Один на миллион. остросюжетная драма. экстрасенсор

                Один на миллион
                Книга первая

                Москва 1999г

ГЛАВА 1

     Уже два часа я сидел за  стойкой  в одном из заурядных Московских баров, с типичным набором посетителей для вечера пятницы. Здесь отлично готовили сочный стейк, ребрышки и куриные крылышки с сельдереем. А обилие гамбургеров и сэндвичей с жаренным картофелем подтверждали популярность в народе калорийной американской кухни.
    Было начало восьмого. По привычке я сидел лицом  к зеркальной стенке бара  и сквозь бутылки рассматривал находящихся за моей спиной посетителей. Людей было много, но всех можно было разделить на три группы.
Основную группу составляли менеджеры крупных и средних компаний, удачно перенявшие западный опыт посещения пабов после работы. Объединяла их одинаковость в одежде, засученные рукава рубашек, иногда дорогие галстуки и редко хорошая обувь. Шумные разговоры и быстрое опьянение также были их визитной карточкой. Но основным признаком, отличающим молодых карьеристов, для меня - были их потные ладони, каждый раз  при рукопожатиях, доставляющие мне  массу неприятных ощущений. Казалось, страх за возможную ошибку в работе, вызов к руководству и паника при мысли об увольнении проходили дрожью от мозга к ладоням,  оставляя брезгливый след при каждом соприкосновении.
Ко второй группе относились люди среднего возраста, высоких доходов и ограниченного свободного времени. Основной костяк составляли юристы, владельцы небольших компаний, зачастую, выходцы из криминальных группировок, госчиновники с женами, а чаще с любовницами, и немолодые иностранцы, приехавшие с целью захвата очередного рынка сбыта, или производства.
В третью группу, я определял всех остальных типажей современного городского общества: редкие студенты, женщины и девушки в поисках знакомств, жены богатеньких мужей, пьющие кофе в кругу подруг после напряженного дня в разъездах от магазинов  к салонам красоты и фитнес-центрам. Иногда актерский бомонд и остальные малоприметные  спекулянты, торговцы и другие бездельники.
Себя я относил к третьей группе. Более двух месяцев я имею статус безработного, и только наличие любимой семьи заставляет меня судорожно размышлять о возможных источниках доходов. За свои тридцать лет я не раз испытывал взлеты и падения, сорил деньгами и жил  в долг, любил женщин и женщины сходили по мне с ума, бил морды подонкам, и они мне ломали ребра. Но эти составляющие, лишь отчасти раскрывали меня для знакомых и даже  для семьи. Год за годом, и день за днем я отчетливее убеждался в наличии некой силы, которая вела меня по жизни, и некоторых способностей, коими я был наделен с юных  лет.
…Еще в пятнадцать, в период увлечения психологией и эзотерикой, философией и основами медицины, в поисках ответов  на  важнейшие, как тогда казалось, вопросы, я экспериментировал над собой, вводя себя в гипнотический сон, или медитируя по тем немногим примерам, найденными  в скудных брошюрах и ксерокопийных перепечатках, столь модных, в конце 80-х годов.
Один такой случай произошел летом 1988 года, когда я был один в  квартире. Ложась спать уставшим после очередной попытки найти ответы на недетские вопросы, связанные с возможностями выхода ментального и астрального тела из телесной оболочки, а также почему мы используем столь низкий, от возможного потенциала, процент работы мозга. К трем часам ночи я измучил себя настолько, что стало противно даже об этом думать, поэтому я послал все эти умные мысли подальше и наконец уснул. Но вскоре я проснулся от ясно-слышимого голоса произносимого, явно в моей комнате. Голос был тихим, но отчетливым, казалось, я воспринимал его  не только через уши. Тело напряглось и онемело, невозможными сделались любые движения. Страх полностью парализовал меня. Произошедшее в последующие несколько минут, до сих пор, при воспоминаниях, увеличивает частоту пульса и заставляет невольно содрогаться.
- Ты интересовался возможностями человеческого мозга ? – спросил Голос
-Ты хотел испытать на себе существование души без оболочки ?
Ответить словами я ничего не мог. Возможно, мое согласие было прочитано телепатически. Я лежал на спине, и глупо смотрел в потолок.  Неземная сила приподняла мои руки вверх навстречу протянутым мне сверху  невидимым, возможно, тоже рукам. Контакта я не почувствовал, но ясно ощутил медленный отрыв себя от кровати. Главным же ужасом для меня стало осознание того факта, что тело при этом оставалось в прежнем положении на кровати, а моя сущность, астральное тело или фантом поднималось к потолку, чувствуя  легкость и спокойствие. Поднявшись на несколько метров, я видел себя, свое тело, отдельно от меня. Продолжалось это не более двух минут. Затем тот же спокойный голос произнес, что для первого раза этого достаточно. Я плавно опустился и заполнил  собственную оболочку, не добровольно покинутую мною.
Но легкость и блаженство мгновенно превратилось в ужасную боль в ушах, в момент, когда закончилось воссоединение души и тела. Холодный пот сливался с меня горными ручьями, моментально пропитывая постель.  Боль в голове сменилась потоками крови из заложенных ушей. Дрожь и озноб сотрясали плохо работающие мышцы. Около часа я приходил в себя, разминая окаменевшие части тела.
Уже потом позже я узнал, что это был полный, неконтролируемый мною выход астрального тела. Рассказать об этом родным я смог только через восемь лет. Запрет на разглашение  на такой срок  наложен был мне тем же небесным Голосом. Ответ про возможность  использовать больший потенциал мозга, со временем стерся из моей памяти. Помню только,  что-то о защитной блокировке, на допустимом для нынешнего развития человека уровне.
С тех пор, после того случая, я достаточно просто мог под полным уже собственным контролем выходить в астрал, получая при этом космическое  удовольствие, не сравнимое ни с каким земным. Мои руки, после небольшой подготовки, становились сканерами, способными не хуже диагностического оборудования определять в теле человека больные и  когда-то вылеченные органы, злокачественные опухоли, и места трещин и переломов костей, даже произошедшие в прошлом. Эти же руки, легко снимали головные и зубные боли, а редкие, но, пронизывающие голову секунды ясновидения поражали результатом моих родных и знакомых.
 Я не знаю, как этим разумно пользоваться, и за что был награжден, или обременен этим даром…

Вот и сейчас, находясь в этом шумном и прокуренном кабаке, я равнодушно разглядывал в зеркало посетителей, отмечая при этом мелкие, но интересные детали в поведении самодовольных персонажей. Четыре порции виски, слегка улучшили мое настроение и позволили на время забыть о финансовых проблемах, да и о стоимости этого пойла тоже. Мои пустые размышления прервал приятный женский голос.
- Молодой человек, дайте девушке прикурить.
  Голос принадлежал молодой женщине лет тридцати двух.  Она немного наклонила голову в мою сторону в ожидании зажигалки, и темные с фиолетовым отливом волосы, упали ей на лоб, закрыв выразительные, но потяжелевшие от выпитого алкоголя карие глаза. Еще раньше, я ее заметил в  компании из трех человек за столиком у стены. По их громкому  общению я сделал вывод, что они были работниками одной фирмы, пылко обсуждающие рутину прошедшего дня. Текилу, они заливали в себя так же громко как и разговаривали. Звонко чокаясь и смакуя дольки лимона. К сожалению, запах текилы, смешанный с запахом недорогих духов, я и почувствовал, когда она попросила у меня прикурить.
- Легко, -  ответил  я и ловко чиркнул дорогой золотой зажигалкой - последним атрибутом  прошлой состоятельной жизни.
- Вы здесь уже долго один, я увидела вас еще два часа назад, когда была еще трезвая, - хотела пошутить она, при этом пытаясь изобразить глазами человека, который в пьяном виде хочет выглядеть кристально трезвым. У нее это не получилось. Ресницы левого глаза залипли  в закрытом положении и доли секунды она смотрела на меня только одним правым, слегка замутненным глазом. Вот это действительно меня рассмешило, хотя причину моей улыбки она вероятно отнесла на результат своей актерской попытки.
- Друзья утомили? - спросил я.
- Немного, - лаконично и как-то двусмысленно ответила она.
- У нас небольшой юбилей, и удачно совпал с пятницей, поэтому это еще не финал.
- Что-нибудь выпьешь? – прервал я ее, в глубине души надеясь на отказ.
- Текилу, - коротко ответила она, доставая новую сигарету. Скрепя сердцем  я заказал выпивку и пока придумывал за что пить, она ловко запрокинула пятидолларовую жидкость в рот, и закусив лимоном, довольно улыбнулась губами с остатками темно-красной помады.
- Меня зовут Оксана, - бойко заявила она, выпустив очередную струйку сизого дыма облегченных сигарет. Ресницы левого глаза при этом опять предательски залипли. Она протянула руку для рукопожатия. У нее был хорошо сделанный маникюр.
- Я предполагал, что тебя зовут Оксана или Юля, или Света. – произнес я, отпуская мягкую руку собеседницы, – так же я думаю, ты работаешь в турфирме, и компания ваша  временами неплохо зарабатывает.
- Ух ты! - воскликнула она, - как ты узнал? Догадался? Слышал что-то, когда я сидела за столиком  или… – она придвинулась ближе, и почти шепотом спросила: - Ты можешь читать чужие мысли? 
 Она выпустила табачный дым мне в лицо.               
Столь богатый аромат выдержать мне было не просто, но, сумев перебороть желание заклеить ей после очередной затяжки пластырем рот, я продолжил:
- Это было только предположение, которое оказалось верным. Ты, автоматически перелистываешь меню, лежащие «вверх ногами» к тебе, подобно туристическому каталогу, привыкнув так показывать его клиентам в офисе, сидя напротив за столом. Плюс, ухоженные руки добавляют очки в пользу моей догадки. Обилие колец, браслетов и цепочек, так же зачастую выделяет Вас - работников турагентств. Вот, пожалуй, и все.
Я прервался, видя ее открытый рот и глаза, сверлящие меня.
– Да, но ты… – я быстро добавил, – судя по одежде и, извини возрасту, занимаешь должность руководителя отдела, и в подчинение у тебя молодые девчонки, думаю три, пять, человек. Я угадал ?
 Глаза ее уже  смотрели на меня с настороженностью, озорство и кокетство моментально улетучилось, рот открылся еще больше, расстроив меня черной точкой незапломбированного зуба.
– Нормально! – произнесла Оксана, на секунду протрезвев, - все так. А ты – не опасен? Мы еще не познакомились, а ты столько уже обо мне знаешь. Хотя,  это даже прикольно. Можешь угадать мои дальнейшие желания.
 Улыбка вновь вернулась на ее лицо, а в глазах появилось желание еще выпить.
- Ну и кто ты, и как зовут? Интересно узнать хоть что-то и о тебе.
- Павел и я….
 Закончить я не успел, зазвонил мой телефон. Звонила жена, спросила, когда приеду, напомнила  мне же, о том, как я ее люблю, и о двух детках, которые, не ложась спать, ждут меня. Также попросила купить минеральной воды и сигарет. Закончив разговор, я почувствовал большую усталость от сидения в этом кабаке, и сильное желание выйти на улицу глотнуть свежего  воздуха и проветрить задурманенную алкоголем голову. Я с удовольствием попрощался со случайной собеседницей, оставив ее в некотором смущении, вызванным, возможно, быстрым уходом. Вероятно, она рассчитывала на что-то большее. Но я не собирался быть для нее утешением, тем более в момент ее ссоры со своим парнем или мужем. Это я тоже предположил, наблюдая, как она пытается залить текилой внутренние очаги душевных пожаров.
Уже подходя к двери выхода я вдруг услышал:
- Пашка, ты ?, дружище! – Я резко развернулся в сторону знакомого мне голоса. Это был он -  Серега Молотов, по кличке «молот», мой сокурсник по институту стали и сплавов, в который мы вместе поступили, познакомившись в спортивном зале, где занимались восточными единоборствами. Он и кличку «молот» получил не от своей фамилии, а от силы ударов, которыми щедро одаривал на тренировках не только своих соперников и друзей по залу, но и всех, кто попадал под горячую руку в обычной жизни.
Он шикарно выглядел. Дорогое, легкое пальто, небрежно накинутое на широкие плечи, приличный галстук, новые ботинки, достойные часы и магнитящая улыбка, которой он ловил в свои сети, проплывающих по жизни мимо него девиц. Он приблизился ко мне с распростертыми объятиями.
- Здорово, Дуга, здорово дорогой – повторил он, вспомнив мою кличку от фамилии Дугин. -  Такой же упертый и несгибаемый, - продолжал громко выкрикивать он, обнимая меня.
- Здорово «Молот» -   я попытался не уступить ему в силе объятий.
-  А ты такой же, крепыш как и раньше, -  не унимался Серега, -  не спился, сколько мы не виделись?  -   спросил он, отпуская меня из железных клешней.
-  Последний раз в девяносто девятом, с институтскими, - ответил я, оправляя смятую, словно тисками одежду.
-  Точно, Пашка, три года уже вместе водку не пили. А ты… -  он снизил тон, - все еще колдуешь и летаешь, чародей ты наш? А лечить, по телевизору, как  Кашпировский не начал еще?
  Последнее он произнес нарочито громче. Серега немного знал о моих способностях и любил по этому поводу поиздеваться.
- А ты, все также не предохраняешься? – звонко парировал я, привлекая внимание окружающих.
-  Ну, Дуга, вспоминаю тебя. -  чуть покраснев процедил он сквозь зубы, -  палец в рот не клади, откусишь по самые ступни.
-Да все нормально, Молот, расслабься, расскажи лучше чем живешь. – успокоил я его.
- Пашка, я в порядке, медный холдинг, алюминий, ферросплавы, другая фигня, пол России опутали, нормально, я в совете директоров, не владелец конечно, но приличная доля в акциях имеется. В общем пашем. А ты, как?, что-то не бреешься… -  он ткнул пальцем в мою недельную щетину.
- Да, я Серега, в простое сейчас, живу на остатках подкожного жира, что успел накопить. Да и тот заканчивается. Фирма разорилась, мои идеи, как ты знаешь, опережают время, поэтому тяжело принимаются, но в целом нормально, есть время помедитировать. Но это лирика давай менять тему.
Стоя около дверей, мы начали мешать людям свободно проходить, поэтому  отошли в ближайший свободный угол. В ресторане Серега был с двумя, вероятно, партнерами по бизнесу, поэтому автоматически в угол перешли все мы четверо, причем один из двух не вызывал у меня, мягко говоря, доверия. В его глубоко посаженных глазах читалось что-то недоброе. Встречаясь с ним взглядом, я чувствовал жжение на затылке, будто глядя мне в глаза, он прожигал мои глазницы насквозь.               
Я постарался выкинуть темные мысли из головы, и не смотреть на этого, малоприятного типа.
- Слушай, Дуга, а как твоя жена и сын, еще красивее стали, я всегда удивлялся как тебе повезло одновременно с красивой и умной девчонкой, и сын у тебя классный. Сколько ему сейчас ?
- Пять, но пока мы не виделись, моей дочери уже два года исполнилось.
- Ну ты мужик, Дуга, поздравляю, но я тоже с Наташкой, уже шестой год, правда пока без детей. Она магазин небольшой держит на Никольской: косметика, парфюмерия, белье женское еще какая-то фигня, нормально. Конечно с моей помощью открылась, но сейчас магазин начал отбиваться, так что зарабатывает неплохо.
 Он посмотрел на свои золотые часы, потом на двух сотоварищей, давая понять им что заканчивает.
- Слушай, Пашок, вот тебе визитка. -  он протянул мне красиво отпечатанную карточку.
- Здесь мои телефоны  и адрес офиса, приезжай ко мне завтра на работу, подумаем по поводу тебя.
- Завтра суббота, -  поправил я его.
- О’кей давай в понедельник,  и забей себе в телефон мой домашний номер, в визитке его нет.
 Пока я вводил  номер, покалывания в затылке подсказали мне, что за этой процедурой наблюдают, не дающие мне покоя два типа, которые, как мне показалось, придвинулись к нам. Мы еще несколько минут поговорили ни о чем, и вышли на улицу. Договорились увидеться в понедельник и разошлись в разные стороны. Они к новой «семерке» БМВ, а я пошел ловить такси.
Был конец октября. Очередной циклон принес с собой холод и пронизывающий ветер, который продувал меня насквозь, проникая в самые тайные уголки одежды. Сырость сверху и слякоть снизу комфорта тоже не добавляли. Я шел по тротуару, вдоль ярко освещенных витрин новомодных бутиков, казалось единственных источников тепла, притягивающих людей, как мотыльков к уличным фонарям в летнюю ночь. Я верил в неслучайность происходящих событий. В глубине души даже предполагал возможное получение работы. Покоя не давали  только два типа, мысли о которых, тревожными звоночками раздавались у меня в мозгах. Я еще раз прокрутил в голове недавние события, пытаясь найти причину моего беспокойства.
Подозрительным, показалось что, при встрече с Сергеем он даже не представил нас. Мы общались всего минут десять, но все это время я чувствовал к себе плохо скрываемый интерес со стороны двух, внешне неприметных, но, возможно, опасных людей. Плотного сложения, безукоризненно одетые они могли быть кем угодно; партнеры по бизнесу, руководители служб безопасности, просто друзья или враги. У одного из них в руках я заметил незнакомый мне прибор, величиной с мобильный телефон, но без антенны и кнопок. Не привлекая внимания, он играл им, перекладывая из одной руки в другую, при этом  одной стороной этот предмет всегда подозрительно был направлен на меня. Также по некоторым другим мелким признакам у меня сложилось неоднозначное мнение об этих двух скользких типах. Желания пересекаться с ними еще когда-нибудь у меня не было.
Я оставил эти мысли, быстро поймал машину и поехал домой. Купить воду и сигареты я забыл.

ГЛАВА 2

…Бесконечность космоса пугала и завораживала, миллиарды звезд простирались вокруг меня, создавая единое со мной божественное пространство. Странные ощущения, мне не нужен воздух чтобы дышать, мне не нужно двигаться, чтобы перемещаться, я легко плыву в этом звездном океане, испытывая блаженство и бесконечную любовь, растворенную в каждом дюйме необъятного мироздания. Я чувствую энергию, который пропитан космос, помогающий мне вольно летать со скоростью мысли, преодолевая любые расстояния. Любовь и гармония, бесконечность познаний и таинственность, чистота и смирение испытываю я, находясь в бестелесном состояние возможно за многие миллионы километров от дома…
- Паш, Паша…, что с тобой, ты меня напугал, -  раздался голос, сначала еле слышимый, но постепенно становясь громче. Я моментально вернулся в свою телесную оболочку, и открыл глаза.
- Ты так дышал, я даже испугалась, и проснулась от ощущения, будто лежу рядом с пустым телом, -  дрожащим голосом продолжала Кристина, моя красавица жена, которая ни как не могла привыкнуть к моим экспериментам. Она нежно обняла меня, прижавшись своим красивым, гладким телом, чем окончательно вернула меня на грешную землю.               
- Все нормально, сладкая. Извини, что напугал, последнее время на меня это чаще находит.
- Однажды, ты не найдешь обратной дороги, и мы останемся сиротами. Конечно, мы будем ухаживать за твоим телом, но бездушной пустышкой ты не заменишь мне мужа, а детям отца.
 Пыталась пошутить жена, при этом укусила меня в грудь, убедиться в соответствии душевного наличия и телесных реакций.
- Исключено, дорогая. Есть два адреса, куда я всегда вернусь - это семья и мое собственное тело, -  успокоил я ее, потирая укушенную грудь. Я взглянул на часы, было начало пятого утра.
- О’кей, ты меня напугал, тебе меня и успокаивать, -  игриво промурлыкала Кристи, сделав неоднозначный акцент на слове «успокаивать». Понимать под этим можно было многое… Я выбрал первое, что пришло мне в голову. Окончательно успокоились мы только около шести.
Выходные прошли в семейной идиллии. Погода позволила гулять с детьми. Дети позволили себе целиком использовать мое свободное время для игры с ними, а жена приготовила шикарный ужин, радуясь, тому как дети наслаждаются общением с отцом. Еще недавно лишенные этого ввиду постоянного моего отсутствия дома. Я рассказал Кристине о моей встрече с Серегой «Молотом», и о возможном получении работы в ближайшее время, пофантазировал на тему обеспеченного будущего и предложил отметить, еще не состоявшееся событие. Довольные уикендом, и уложив детей спать, мы провели остаток вечера воскресенья в спокойном уединенном общении, попивая недорогое вино. Было тепло и уютно, хотелось остановить время, и наслаждаться прекрасным вечером. Но таким даром я точно не обладал, поэтому после выпитой, практически мной одним, бутылки и выкуренной, случайно найденной в  шкафу сигары, захотелось спать, что мы и сделали, не дожидаясь восхода солнца. Было около двух часов ночи. Я уснул, не придав ни малейшего значения трудноразличимой, неясной и ноющей боли в районе солнечного сплетения.
Утро понедельника началось для меня привычно рано. В планах было, до приезда в офис Сергея, успеть забрать свою машину из  сервиса и встретиться со знакомым букинистом, который доставал  мне книги по эзотерике. Отведя сына в сад я отправился за своей, не первой молодости хондой. По дороге я размышлял и удивлялся, как моему сыну Сашке удается с таким удовольствием туда ходить.
Я вспомнил себя в детстве и моих бедных родителей.  Казалось, они  только туго связав, волоком могли затащить меня в ненавистный мне тогда дом однообразия. Я же, крича и извиваясь, цеплялся руками за любые выступы, пороги, плинтусы и, возможно, трещины в асфальте, в надежде выиграть битву между моим нежеланием ходить в сад и невозможностью родителей оставлять меня дома. Родители, конечно, всегда побеждали.

