  Погоди, не враз. Передохни сперва, устал, поди. А я покуда стол накрою. Гость ты нечастый, негоже тебя без угощения отпускать.
–  Леший расстелил на пне скатерть, приволок бадью соленых опят, поставил всем Горынычам, Редьярду и себе по полуведерной кружке, да выставил бочку зелена вина.
Выпили за встречу и за знакомство, чтоб в соседний лес легче летелось, за гостей, за хозяина и хозяйку, чтобы лес рос до небес, чтоб Горынычам разыскать Василису, за Василису лично и за баб вообще. Редьярду питье не понравилось, он под всякий тост отхлебывал лишь полглоточка, хоть хозяин и бранил его за это.
–  Споем! –  предложил Кушлук.
Песня получилась грустная, Лексей даже прослезился.
–  По последней и полетели, –  объявил Дубыня.
Однако, выпив последнюю, он положил голову на пень и захрапел. Две другие головы уснули еще прежде.
–  Эй, а лететь? – заволновался леший. – Мне ведь в соседнем лесу непременно сегодня надобно быть.
Он пытался растолкать трехглавого змея, но безуспешно.
–  Его сейчас не добудишься, –  заметил Редьярд, зевая во всю пасть. –  Я могу вместо него слетать, мне не трудно.
–  Вот это дело! – обрадовался леший. –  Мне тамошнему хозяину должок вернуть надобно, –  пояснил он, надевая кафтан. –  Сегодня как раз срок выходит, а пешком плестись не охота, на крыльях-то куда быстрее.
Уселся леший на Редьярда, тот только охнул. На вид махонький старичок, а весу в нем – точно трое здоровенных троллей разом уселись. Однако не отказываться же теперь – сам вызвался. Оторвался Редьярд от земли, до соседнего леса дотянул. Там отдышался чуть-чуть, и в обратный путь. Плюхнулся на краю поляны в кусты, шевельнуться не в силах.
–  Тяжел ты, дедушка, –  только и простонал.

–  Эй, Соловей! –  шумели наутро Горынычи, подлетая к Двенадцати Дубам. – Что же ты на Лешего напраслину возвел? Он про Василису знать не знает, ведать не ведает.
–  Прости, Горыныч, ошибочка вышла. Зато теперь я точно разузнал, где Василису искать.
–  Что же с ней?
–  Похитил голубушку твою злой дракон.
–  Какой еще дракон?
–  Разов в пять поболе тебя будет. Из самого Тридевятого Царства.
–  Ты-то откуда знаешь?
–  Видал я его. Туда-сюда летал, да все высматривал. Прежде здесь о таком слыхом не слыхивали. Нарочно за Василисушкой прилетал. Умыкнул он ее голубушку за тридевять земель в царство свое распроклятое. Некому ее, бедняжечку, выручить, некому пожалеть, утешить, слезу горькую утереть.
–  Мы летим, –  закричали три головы хором.
–  Придется с драконом тамошним биться, –  вздыхал Лексей. – Ты с нами?
–  Конечно, –  отвечал Редьярд. – Показывай дорогу.
Горыныч, не сходя с места, девять окрестных царств по пальцам пересчитал. Дальше считали по дороге. Дело споро пошло, Редьярд совсем недавно все здесь уже пересчитывал. На следующий день границу двадцать шестого царства перелетели.
–  Вот мы и на месте, –  почему-то шепотом сказал Дубыня.
–  Да какое же это Тридевятое царство, –  удивился Редьярд. –  Это мое родное королевство.
–  Не может быть, больно уж на Тридевятое похоже, все точь-в-точь, как мудрые люди сказывали. Может в счете где запутались. Не это, так соседнее.
–  Я тут все королевства вдоль и поперек излетал. Нету в этих краях Тридевятого царства.
–  Но дракон-то, какой-никакой тут есть?