С Константином я договорился  встретиться в десять часов на Октябрьской площади в одном из рано открывающихся кафе, где делают не дорогие завтраки и варят приличный кофе. Он был уже там и по довольному виду я понял, что омлет из трех или даже четырех яиц с беконом и тостами был съеден несколько минут назад.      
Назвать его букинистом можно было с большой натяжкой, скорее он был спекулянтом. Он крутился в этом бизнесе уже года четыре, привозя контрабандой из Европы разную печатную продукцию под заказ и на реализацию. Высокий и худой, лет двадцати восьми  в затемненных очках еще недавно модной формы, он походил на студента-переростка, дважды повторявшего каждый курс по причине неуспеваемости. Но, судя по приличной одежде, в бизнесе он преуспел.
- Здорово, Павел. -  поприветствовал он меня, будто мы были друзьями с детства.
- Принес? -  сухо спросил я, пожимая его костлявую руку.
А то, -  самодовольно ответил Костя, заказывая у подошедшей официантки еще кофе с булочкой и сливочным сыром. Меня всегда удивляли особенности пищеварения таких худосочных  людей, как Костик. Они могли есть постоянно, в любых количествах и не толстеть.
-Только цена выросла. – уже деловым тоном произнес он, - твой заказ  выполнить оказалось не просто, книгу нашли на юге Франции, в какой-то глуши, в частной лавочке, Так что цена триста.
- Как триста?!  –   неприятно удивился я, -  мы договаривались за двести.
- Увеличились накладные расходы, -  в том же деловом тоне продолжал он, отхлебывая принесенного кофе. Наблюдая за этим лжеделовым типом, мне захотелось намазать его очки сыром и заставить съесть. Но пересилив это навязчивое желание, я ответил:
- У меня с собой только двести семьдесят, но на оставшиеся тридцать долларов я тебе покажу фокус.
Он посмотрел на меня как на больного.
- На фига мне твой фокус, тем более за тридцать баксов, -  неестественно высоким голосом, громче обычного пропищал он.
- Не бойся, тебе понравится.
С этими словами я взял в свою руку его тонкое запястье.               
 Он попытался вырваться, но это было тщетно.
-  Расслабься, это не страшно и не подумай, что я педик.
Он смахнул свободной рукой крошки со рта и безнадежно смирился.
-  Не напрягай руку, мой сын называет этот фокус «утюгом». 
Костя смутился еще больше. Нелепость и безысходность написаны были на его худом лице. Я держал его руку, спокойно глядя ему в испуганные глаза. Через несколько секунд в месте соприкосновения я начал чувствовать повышение  температуры. Костик ощущал тоже самое. Испуг на его лице сменился удивлением и любопытством.
-  Не бойся,  -  повторил я, уловив в его глазах некоторое изменение. Я знал, что тепло в руке, переходит в жар.
-  Как ты это делаешь? -  с неподдельным интересом спросил Костя, пытаясь вынуть руку. 
-  Подожди это еще не финал.
 Было видно, что жар в запястье становился болезненным. Зрачки его глаз судорожно метались между нашими руками и моим лицом.
- О’кей, хватит! – завопил он пытаясь вырвать свою руку. В ответ я сжал свою еще сильнее. Жжение становилось невыносимым, Костик дергался на стуле пытаясь вырваться и покрывая меня, всем имеющемся в его лексиконе, матом.
- У меня есть только двести семьдесят долларов, – как ни в чем не бывало напомнил я ему.
- О’кей, договорились, идиот! – уже кричал Костя, пытаясь бросить в меня свободной рукой сахарницу со стола. Я ослабил хватку, не желая доводить дело до драки. Он вырвал руку и бросился в туалет  охлаждать  ее водой. Моя рука тоже горела, но испытывал я скорее психологический дискомфорт. Чувствовал  утомление и сильную жажду.
Через несколько минут он вернулся. Бледный, с влажной салфеткой на запястье.
- Я не знаю, как ты это делаешь, и знать не желаю, как впрочем и тебя, давай деньги, я сваливаю, -  недружелюбно заявил «букинист». Достал из кармана куртки книгу и бросил ее на стол.
- Ладно, извини, я переборщил, -  миролюбивым тоном пытался смягчить я обстановку , доставая из кошелька последние деньги.
- Да пошел ты… – зло пробурчал он, сгреб здоровой рукой деньги и ушел.
Я еще раз, про себя, извинился перед Костей и попросил прощения у Всевышнего за использование дарованных мне способностей.
 Было четверть одиннадцатого. Я заказал себе кофе и позвонил в офис Сергея. Писклявый голос секретаря прощебетал мне, что Сергея Анатольевича еще нет, но к половине одиннадцатого он, как всегда по понедельникам, приедет. Я оставил информацию о себе и пообещал перезвонить через пятнадцать минут.
Закончив разговор, я внезапно почувствовал несильный спазм в области солнечного сплетения. В памяти моментально всплыли такие же ощущения в груди накануне вечером.
Неприятной была одинаковость нелепой ноющей боли, природу которой я никак не мог распознать, но чувствовал неизбежность повторений таких болезненных симптомов. Будто сотни маленьких молоточков отстукивают внутри меня сигнал тревоги.               
Столь мрачные мысли я постарался прервать, переводя внимание на книгу, купленную за большие для меня деньги, после двухнедельного ожидания. Автором был француз английского происхождения, психоаналитик и экстрасенс, ясновидящий и телепат, посвятивший своим исследованиям всю свою долгую жизнь. Дата издания книги была тридцать девятый год, переведена на английский и издана в Лондоне небольшим тиражом. Данный экземпляр  удалось купить только во Франции, вероятно по причине малого интереса коренных французов к литературе на иностранных языках. Мой английский, пусть иногда и со словарем, позволял мне читать иностранную литературу, доставляя сложности, но и удовольствие от чтения на языке авторов.
Интерес к этой книге был вызван поиском ответов на вопросы, связанные с обладанием и использованием экстрасенсорных способностей, а главное - ответственностью, которую несет человек, применяющий данные Богом способности, в повседневной жизни. Я бегло пролистал книгу, отметив хорошее состояние обложки, расплатился за кофе и вышел на улицу. Позвонить Сергею я решил из машины.
Было десять сорок, когда я повторно позвонил в офис «Молота». Голос секретаря на этот раз был сух и серьезен. Она сказала, что Сергея Анатольевича сегодня не будет, и положила трубку. Мне не понравилась резкая смена голоса, и молоточки в моей груди внезапно превратились в один большой молот, глухо ударявший мне в солнечное сплетение, будто по наковальне. Я набрал мобильный телефон Сереги, но и он был выключен. Удары становились ощутимее. Я открыл окно в машине, чтобы глотнуть воздуха.
Пошел дождь. Капли бомбами залетали в открытое окно и разбивались о панель салона. Я нашел, введенный ранее домашний номер «Молота», и позвонил.
К  телефону подошла Наташа. Я узнал ее голос, но он мне не понравился.
- Наташа, привет это Павел, друг Сергея, если ты помнишь.
- Здравствуй Павел, он говорил, что встретил тебя, - сказала она тихим и каким-то загробным голосом. -  Извини, я не могу говорить.
- Подожди, Наташа, не вешай трубку! -  упреждая ее, закричал я. -  Я  звонил ему в офис, и на мобильный, его нигде нет, что случилось?!
- Сергей… Он… Паша… -  она начала плакать. -  Его…, его  убили…,  он…, утром…, -  трубку повесили. 
Острая  боль пронзила мою грудь, чуть не разорвав  меня изнутри.  Серега,  дружище, восемь лет знакомы. Только в пятницу увиделись. Что могло случится? Я был потрясен и опустошен, меня тошнило и голову  пронзали огненные стрелы.
Так прошло минут десять. Немного успокоившись, я размышлял о случившемся, о возможных причинах, приведших к трагедии. Я не знал досконально, чем занимался он, но предполагал, что причиной мог быть его бизнес. В голове всплыли события пятничного вечера и та жизнерадостность, его уверенность в завтрашнем дне… и те два мрачных типа, которые не внушали доверия и подошли бы скорее на роль недоброжелателей. Но я не стал делать поспешных выводов, зная, что моя повышенная подозрительность не является  аргументом в оценивании людей. Хотелось выпить виски и поехать домой, но что-то внутри подсказывало о необходимости  поехать в другую сторону.
Через хорошего знакомого в «органах», по номеру телефона мне узнали адрес проживания Сереги. Я поблагодарил и поехал на проспект Мира, не самый любимый мной район Москвы.
По дороге я размышлял, почему  хочу разобраться в этом  деле. Я не виделся с другом более трех лет. У каждого была своя жизнь, мы даже не созванивались поздравить друг друга с днем рождения, не говоря уже о звонках без повода. Каждый жил в своем мире, до поры, не нуждаясь друг в друге… и вдруг, мы встречаемся в момент, когда мне нужна работа, и он первый, кто  пытается мне помочь, искренне и бескорыстно, и я, так и не получив работу, уже чувствовал в себе благодарность ему, и необходимость узнать истинные причины его гибели.   


ГЛАВА 3

      Дверь открыла Наташа. Высокая, стройная, с красивым лицом она даже сейчас, в этот полный горя момент, выглядела  достойно. Слегка окрашенные длинные волосы были убраны в хвост, но бледность на лице проступала даже сквозь толстый слой загара. Дорогие узкие джинсы и кофта туго обтягивали ее молодое тело. На секунду, я поймал себя на мысли, и это было поразительно, в такой момент, я уставился на ее грудь, неосознанно сравнивая с формами своей жены. Она это заметила, но вида не подала. Наташа  привыкла к таким взглядам со стороны мужчин.
- Павел, ты?. -  она сразу узнала меня. -  Но как…, хотя ладно, -  после секундной паузы произнесла она. -  Заходи, раз приехал.               
  Я вошел в огромную, дорого обставленную квартиру, в которой, казалось судя по площади, можно было играть в гольф. Линия горизонта выглядела ближе, чем противоположная от меня стена. Квартиры три, вероятно пришлось выкупить, чтобы объединив, получить этот стадион. Многоярусность полов и потолков, с продуманно организованной подсветкой поражали. В голове неожиданно возник вопрос, зачем двоим такие хоромы.
- Наташа… . -  хотел я начать предложение, но она остановила меня, показав жестом, что мы не одни.
-  Они здесь с утра, но сейчас должны уйти, -  в полголоса сказала она, указав рукой в направлении гостиной. Только сейчас я заметил на дорогом паркете отпечатки обуви. Через секунду в поле моего зрения попали владельцы этих следов. Как я и предполагал, отпечатки были оставлены дешевыми, узконосыми ботинками, обладатели, которых не имели привычки снимать грязную, после улицы обувь. Я поднял глаза и увидел двух мужчин, плотного сложения, в черных кожаных куртках, и с уставшими глазами. Они шли мне навстречу, разглядывая во мне потенциального убийцу.
-  Они из милиции, -  спокойным тоном произнесла Наташа. -  Сергея уже увезли, и эти люди тоже сейчас уходят, -  говоря это, она направилась к двери.
-  Майор, Зотов Евгений Леонидович, старший следователь. -  звучным голосом заявил один из «оперов» -  уголовный розыск, позвольте узнать, кто вы?
  Он подошел почти вплотную ко мне. Второй, вероятно, тоже следователь, встал чуть справа от меня и прикурил сигарету. «Кент» заметил я по белой пачке. Не самая популярная среди оперативников марка.
- Это Павел, друг семьи, – остановившись на полпути к выходу, неестественно звонко произнесла Наташа, – он здесь ни причем, мы не виделись  больше трех лет, и узнал он про Сережу только сегодня утром от меня.               
Слезы проступили на ее глазах.
- Не беспокойтесь, Наталья Юрьевна , мы разберемся, – подозрительно успокаивающим голосом продолжал майор.
 – Будьте добры  документ какой-нибудь, – уже ко мне обратился он.
 Пока я доставал водительские права, краем глаза я заметил, как второй «опер» стряхнул пепел на пол.
- Как это случилось? – спросил я, протягивая майору права.
- А вы не знаете? – прищурившись, неожиданно вопросом на вопрос ответил он. Мне не понравился сам вопрос и тон, каким он был задан. Руки в кармах куртки автоматически сжались в кулаки, а в животе появилось ощущение проглоченного камня.
- А что…, должен? – также вопросом ответил я. – Я  знаю только то, что произошло несчастье и узнал я об этом от Наташи, как вы уже слышали, но что конкретно случилось, хотел бы узнать от вас, – начинал заводиться я, наблюдая при это как переглядываются между собой оба следователя.
- Произошло убийство, жертва Молотов Сергей Анатольевич, расследование только начато, поэтому остальная информация разглашению не подлежит, – деловым тоном, глядя, то на меня, то на напарника заявил майор. Со стороны Наташи послышались всхлипывания. Она опять заплакала.
- Скажите, а когда вы видели последний раз Молотова, – продолжал он, возвращая мне документы.
– В пятницу, на прошлой неделе, но какое это имеет отношение к случившемуся, – недоумевал я, глядя в холодные глаза майора.
– А сегодня утром, где вы были?
 Глаза его прищурились еще больше. Похоже, манера отвечать вопросом на вопрос была его излюбленной тактикой ведения разговора.
– Слушайте, майор, – не выдержал я, – что вы от меня хотите? Я сказал все, что знаю. Он был моим другом, и добавить мне нечего.
 От злости мои мышцы начали превращаться в бетон.
– Теперь слушай меня, умник. – прорычал в ответ «опер» – ты мне не нравишься, а это значит навсегда. Мне не нравится, что в блокноте убитого, найденном нами в кабинете, записано о встрече с тобой сегодня утром, и мне не нравится, что ты приперся сюда и мешаешь расследованию.
 – А может, арестуем его. – впервые вклинился в разговор второй, стоящий уже за мной тип. Я резко развернулся в его сторону.               
 – Лучше арестуй продавца,  продавшего тебе твой костюм. – выпалил я, наблюдая как багровеет его лицо. Наташа устав от нашего спектакля, отошла в сторону и села в кресло, вытирая заплаканные глаза.
 – Слышь, Валер, а он еще и шутник.
  Валера ничего не ответил, но молчание мне его не понравилось, как и его манера держаться вне поля моего зрения, сбоку или сзади. Он и выглядел как-то странно, нелепый серый костюм с коричневым галстуком ни как не соответствовал интеллигентному и в то же время мужественному лицу.
 Не дождавшись ни какой реакции на свое высказывание майор, уже спокойным тоном, обратился ко мне.
 - Ладно, Дугин Павел Андреевич, вопросов к вам, у нас больше нет, пока, но при необходимости мы вызовем вас в отдел. Вас, Наталья Юрьевна, – он повернулся к Наташе. Она сидела в кресле, отрешенно глядя в пол, -   Если понадобятся некоторые разъяснения, мы также пригласим к нам.
Пока майор говорил это, я чувствовал, как стоящий за моей спиной «опер» сверлил меня взглядом. Через секунду в моей голове возникла убежденность, что Валерий - не настоящее его имя. Подозрительным так же показался факт, что он не представился. Я не знал его фамилию, звание и должность. Но, возможно, он не считал это нужным, или я имел неправильное представление о работниках уголовного розыска, хотя и имел приятельские отношения с несколькими порядочными, умными и сильными людьми из «органов».
– Уходим, капитан, – коротко бросил майор, направляясь к двери. Наташа встала с кресла проводить работников милиции. Я облегченно вздохнул, наблюдая, как закрывается за ними входная дверь. Теперь я знал и звание субъекта, который все время топтался у меня за спиной.
- Пойдем в гостиную, я сварю кофе, – предложила она, первая направляясь в роскошный зал. По дороге я предательски смотрел на ее упругую, подтянутую попку, сохранить которую ей возможно помогали не только диета и отсутствие генетической предрасположенности к полноте. Не исключено, что она пользовалась услугами хирурга-пластика, или другими новомодными отсосами, утяжками, массажами и остальной ерундой.
Пока Наташа варила кофе, я плюхнулся на красивый, мягкий кожаный диван и рассматривал, представленную моему взору шестидесятиметровую комнату с удачно подобранной дорогой мебелью. Конечно, такую квартиру хотелось и мне. Возможность играть с детьми в футбол или бегать марафонскую дистанцию, казалась мне забавной, а наличие трех спален делало реальным желание остаться гостям на ночь после вечеринок.
      Интересная штука – жизнь. С Серегой мы шли ровно, в институте и пару лет после, каждый зарабатывал достаточно и как мог. Тратил заработанное легко и не напрягая себя размышлениями о будущем. Но затем он резко рванул. Удачные финансовые схемы, нужные люди и собственная энергия помогли ему заработать приличный капитал. Я же в те годы, не уделяя достаточного внимания работе, подсел на телепатию и психокинез, интересовался психотропными веществами и массовым гипнозом, посещал, расплодившихся в то время, экстрасенсов, поражая их своими способностями. Эти же способности, часто являлись поводом для легких уколов со стороны жены в мой адрес. Часто задаваемым вопросом, который вызывал уже смех, был, почему, если я такой особенный и одаренный, еще не миллионер. Ответа я не знал, Возможно, получив от Бога одно, я был ограничен в другом. Быть может копаться в себе и искать ответы были целью моей жизни. А может целью были попытки соединить трудно соединимое – духовное начало и материальные ценности.    Размышления мои прервала Наташа, она принесла кофе и села напротив меня в кресло.
- Паша, я не смогу сейчас с тобой долго говорить, мне очень плохо, должна приехать моя мама, я даже друзей Сережи не пускаю, – с болью в голосе говорила она, пытаясь прикурить.
- Наташ, я все понимаю, поверь мне очень жаль, что так произошло, ты знаешь, он был и моим другом, – искренне сказал я. – Я долго не задержусь, скажи только, как это произошло, мне очень нужно это знать, еще не знаю как, но, возможно, я смогу помочь узнать, кто это сделал.
– Странно… – как-то отрешенно начала она, – Ты не появлялся у нас три года, а  теперь, когда это произошло, ты хочешь помочь.
 Она снова заплакала. Я представлял, что она пережила и сколько раз уже рассказывала следователям о случившимся, но мне обязательно нужно было узнать подробности. Я встал с дивана, и обойдя стеклянный столик, подошел к ней. Сев на подлокотник кресла я приложил правую руку ко лбу Наташи. Успокаивающее тепло потекло из моей ладони. Мысленно я блокировал ее тяжелые воспоминания утра, притупляя боль эмоциональных потрясений. Мне нужно было, хотя бы временно, успокоив ее, получить необходимую информацию. Постепенно дыхание нормализовалось. Она уткнулась лицом мне в бок и просидела так минуты три.
– Окей, Паш, спасибо, мне уже легче, – она отстранилась от меня, а я вернулся на диван. Наташа сделала глоток кофе и начала рассказывать.
– Сегодня утром, часов в восемь кто-то позвонил ему на мобильный. Со сна, я плохо слышала о чем он говорил, вроде о каких то документах. Он должен был передать их сегодня в офисе, но затем он встал, сказал, что спустится сейчас вниз забрать недостающие бумаги у человека, который ждет его у подъезда, оделся и ушел. Вот и все.
Она встала и подошла к окну.
– А потом, минут наверное через десять-пятнадцать, не помню точно, я опять уснула, в дверь начали звонить и стучать.
 Наташа устало смотрела в окно.
 –  Дворник или консьерж увидели Сережу, лежащим на улице, между машинами…, его застрелили, Паша. – голос ее начал срываться, – когда я выбежала на улицу он уже умер, и никто, представляешь, никто ничего не видел и не слышал.
 Она вытерла глаза платком, и вернулась обратно в кресло. Я знал, что все возможные улики прямо или косвенно касающиеся преступления уже в руках милиции, искать что-либо новое в кабинете и бумагах Сергея мне не было смысла, но понять мотивы убийства можно было только узнав максимально о жизни «Молота» внутри и вне семьи.
 – Наташа, скажи, ты знаешь что-нибудь о его бизнесе, может новые проекты, долги, или перешли дорогу кому-нибудь. – спросил я, отпивая остывший и невкусный кофе.
 – Практически ничего, я не лезла в его дела, да и он никогда ни о чем не рассказывал. Знаю, что быстро расширялись, покупали производства, потом продавали. Какие-то металлы с Урала поставляли,  но знаешь он и вкалывал по двадцать часов в сутки, магазин для меня специально построил, чтобы дома не сидела,  а больше мне и сказать нечего, больше не знаю, – закончила она, затушив сигарету.
Да, не густо, но все таки один вопрос у меня еще был.
 – А может видела с ним двух мрачных типов, лет под сорок каждому, неяркой внешности, но одеты дорого, и ведут себя уверенно и спокойно. Я видел их с Сергеем в пятницу. У одного, правда, мне не понравился взгляд, он иногда будто меня сверлил, знаешь такие маленькие, глубоко посаженные глазки, и сам похож на больную глаукомой рыбу.
 – Я  думаю, знаю о ком ты говоришь, видела пару раз, когда в офис к Сереже приезжали. Они новые люди в совете директоров, месяца три работают. Фамилии их не знаю, а зовут вроде Герман и Марат хотя... подожди, –Наташа встала с кресла и направилась в сторону кабинета. Через минуту она вернулась с тонкой кожаной папкой.
 – Вот, – она ловко открыла маленький замок, и достала, похожую на рекламный проспект большую открытку, – Это фирменный буклет с фотографиями нового состава компании, здесь и учредители и совет директоров и кто-то из менеджеров, а внутри на второй странице их фамилии.
Буклет был красиво и качественно отпечатан. Минимум текста удачно сопровождал фотографии, кратко показывающие деятельность фирмы: цеха и склады предприятий, международные выставки, города-филиалы и другие, узко специализированные фрагменты работы компании. Меня же заинтересовал крупный снимок на последней странице. Среди двух десятков, собранных для одной фотографии людей, я разглядел интересующих меня Германа и Марата. Чуть ниже снимка я смог прочесть их фамилии - Солев и Рапс. Значит это Марат Рапс обладатель удивительных и незабываемых рыбьих глаз, которыми он и сейчас, казалось, смотрел с фотографии своим «рентгеном» исключительно на меня. Состоял он в совете директоров, отвечая за экономическую безопасность компании. Но глядя на него, в голове рисовалась картина, о разных и не всегда цивилизованных методах получения чужой, и сохранения собственной информации. Второй, Герман Солев, состоя в том же совете директоров, контролировал кредитно-финансовую политику фирму. Да, сладкие места занимала эта парочка модных бизнесменов.
 – Наташа, разреши я оставлю каталог себе?
 – Бери. – коротко ответила она. – В кабинете еще не распакованная пачка такого добра осталась.               
     - Спасибо, Наташ, и извини, что просил рассказать про утро, но я действительно хочу помочь,
 Я встал с полюбившегося мне дивана, и направился к выходу. По пути к двери меня заинтересовала маленькая деталь.               
Одна из множества картин, покрывающие стены гостиной, была немного перекошена. Почти не заметно, но достаточно, чтобы я это отметил. Однако я не стал узнавать причину этой кривизны, и равнодушно прошел мимо.
– Павел, подожди секунду, – окрикнула меня Наташа.  Я остановился, убирая в карман, скрученный в трубочку буклет. 
-  Я не уверенна, что это важно, но в субботу вечером Сергею звонил какой-то человек, и спрашивал о тебе. Мне показалось это странным. Со слов Сережи, он представился вашим общим знакомым.
Холодок пробежал у меня по спине.
– Но Сергей его не узнал, сказал только, что увидит тебя сегодня, и сможет сообщить о разговоре. Надеюсь, это не имеет отношения к случившемуся.
– Уверен, что нет, но спасибо за информацию, я постараюсь выяснить, кто этот человек. Я позвоню тебе завтра, узнать про похороны, я обязательно поеду, – сказал я и быстро выскользнул за дверь. Гнетущая атмосфера в квартире давила на меня не хуже стотонного пресса, казалось, я осязал каждым своим нервом присутствие Сергея или, то, что мы называем душой.
      Я выбежал на улицу, сел в машину, и открыв окна, минут пять ничего не делая, тупо уставившись в окно, вдыхал холодный осенний воздух.
Несколько старушек бойко обсуждали около подъезда, случившуюся трагедию. Хотя еще полчаса назад, когда я сюда приехал, я не обратил на эту ветеранскую группировку никакого внимания, равно как и на полицейский Уазик, который уезжал только сейчас от подъезда. Заведя машину и включив музыку чуть громче обычного, я  начал выруливать со двора. Через секунду, в зеркале я увидел, как такое же движение сделал темный Ауди. Точный цвет я не разглядел, да и в неслучайность этого факта не верилось. Но, чтобы откинуть последние подозрения я рванул, утопив педаль газа в пол, сделал несколько маневров по дворам и выехал на главную улицу. Ауди позади меня уже не было. Я сбавил скорость, перестроился в левый ряд и в спокойном, городском темпе двинулся в сторону центра.
    Было начало второго. Подавленное состояние постепенно сменялось разумно-трезвым, что давало возможность взглянуть на ситуацию под другим углом. А ситуация была безрадостная. Убийство друга, «пролет» с работой, и мрачное, вызывающее тошноту, ощущение, что это только начало. И начало не известно чего. Размышляя о возможных мотивах преступления, я лишний раз убедился, что знаю очень мало о жизни Сергея, и прокрученные в моей голове причины, сводились к заказному убийству на почве бизнеса. Мизерную возможность я оставлял за мотивом семейного передела, в случае если жена Наташа претендовала на раздел имущества, или получение капитала в виде акций в компании. Но сами мысли об этом мне были не приятны. Получить какую-нибудь информацию о деятельности Сергея я мог бы у него в офисе, но туда я запланировал нанести визит завтра утром. Сейчас же больше всего не давало мне покоя уравнение с тремя неизвестными, где первым были Герман и Марат, вторым – человек, интересовавшийся мной через Сергея, и… криво висящая картина, по прошествии времени, которая стала напоминать о себе неясными, еле улавливаемыми вспышками в моем сознании. Я очень хорошо знал эти ощущения, однажды такой калейдоскоп, вспыхивающих картинок спас меня и семью, предупредив об опасности нахождения в помещении, за несколько минут до землетрясения. Тогда в 2000-м году в Турции, в отеле, который был полностью разрушен, через мгновение, как только мы выбежали на улицу. Вот и сейчас легкая пульсация в висках оптимизма не добавляла.
     Я выехал на Садовое кольцо и слился с потоком вяло ползущих автомобилей. Водители которых смирились с неизбежностью плестись в этой типичной для будничного дня обстановке.
     Суета и активность города часто меня утомляла, но сейчас я даже получал удовольствие от напряженного ритма столицы, выхлопов углекислого газа, серенады клаксонов недовольных водителей и громкой музыкой в салоне моей машины. Это и была реальная, земная жизнь в ее коротком временном отрезке. Мне стало хорошо. Хотя не исключено, что это ощущение складывалось, как это ни грустно, лишь при сравнении с судьбой «Молота».               
Спустя несколько минут, я позвонил домой. Рассказал Кристине о случившемся, услышал в ответ скупые слова сожаления, что и понятно, Сергей был моим другом, а не другом семьи, и пообещав приехать не поздно, в миллионный раз признался в любви и выключил телефон, но не на долго.               
 Вспомнив о первом неизвестном в моем уравнении, я набрал номер Вадима, или Вадима Андреевича, как я его называл, несмотря на его просьбы и протесты. Подполковник криминальной милиции, здоровый, сильный мужик сорока семи лет, с которым мы познакомились в купе поезда по дороге в Москву с Черного моря.               
- Алло, – раздался громкий с хрипотцой голос.
- Вадим Андреич, привет это Павел, Дугин Паша, помнишь?
- Для тебя просто Вадим, но все равно привет, куда пропал?
 – Рутина, ты же знаешь, а как сам, как жена? – поинтересовался я, продумывая вопрос, который хотел ему задать. Я специально позвонил ему на мобильный телефон, зная, что звонки на рабочие могли фиксироваться.
 – Все нормально, работаем, жена здорова, спасибо тебе, я твой должник. – ответил он с благодарностью в голосе, вероятно вспоминая короткий эпизод из той поездки. Тем летом, проехав половину пути, и выпив все имеющиеся запасы спиртного, мы мирно и весело общались в купе в ожидании очередной станции. Коснувшись темы экстрасенсорных способностей, его жена Татьяна в шутку предложила себя для эксперимента. Но шутка быстро закончилась, когда я, проведя рукой вблизи ее груди, почувствовал сильное жжение в ладони. Через минуту я поделился своими предположениями о наличии в левой груди помимо и так неприятной кисты, еще одной опухоли, которая могла обратиться в рак. Уже потом, по прошествии времени, проведя обследование и сделав удачную операцию, они сами меня нашли, и в точности подтвердили мои подозрения.
 – Вадим, мне нужна любая информация про двух бизнесменов, темные типы, но, прошу, нарой все, что сможешь.
 Я подождал, пока он запишет данные, и задал еще один, беспокоивший меня вопрос.
– Есть еще два человека, вероятно, работают в убойном отделе северо-восточного округа.
 Я продиктовал, то немногое, что знал про майора и капитана.
 – Ты, что задумал? – с усмешкой спросил Вадим, – третью мировую.  С твоими способностями ты опаснее любого оружия. Надеюсь, ты вне подозрений? – не мог не спросить действующий офицер милиции. – Ладно, дай мне пару дней….
- Не могу пару, нужно завтра, – перебил я его.
 – Ого. Похоже, тебя здорово задели, ну хорошо, сделаю, что смогу, – он взял паузу, – а то начнешь по ночам насылать на меня призраков, или бессонницу, или энурез, не дай Бог, – уже смеясь, закончил он.
 – Не переживай, я белый колдун, – также весело поддержал я Вадима, но после секундной паузы добавил, – но, где живешь… знаю.
 На мгновение мне показалось, что улыбка исчезла с его лица. Еще минуту мы спокойно поболтали и договорились созвониться завтра.
Подъезжая к Таганской площади, я решил заехать к своему знакомому. Он давно звал меня к себе консультантом по реализации соевых продуктов. Я мало, что знал о сое, и тем более, зачем нужен консультант. Но отсутствие работы,  с каждым днем больнее сказывалось на финансовом состоянии моей семьи. Однако, просидев у него час и  выпив три чашки чая, я не услышал ничего  кроме нытья по поводу тяжелой жизни. Мне это надоело, поэтому с удовольствием уехал, предвкушая вкусный домашний ужин и грамм двести виски.

ГЛАВА 4

     Утро следующего дня началось с телефонного звонка. Сняв трубку и сказав сонно несколько раз «Алло», в ответ я услышал только слабые щелчки и еле различимые звуки, отдаленно напоминающие игру на бамбуковой флейте. Не дождавшись никакого продолжения, я повесил трубку. Но странным оказалось то, что звуки продолжали какое-то время бродить у меня в голове, вызывая незнакомые ранее, но приятные ощущения.               
- Вчера тоже звонили, – Сказала Кристина. Телефон ее разбудил, как и меня, и она потягиваясь аккуратно откинула одеяло к ногам. Я хотел расспросить подробнее про вчерашний звонок, но, наблюдая, как она изящно потягивается прогибая спину, поднимая грудь, и при этом чуть раздвигая ноги, я напрочь забыл про звонок, телефон, утро, вчерашний день и все остальное. Поразительно. Как немного должна сделать женщина, чтобы разбудить в мужчине вулкан желаний. Чуть обнажить тело. Буд-то не замечая никого погладить себя, наслаждаясь гладкостью тела. Еле заметными движениями в твою сторону, спровоцировать тебя к штурму, к осаде, к завоеванию замка страсти и желаний. Таким завоевателем быть в данный момент готов был и  я.
   - И также молчали, – равнодушным голосом продолжила она, предательски, подтягивая обратно одеяло. Я чуть не взорвался. Я почувствовал себя окунутым в ледяную прорубь самой холодной части Антарктиды. Я почувствовал себя бутылкой шампанского в ведерке со льдом. У меня были одни эмоции. Потрясающе. Еще одна удивительная способность женщин, спровоцировав тебя, самим оставаться удивительно спокойными, делая вид, что не понимают причину твоего боевого эротического настроения. Усилием воли я окончательно погасил костер желаний, встал и направляясь в ванную, спросил у улыбающейся жены.
     - В котором часу это было?
- Часа в три, любимый. – она продолжала игриво улыбаться.
– А ты что-нибудь расслышала кроме тишины, может быть глухие стуки, или что-нибудь похожее на музыку.
 – Нет ничего, я быстро трубку повесила. А что случилось?
– Думаю ничего, - задумчиво ответил я. Мне все начинало казаться подозрительным. Телефон в эту новую квартиру знали очень не многие, в основном подруги жены, но заниматься телефонным хулиганством они вряд ли бы додумались. И если предположить, что звонки не были случайными, или  чьей- то глупой шуткой, то у меня появилось четвертое неизвестное в моем уравнении.
Размышления мои прервал вбежавший в спальню Сашка. Он в три прыжка настиг меня и повис на ноге, желая, чтобы я его поднял на руки. Направление в ванную пришлось изменить.
 – Привет, малыш, как спалось. Дашка проснулась?
– Ага, только что. Пап, ну подними меня, – звонко проголосил он, пытаясь самостоятельно залезть мне на спину. Я подхватил   его на руки, и раскручивая дошел до нашей кровати, куда  аккуратно и бросил. Сашка довольный тут же скрылся в глубине подушек и одеял, а я пошел за вторым «цветком», нашей красавицей дочкой. Она уже подавала активные сигналы, к выниманию ее из кроватки. 
Когда, наконец, вся семья была в спальне на кровати, я смог начать одеваться,  продумывая план попадания в офис Сергея.
 – Паш, сегодня  Сашку дома оставим, – сказала, вставая с постели жена. – Он вчера из сада со слезами пришел, у них одна из воспитательниц недавно сменилась, я ее видела. С виду нормальная, а Сашка говорит она его «достала», и вопросы разные про семью задает. В общем, задергала она его, поэтому пусть дома побудет пару дней.
 – Согласен, пусть остается… и мне спокойнее, – вырвалось у меня.
 – Спокойнее? – переспросила Кристина.
 – Не бери в голову, сладкая, – спохватившись, попытался уладить я.
 Она подошла ко мне и, глядя угрожающе в глаза, сказала:
 – Я хорошо знаю тебя, и если ты  что-то задумал, то горы свернешь, но какой ценой, ты же как цунами, после тебя разруха и хаос, а я о семье думаю. И я начинаю бояться.
– Эй. Эй, стоп, таймаут, – прервал я ее, – все в порядке, ничего не случилось, я продолжаю искать работу. Сейчас я спокойно оденусь и уйду, а вы останетесь дома, счастливые и довольные ждать меня.
 Я нежно обнял Кристи, и мысленно попросил у Всевышнего защиту для моей семьи.