–  Да только мы с матерью вдвоем на все близлежащие государства. Постой, а не меня ли твой Соловей видал, когда с лешим мы в соседний лес летали?
–  Айда назад, спросим у обманщика!

–  Соловей, выходи! – в три глотки заорал Горыныч, подлетая к Двенадцати дубам.
–  Да что же ты, змеюшка, так шумишь, –  захныкал Соловей. –  Глянь, дубы-то мои до земли наклонились, листочки с них поосыпалися. Где теперь мне, горемычному, от людского глаза прятаться?
–  А ты от честных глаз не прячься, прямо отвечай, не про этого ли дракона мне сказывал?
–  Про этого, как есть про этого. Отыскал-таки, глазастенький ты наш!
–  Что же ты врал, будто он впятеро больше меня?
–  Да разве издаля углядишь? Низко, стало быть, летел, а я думал, что высоко, вот и ошибся чуток в размере. Ты послушай, зато, какую я тебе новость расскажу. Кощею-то бессмертному совсем жизнь надоела. Надумал, бедолага, сам погибель свою добыть.
–  Да ты что! Кто тебе сказывал?
–  Сам видал. Подстрелил нынче утром Кощей утку серую.
–  Ну так что?
–  Как же ты не понимаешь! В утке яйцо, а в яйце игла, а на конце иглы, чай сам знаешь, смерть Кощеева. Полюбил, стало быть, старикан Василису Прекрасную, колдовством великим в замок свой заполучил, да не хочет она за Кощея замуж идти.
–  Еще бы! Василиса молодых королевичей отваживала, на что ей этакий старик.
–  А Кощею без нее белый свет не мил. Отправился он, сердечный, на море-океан, отыскал остров заповедный, срубил дуб, открыл сундук, зайца, что из сундука выскочил, подстрелил. С уткой пришлось повозиться, но и ее добыл. Достанет Кощеюшко из утки яйцо, разобьет его, вынет иглу…
Горыныч не слушал, он мчался к замку Кощея, Редьярд едва поспевал следом. Опустились драконы на широкий двор камнем вымощенный. Хозяин сам навстречу идет, подкованные сапоги по булыжникам стучат. Меч у Кощея каменьями изукрашенный, бахтерец позолоченный, шапка соболья, а сам Кощей высокий да худой, в чем душа держится.
–  Одумайся, Кощеюшко, –  первым заговорил Дубыня. –  Да мало ли на свете красивых девиц! В вашем ли возрасте преклонном, при Ваших ли богатствах несметных из-за девки жизни себя решать!
–  Остепениться тебе пора, Горыныч, семью завести. Кто о чем, а ты все о девицах.
–  Да разве Василиса не у тебя?
–  Василиса? У Яги она, ученую беседу ведет, ума набирается. И как тебе в голову пришло в моем замке красавицу искать?
–  Так ведь Соловей говорил, будто ты ее похитил.
–  Вот свистун! Сплетни сочиняет, путников с толку сбивает. Разбойник!
–  Постой! Для чего ж ты тогда утку серую подстрелил?
–  Разве не чуешь запаха? В печке она, с яблочками. Ты уж извини, угощать не буду. Тебе раз лизнуть, а мне без ужина остаться.
–  Так эта не та, что яйцо с иглой в себе таит?
–  Конечно не та.
–  Ну прощай, Кощеюшко. Спасибо, что надоумил, где Василису искать. А то я, почитай, полмира облетел, да все даром.

–  Куда мы теперь? – спросил Редьярд. –  К Яге?
–  Да ты что! – возмутились Горынычи. – Ягу не след без важного дела тревожить. Мы Василисушку неподалеку на полянке подождем. А как пойдет она назад, тут уж и проводим. Чтобы, значит, не похитил дорогой никто.
Ждать пришлось долго.
–  Вот ведь дела, –  ворчал Кушлук. –  Третью неделю девка у Яги сидит. И без того Василиса куда как хитра была, теперь же и вовсе премудрая станет.