      Офис находился в центре города. Подъезжая, я еще не знал, как  буду действовать, и что хочу найти. Из дома я взял удостоверение советника одного из отделов при министерстве внутренних дел, приобретенное мною с целью облегчения передвижения на машине по городу. Сейчас «ксива» была уже просрочена, но выглядела правдоподобно и пугающе. Крупные буквы на лицевой стороне «МВД России», четкая фотография и подписи внутри, действовали безотказно на мало разбирающихся в этом людей, а показывать реальным работникам милиции эту "липу" я не собирался.
    В десять тридцать я подъехал, к указанному в визитке Сергея адресу. Это был двухэтажный особняк постройки начала двадцатого века, красиво отреставрированный, в окружении столь же старых, высоких деревьев, он явно представлял собой архитектурную и материальную ценность. Большая парковочная зона была заставлена автомобилями и хорошо просматривалась системой наружного наблюдения. Всего я насчитал четыре камеры по периметру, обеспечивающие обзор здания. Еще одна камера была вмонтирована в глазок входной двери. Я оставил машину в стороне от здания и направился к гранитным ступеням главного входа. Поправив галстук, специально одетый для большей официальности, я нажал кнопку звонка.
- Слушаю Вас, – ответил мрачный голос охранника.
– Милиция, уголовный розыск, старший следователь Немчинов, – с необходимой долей наглости врал я.               
Для убедительности я показал в видеоглазок удостоверение. Прошло несколько секунд. За это время, вероятно охрана доложила в секретариат о моем приходе. Спустя мгновенье тяжелая дверь открылась. Я вошел внутрь и огляделся. Справа за стеклом находилась комната охраны. Охранников было двое, и смотрели они на меня не дружелюбно. Прямо располагалась лестница на второй этаж, возможно, там были кабинеты руководства компании. Я еще раз издалека показал «ксиву», надеясь, что им не придет в голову желание вблизи сверить сказанное мной, с увиденным. И не давая им все-таки додуматься до этого, я громко и настойчиво продолжил.
  - Мне необходимо поговорить с руководством. Куда мне пройти?
  - Вверх по лестнице и налево, там секретарь покажет. Пробурчал, охранник, указывая жестом на лестницу.  В его лице читалось сомнение и неуверенность. Я же был уверен, что вчера в день гибели Сергея, здесь побывали сотрудники милиции и допросили всех кого нашли. Сегодня же мой одиночный приход казался не логичным. Но не для этих двух тугодумов за бронированным стеклом, для которых лучшим вариантом было держаться в стороне от любых работников правоохранительных органов. С этими правильными мыслями я и оставил их, подходя к лестнице.
Внутри здание казалось еще больше, чем снаружи. Хорошо сделанный ремонт, строгость в оформлении, удобная мебель для посетителей – все говорило об успешном развитии фирмы. Слева шел длинный коридор с расположенными по двум сторонам кабинетами. Какие-то люди активно перемещались между дверьми, создавая иллюзию занятости.
Поднимаясь, я продумывал о необходимости попасть в кабинет «Молота» до того, как секретарь успеет доложить обо мне начальнику службы безопасности или кому-то из руководства. Она была для меня вторым, после охраны, барьером, преодолеть который я решил не традиционным способом. Игра в «мента» дальше охраны не сработает.
- Здравствуйте, чем могу вам помочь? – раздался голос слева от меня, как только я вошел в холл второго этажа. По голосу я понял, что эта не та, с кем я разговаривал вчера по телефону. Я повернулся и бросил взгляд на молодую когда-то женщину. Да, секретаря могли бы найти и получше. Она напоминала своим видом птицу-Гарпию, персонажа одной компьютерной игры. По птичьи восседая внутри, соединенных  буквой «С» столов, она держала оборону своего гнезда. Зачесанные в высокий пучок, кокетливо как ей казалось волосы, при широком лице выглядели, по меньшей мере, издевательски по отношению к посетителям. Нос с небольшой горбинкой , и зауженный подбородок схожесть с птичьим братством только усиливали. Минимум косметики на лице в данном случае не шло ей на пользу. Глядя на нее, создавалось впечатление, что далеко не пожилая еще женщина собственными руками ускоряет процесс старения, разрушая последние надежды быть привлекательной для мужчин. Отсутствие маникюра на этих руках, окончательно испортило мне настроение. Но именно с этой пташкой мне предстояло провести беседу.
– Добрый день, – вежливо ответил я, присаживаясь в гостевое кресло напротив стола. Сделав паузу, я осмотрел холл и выходящий из него коридор, пытаясь определить расположение кабинета Сергея и запасных выходов в случае моего отступления. В данную минуту мы были одни.
– Я ваш новый генеральный директор, – отчетливо произнес я, вложив в слова всю собранную сознательную и подсознательную энергию, весь психокинетический запас, выстреливая каждой буквой, как сгустком эктоплазмы, глядя, не отрываясь ей в точку между глаз. Судя по ее взгляду это было не то, что она хотела услышать и тем более не то, кем я был назван охранной. На секунду в глазах появилась растерянность и неготовность к усвоению такой информации. Бинго! Есть! Это то, что мне было нужно, лучший момент, когда привычная логика распадается от вторжения незапланированного информационного удара. Несоответствие ожидаемого и полученного. Она кроликом смотрела на меня, хлопая жидкими ресницами, а я повторил фразу, усиливая свое внимание на ее переносице. Через несколько секунд нашей глазной дуэли  она была полностью под моим контролем. Я предполагал, но не ожидал такого сильного гипнотического эффекта.
В таком состоянии она пробудет минут двадцать, поэтому я сильно не переживал по поводу ее здоровья и риска потерять работу, в связи с кардинальным изменением руководящего штата. Мне же нужно было всего минут десять.
 – Я хотел бы пройти в кабинет Сергея Анатольевича. В связи с последними событиями мы будем менять штатное расписание и расположение сотрудников в офисе, – говорил я голосом начальника, – напомните, где он.
- Кабинет в конце коридора, последний справа, и он сейчас открыт, – проговорила птица-секретарь, показывая пухлой ручкой направление.
   - Спасибо…, и благодарю за работу, вы очень исполнительный и перспективный сотрудник, – начал входить в роль я, вставая с кресла. На всякий случай, я незаметно отключил  телефон.
   Идя по коридору, я даже подумал попросить принести мне кофе, но не решился, посчитав это верхом наглости. Не смотря на разгар рабочего дня, в коридоре мне никто не встретился. Возможно, основная деятельность протекала на первом этаже, а здесь, ленивое начальство разбрелось по кабинетам, обдумывая очередные схемы воровства бюджетных денег, или в ожидании ланча.
   Дверь кабинета «Молота» отличалась от других только отсутствием именной таблички. Думаю, еще вчера ее сняли. Дверь легко открылась, и я вошел внутрь. Здесь было все, чтобы комфортно работать и отдыхать. Красивая мебель удачно вписывалась в общий фон цвета стен, потолка и дубового паркета. Множество атрибутов, символично показывающие сферу деятельности компании, занимали половину площади огромного стола Сергея. Присутствовали  так же, ставшие давно популярные у бизнесменов бар - в виде глобуса звездного неба и самурайские мечи «Нихонто». На специальной подставке, они находились в правом дальнем углу, под художественными полотнами японских мастеров. И конечно главный атрибут уважающих себя бизнесменов – фотография президента, занимающая почетное место на стене над рабочим столом. Оглядываясь вокруг, я пытался зацепиться взглядом за какую-нибудь деталь, которая могла бы мне помочь понять с чего  начать поиск. Я прошел по кабинету, заглядывая в шкафы, тумбы, и ящики директорского стола. Все было аккуратно расставлено и разложено. Чистота и порядок. А деловые бумаги забрали коллеги вероятно еще до приезда милиции. Никакой зацепки. Время шло, а у меня ничего не было. В любую минуту сюда могли бы зайти, поэтому я решил срочно менять тактику поиска.
   Я сел в директорское, кожаное кресло и закрыл глаза. Мне нужно было «отпустить» ситуацию, расслабиться, разрешить мыслям самостоятельно перемещаться в моей голове, позволить подсознанию посылать мне нужные сигналы и знаки. Дыхание было спокойным и ровным, пульс немного замедлился. Аура созданная Сергеем, и предметы, которыми он пользовался, помогала мне приоткрыть фрагменты его эмоционально-психологического поведения на работе. Странно. Все было радужно и спокойно. Я не чувствовал угрозы в его адрес со стороны бизнес-окружения… до момента нашей встречи. Бред какой-то. Я ничего не понимал. Какое отношение мог иметь я к его делам. Мысли судорожно проносились в голове, сталкивались и разбивались, разрушая любые логические цепочки, выстраиваемые в поисках мотивов преступления. Я открыл глаза. В голове звенело. Медленно встал с кресла и направился к выходу. Здесь мне делать было больше нечего.
   Подходя к двери, я желал поскорее убраться из этого здания, понимая, что дело, в которое я ввязался, становится более запутанным и возможно опасным. В этот момент входная дверь открылась. Мы почти столкнулись. Это был Марат. Пол секунды он выглядел ошеломленным. Затем в его взгляде появился вопрос и настороженность. Он попытался сделать ко мне еще один шаг. Выбора у меня не было. Я знаю бывают моменты в жизни, когда решение нужно принимать мгновенно, за долю секунды. И я его принял. Я врезал Марату. Чуть согнув ноги, поравняв свое плечо с его диафрагмой, я выстрелил правой рукой, целясь в солнечное сплетение. Раздался глухой хруст, мне показалось, что кулак пробил грудь насквозь. Марат рухнул, не издав ни малейшего звука. Минут десять он будет без сознания. Я аккуратно перетащил его в кресло за столом. В позе спящего, его здесь вероятно и найдут. Я  же поспешил к выходу, надеясь, что никто не видел нашей «радушной» встречи. Возможными были два варианта, или охрана продублировала информацию о моем приходе  руководству, или Марат случайно застал меня в кабинете. Размышляя, об этом я, проходил уже мимо «собственного» секретаря. Она поприветствовала меня раболепной улыбкой сотрудника, недавно похваленного боссом.
- Я, в Совет Федерации, сегодня не вернусь, все встречи перенесите на завтра и придумайте себе новую прическу, – издеваясь, проговорил я, подходя к лестнице. Потом остановился и добавил, – И еще, соберите весь коллектив и объявите, что вы назначены моим заместителем.
Она встала со стула, не веря своим ушам. Недорогой костюм натянулся, с трудом скрывая жировые излишки, любительницы кексов и тортов. Да, типичная беда многих богатых компаний – мало зарабатывающие секретари.
– И с тройным повышением оклада, – закончил я и спустился вниз.
Проходя охрану, краем глаза, в противоположной от лестнице стороне здания,  я увидел мужчину, похожего на Валеру- капитана убойного отдела. Уверен, я не был, он быстро скрылся в одном из кабинетов, а проверять предположение не входило в мои планы.
Благополучно выйдя из здания, я сел в машину, раздумывая, что делать дальше. Мысли наслаивались друг на друга, мешая нормальной производительности мозга. Хотелось кофе, и покрепче. Не придумав ничего лучше, я поехал в знакомую мне кофейню.               
    Попивая, столь востребованный напиток, я обдумывал свои дальнейшие шаги. Бесполезная, на первый взгляд, поездка в офис постепенно приобретала иные очертания. Польза была. В кабинете, я ясно  почувствовал, что причиной убийства Сергея  был не просто бизнес. Правда, это полностью опровергало мои прежние предположения, а новых, у меня не было.  Я ничего не знал о его вне рабочей жизни, его друзьях, возможных любовницах, и истинных отношениях с женой. И все-таки мне казалось, что возможно в офисе, я отчетливо ощутил невидимую границу, разделявшую безоблачную жизнь Сергея до нашей встречи, и уменьшение его жизненной энергии после. В голове начали всплывать события последних дней: человек, интересующейся мной, необычный телефонный звонок, загадочный прибор в руках Марата в пятницу и… я резко набрал домашний номер «Молота». К телефону подошла Наташа.
- Наташа, здравствуй, это Павел, извини, но мне очень нужно, чтобы ты для меня кое, что сделала. Это важно.
– Что случилось? – спросила она напряженным голосом.
– Подойди, пожалуйста, к картине на левой при выходе, стене гостиной. Абстракционизм, «Кандинский» в коричневой рамке, она еще чуть криво висит.
 – Хорошо, но что случилось? – испуганно повторила она, но через несколько секунд продолжила, – Я подошла, но, кстати, она висит прямо. Что дальше? – будто электрический разряд ударил меня в голову и, пройдя по позвоночнику, вышел через копчик.
 -  Посмотри за картиной, – чуть ли не кричал я, – есть «жучок» или все, что напоминает большую таблетку с проводком или без?
 – Здесь пусто…, Павел, что происходит? – испуганный голос начал срываться.
 -  Ты трогала картину вчера или сегодня? –не слушал я ее.
 – Я ничего не трогала, но ты меня пугаешь.
 Я сбавил напор, приводя в норму дыхание. Я не знал, что думать.
– Наташа, – начал я уже, негромким голосом. – Скажи, приходил кто-нибудь сегодня к тебе домой.
 – Ну да, те же, из милиции, что и вчера, я только что их проводила.
 Еще один разряд прошел по моей бедной спине.
 – Извини меня, но скажи поточнее, были те же, майор и капитан?
– Нет, с майором был другой человек. Они задавали те же вопросы, что и вчера, забрали какие-то бумаги из кабинета, но может, ты скажешь мне, в чем дело?
Я что-то пробурчал в ответ, узнал о месте и времени завтрашних похорон, еще раз извинился и закончил разговор. Тут же вспомнился, похожий на капитана, человек в офисе. Если вчерашнего напарника не было с майором, он легко мог быть, где угодно, в том числе и в особняке. Если это так, мне очень не нравилась возможная связь. Я заказал еще кофе, и постарался дать минутную передышку своему мозгу. Ничего не получилось. Третий разряд, словно молнией, ударив, прошел по всему телу, расщепляя меня на атомы. Было ощущение, будто я проглотил разъяренного электрического ската. Только сейчас я осознал допущенную мной ошибку. Если я такой умный и правильно предположил о возможно установленной в квартире,  «прослушке», то как я не догадался, что и телефон может прослушиваться. А теперь, поговорив, с Наташей я раскрыл тех, кто организовал это мероприятие. Но зачем? Кому нужно следить за ней? Это не дешевое удовольствие, и санкционировано оно должно быть не на уровне оперативных сотрудников. Хотя, может это мое больное воображение и нездоровая подозрительность заставляет меня думать о прослушивании, слежке, секретных операциях и всевозможных заговорах.
 От всех этих мыслей мне стало плохо. Я быстро удалился в туалет, где меня и вырвало.
Через десять минут я вернулся за столик опустошенным морально и физиологически. Все перемешалось у меня в голове. Хотелось покоя и тишины. Я закрыл глаза, и просидел так несколько минут. Затем мысленно, начал вынимать поочередно из головы негативные события последних двух дней, отделив, таким образом, этот болезненный балласт от своей сущности, разместив его временно вне моего сознания. Этому приему я научился несколько лет назад, но только сейчас, его применение позволило ощутить благотворное действие. Голова стала ясной и пустой. Никаких мыслей, никаких умственных процессов. Так я просидел некоторое время. Потом вернул «бесценный груз» в свою облегченную и полную сил голову. Приободренный, я влил в себя еще кофе и позвонил домой.
 – Алло, да, – раздался непривычно раздраженный голос Кристины.
 – Привет любимая, что за голос.
– О, это ты, извини, я думала, опять она звонит.
– Она, кто она?
– Воспитательница из сада. Два раза уже звонила, спрашивала, почему Сашку в сад не привели. Я говорила, что он приболел…
- А что, с первого раза она не поняла?
– Да она вообще странная, не удивлюсь, если позвонит третий раз.
– О, предполагаю, что будет. Она же хромать на одно ухо начнет, если услышит все то, что ты о ней думаешь. Или потеряет рассудок, а при работе с детьми это опасно.
– Она и так, по-моему, с «приветом», и если позвонит, забудет не только номер нашего телефона, но и адрес своего места работы, да и жительства, – начала заводиться моя жена.
– Ты забыла сказать про пол, – решил подыграть я. – Хуже, если она забудет свой пол. Но прошу тебя не переусердствуй, быть может у нее  всего лишь склероз, или она действительно беспокоится о нашем малыше.
 Хотя во второе мне не верилось. Плюс внезапно возникла знакомая пульсация в висках.
 – В любом случае, я рад, что мы оставили Сашку дома, и дай мне знать, если кто-нибудь будет нам звонить.
 Я закончил разговор, расплатился за тройную кофеиновую дозу, и вышел на улицу.
Пошел дождь, быстро перекрашивая серый асфальт в черный. Не запасенные зонтами люди, прятались в магазинах, подземных переходах, туго набивали собой автобусные остановки. Зонта у меня не было, равно как и желания присоединяться к прячущейся от дождя толпе. Я отправился к машине, смиренно отдав себя под холодные струи осеннего «душа». Было, то редкое состояние, когда никакие внешние факторы, не могли уже испортить мерзкое состояние внутри.
Сев в машину, я вспомнил о необходимости сделать еще один звонок. Включив посильнее печку, я набрал номер Вадима. Он ответил на третий прозвон, сказал, что занят и сам перезвонит мне через полчаса. Что ж вполне резонно, ведь в отличии от меня, человек имел работу.   
     Звонок разбудил меня. Пригревшись в машине, я незаметно для себя уснул, временно сменив напряжение дня на спокойствие сна.
- Паша, привет. – прогремел, сквозь остатки сна голос подполковника. – У меня всего минута, поэтому запоминай быстро. Первые двое, о которых ты спрашивал – реальные люди, с  недавних пор жители Москвы. Последние места работ – крупные частные компании от нефтянки до недвижимости. Так же засветились в некоторых инвестиционных фондах. Оба не женаты. Капнуть глубже, надо больше времени, а пока похоже, ребята чистые. Причем настолько, что мне проще тебя привлечь за колдовство, чем найти у них хоть одно грязное пятно. Так что думай сам. Скажу одно, мне такие не нравятся.
 – На счет последнего, ты прав. – сказал я, наблюдая сквозь мокрое стекло, знакомый силуэт темного Ауди, припаркованного метрах в пятидесяти от меня, на противоположной стороне улицы. – А что, другая парочка?
– Лучше бы ты не спрашивал. Мы вообще-то не любим про своих копать.
– Да ладно, я и так твои мысли прочитаю. – попытался пошутить я.
– В общем, работают в убойном отделе, фамилия капитана – Лужин, у обоих хороший послужной список, меньше «глухарей», чем у многих. Женаты. Нареканий от начальства не имеют. Все, больше сказать нечего и… не спрашивай пока больше ни о чем. Сделай паузу, мне не звони, если что узнаю еще, сам тебя найду. – сказал он, явно желая закончить разговор.
– Спасибо, Вадим… помог, скажи только, год рождения капитана и я от тебя отстану. Через секунду он сказал год рождения, мы пожелали друг другу удачи, и попрощались. Больше узнать от него я вряд ли смог бы, но то малое, что у меня есть, возможно, полнее нарисует портреты людей, с которыми я имел неудовольство увидеться.
Анализируя сегодняшнюю, короткую встречу с Маратом, я задавал себе вопрос о правомерности применения силы, однако чем дальше я размышлял, тем опаснее для меня виделся этот тип, и возможно, я легко отделался, успев среагировать раньше его. Его стерильная биография казалась мне ширмой, прячущей опасного и непредсказуемого человека. Вот и сейчас, после моего эффектного появления в офисе, я не знал, что предпринимает он, чтобы отплатить мне, а в том, что он не оставит меня в покое, я не сомневался. Вообще  складывалась неприятная ситуация. Я сам себя втянул в незнакомую мне игру в детектива. Я начал собственное расследование, не разбираясь в технике этого дела. А истинное желание найти причину гибели Сергея не соотносил с возможными последствиями от самостоятельных действий в мире крупного бизнеса с большими деньгами и возможностями.
С этими мыслями я вырулил на дорогу. Хотелось домой, и даже если подозрения по поводу темной Ауди не плод моего воображения, мне сейчас все равно.
               
 ГЛАВА 5

      На Донское кладбище я приехал позже на час, назначенного Наташей времени, и за небольшую плату охранникам, въехал внутрь территории. По большому количеству автомобилей было видно, что бизнес у охраны процветает. Поставив машину подальше от места захоронения, я решил пройти пешком, в надежде пропустить церемонию погребения в окружении незнакомых мне людей. Пошел снег, накрывая старые и свежие могилы белым покрывалом. Такие крупные хлопья, для начала ноября, казались опережающими свое время. Я огляделся вокруг. Много людей, много могил, боль утраты, слезы, печаль, сочувствие, понимание неизбежности, но продолжение жизни, а сверху снег. Словно сам Господь уравнивает ушедших и ныне здравствующих, покрывая одним снежным саванном.
   Я не любил бывать на кладбищах. Моя повышенная чувствительность мешала мне, я будто пропитывался  горечью от слез и рыданий людей, хоронящих своих близких. Но я терпел… тем более, сегодня, в день похорон моего друга.
   Сквозь монументальные произведения могил «новых русских», я разглядел большую группу людей, медленно удаляющихся от могилы «Молота». Несколько самых близких, оставались рядом, а некоторые уже садились в машины, и сказав последние слова соболезнования родителям Сергея, уезжали.
   Наташа все еще стояла около могилы. Ее волосы были спрятаны под черный берет, а бледное лицо наполовину скрывалось высоким воротником ее темного длинного пальто. Она меня увидела и слабым кивком головы поприветствовала. Я подошел к могиле и положил свои скромные гвоздики. По сравнению с венками от друзей, коллег по работе, букетов от общих знакомых, мои цветы казались не заметными. Несколько минут мы стояли молча. Потом обменялись несколькими фразами, и Наташа отошла в сторону к своим родителям. Я остался один.
   Снег продолжал засыпать свежевскопанную землю, перекрашивая пестроту и яркость цветов, в ровный белый цвет. Я достал из кармана куртки, скрученный в тугое кольцо, пояс от кимоно, в котором когда-то проводил спаринги с Серегой, и вложил в твердый глинистый холм земли могилы. Это был жест дружбы и уважения. «В зале мы познакомились, так пусть этот атрибут, той спортивной и веселой жизни останется с тобой, дружище »
 Ни с кем не прощаясь, я направился к машине.
- Господин Дугин… – раздался голос, когда я прошел метров двести. Развернувшись на звук, я увидел троих. Это были они. Германа и Марата я уже знал заочно, а вот третий был лицом новым. Хотя назвать лицом, то что у него было на передней части головы, можно было с трудом. Скорее результат опыта Франкенштейна. Глубокие шрамы, каньонами покрывали кожу от подбородка до уха. Когда-то нормальные глаза, в результате наложения швов приобрели пугающе грозный вид. Нос, неровно сросшийся после переломов, выглядел разваренным картофелем, а губы похоже, навсегда остались в  искривленной улыбке. Будто кто-то вместо куска мяса засунул в мясорубку его голову. Хотя это было бы не просто. Огромная голова, весом в половину меня, соединялась с телом посредством не менее ужасающей бычьей шеи. Само же тело, только отдаленно напоминало привычные всем человеческие размеры. Выступающие сквозь пальто бугры плеч  снизу оканчивались руками, похожими на клешни гигантского лобстера. Чудовищных размеров грудь, казалось, заставь его бежать дистанцию, финиширует часом раньше остальных частей тела. И весь он, будучи явно выше двух метров, и весом под сто пятьдесят килограммов своим видом больше походил на представителя Юрского периода. Я даже засмотрелся на него. Никогда еще мне не доводилось видеть столь «древних» и могучих охранников.
 – Здравствуйте, я вижу вы засмотрелись нашим Герасимом, – перевел на себя внимание Марат.
– Он, что немой? – спросил я, поражаясь нелепости имени этого «монстра».
– Нет…, но он любит собак.
– Я даже знаю, что собаки делают, увидев его.
– Послушайте, Павел, – он сделал несколько шагов в мою сторону. Герман и охранник хотели сделать тоже самое, но Марат жестом остановил их. – Вы находитесь в очень не простом положении, чтобы шутить.
– Да ну. А Сергей Молотов, то же был… в непростом положении? – попытался зацепить я его.
– На вашем месте, я бы думал о себе, а то, что случилось с Сергеем для нас также большая трагедия… он был нашим компаньоном, – ответил он спокойным уверенным голосом, – но давайте вернемся к вам.  Вы проникли в наш офис, да еще по поддельным документам, вы что-то сделали с секретарем, она до вечера ходила и орала на всех как Босс, и наконец…, – он подошел еще ближе, и сверля своими рыбьими глазками чуть тише произнес, – Ты, сделал мне больно, а я этого не прощаю.
Внутри меня появилось знакомое ощущение проглоченного булыжника. От охранника отделился Герман и подошел к нам. Только сейчас я смог внимательно его разглядеть. Никаких отличительных примет. Темные волосы, ровные черты лица, средний рост и плотное телосложение делали его обычным, неприметным человеком. Даже подумалось, таких предпочитают спецслужбы.          
- Что, ты искал в офисе. – Герман, сразу перешел на «ты».
 -  Играл в полицейского. Улики искал против вас, – неосторожно выпалил я.
– Смешно. Мы могли бы найти тебя вчера, но знали, что ты здесь появишься.
– А я… ребята, никуда не прятался, чтобы меня искать, а вот найти того, кто заказал Сергея, я собираюсь.
Им определенно не понравилось мое уверенное поведение. Эти люди были настроены враждебно, а отсутствие, каких-либо доказательств причастности их к смерти «Молота», делали любые мои слова лишь блефом.
– А ты глупее, чем кажешься, если решил сунуть нос не в свое дело.
- Дело стало моим, после убийства моего друга.
- Слушай сюда, умник. – Герман посмотрел на меня взглядом, холод которого мог бы   заморозить солнце. – Ты, можешь плохо кончить, а … у тебя большая семья.
 Это была угроза. Они, конечно, узнали обо мне все, что возможно, но беспокоило меня другое. Эта троица легко могла бы меня затащить в машину, и обработать где-нибудь в глубоком подвале или лесу, однако они этого не делали. Похоже, задачей было выяснить, что у меня на уме. Я же хотел побыстрее убраться отсюда.
 Зазвонил телефон Марата. Разговаривая, он  отошел в сторону, подзывая к себе Германа. Странным было, что выглядел он при этом, как если бы рядовой общался с генералом. Односложно, не перебивая, соглашаясь со всем услышанным. Я хотел продолжить свое движение к машине, но Марат, отведя телефон от уха, произнес.
- Стоп. Мы еще не закончили. У нас изменились планы, – он что-то сказал Герману, а сам направился ко мне. Меня это насторожило. Живот стянуло, будто хомутом, а взгляд забегал от одного к другому. Герман, проходя мимо охранника, подал ему какой-то знак, и встал рядом.
– Слушай меня, Павел, ты сейчас поедешь с нами. Есть люди, которые хотят с тобой поговорить. Пришло время, – заявил Марат голосом, не приемлющим отрицание, – и не дури, мы тебя отсюда не выпустим.
 Я весь напрягся. Мне особо не понравилась фраза «о пришедшем времени». В словах и действиях Марата мгновенно исчез облик бизнесмена. Мне стало не по себе. Я ничего не понимал, но кто-то своим звонком руководил действиями этих людей.
 Из-за поворота одной их линий кладбища появилась черная БМВ. Сомнений не было, что направляется она к нам. Пока мой взгляд метался по кладбищу, мозг судорожно искал решение. Между мной с Маратом, и Германом с «Чудовищем» было шагов десять. Я сделал то, что однажды уже помогло мне – я врезал Марату. Как и в прошлый раз, не меняя точку удара. Он обмяк и упал еще быстрее, чем в прошлый раз в офисе. Второй раз он явно не ожидал от меня такой борзости. Звук падения я не слышал, так как уже бежал не разбирая дороги. Но успев оглянуться, для понимания ситуации, я увидел как Герман подбежал к Марату, а охранник… О, черт! Он бросился за мной.
Мои ноги несли меня напрямую к машине, перепрыгивая через могилы. Ужас придавал мне скорость, которой позавидовали бы американские спринтеры. В голове же, как ни странно, звучала мольба «Господи, прости  за содеянное в этом  не подходящем месте». Я очень надеялся, что мои девяносто килограммов преодолеют дистанцию быстрее, чем сто с лишним моего преследователя. Однако двигался он, для своего веса, очень не плохо. Сотрясая землю, он приближался ко мне, оставляя за собой воздушные завихрения. Через минуту я достиг машины, запрыгнул, не чувствуя боли от удара головой о край крыши, судорожно вставил ключ в замок зажигания и повернул… Слава Богу – завелась с первого раза. «Старушка» не подвела. Автоматически кнопки дверей центрального замка заблокировали двери, и очень вовремя. В боковом окне я увидел приближающегося ко мне Герасима. Он мчался на меня как бронепоезд, издавая не мыслимые звуки. Это был бегущий Сфинкс, заслоняющий своими размерами, и без того скудный, осенний, дневной свет. Меня охватил ужас. Одного удара этого «динозавра» хватит, чтобы загнать меня по пояс в землю. От бега, верхние пуговицы его рубашки оторвались, обнажая багровую, от напряжения грудь «мамонта»,  поросшую зарослями волос.  Я включил передачу и рванул с места, как раз в тот момент, когда он подлетел ко мне, и попытался вырвать дверь. Ему это не удалось, но ударить по крыше он все таки успел. Авиационная бомба при взрыве показалась бы тише, чем этот отслаивающий кожу от мяса, парализующий волю и гарантирующий вечную контузию громоподобный удар. Я думал машина рассыплется на запчасти. Вмятина в крыше вдавила меня в кресло, но Хонда выдержала. Набирая скорость, я все еще испуганно, смотрел в боковое зеркало. Герасим остался позади и, тяжело дыша, звонил по телефону.
На полной скорости я вылетел с территории кладбища, и километров пять мчался на предельной скорости, нарушая все существующие правила дорожного движения. Черный БМВ меня не преследовал.
Остановился я только в другой части города. Эхо, от удара по машине, в моей голове прекратилось, и я мог нормально соображать. А подумать, мне явно было о чем. Но сперва… надо успокоиться. Я так и сделал. Успокоился в ближайшем кафе, выпив залпом две порции водки. Стало лучше. На всякий случай, заказал еще столько же и позвонил домой. Было занято. Тогда, нарушив обещание, набрал номер Вадима. Мобильный был выключен, а на работе сказали, что он будет через неделю. Дома также никто не ответил. Не вовремя. Мне он очень был нужен. Люди, которые меня сейчас ищут, определенно были не только теми, за кого себя выдавали. Их поведение явно не укладывалось в типичное улаживание проблем коммерческой структуры. Не было «наезда братвы», менты не сидели у меня на хвосте, и тем не менее они ждали меня на кладбище, предупредили, чтобы я держался подальше и пытались припугнуть, но… это скорее было игрой. Главное случилось, когда позвонили Марату. Эти серьезные, «крутые» бизнесмены, совладельцы крупной компании, вдруг стали орудием в руках незнакомых мне пока людей. Они словно ждали сигнал. Бред какой-то! Кому нужен я, что бы из-за проникновения в офис, поднимать такую волну. В нетрезвой голове опять начали бродить гнетущие мысли, вызывающие боль в груди. Опять вспомнилась фраза Марата «время пришло». Для чего? Чье время пришло? И почему нельзя было решить все вопросы без погони за мной охранника-мутанта. Вопросов становилось все больше, а ясно было только одно - я ни на шаг не продвинулся в попытке узнать, кто стоит за убийством «Молота». Имеющиеся у меня подозрения в адрес Солева и Рапса были без доказательств, а та полученная из «тонкого мира» информация о важности моей встречи с Сергеем только путала карты.
Я еще раз позвонил домой - снова занято. Не допив «успокоительного», я осторожно вышел на улицу. После случая на кладбище, любой прохожий казался мне подозрительным. Быстро дойдя до машины, и посмотрев по сторонам, я прыгнул на сиденье и рванул в сторону дома. Был тот редкий случай, когда мне было плевать на обильное содержание алкоголя в крови.
Еще раз позвонил домой - тот же результат. «С кем же ты болтаешь», думал я, повторяя набор несколько раз. Я сильно волновался и ругал себя за то, что не поехал с кладбища сразу домой. Люди, которые хотят меня найти, несомненно, знают где я живу и … Я резко ударил по тормозам, прижимаясь к краю дороги. Холодный пот выступил из каждой поры моей кожи. «Вот идиот». Они могут ждать, когда я приеду. Еще раз набрал домашний номер - занято. Вспомнил про мобильный жены, набрал – абонент не отвечает. Я бросил взгляд на часы, было четверть третьего. Если дома все в порядке, и телефон занят по причине болтовни Кристины, то скоро она с детьми должна пойти гулять, а стало быть включит сотовый телефон. Но и это меня не устраивало. Я должен предупредить ее до выхода. Мозг напряженно искал решение.
      Через минуту я уже набирал единственный известный мне номер вызова такси, и заказал машину на домашний адрес со срочным прибытием. Через диспетчера я наговорил всякой ерунды о необходимости подняться водителю в квартиру за вещами, а также воочию подтвердить моей жене, мной же сделанный заказ. Закончив разговор, я отправил со своего телефона, на телефон жены сообщение о необходимости уехать из дома, номер такси и место нашей встречи. Я надеялся, что она  увидит послание, как только включит телефон. Выждав десять минут, я снова начал движение.
   Теперь, когда была уверенность в том, что меня будут искать, жизнь приобретала иные ценности. Из вольного искателя правды, я превратился в жертву запланированных не мной обстоятельств, причем некоторые из них еще не сыграли своей роли. Теперь моей задачей было не попасться в руки Марата и его людей, но выяснить про них все что возможно.
    Утренний снег прекратился, но напоминал о себе грязной « кашей » под колесами. Движение в городе было осторожным и томительным. Я даже удивился, как смог при такой погоде так быстро сюда доехать. Сейчас же в нескольких местах, я наблюдал из окна «искореженный» результат неосторожной езды водителей. Выскочив из машин, ругаясь и размахивая руками, они пытались обвинить в авариях  друг друга.
 Раздался звонок. Я схватил телефон в надежде, что звонит Кристина. В трубке была тишина. Выждав несколько секунд, я выключил телефон, но тут же он зазвонил снова. На этот раз тишины не было. Знакомые щелчки и не понятные звуки выливались из трубки заполняя меня незнакомыми, но как и в прошлый раз, приятными ощущениями. Минуту или две я слушал не отлипая от телефона, пытаясь определить природу этих звуков. Они были идентичны тем, что я слышал,  вчера утром дома. Тот же эффект. Расслабление, спокойствие, снятие напряжения схожее с работой гипноза… Стоп. Я оторвал трубку от уха, только сейчас осознавая факт случившегося. В процессе слушания загадочных сигналов у меня даже не возник вопрос откуда, и главное, кто узнал номер моего мобильного телефона. Я был как во сне, не пытаясь заподозрить опасность. А жаль. Приятные ощущения еще минуту назад, вдруг превратились в адскую головную боль, меня будто парализовало, ядерный взрыв в моем черепе разорвал мозг на отдельные составляющие. От боли и ужаса я выпустил руль. Машину повело вправо, и через мгновенье стукнуло о бордюрный камень края дороги. Минуту я корчился от боли, пытаясь понять, что происходит. С трудом поднес трубку к уху, но источником боли  был не телефон. То, что со мной происходило, было результатом внешнего воздействия.
Внезапно боль прекратилась, также резко, как и началась. Только учащенное дыхание и знакомое покалывание в затылке напоминало о недавних муках. Я осмотрелся по сторонам, боясь выйти из машины. Знакомый, темный Ауди остановился позади меня. Двое мужчин вышли и направились ко мне. Перенесенный ужас лишил меня реакции, я неестественно медленно потянулся к ключам, пытаясь завести заглохший автомобиль. Но не успел. Новый взрыв боли настиг меня до того, как я повернул ключ. Я откинулся на спинку сидения, схватившись руками за голову. Но через секунду боль опять ушла. Онемевшее тело с трудом двигалось. Глазами я наблюдал, как подошли к машине двое, но сделать ничего не мог. Открыв с моей стороны дверь, незнакомец бесцеремонно отодвинул воротник моей куртки и воткнул острое жало шприца мне в шею. Второй тип стоял с противоположной стороны машины, держа руки в карманах, вероятно с оружием. Беззащитно, я смотрел на него, чувствуя, как тяжелеют веки моих глаз, а тело становилось ватным. Из последних сил, я незаметно положил телефон в карман, и бросил «прощальный» взгляд в зеркало. Смотря на Ауди, я теперь знал «внешний» источник чудовищной боли воздействия. Это было последнее, о чем я подумал. Темнота поглотила меня.