–  Это все батюшки ее вина, –  подтвердил Лексей. –  Не умел дочку в строгости держать, грамоте обучаться дозволил, так теперь с нею и сладу нет.
–  Не говори, –  вздохнул Дубыня. – Женихи толпами ломятся, а она на порог не пускает. Горда больно стала. Так и в девках засидеться недолго. Ей уж от роду лет тридцать, поди.
–  Не горазд ты считать, Дубыня, –  усмехнулся Лексей. –  Поболе уже. Да и на вид пятнадцати годков не дашь, никак не меньше семнадцати.
–  Скоро даром никто не возьмет.
–  Правда твоя, Кушлук, хуже нет ученой жены, –  буркнул Лексей, и все три головы закивали.
Тут вышла на поляну девица-краса. Как шла по лесу – ветка не согнулась, лист не зашелестел, мышка малая больше шуму бы наделала. Слыхал прежде Редьярд, будто есть на свете такие красавицы, да думал, врут сказочники.
–  Василисушка! –  обрадовались Горынычи. –  А мы-то уж заждались!
–  Полсвета облетели тебя разыскивая!
–  Глаз от горя не сомкнули!
–  Чужеземных чародеев да змеев на смертный бой вызывать хотели!
–  Лешего-старичка едва не погубили!
–  Насилу отыскали, спасибо Кощей, умная голова, подсказал.
–  Вы бы хоть меня даме представили, – возмутился Редьярд.
–  У самого, чай, язык не отсох. Редьярд это, дракон из дальних земель.
–  Сын Ольдгерда, –  кланяясь, добавил Редьярд. –  Рад познакомиться с Вами, прекрасная Василиса. Если нет еще пока рыцаря, назвавшего Вас Дамой сердца, буду рад служить Вам по рыцарскому обычаю. Меня посвятил в рыцари славный король Эдгар, даровав золотой рыцарский пояс, взгляните.
–  Вот прохвост! – первым опомнился Лексей. – Его познакомили, а он в ухажеры набивается.
–  Друг называется!
–  Двухсот лет от роду, поди, не исполнилось, а туда же, даму сердца ему!
–  Ну погоди, мы тебя из наших краев-то выдворим, обманщика!
–  А я от боя и не отказывался! – возмутился Редьярд.
–  А ну, прекратить шум! – велела Василиса. – Ежели кто из-за меня драку устроит, за семь верст к терему не подпущу. Слышишь, Дубыня?
–  Да не глухой.
–  А дракона молодого иноземного не обижайте, обычай у них такой.
–  Мудрая ты у нас, Василисушка, все на свете знаешь, просто беда. А вот рассуди ты нас, где Тридевятое царство расположено? Летели мы из наших краев на закат солнышка. Царства-королевства вокруг считали, ни одно не пропустили. Отыскали двадцать седьмое, по всему видно – оно. Все точно так, как в сказках сказывается: леса на здешние не похожи, нечисть в них живет невиданная, города необыкновенные, люди и вовсе странные, одеты чудно, говорят непонятно. Быть не может, чтобы ошиблись мы!
–  Не ошиблись.
–  То-то же! А Редьярд не верил. Думал, будто наше царство Тридевятое и есть!
–  Конечно, Тридевятое. Здесь-то чудес куда как больше, чем у нас!
–  И Редьярд прав.
–  Да как же так? Где же оно, царство волшебное?
–  Так ведь в своем-то краю все привычно, знакомо, ничто не удивляет. Чудес в своем доме никто не примечает. В чужих же землях странно все, необычно да загадочно. Оттого-то и ищут волшебные края за тридевять земель. А чудес везде вровень. Только ты, Горыныч, их боле в дальних землях приметил, а Редьярд здесь, у нас.
–  Мудрено больно. Не зря ты, видать, наукам хитрым у Яги училась, до того премудрая стала, нам уж и не понять.