ГЛАВА 6

       Я лечу над городом. И не привычным бестелесным способом, а у меня есть крылья.  Гибрид. Существо новой расы. Выбравший по желанию способ передвижения. Дополнительные мышцы, приводящие в движение перепончатые крылья, гармонично сожительствуют с привычным строением организма. Истинное удовольствие. Пара взмахов и я достигаю любой необходимой высоты. Умело лавируя, находя нужные воздушные потоки, мне легко держаться в воздухе благодаря большому размаху крыльев, и будто врожденному, как у птиц инстинкту. Внизу подо мной знакомая когда-то центральная улица города – Тверская. Теперь это река, с тем же названием, но измененным ландшафтом берегов. Вместо высоких домов маленькие бунгало. Но их тысячи. Ровными рядами они расходятся от реки, заполняя огромные городские территории.
       Люди желающие быть в « рыбьем клане» суетливо плавают, повторяя типичную для обычных людей жизнь мегаполиса. Заплыв по магазинам, деловые встречи в водных ресторанах, отдых в кино-театральных лагунах. Даже русалки-проститутки, расположившиеся вдоль берега, заманивают пестротой и блеском чешуйчатых хвостов, проплывающих мимо человекорыб. Жизнь обычных, «прямоходящих» людей на суше, также полна активности и забот. Мир видится гармоничным и переплетающимся. Новые технологии позволяют, желающим сменить среду обитания, вживлять жабры или выращивать крылья. Смешение стихий. Свобода выбора. А результат? Изменение внешней оболочки при тех же алчных потребностях. Мне стало грустно, и я решил в прямом смысле оторваться от земли. Облетая, подобных мне «крылатых людей», я удалялся, сопротивляясь земному притяжению. Постепенно, сильно разряженный воздух перестал быть для помехой, а земное притяжение магнитом. Мои крылья, а затем остальные части тела отстыковывались подобно ступеням ракеты, оставляя меня в виде чистого духа.  «Знакомое ощущение из другой жизни» подумал я, и в этот момент почувствовал удар по месту, где должно быть мое лицо. Божья кара? Мне показалось странным, возможность в бестелесном состоянии, что-то физически чувствовать. Еще удар. Еще…, я очнулся. Сознание медленно возвращалось, притягивая с собой багаж воспоминаний. Еще один шлепок по щеке многократно ускорил этот процесс.
  - Он проснулся, все нормально… дышит, – послышался чей-то голос.
Я приоткрыл глаза.  Яркий свет больно ударил, заставив закрыть их снова.
   -  Не бойтесь, можете открывать глаза спокойно, все хорошо – повторил тот же не знакомый голос. Похоже, мои веки были пока единственным, что могло двигаться. Попытки пошевелить другими частями тела результата не дали. Ясно одно – я был жив, но подтверждение от организма еще не получил. Через минуту я удачно повторил попытку открыть глаза. Свет заливал все пространство помещения, в котором я находился. Спустя еще некоторое время я попробовал повернуть голову. Удалось. Затем пошевелил рукой, ногами – нормально. Жизнь возвращалась в мышцы.
    -  Очень хорошо, теперь попытайтесь сесть, – желание «голоса» явно не соответствовало возможностям моего тела. Однако, еще через пару минут мне удалось оторвать голову, а затем плечи, и привести себя в сидячие положение. Теперь я смог увидеть, окружающею меня обстановку.
Это была комната, похожая на больничную палату. Светло-голубые стены переходили в такого же цвета потолок. Правда, был он гораздо выше привычного расположения в помещениях. Единственное окно находилось на высоте метров трех от пола, и явно не служило источником света. Основной свет исходил из мощных ламп, вмонтированных в потолок и прикрытых металлической декоративной решеткой. Из мебели, кроме узкой кровати на которой я сидел, были только небольшой стол, придвинутый к стене, и стул. Но стул был занят человеком. Спустя несколько секунд я смог сфокусировать на нем внимание.
Это был полный мужчина лет пятидесяти пяти, с абсолютно  седыми волосами, обрамляющими крупную лысину. Серые глаза смотрели на меня сквозь толстые линзы квадратных очков. Заметный румянец на щеках широкого лица, возможно, был следствием полнокровия. Поверх одежды на нем был медицинский халат, а в руках он держал предмет, похожий на карманный фонарик, только вместо стекла с лампочкой, была тонкая мембрана.
   – Он в порядке, сообщите Платону Викторовичу, мы скоро подойдем, – обратился он ко второму человеку, которого я только сейчас заметил. Он стоял около двери. Молодой, лет тридцати, небольшого роста, крепкого сложения, смуглый и без халата. Он мог быть и медбратом и охранником. Когда я посмотрел на него, он отвернулся. Может, я так плохо выглядел…, хотя чувствовал себя еще хуже.
    -  Где я? – с трудом выговорил я, удивляясь собственному голосу. Мой язык опух, и казалось, занимал весь рот.
   – Вы в безопасности, – ответил толстяк, провожая взглядом, выходящего «крепыша».
   – Это больница ?
   – Ну… в «своем роде», больница, а я можно сказать, ваш лечащий врач.
В памяти восстановилась цепочка последних событий: боль, незнакомые люди, укол… провал в темноту. Я поднял руку узнать время… часов не было. Так же на мне не было куртки. Автоматически я похлопал себя по карманам пиджака в поисках телефона. Телефона не было. Кошелек тоже отсутствовал.
   – Телефон вам не понадобится. – будто читая мысли, сказал он. До меня не сразу дошел смысл его слов. Я плохо соображал. Голова болела, а тело из ватного медленно приобретало твердую форму. Сопровождалось это ноющей болью в мышцах. Я аккуратно потрогал шею. В месте укола пальцы нащупали маленькую опухоль.
  – Что за хрень влили в меня , я будто разлагаюсь.
  – Не беспокойтесь, с вами все будет нормально, – бодро сообщил доктор, вставая со стула. Наклонившись ко мне, он посмотрел мне в глаза и потрогал горло.
– Вам не нужно знать состав. Однако скажу лишь, что один из компонентов схож с нейротоксином яда змеи, Вы вероятно чувствуете некоторую парализацию. Но это скоро пройдет, – сообщил он радостную весть. Но был прав, тело действительно плохо управлялось, а язык будто побывал в пчелином улье.
  – Сколько я уже здесь? – спросил я, видя яркий дневной свет в окне.
  – Вас привезли вчера.
Словно апперкот, изнутри содрогнул мои внутренности. Кристина… дети… я должен был с ними встретиться …где они сейчас.
- Где мои вещи ?
– Я же сказал, они вам не понадобятся. – уже холодным тоном произнес врач, – сейчас мы пройдем в другое помещение, где с вами поговорят.
    - Слушайте, Доктор, я не собираюсь ни с кем разговаривать, я не знаю зачем меня сюда привезли. Я… даже не хочу знать кто вы, и те, кто это спланировал. Я собираюсь отсюда уйти, с вещами или без, и ничто меня не остановит, – нормальный голос возвращался ко мне.
    - Да, да, именно так написано в вашем файле: волевой, решительный, с хорошими физическими данными, - похоже, мое заявление забавляло его.
– Но позвольте кое-что показать. Во первых, - он указал рукой в ближний левый от меня угол. Под потолком, на недосягаемом расстоянии была прикреплена панорамная видеокамера,
– Такие у нас во всем здании, мы видим круглосуточно все, что здесь происходит. Во вторых, - он отошел от кровати к противоположной стене, - у каждого сотрудника имеется ПИНД, - с  этими словами он направил на меня прибор и нажал кнопку. Волна дикой боли накрыла меня, раскалывая мозги. Словно тысячи раскаленных иголок вонзились в нервные окончания каждого сантиметра тела. Я рухнул на пол, корчась от боли. Из глаз полились слезы, а из носа хлынула кровь. Еще секунду и я бы потерял сознание, но толстяк отпустил кнопку, и бросил мне пачку салфеток.
   - Теперь, Вы понимаете, что ваше желание выйти отсюда не соответствует нашим планам. У вас нет выбора, Павел.
Я с трудом поднялся на кровать, не веря в происходящее. Две вещи выворачивали меня наизнанку. В прямом смысле – прибор, по действию напоминавший испытанное мной в машине, и в переносном – файл, существование которого пугало больше любой адской машинки.
    - Кто вы? – спросил я, брызгая кровью, заливающейся мне в рот. 
   – Я не уполномочен отвечать на такие вопросы. Необходимою информацию, вы получите от руководства нашего центра.
Он вернулся обратно на стул. Мне же хотелось наброситься на него и отнять прибор. Злости, которая во мне сидела, хватило бы голыми руками навсегда испортить геометрию его краснощекого лица. Вероятно, в моем взгляде он увидел угрозу.
    - Не советую, – коротко бросил он, резко поднявшись со стула. -  Дальше этой комнаты вам не уйти.
В этот момент дверь открылась, и в палату вошел тот же охранник. Теперь он был в затемненных очках. Подойдя ко мне, он бросил на кровать матерчатый сверток.
    - Переодевайтесь, это стандартная форма нашего заведения. -  сказал доктор направляясь к двери,  Горан, проследи, чтобы через пять минут он был готов.
Дверь за ним закрылась и я остался  один с этим сербом или хорватом.
    - Откуда ты, Горан ? – спросил я, промокая салфеткой нос. Ответа не последовало. Он прислонился к двери и наблюдал за мной. Мне ничего не оставалось, как подчиниться и начать переодеваться. Пока я это делал, в голове роем проносились мысли. Что это за центр? Что будет со мной дальше? Те ли это люди, звонившие Марату ? В любом случае скоро я об этом узнаю.
      Размер одежды, напоминающий костюм хирурга, точно соответствовал моим. Даже легкие, тряпочные туфли без шнурков удобно сидели на ноге. Через пять минут я был готов, и стоял чуть пошатываясь, в ожидании дальнейших действий. Горан открыл дверь и пропустил меня вперед. Я оказался в огромном холле.
– Сюда, – на чистом русском сказал он, указывая направление в правую сторону. Я медленно начал движение, поражаясь открывшейся мне картине. Квадратный зал, площадью более ста метров, по периметру, окружали двери палат. Некоторые из них, были наполовину застекленные, и они как я отметил не были пронумерованы, в отличии от других, включая ту, из которой я вышел. Всего примерно комнат тридцать, но я мог и ошибаться. Внимание мое привлекли две спаренные шахты лифтов. Огромным столбом они проходили по центру этажа. Соединялись шахты задними стенками лифтов, образуя таким образом противоположные выходы из каменного стержня. Каждый выход охранял, вооруженный пистолетом и электрошоком человек. Одеты они были в фирменную форму частных охранных агентств, но нашивок с названием я не увидел. Пока я проходил мимо, они пристально изучали меня, разглядывая сквозь темные стекла очков. «Странная мода» думал я, пытаясь глазами разыскать запасной выход на лестницу. Дверь я не увидел, а вот четыре видеокамеры в углах под потолком, бросались в глаза сразу. В целом наличие охраны и дорогой техники, говорило о важности, и о хорошем финансировании объекта. Словно в подтверждении этого, из одной не пронумерованной двери вышел не высокий сутулый мужчина, давая возможность в дверной просвет увидеть «начинку» помещения. Узнал я только оборудование для томографии мозга, остальные приборы были мне не знакомы. Человек равнодушно  посмотрел на меня, и скрылся в другом кабинете. Да, похоже, я был обычным пациентом в этом чистом и подозрительно тихом заведении.
– Проходите, – вернул меня в реальность Горан, открывая передо мной деревянную дверь. Это был кабинет руководства. Выдержанный в строгих тонах, с необходимым набором мебели, он мало отличался от подобных кабинетов заведующих больниц или научных центров. Помимо входной двери, я заметил еще одну в дальнем правом углу рядом с железным шкафом, в котором обычно хранят оружие. Дверь была закрыта. Но главное, что отличало это помещение от того откуда пришел я – это окна. При той же высоте потолка, окна находились на привычном для человека уровне. Около окна стоял высокий, худой мужчина, и курил, выдыхая дым в сторону открытой форточки. На вид ему было под пятьдесят. Чуть тронутые сединой вески, при сохранившейся густоте ровно подстриженных волос, придавали ему некую солидность и жизненную стойкость. Помимо него в кабинете находился знакомый мне доктор. Он сидел в кресле, скрестив на животе руки, и боролся со сном. Сон явно побеждал, регулярно прижимая двойной подбородок к груди.
– Проходите, – решительным голосом, увидев меня, проговорил человек у окна. Он еще раз затянулся и затушил сигарету в железной, большой пепельнице. В окно окурок выкидывать не стал.
– Присаживайтесь, вот сюда, – указал он на потертое кресло около стола. Когда только я сел, из кабинета вышел Горан.
– И так, Дугин Павел Андреевич, я Громов Платон Викторович- руководитель центра, полагаю, вы не представляете, где находитесь, и не понимаете, что с вами произошло.
 С этими словами он сел за большой стол, напротив меня. Теперь я смог разглядеть его лицо. Непривычно загорелое, худое, со множеством мелких морщин на внешних уголках серых глаз. Вертикальные морщинки на лбу между бровей, появились определенно от привычки морщить лоб при прищуривании глаз. Прямой нос и ровные зубы, в целом делали лицо привлекательным. Ухоженные руки дополняли имидж человека, знающего себе цену, и привыкшего к женскому вниманию. Прямая осанка и развернутые плечи напоминали в нем военного…но внезапно получившего наследство, или удачно продавшего пару установок «Град» на ближний восток.
   -  Так скажите мне, – несколько нервно вырвалось у меня.
   -  Конечно, что необходимо нам, вы узнаете, но давайте начнем с этого.
Из стопки бумаг на столе он достал папку, и раскрыв, разложил несколько листков бумаги. Среди исписанных вручную и отпечатанных, в глаза мне бросилось несколько моих фотографий. Я не мог определить место и время сделанных снимков, но само наличие их неприятно холодом прошло по спине.
   -  Как видите, мы многое знаем о вас, Павел…, а так же о ваших способностях. Именно они не дают нам покоя.
   -  Кому… Вам? – прервал я, ничего абсолютно не понимая, а так же какое это может иметь отношение к последним событиям.
   -  Ну скажем, назовем себя – «Организация». Мы изучаем людей с нестандартными способностями и нейропсихическими аномалиями. Конечно по окружающей обстановке, вы видите, что мы не в институте Сербского, там давно нет достаточного финансирования как у нас. Мы с удовольствием пользуемся частными инвестициями. При этом, – он показал свои межбровные морщины прищурясь, внимательно глядя на меня, – мы государственная структура…
Он что-то еще говорил, но я его не слышал. Ком подкатил к горлу и боль в груди, казалось закладывала уши. Мне хотелось закрыть глаза, а открыв – оказаться далеко от этого места, и желательно не помнить о случившемся.
– Вы пройдете курс обследования и будете подвержены практическим экспериментам, – продолжал он, раскладывая перед собой разные бумажки из «моего досье»,
– С доктором Левским вы уже знакомы. 
Седовласый доктор победил таки сон, и смотрел на меня, поигрывая в руках «пиндом».
  – Какое отношение вы имеете к смерти Молотова? – спросил я, все еще пытаясь связать события.
  – Мы… никакого. Но думаю, мы знаем, кто к этому причастен.
  – Герман и Марат ваши люди?
  – Нет, но мы их знаем, и именно от них вас спасли, - я потрогал опухоль на шее.
  – Интересные у вас методы спасения.
  – У нас, разные методы, – серьезно заявил он, –  могу сказать одно, у нас не было в планах брать Вас в разработку так рано, мы пока вели наблюдение, отмечая у вас повышение плотности ауронейронных полей, не исключено что, микролептонные потоки вышли на новый квантово-волновой уровень…
   - Эй, одну минуту, - перебил я. – Я не считаю себя идиотом, но эти термины мне не понятны. Нельзя ли по проще ?
   - Ну что ж хорошо, попробую объяснить доступным Вам языком, - вставая с кресла, сказал он, делая колкий акцент на слове «доступным».
– Ваш мозг посылает нейросейсмические импульсы, а мы подобно геологам можем считывать эти импульсы, как геодезические приборы фиксируют сейсмоактивность земли. Учащение таких импульсов свидетельствуют нам об изменениях психокинетического энергополя вашего мозга. Так понятнее?
   - Бред какой-то, нет, не может быть, нет таких приборов, - я не мог поверить в то, что слышу.
   - Конечно нет !, это я все придумал, а вас притащили сюда что бы было кому послушать мои больные фантазии. Слушайте Дугин, - он закурил и подошел к окну, - мне плевать, верите вы или нет. Здесь… это не имеет значение. Вы пробудете у нас столько, сколько нам необходимо.
   – Но это не похоже на мое спасение, и если вы, как сами выразились, не собирались брать меня в оборот, то какого черта я здесь делаю, – я все никак не мог понять связь между смертью Сергея и моим пребыванием здесь.
   - Не исключено, что ваш знакомый Молотов, узнал что-то про деятельность ваших преследователей, и мог сообщить вам, в случае вашего трудоустройства в его фирме. Или вы, с вашими способностями, докопались бы до закрытой информации. А убрать обычного человека гораздо проще. Ведь в отличие от нас нормальных людей, у вас Павел чувство опасности намного выше.
Знакомые тревожные звоночки заиграли у меня в голове. Значит, эти люди знали о нашей встрече.
- Как вы узнали о моем возможном трудоустройстве?
- Вы Павел, не внимательно меня слушаете. Я же сказал, мы давно присматриваем за вами. Вы уже давно нигде не работаете, не числитесь. Ваша жена тоже не работает. Не трудно догадаться, что вы воспользуетесь шансом получить работу в крупной компании. К тому же людям, которые стоят за Маратом, вы интересны для других целей. Ваша попытка узнать причину преступления, спровоцировала обе наши структуры перейти к активным действиям. Как видите, мы оказались успешнее.
 Я ничего не соображал. В голове наступил полный хаос. Меня тошнило и хотелось на воздух. Мою бледность заметил Левский, и налил мне стакан воды. Пока я пил, в голове зрело единственное желание убраться отсюда любым способам.
   – Позвольте я подышу у окна, мне необходим воздух, – спросил я, в надежде определить этаж, на котором находился.
   – Пожалуйста, – указывая жестом, пригласил меня руководитель, – Не вы первый, кто так реагирует.
Я подошел к окну одновременно с вошедшим в кабинет охранником. «Да быстро реагируют», – отметил я, увидев над входом видеокамеру. Пока я изображал нехватку кислорода, вдыхая воздух от открытой форточки, доктор и глава центра отошли в угол комнаты, и о чем-то оживленно беседовали.
     Увиденное мной через окно, обрадовало меня только наполовину. Этаж был третий, или высокий второй. Это обнадеживало. Но огорчало другое. Башня, в которой я находился, была в лесу, но лес начинался за железным забором. А до него на расстоянии  метров ста пятидесяти деревья были вырублены. Несколько автомобилей сотрудников стояли на специальной площадке, огороженной металлической сеткой.
    – Вам лучше? – спросил Левский, отделившись от Громова. Я ничего не ответил, но вернулся в кресло. Нахождение за городом мою ситуацию только ухудшило. Даже, если бы я смог вырваться из этого здания, вероятность добежать до ближайшего населенного пункта, и не быть схваченным, была мизерна. К тому же моя одежда не соответствовала ноябрьской погоде. Я выпил еще воды, пока Громов занял свое место за столом, а Горан вышел за дверь кабинета. Десятки вопросов крутились у меня в голове, но начал я издалека.
     – Кто эти люди, которых вы держите здесь, или я один такой везучий ?
     – Не обольщайтесь, Дугин, у нас двадцать две палаты никогда не пустуют. Таких как вы, всегда один на миллион найдется.
     – Как я…, это каких ?
     – Ну мягко говоря неординарных, хотя мне больше нравится определение больных, не вписывающихся в общие социальные рамки.
    – Что за чушь. Я до тридцати лет с этим прожил никому не мешая, и что это за социальные рамки, в которые я не вписываюсь.
    – Слушайте, Дугин, – он посмотрел на меня, и в его глазах впервые появилась ненависть, – Я здесь с момента создания организации, и повидал медиумов, экстрасенсов и телепатов, но не ту шваль, которая в салонах за деньги мозги пудрит, а индивидуумов способных силой мысли, независимо от расстояния, заставить вас харкать кровью, или стереть память после пары сеансов. Вы больной и опасный контингент.
    – Поэтому нас надо держать в клетках ?
    – И в клетках тоже. Кстати особо буйных мы держим на аминозине, так что не советую без нашего контроля проявлять свои способности, но… - он откинулся на спинку кресла, достал сигарету и даже немного улыбнулся, – не все так безнадежно. Наш исследовательский центр для некоторых является только временным пристанищем. После изучения и корректировки, происходит распределение «наших выпускников» в различные структуры. Но в вашем случае говорить об этом еще рано.
    – А если я не собираюсь быть подопытным кроликом? – я чувствовал, что иду на конфликт, но внутренний протест вырывался наружу.
    – Доктор Левский, вы продемонстрировали наш персональный излучатель направленного действия? Мы называем его коротко - «пинд»
Он обратился с нескрываемым удовольствием к доктору. Я инстинктивно потрогал нос,
– И это только малая часть нашего арсенала возможностей.
 Левский издевательски направил на меня «пинд», имитируя нажатие кнопки. Мне стало не по себе. Еще одного «раскола» мозгов я бы не пережил.
   – Меня будут искать, – выкрикнул я, пытаясь отвести разговор в другую сторону.
   – Не думаю, – спокойно парировал Громов, – с вашей женой была проведена необходимая работа. Она не знает, где вы, но знает, что бессмысленно что-либо предпринимать. Мы за ней наблюдаем. Наши люди есть везде… даже в детском саду.
 Это прозвучало как гром, будто шаровая молния влетела в меня, сжигая внутренности. Вот оно. Новая воспитательница «доставшая» нашего сына. Я знал, что существуют «проработки» людей через их детей, или других родственников, но то не касалось меня, а здесь… Я напрягся, как пружина. Хотелось наброситься на этого лоснящегося и самодовольного типа, и разгладить ударами его межбровные морщины. Но мне это не помогло бы. Изувечив одного – систему не изменишь, а провести, привязанным к кровати несколько дней на дроперидоле, в мои планы не входило. Только расположив к себе, и ослабив их бдительность, я имел бы шанс, что-либо предпринять. Я затушил в себе гнев, и задал вопрос, который уже три дня меня беспокоил.
    – Капитан Лужин, ваш человек? – Громов и Левский переглянулись.
    – Мы сотрудничаем со многими силовыми структурами.
    – Он молодо выглядит для своих сорока шести лет. Не так ли? А может, и зовут его не Валерий? – я пристально посмотрел в глаза Громова, но встретил не менее пронизывающий взгляд.
    – А это Дугин… не имеет никакого отношения к вашей ситуации, – он сделал паузу, а потом добавил, – но впрочем, ваша догадка добавляет очков вашей проницательности. Мы учтем это при работе с вами.
    – Вы, лучше купите ему другой костюм, и даже если он работает «ментом», одевать коричневый галстук под серый костюм вредно для окружающих.
 Про то, что я возможно видел его в офисе Сергея, пока решил не говорить.
    – Не умничайте! На вашем месте, я бы не стал острить в нашем заведении, – строго заявил он, сквозь хихиканье доктора.   
    – Дмитрий Сергеевич, проводите Дугина в палату, и вколите наш фирменный коктейль для успокоения. Завтра, – Громов обратился ко мне, – вы познакомитесь с нашими медперсоналом.
Через секунду, по невидимому сигналу появился Горан.
Я молча встал и в сопровождение доктора, направился к двери. Выходя вслед за охранником, я оглянулся. Громов увлеченно срезал щипчиками заусенец с наманикюренного пальца. Меня в данный момент для него уже не существовало.
Подходя к палате, я не удержался и спросил Левского.
    – Почему здесь так тихо ?
    – Тихо только в коридоре. В лабораториях и тест-кабинетах шума достаточно.
    – А что, пытки еще актуальны?
    – Не актуальны ваши остроты, Дугин. На вашем месте я начал бы серьезно думать о новом этапе вашей жизни… у нас. И о том, как ее максимально облегчить.
    – Да, вы правы, я даже придумал кое-что для этого. Старый, синий ниссан под окнами кабинета Громова, ваш ?
    – Мой и… - только сейчас, вдруг в глазах доктора возник вопрос и боязливое смятение. Не дожидаясь продолжения, я вошел, в открытую Гораном, дверь палаты.
    – Доктор, не принимайте так близко к сердцу, – обратился я к Левскому, который так и остался в коридоре с загадочно-вопросительным взглядом.
- Это было только предположение, а что же будет если я скажу, что у вас подагра и подвывих пятого грудного позвонка.
Договаривал я, уже сквозь собственную улыбку, глядя как вытягивается круглое лицо седовласого толстяка. Казалось, выйди я завтра утром из палаты – встречу его на этом же месте. Всхлипнул, пытаясь сдержать смех, и отворачивающийся от нас Горан. Вероятно, он тоже впервые видел столь обескураженное, и похожее на маскарадную  «маску дебила», лицо Левского.
    - Через час вам принесут ужин, а пока можете насладиться одиночеством, – чуть придя в себя, заявил доктор, указывая на выход все еще улыбающемуся Горану.
Когда дверь за ними закрылась, я упал на кровать с желанием спокойно осмыслить сложившеюся ситуацию, но не получилось. Психологическая усталость, стресс и остатки токсинов в крови, моментально усыпили меня.
    Проснулся я, так же быстро, как и уснул, но с внешней помощью. Какой-то человек тряс меня за плечо, невнятно бормоча что-то себе под нос. Я резко вскочил, не осознав, где я нахожусь и кто этот человек, отскочивший в сторону, испугавшись моего стремительного подъема. Я же впервые был рад, что меня разбудили, прервав ужас сна, который я видел. Во сне Герасим все-таки догнал меня, и ,погружая с каждым ударом по голове, забивал меня в землю как сваю,  в твердый холодный грунт кладбища. С искаженной улыбкой проговаривая что-то о новом, экономичном, вертикальном способе захоронения. Я же, не в состоянии сопротивляться уходил в глубь, слабея от каждого полученного сотрясения мозга. На пятом или шестом ударе, будучи по грудь в земле, я был спасен…
Оглядевшись вокруг, я увидел знакомого Горана и маленького человека в медицинском халате. Он все еще стоял у противоположной стены, с опаской наблюдая за мной.
    – Ваш ужин, Дугин, – как-то робко произнес он, указывая маленькой ручкой на пластиковый поднос на столе. Я сел на кровать, и все еще тяжело дыша, посмотрел на окно. На улице было темно.
    – Сколько сейчас время ? 
   -  Сейчас вечер…, через пятнадцать минут я вернусь за посудой, – проговорил он, по стенке двигаясь к выходу. Когда они ушли, я бросил взгляд на поднос. Еда была также в пластиковой посуде. Есть не хотелось, но хотелось пить. Принесенный чай был уже остывший и без сахара, не исключено, что кипяток был запрещен по причине возможности использования его против персонала, а может из-за своей подозрительности я слишком усложнял ситуацию, фантазируя о несуществующих причинах. Однако вопрос, где находится кухня, в моей голове был определенно не лишним. Если еда готовилась  ниже этого этажа, то доставлялась сюда на лифте, и вряд ли, на общем пассажирском. Скорее всего, был грузовой. Но если даже кухня находилась на этом, или этажах выше, продукты так же должны были доставляться непосредственно в кухню грузовым лифтом. Я еще не знал нужная ли эта мысль или нет, но пока решил провести маленький эксперимент.
Подойдя к подносу на столе, и загородив обзор камеры спиной, я незаметно взял пластмассовую вилку и направился в ранее обнаруженную еще одну дверь в палате. Это была крошечная ванная с туалетом. Маленькое квадратное зеркало было замуровано в стену. На умывальнике лежала обрезанная на половину зубная щетка, и зубная паста, перелитая в полиэтиленовый пакет. Похоже, здесь не допускались никакие острые, твердые предметы. Как я и предполагал, камеры здесь не было. Сломав вилку, я спустил обломки в унитаз, умылся и вернулся обратно.
Через пятнадцать минут, как и обещали, за посудой вернулся тот же человек в сопровождении доктора Левского и охранника.
   – Я вижу, вы ничего не съели…, что ж быстрей уснете, – с этими словами доктор достал из футляра шприц с прозрачной жидкостью, – не сопротивляйтесь, нет смысла усложнять ситуацию.
 На всякий случай, Горан сделал пару шагов в мою сторону. Сопротивляться я и не собирался, худшее, что могло быть со мной, я полагал, уже случилось, а хороший сон перед завтрашним днем мне необходим, поэтому я смиренно позволил вколоть себе этот болезненный «фирменный коктейль».
– Очень хорошо, Дугин, -  вынув иглу, из моей руки сказал Левский, довольный быстрым и мирным исходом процедуры.
– Через десять минут вы уснете, а пока…, - он наклонил свое краснощекое лицо к моему уху, - Скажите, как вы догадались про мою машину ?
Мне хотелось наговорить всякого бреда по поводу схожести ауры автомобиля с его владельцем, но я не успел.
   – Нет вилки, -  обратился к доктору, забирая поднос неизвестный мне пока маленький, тщедушный человек. Вообще глядя на него, создавался образ одинокого затворника этой башни, усердно выполняющего любое указание повелителя.   Доктор перевел внимание на него, но ничего не ответил. Подойдя к Горану, он что-то сказал на ухо и вышел из палаты. Вслед за ним поспешно вышли остальные. Я остался один на один, с постепенно побеждающим меня внутривенным соперником. Желание обдумать сложившуюся ситуацию сменялось апатией и безразличием. Дрянь, которую мне ввели беспрепятственно пожирала меня, блокируя умственные процессы. Я спокойно лежал глядя в потолок, смиренно приняв данность.
Приподняв, отяжелевшую руку я посмотрел сквозь пальцы на яркие лампы потолка, и увидел то, к чему давно стремился. Полупрозрачный контур повторял очертания ладони и пальцев, образуя пульсирующие биополе. Оно казалось жило своей жизнью, увеличиваясь или уменьшаясь в объеме. Несколько минут я любовался этим зрелищем, затем рука безвольно упала, а глаза медленно закрывались «свинцовыми» веками. Последнее, что я увидел показалось мне необычным. Фантом, упавшей руки, короткое время продолжал висеть в воздухе, в точности повторяя последнее расположение пальцев открытой кисти, но удивляться этому у меня не было сил. Тепло. Покой. Сон.

ГЛАВА 7

    - Подъем, Дугин, вы не в санатории, – громкий голос грубо вторгся в мой сон. Я открыл глаза. Знакомое краснощекое лицо склонилось надо мной, и глаза сквозь толстые очки, с интересом разглядывали меня, словно я перенес пластическую операцию.
   – Я думал кошмары бывают во снах, но кошмар… это вы доктор.
 Я все еще был в палате, и страшная реальность вчерашнего дня продолжалась.
   – Скоро, вы, перестанете острить, – загадочно произнес он. – Кровь для анализа мы уже взяли, и у вас, есть двадцать минут на завтрак и на остальные процедуры. Я сел на кровать и только сейчас увидел, пластырем приклеенный кусок ваты на вене руки. Еще одно болезненное ощущение появилось в спине. Видеть я не мог, но предположил, что на позвоночнике так же наклеен пластырь. Что им понадобилось в моей спине, я не знал, но мне стало страшно. Похоже, эти люди ночью время зря не теряли. В голове нарисовалась жуткая картина взятия пробы спинномозговой жидкости.
    – Поторопитесь, вам теперь придется все делать по расписанию, – доктор любовался моим озадаченным видом. Около дверей привычно стоял охранник, но не Горан. Хотя схожесть была: среднего роста, мускулистый, в затемненных очках. Я перевел взгляд на доктора, он сидел на стуле, безразлично рассматривая завтрак на подносе, однако в руках поигрывая пластмассовой вилкой. Из кармана халата выглядывал, ПИНД, а рубашка, как я отметил, была вчерашняя.  Это окончательно испортило мое к нему отношение.
   – Что вы делали с моей спиной?
   – Стандартная процедура, начинайте одеваться Дугин,  через пятнадцать минут я увижу вас в лаборатории, Карен проводит.
С этими словами доктор вышел из палаты.
Я посмотрел на  охранника, «неужели русских не могли взять в охрану» – подумал я, разглядев в нем некоторые национальные черты кавказкой принадлежности. Возможно, эти люди обладают лучшей реакцией и менее прихотливы, а может быть у них заниженный порог сердобольности и сочувствия. А может я просто придираюсь к национальности этих наемников.
Я встал, быстро оделся, съел кашу, запивая напитком, отдаленно напоминающим кофе, и направился к двери. Пока Карен открывал дверь, я немного сдвинул подушку к середине кровати, надеясь, что сейчас утром не очень внимательно наблюдают за мной, по ту сторону видеокамеры.
     Сегодня в холле этажа людское присутствие было несравнимо выше. Помимо охраны у лифтов, я увидел передвижение нескольких людей от пронумерованных палат к застекленным дверям и обратно. Люди были разного возраста, и в такой же, как у меня одежде. Каждого сопровождал охранник, в затемненных очках. Они меня конечно заметили, но никак не отреагировали. Молча, направляясь каждый в свою сторону, они равнодушно проходили мимо друг друга. Было неприятно видеть эту мрачную картину. И в целом заведение,  больше походило на тюрьму или психушку, чем на исследовательский центр или больницу.
Карен открыл соседнюю, с дверью кабинета Громова дверь, первую в ряду застекленных. В этот момент из кабинета, навстречу мне вышел мужчина в форменной одежде «узника» в сопровождении стража. Мне очень не понравилось, как он выглядел. Возраст определить было невозможно. Высокий, сутулый, серое лицо с темными синяками вокруг глаз. Проходя мимо, он даже не взглянул на меня.
    – Эй, приятель ты, плохо выглядишь. Как звать себя, помнишь? – решил я немного оживить его.
    – Общение с испытуемыми вне лаборатории запрещено, - раздался громко голос из глубины кабинета, – проходите Дугин, и не пытайтесь нарушить наши порядки.
Громов отделился от группы людей в халатах и направился ко мне. Карен закрыл за мной дверь, и я оказался в очень необычном помещении. Площадь внутри была гораздо больше, чем можно было предположить, находясь в холле этажа. Здесь отсутствовали многие межкомнатные стены, образуя свободное пространство для собственной планировки. Мне показалось странным в таком случае наличие нескольких входных дверей, однако присмотревшись, я обнаружил, что помещение все таки разделено на отсеки стеклянными стенами и перегородками. Стекла некоторых кабинетов были затонированы, но поражало другое. Не вписываясь в общее «стеклянное царство», в одном из просматриваемом дальнем углу огромного пространства, я увидел несколько бетонных бункеров в форме куба, примерно два на два метра. Они соединялись мощными силовыми кабелями образуя замкнутую цепь. Еще один бункер был подвешен цепями к металлической квадратной раме, а под основанием бетонного куба проходил круговой конвейер с металлическими подносами, на которых что-то лежало, точнее определить я не мог, не позволяло расстояние. В целом обилие незнакомых приборов, медицинского оборудования и суета персонала говорили о напряженных трудовых буднях этой хорошо финансируемой «организации». Впервые, среди сотрудников, я увидел женщин. Наравне с мужчинами, они работали с пациентами, восседая за компьютерами и диагностическими приборами, или обрабатывая полученные данные. Охранники, уже привычно для меня, были в темных очках.
    – Ну вот, Дугин наконец-то вы у нас. Позвольте, для начала я проведу для вас небольшую экскурсию, – улыбаясь Громов нежно взял меня под локоть.
 – Вы, в святая святых, нашей «организации», в сердце так сказать. Очень не многим удается увидеть происходящие здесь процессы.   
     – Еще меньше кому удается, по видимому рассказать внешнему миру о происходящем здесь, – Мне очень не понравился его приветливый тон и слова о долгожданности нашей встречи. Он свежо выглядел и по цвету его лица я понял, что недавно он вышел из солярия.    
– Вы хорошо держитесь, - он еще больше улыбнулся, – повышенное содержание эндорфинов в вашей крови явно помогают вам.
     – Кстати, что вы делали с моей спиной ?
     – Стандартная процедура. – повторил он слова Левского, и жестом пригласил в один из «затонированных» кабинетов. Мы вошли в небольшое помещение, в котором кроме нас были еще три человека, причем один, определенно подопытный, сидел в кресле каталке, пристегнутый ремнями.  Остальные двое были охранником и сотрудником центра. В руках у последнего  был шприц-пистолет.
     – Смелее, Дугин, проходите. Это наш можно сказать - Ветеран, «сторожила», нашего центра.
Громов указал на пристегнутого капроновыми ремнями мужчину. У меня сердце сжалось, когда я увидел этого беднягу. Казалось, он прожил всю жизнь в этой башне. Длинные седые волосы, и такая же седая борода скрывали бледное лицо. Морщинистые кисти рук выдавали в нем старика, хотя я мог и ошибаться. Словно в подтверждение этого Громов произнес.
    – А ведь ему еще нет шестидесяти. Доктор Фаридов продемонстрируйте.  Сказав это, он подвел меня ближе к столу, на котором был закреплен стеклянный сосуд. Доктор достал из железного ящика, также прикрепленному к полу, длинный толстый гвоздь, и положив в стеклянную банку, в плотную подошел к «бедняге» в кресле. Что-то, сказав ему, он жестом перевел мое внимание к столу. Через несколько секунд, гвоздь начал двигаться, как если бы на него снизу действовал мощный магнит, а еще через секунду случилось то, что действительно меня поразило. В своей жизни, я пару раз сталкивался с телекинезом, но такой силы я не видел. Гвоздь, толщиной миллиметров восемь завязался узлом, потом еще одним, развязать который было бы не возможно ни какими инструментами. Я посмотрел на старика. Было видно как он напрягается, сжимая пальцами подлокотники кресла. Я буквально ощутил поток энергии, который исходил от него. А спустя мгновенье, когда гвоздь превратился в тугой стальной комок, доктор привычным движением выстрелил дозой транквилизатора, вонзив пистолет в напряженную шею старика. Я невольно дернулся, вспоминая схожий момент в своей машине.
    – Впечатляет, не правда ли ?,– Громов с любопытством смотрел на меня, - это один из наших любимцев, есть и другие способные пациенты, но пока их уровень отстает, пойдемте дальше.
 С этими словами он направил меня к выходу. Я бросил последний взгляд на старика. Он обмяк, и неподвижно сидел, закрыв глаза.
    - Вот, обратите внимание, - сказал Громов, когда мы вышли из кабинета, и повернув на право, оказались около прозрачной стены еще одного помещения, - здесь схожие эксперименты, но с группой пациентов.
Сквозь стекло я увидел трех испытуемых сидящих за большим столом под наблюдением врачей и охраны. Еще один человек снимал на видеокамеру происходящий процесс, стараясь крупным планом заснять манипуляции рук. Один из трех, поднося руку к кускам фольги, не касаясь, потоком энергии скатывал их в шарики и отправлял в небольшую коробку, которая, как я заметил была на половину уже заполнена. Второй, глядя на поставленный перед ним стакан с водой,  круговыми движениями рук, создавал эффект волны, меняя уровень жидкости в неподвижном сосуде. Еще один проделывал что-то с электро и радиоприборами. Нас они не замечали, мне же наблюдая за ними было искренне жаль этих молодых, наделенных удивительными способностями людей, силой вырванных из привычной жизни и вынужденных быть подопытными крысами в руках ставленников чуждой им системы.      
– Ну не будем задерживаться, - прервал мои наблюдения Громов, жестом приглашая пройти дальше, - перед началом вашего обследования мне бы хотелось еще кое-что вам показать.
  – Что в тех каменных ящиках? – спросил я, указывая рукой в сторону бункеров.
  – Мы туда и направляемся, - спокойно ответил он, параллельно жестом подзывая одного из группы врачей, которые наблюдали за нашим передвижением, и казалось, ждали сигнала. К нам подошел мужчина среднего роста, худой с большой залысиной на голове и маленькими тусклыми глазками. 
  – Яков Михайлович, подготовьте кабинет томографии, через несколько минут мы начнем процедуру.
  – Для аурографии готовить оборудование ? – спросил, необычно гонусавым голосом доктор. У него определенно были проблемы с носоглоткой.
  – Готовьте, и найдите доктора Левского.
  – Он…, он, - глаза его заметались между мной и Громовым, – он в ЛБС с «семнадцатым».
  – Так прервите его ненадолго доктор Юдин, он нужен мне здесь, - повышенным тоном заявил Громов.
  – Да, да конечно, сейчас он подойдет, - прогнусавил доктор и быстро ушел.
  – Пойдемте Дугин, Левский нас нагонит.
  – Что такое ЛБС и «семнадцатый» ?
  – Лаборатория биосинтеза…
   - А «семнадцатый» я полагаю, соответствует номеру палаты.
 Он ничего не ответил, продолжая движение по стеклянному лабиринту кабинетов в сторону бункеров. У меня же в голове пронеслась мысль об истинной опасности…, но вне этого этажа. Будто я находился в демонстрационном зале, а экспонаты для выставки готовились где-то глубоко в недрах этого «центра». Однако мысль эта покинула меня также быстро, как и посетила, возможно, благодаря еще одному эксперименту, который я увидел за стеклом следующего кабинета.
Два человека из числа подопытных стояли в крошечной комнате, разделенные сплошной металлической стенкой. Головы обоих полностью скрывали пластиковые чехлы с маленькой прорезью для дыхания. В руках у них был мел, которым они выводили сложные узоры на прикрепленных к стене досках. Я посмотрел на рисунок одного, и сделав несколько шагов, увидел рисунок второго – узоры были идентичны, но поразило другое. Только сейчас я увидел третьего, он сидел в таком же шлеме, перед монитором в смежной, закрытой комнате, и «снимая» изображения с экрана, мысленно переадресовывал одному, а тот в свою очередь графически изображал полученную информацию на доске, которую безошибочно копировал на своей доске третий участник этой телепатической цепочки.
  – Уверен, вы такого не видели. – Громов улыбался, видя мой неподдельный интерес.
  – Чем вы их стимулируете?, - неожиданно для него прозвучал мой вопрос. На секунду он посерьезнел, а в глазах появился лед.
  – Вы опережаете события, Дугин, наблюдайте пока происходящее без лишних вопросов.
Я наблюдал, и очень внимательно, но все, что я видел, мне не нравилось. Все окна были зарешечены, вентиляционные люки были слишком малы, чтобы пролезть, а дверь на лестницу я так и не увидел. Потолок привычно был усеян видеокамерами, и количество охраны сводило возможность побега к нулю. И тем не менее, чем более невозможным казался мне побег, тем судорожнее мой мозг искал решения. Ужас пребывания здесь,  и страх превратиться в зомби создавали в моем организме новые ощущения. Я словно осязал психоэнергетические потоки, исходящие от пациентов, я пропитывался энергией, в изобилии пульсирующей в лаборатории, заряжаясь ее как «аккумулятор». В ладонях появилось тепло, а во всем теле приятные покалывания. Я не знал как к этому относиться. Помимо положительного заряда, ко мне возможно прилипал негативный, психоэмоциональный отпечаток боли и страданий испытуемых.
  – Ну вот пришли, - заявил Громов, открывая стеклянную дверь отсека, в котором находились бункеры. Присмотревшись, я увидел, что четыре соединенных кабелем каменных куба, находятся внутри еще одного стеклянного периметра, перед входом в который стоял вооруженный охранник. Мы же оказались рядом с пятым, подвешенным бункером. Вблизи эта установка казалась еще более непонятного предназначения. Подносы, покрывающие звенья кругового конвейера, были не металлические как я предполагал раньше, а графитовые. Но то что лежало на некоторых из них, имело прямое отношение к металлам – это была руда. Моих институтских познаний хватило только на то, чтобы распознать среди образцов – железную руду, медный концентрат и что-то похожее на глинозем. Остальные виды я не знал, но предположил, что они являются рудами дорогих металлов.
  – Что это за агрегат? – мое любопытство на секунду взяло вверх над страхом и напряжением.
  – Вы что-нибудь слышали о биолокации, – спросил он, положив руку на земляной кусок неизвестной мне породы.
  – Читал что-то про людей, способных определять воду под землей ветками деревьев.
  – Это самый известный пример. У нас же есть индивидуумы, способные своим телом определить, проезжающие снизу по конвейеру, сквозь толстый слой специального бетона, горные породы и даже руды драгоценных металлов…
 - Зачем вы мне это рассказываете и к чему эта экскурсия?
Ему не понравилось, что его остановили. Несколько секунд он холодно смотрел на меня, но затем улыбнулся ровным рядом белых зубов.
  – Есть несколько причин. Во первых, вы примите участие во многих экспериментах, кабинеты  вы видели. Во вторых, мы не заинтересованы предстать в ваших глазах врагами, это усложнит проводимые испытания. Нам необходимо ваше добровольное желание. И в третьих, вы Дугин… обладаете способностями, о существование которых, даже не подозреваете, но с нашей помощью вы научитесь ими пользоваться.
  – Скажите это вашим заключенным, которых вы превратили в зомби.
  – Они в стадии изучения, - спокойно парировал он, – по окончании курса исследований некоторые из них смогут вернуться к более или менее привычной жизни.
  – Но курс, я вижу, может длиться несколько лет.
  – Даже… всю жизнь. Но надеюсь, это не ваш случай, так что не будем терять время. Пойдемте, доктор Левский будет сопровождать вас и фиксировать данные.
  – Он прервет работу с «семнадцатым»? 
Громов промолчал. Мы вышли из отсека, и я все таки, спросил. 
  – А что в тех четырех бункерах?
  – Всему свое время Дугин. Впереди долгий период тестирования и оптимизации.
В данном случае слово «оптимизация» походило больше на промывку мозгов или перепрограммирование. Именно это мне и не нравилось. С каждым днем оставаться здесь становилось опаснее, а возможностей для побега я пока не видел.
Мы вошли в кабинет. Здесь были знакомые мне Левский, гнусавый Юдин и другой персонал. Они оживились, увидев свежую жертву, и суетливо начали готовить разные дополнительные приборы, а заодно и меня к процедуре. «Ну что ж, пока я вам подыграю» - решил я, и отдался в «руки зла».


ГЛАВА 8

      В палату меня привели спустя только часов пять или шесть. Обессиленный и подавленный я упал на кровать с единственным желанием забыть все, что со мной делали, и уснуть. Но именно этого позволить я себе не мог. Среди, проносившихся перед глазами воспоминаниях о проделанных экспериментах, в голове зацепился один момент.
После проведенных томографии и аурографии, после фиксирования биополя и энергетических узлов, после телепатического сеанса и гипнотерапии, находясь в кабинете электролепсии, в момент когда, сквозь загнанные мне под кожу иглы, пропускали электрический ток низкого напряжения, один из сотрудников говорил что-то про случай его вынужденного спуска по лестнице. Сам случай мне был не интересен, но место…, наконец-то! Теперь я знал, где находится запасной выход.
От волнения я встал и начал прохаживаться по палате. В голове рождались и отмирали возможные варианты достижения заветной двери, но даже найдя дверь, дальнейшие шаги виделись расплывчато. Я не знал многих определяющих моментов: куда выводит лестница, сколько охраны при выходе, как пересечь открытую местность, и в какую сторону и сколько бежать? К тому же у меня не было теплой одежды и… Сигнал тревоги импульсом вонзился мне в затылок, и варварски побродив по межизвиленным протоком, болезненно растворился где-то в левом полушарии. Я вдруг вспомнил слова Громова о существующей борьбе за мою голову между двумя организациями. Уже это, само по себе казалось абсурдом. Наличие организаций, поиск, борьба за  одаренных людей, опыты, и изоляция от общества, казались фантастическим рассказом. Но, если  правда, что меня схватили перед носом людей, стоящими за Маратом, то не исключено, что они, также контролируют мой дом и другие места моего возможного пребывания. Убежав от одних, я мог попасть в лапы к другим. Справиться же с двумя структурами являлось полнейшим безумием… впрочем, как и оставаться здесь.
Я  побродил еще немного по комнате, и сев на стул только сейчас обнаружил, что сдвинутая утром мной подушка, кем-то была переложена. «Значит, вилку все таки искали», что ж мой эксперимент только подтвердил серьезность и скурпулезность в организации охраны и наблюдения в этом центре.
Но весь технический арсенал службы безопасности, и практические опыты со мной, сейчас беспокоили меня меньше, чем поведение Громова. Странность заключалась в двоякости его отношения ко мне. С одной стороны я был подопытным в руках спецслужбы, очередным мозгом для исследований. Изолированным и лишенным прежней жизни объектом, но с другой стороны некоторая любезность с его стороны, во время «экскурсии», и сказанная до этого информация об этой «организации», неоднозначно и осторожно наводили на мысль, что «силы», которые стоят за ним, рассматривают меня больше, чем будущий экспонат  в коллекции зомбированных или стерилизованных представителей «внесистемного» существования. Впрочем, я мог и ошибаться, и та допустимая открытость Громова, продиктована уверенностью что, либо дальше этих стен я не смогу что-либо рассказать, или мне подчистят со временем память. Оба эти варианта меня не устраивали, а собственного еще не было.
Я вернулся на кровать в момент когда дверь открылась и в палату, в сопровождении  привычной охраны, вошел вчерашний маленький человек, с поздним обедом на подносе.
  – Через двадцать минут я вернусь за посудой, пожалуйста, оставьте после еды столовые приборы на подносе, - боязливо проговорил он и вышел в открытую охранником дверь. Голод оказался сильнее, чем желание запустить подносом в след уходящей парочке, поэтому я активно приступил к поеданию низкокалорийной и невкусной еды. «С учетом таких экспериментов могли бы кормить и побогаче» - подумал я, вспоминая домашнюю пищу. Но лучше бы не вспоминал. В голове, в который раз, всплыли мысли о семье, а сердце сжалось от тоски, и ощущения безысходности. Что с ними сейчас? Насколько они запуганы? Я представил; какой ужас творится в голове Кристины. Она не зная, что со мной, увидимся ли мы, в полном неведении ситуации, в которой вся наша семья оказалась, в страхе за детей, вынуждена изображать обычную жизнь, не имея возможности обратиться к кому-либо за помощью. Я буквально почувствовал, как она глотает слезы, говоря Сашке, придуманную причину моего отсутствия. Сердце мое сжалось еще сильнее, а душа, казалось, готова вырваться им на помощь. На глазах выступили слезы, а в теле, от ненависти к людям, сделавшими с нами такое, появилось знакомое ощущение окаменения, будто цемент заливается в мышцы, превращая организм в каменный монолит. В таком состоянии, я был готов разорвать любого, кто оказался бы в палате. Но я был один, и бессилен в желании показать на ком-нибудь свои обычные физические способности. От злости  и негодования я, вскочил с кровати, и схватив стул швырнул его под потолок, целясь в видеокамеру… и попал. Не сильно, но она накренилась, вырвав из стены один кронштейн. «Скоро сюда набегут» – подумал я, отправляясь в туалет, где спустил в унитаз всю поломанную мной посуду, и удовлетворенный проделанным, вернулся на кровать.
Через минуту вошли Левский и два охранника. На удивление он был спокоен.
   – Что ж, Дугин, вполне прогнозируемое поведение, по правде сказать, мы еще вчера ожидали от вас подобное.
«Вот сволочь», - я думал разозлю их, а они видите ли ожидали.
   – Это только начало, доктор. Я выберусь отсюда, и однажды буду ждать вас у вас же дома, и тогда не спасут ни «пинд», ни охрана.
   – Не думаю, - доставая из футляра шприц, ответил он, - Но сегодня, в любом случае, для вас – финал. 
Он подошел ко мне в сопровождении, готовых к заламыванию меня, охранников. После инъекции «счастья и покоя», он склонился надо мной.
 – Завтра, и послезавтра мы продолжим начатое сегодня…
- У вас выходных не бывает? – перебил я, еще помня дни этой недели.
 – А в понедельник…, - он не слушал меня, - впрочем, пусть это будет для вас сюрпризом.
   – Сюрпризом для меня, доктор, будет смена вашей рубашки.
 «Коктейль» начал действовать, остужая злость.
   – Для такого случая, мы обновим даже вашу одежду.
Закрывающимися глазами, я смотрел на его краснощекое лицо.
   – Даже за толстыми стеклами очков в ваших глазах виден страх. Вы боитесь доктор. Боитесь здесь работать, и боитесь отсюда уйти. «Система» вас не выпустит. От стрессов, и обжорства вы жиреете, лысеете, а по ночам снятся кошмары, но есть один - самый жуткий. Вы один, в палате, а вокруг ваши «заключенные», направляя на вас, яростно жмут кнопки мозгоплавильных «ПИНДов», и вы, доктор, корчась от невыносимой боли, плавитесь как масло на сковороде, оставляя после себя пузырящеюся, смрадную лужу гнили.
Сквозь узкие щели отяжелевших глаз, я увидел знакомое вытягивание, от удивления, лицо доктора,
   - И кстати, у вас из кармана видны ключи от машины, но не от Ниссана, так что теперь, мне не нужно смотреть в окно, что бы увидеть, на чем вы приехали. Это другая машина. Решили сменить? Теперь я знаю ваш автопарк доктор, и воспользуюсь этим в нужный момент. Я знаю многое о вас, Левский, и с этого момента… вы будете моим пленником.
Он что-то сказал, но я не слушал, успел только вспомнить про оставленную на дороге свою Хонду и уснул.
      Утро понедельника началось для меня раньше обычного. Я проснулся сам, хотя еще вчера вечером думал, что никому не удастся разбудить меня. Два дня опытов надо мной, сделали свое дело. Я был измучен, и психологически истощен. Бесконечные тесты и испытания буквально высосали мою энергию, а временами наступало состояния полного безразличия. Страх за себя и семью менялся на смирение, а ежедневные вкалывания транквилизаторов, даже за короткий срок, делали меня податливым и равнодушным. Но сегодня утром я был на удивление бодр, словно скрытые внутренние резервы, или посланные свыше силы пропитали меня во время сна. Однако увидеть в этом что-то сверхъестественное мне не удалось, впрочем, такого могло и не быть.
      Я сел, пытаясь стряхнуть остатки сна и трезво оценить свою ситуацию. Здесь я был уже пятый день, и с каждым днем мысль о побеге приобретала плотные очертания плана действий. К тому же отсутствие многих деталей компенсировалось решительностью, и верой в необходимость совершить отчаянную попытку вырваться отсюда. Промедление же лишит меня воли и способности трезво мыслить. На протяжении этих дней, несколько моих попыток выйти в астрал, заканчивались неудачей, возможно в результате блокирования препаратами нервной системы, а может… Я посмотрел на потолок, внимательно вглядываясь в решетку, закрывающею лампу. То, что я увидел, было для меня неприятным открытием. За решеткой помимо ламп был предмет, напоминающий динамик, но вряд ли для передачи обычных звуковых волн. Точно я не знал. Возможно, это ультразвуковой излучатель, как дополнительный источник подавления подсознательных процессов в мозгах «заключенных». Не исключено, что в этом так же, была причина моих неудачных астральных выходов. Но сейчас это уже не имело значения. Повторять свои полеты я не собирался, а то, что я задумал сделать, мне не помешает ни одно излучение… кроме радиоактивного.
    Спустя час, после «сухого» завтрака, так как чай или кофе не принесли, в сопровождении охраны, я вышел в холл этажа. Все было так же, как в предыдущие дни. Неспешные передвижения в лабораторию и обратно.  Бледные лица подопытных, и будничное настроение молчаливого персонала. Но мне показалось, длилось это до момента, пока из лифта не вышел человек в окружении двух сотрудников. Одет он был в одежду, схожею с моей, но другого цвета. Среднего роста, с русыми, растрепанными волосами и неприметной внешностью. Чуть сутулый, но держался уверенно. Он ни чем не отличался от других «гениев природы» пока мы не встретились взглядом. Меня будто парализовало. За долю секунды, существующий вокруг меня мир как будто перестал существовать. В его глазах был космос, а сам он казался посланником Бога. Я был заворожен, а незнакомец, слегка улыбнувшись, продолжил свой путь в сторону кабинета Громова.
Все длилось несколько секунд, но сила, которая исходила от этого человека, подтвердила мои подозрения, относительно нахождения, скрытых от посторонних глаз, людей, чьи способности не укладывались в существующие методы изучения. Эти люди могли даже не обладать типичными экстрасенсорными способностями, но та энергия, которой они были наделены, могла пугать существующие порядки материального мира. Они способны  поднимать восстания и прогнозировать будущее, материализовывать мысли и лечить души людей. Но здесь, максимальным проявлением его силы было – его смирение, и принятие ситуации как таковой, терпеливая и напряженная работа внутри себя. Даже сейчас, увидев его, я словно почувствовал немое благословение моим будущим действиям. Возможно, кто-то назвал бы таких людей пророками.
Он скрылся за дверями кабинета руководства, а я приободренный направился на встречу, обещанного Левским, сюрпризу.
Спустя еще час, находясь в одном из закрытых матовыми стеклами кабинетов, в окружении нескольких врачей, я сидел в большом удобном кресле с одним только недостатком – мои руки и ноги были закреплены ремнями, а на верх моего тела был надет жилет с датчиками и проводами. Окружающее меня оборудование было мне незнакомо. Не внушал доверия и шлем, нависший над моей головой, похожий на атрибут игр виртуальной реальности. Вокруг меня суетился доктор Юдин, подготавливая шприцы с мутной жидкостью, а еще один врач-женщина подготавливала мою вену, перетягивая руку жгутом. Постепенно былая уверенность сменялась привычным страхом и беззащитностью. То, что со мной собирались делать, было определенно не стандартной процедурой, и отсутствие на завтрак жидкости приобретало не случайное значение. Вошел Левский, и с добродушной улыбкой приблизился ко мне.
   – Ну что, Павел, видите, как и обещал вас переодели, - он потрогал крепление проводов к жилету.
   – Что за пытку, вы мне приготовили ?
   – Мы это называем – стрессовый стимулятор.
   – У меня и без него стресс на всю жизнь останется.
   - Не сомневаюсь, но несколько испытаний в этом кресле вам придется пройти. У нас каждый через это проходит, вам лучше расслабиться и выполнять то, что вы будете слышать и видеть.
   – Я расслаблюсь, когда увижу вас в этом кресле доктор.
Левский никак не отреагировал, говоря что-то гнусавому Юдину.
   – Кстати, - я  вклинился в их разговор, – сделайте доброе дело, помогите доктору Юдину вылечить его проблему, у него болезненный, хронический запор.
Оба резко повернулись в мою сторону, а Юдин заметно смутился, мне даже стало жалко этого маленького человека, с серым лицом и опухшими глазами.
- А причина в его искривленной носовой перегородке, но вам, полагаю, это известно лучше, чем мне.
Левский должно быть привык к моим предположениям, а Юдин покраснел, опуская голову.
   – Мы учтем ваши рекомендации, - сказал Левский, кивком подавая знак, закончившей возиться со жгутом женщине. В тот же миг, в набухшую, синюю вену вонзилась толстая игла, вливая в меня болезненную отраву. Я сидел неподвижно, чувствуя, как препарат распространяется внутри меня, подавая первые признаки воздействия на нервную систему. Пока я мог еще нормально соображать, я спросил:
   – Что за сигналы я слышал по телефону дома, и в сотовом?
   – Давняя разработка, - Левский явно не был настроен обсуждать это со мной, - набор звуковых символов, так вам понятно?
Мне было все равно. Комната поплыла перед глазами, закругляя углы периметра и предметов мебели. Находившиеся в кабинете люди, становились одинаковыми, а появившийся туман в глазах, периодически сменялся световыми вспышками и резкими, четкими прозрениями. Тело так же меняло свое состояние, от неподвижно-ватного до непроизвольных, конвульсивных мышечных сокращений. Я попробовал повернуть голову. Мне это удалось, но картинка перед глазами при этом смазалась. Попытка сфокусировать взгляд на ком-либо из присутствующих, также заканчивалась неудачей, но удивительной была чистота слухового восприятия. Мои уши улавливали малейший шорох одежды, издаваемый при движениях персонала, а произносимые ими слова, звучали громом, эхом повторяясь у меня в голове. Так продолжалось какое-то время, пока Левский не сказал что-то про мою готовность подключаться к аппарату и в тот же миг датчики на моем жилете завибрировали, а на голову мне надели шлем. Экран, вмонтированный внутрь плотно прилегал к глазам. Я не знал что собираются со мной делать, но напряжение и страх увеличивались в геометрической прогрессии, а тело начала сотрясать мелкая дрожь.
   - Включаем первый режим нагнетания, - прогремел чей-то голос, и экран в шлеме вспыхнул разноцветными картинками, а отсутствие четкости зрения до этого, моментально сменилось ясными восприятием мелькающих рисунков перед глазами. Это было похоже на волшебство, казалось, изображение проникает в меня, или я засасываюсь внутрь цветных узоров. Я моментально слился с этой программой, и мое сознание всецело находилось под внешним контролем. Словно я был вне этого мира, и моя сущность, находясь во власти внешнего воздействия, жадно поглощала энергию световых импульсов как единственного необходимого источника поддержания жизнедеятельности. Сколько так прошло времени я не знал, но секундное возвращение в реальность произошло, когда кто-то произнес о включении второго режима.
В тот же миг голографический мир вокруг меня начал меняться. В череду прежних картинок вклинивались другие, разрушающие, мою былую гармонию. Частота появления новых рисунков быстро увеличивалась, создавая напряжение и беспокойство, постепенно переходящее в панику. Негативные импульсы, направленные уже на подсознание, рождали ужас и параноидальный страх. Страх, который невозможно контролировать  или обуздать, притупить или заблокировать, голый, разрушающий сознание, парализующий нервные центры. Первородное зло если такое существует, казалось играет со мной, нагнетая ужас и приближает разрыв сердца от страха. В какой-то момент сознание частично вернулось, и я почувствовал, что тело бьется в судорогах, а пульс зашкаливает далеко за сотню.
   - Пора, а то сердце не выдержит, готовьте зонд, дренаж, оба шприца, начинаем, – прозвучали слова, и кресло в котором я дергался в конвульсиях, пришло в движение, раскладываясь до горизонтального положения. Экран в шлеме погас, а когда его сняли все пространство предстало в кроваво-красном цвете.
   – Отстегиваем одну сторону, поворачиваем на бок, быстрее.
Легко проделав задуманное с моим безвольным телом, спустя несколько секунд, я почувствовал два глубоких проникновение игл… и потерял сознание.
    Очнувшись, я все еще находился в кабинете в том же кресле, но уже сидя и без жилета и ремней. Незаметно приоткрыв глаза, я заметил женщину, которая мерила мне давление. Постепенно пришло и физическое ощущение тела.
   – Давление в норме, пульс тоже, можем будить и переводить в палату.
   – Не надо, он и так проснется. Крепкий малый. Сколько мы получили ?
   – Пять-семь миллиграммов, позже определим точнее.
   – Неплохо для одного раза. Мы дошли до третьего режима и он не отключился, - сказал подходя ко мне Левский. Затем я почувствовал несколько шлепков по щекам. Лицу не было больно, но эхо ударов болезненно отозвалось в нижней части спины, там, куда вгоняли шприцы, и что-то высасывали обратно.
   – Хватит лупить меня, я давно очнулся, - остановил я, на очередном замахе,  ладонь доктора, - и что это было, я вижу все в красном цвете.
   – Вы еще хорошо держитесь Дугин, а по поводу красноты не переживайте, у вас полопались несколько мелких глазных капилляров, но скоро все восстановится.
   – Какие пять граммов из меня взяли ?
   – Миллиграммов… и вы действительно очнулись раньше ожидаемого. Но вкратце могу сказать, что речь идет о гормонах, полученных из ваших надпочечников в результате воздействия смодулированного стресса, направленного на гипофиз. Это входит в программу исследований, и не только в нашем центре. Через несколько недель мы повторим процедуру, а пока, отправляйтесь в палату и помойтесь, только не мочите спину, - он показал на небольшое, влажное пятно у меня между ног, - это естественная, типичная реакция от страха и концентрированного стресса. 
Я посмотрел на штаны, и подумал о том, что было бы, если  на завтрак принесли чай.
   – Вы наперед знаете, что будет происходить с нами, так, доктор?
   – Конечно, вы не первый, кто обмочился. В палате уже лежит чистая одежда.
    Знать однако, что действительно я собирался делать, он не мог. Несмотря на оставшуюся дрожь в теле, красноту в глазах, боль в спине и обмоченные штаны, отказываться от намеченного плана я не собирался.
Еще раньше, выходя в холл этажа по направлению к своей палате, я считал секунды и шаги, затраченные на преодоление расстояния. Совсем мало и то, с учетом медленного передвижения.  Но другой, подходящей ситуации могло не представиться. То что я собирался сделать, продвинутые йоги проделывали после подготовки, и сам фокус выполняли в течении двадцати минут. У меня такой роскоши не было, как в прочем не было необходимости добиваться максимального эффекта.
 Подходя к двери палаты, я резко остановился, и схватился рукой за грудь. Затем с гримасой боли простонал:
   - Сердце! – и, имитируя сердечный приступ, измученно опустился на одно колено, другой рукой опираясь на дверь. От неожиданности охранник потянулся к электрошоку, а стражи у лифтов к оружию.
– Зови врача, мне хреново, - правдоподобно взмолился я к охраннику, сползая на пол. Секунду они переглядывались, не зная как поступить, затем один охранник от лифтов направился ко мне, а мой сопровождающий помчался обратно в лабораторию. Я  лежал на спине, подергивая разными частями тела, мимикой изображая страдание.
Внутри  же меня шла совершенно другая работа. Сделав несколько глубоких вдохов, я расслабил свое сознание, блокируя поступление внешних шумов. Мысленно ощутив нужные мне чакры, я начал перекрывать поток энергии верхней, головной, а затем нижней половой чакры, параллельно притормаживая вихревую воронку сердечной чакры. Появилось ощущение впадения в анабиоз, а мышечные сокращения рук и ног автоматически прекратились. Я буквально чувствовал уменьшение сердечных сокращений, продолжая самовнушение, и  удерживая полузакрытыми чакры, образовавшегося треугольника. Остановить сердце я не смог бы, но добиться состояния схожего с аритмией мне удалось. Пульс замедлился, а сердце работало неровно.
     Прибежали врачи, кто-то одернул верх одежды, прикладывая стетоскоп к груди, смотрели зрачки, щупали пульс, я же лежал на холодном полу и обращался к высшим силам за помощью. Люди суетились вокруг, организовывая быструю доставку меня в реанимационный кабинет. Кто-то убежал готовить адреналин и дефибриллятор, а меня погрузили на носилки и понесли в кабинет, для попадания в который, мне пришлось проделывать этот сложный эксперимент над собой. Спустя несколько минут меня переложили на кровать в реанимации. Засучили рукава и расстегнули пуговицы. Шум и возня вокруг прервали мой эксперимент, что позволило трезвой мысли вонзиться в мою тупую голову. Только сейчас я осознал ужас, который сам себе подготовил. Эксперимент удался лучше, чем можно было предположить. Линия сердцебиения вытягивалась в прямую нить, но будучи в сознании и со здоровым сердцем, мне похоже предстояло пережить электрический разряд. Паника и страх в очередной раз застали меня врасплох. Логичная последовательность сердечного приступа, после опыта надо мной, уже не мне казалось удачной. Мне, конечно нужно было попасть сюда, но какой ценой. Однако, пока я рассуждал о необходимости окончить этот спектакль и раскрыть себя, прозвучала команда и два электрода прижались к моей груди. Разряд! Тело буквально взорвалось, вырывая ядра из клеток моего организма. Словно грозовой разряд молнии, долго ищущий себе жертву, нашел меня, одиноко стоящего под дождем в поле, и после длительного воздержания, возместил на мне накопленный запас миллионов вольт. Нормальному человеку пережить такое невозможно, что я и подтвердил, благополучно потеряв сознание.

 ГЛАВА 9

      Тесно. Тесно от ощущения увеличивающейся массы мышц и внутренностей, давящих изнутри, натягивая кожу, делая ее тонкой и прозрачной. Необычное состояние, учитывая, что нахожусь я чуть выше границы атмосферы и паря в пространстве, наблюдая за землей. Я чувствую себя сплошным куском живого метеорита, набирающим критическую массу для больших разрушительных последствий, в случае падения на землю. При полной собственной возможности выбора цели и траектории,  точной задачи  у меня нет. Я завис в нерешительности, без плана дальнейших действий, но продолжая распирать сам себя в ожидании прорыва набухших внутренностей. И он произошел. Хотя скорее это был не прорыв, а открывающийся в темени головы, воронкообразный, засасывающий внутрь водоворот, куда происходит самозасасывание, начиная с головы, постепенно втягивая тело, руки, ноги и в результате выворачивая меня наизнанку. Целиком и полностью, сохраняя пропорции и целостность организма, я оказался вывернутым, не чувствуя при этом дискомфорта. А еще через мгновенье, освобожденные от скованности и нехватки пространства, мышцы, хрящи, кишки и другие органы, отслаиваясь от костей и друг друга, устремляются на землю, и не сгорая в атмосфере, темными, коричневыми пятнами покрывают голубую, когда-то планету. Я же, безболезненно оставшись в скелетном одиночестве, скручиваюсь в костистый клубок и устремляюсь вслед за своим мясом, пронизывая плотные слои, и подобно метеоритному болиду, оставляю за собой огненный хвост. Достигаю наугад выбранную цель, взрываю башнеобразное здание с двадцати километровым радиусом разрушений вокруг и…
      Я проснулся. Дергаясь в судорогах с громом в ушах, я крутил головой, не осознавая свое местонахождение, и не определяя границу между сном и явью. Холодный пот приклеил одежду к телу, а от дерганья иглу капельницы вырвало из вены.
Несколько минут я приходил в себя, не узнавая помещение. Приглушенный свет и большое окно были непривычны. Здесь даже не было видеокамеры. «Реанимация» – я вспомнил последние события. Судя по тишине, была ночь или поздний вечер. Сколько я пролежал без сознания определить было невозможно, да вряд ли  нужно. Настал момент, к которому я готовился, и ради которого подставился под электрический разряд. Другого момента могло не представиться.
    Я посмотрел на проводки датчика пульса, надетого мне на палец. Они вели к аппарату у изголовья кровати. Отлично! Значит здесь не ведут мониторинг состояния на центральном пульте вне этой комнаты. Я осторожно встал, и найдя кнопку выключения на приборе, снял датчик. Теперь я был свободен в передвижениях. Обувь валялась около кровати, и на мне были другие, сухие штаны. «Вот это забота»
Я аккуратно подошел к зарешеченному окну. На улице шел снег, играя в лучах прожекторов, и судя по толщине покрова, уже не первый день. Я огляделся вокруг, в поисках полезных мне предметов. Ничего, ни говоря уже о медицинском халате, столь часто «случайно» находимого супергероем при побеге, в любом художественном фильме. В жизни все по-другому. Я был один, в спецодежде, в прорезиненных тапках на босую ногу, с красными глазами,  и с полным незнанием как действовать дальше. Но именно там, за дверью реанимации, в коридоре, где-то рядом находится запасной выход, к которому я стремился пять бесконечных дней. Еще раз взглянув на сугробы, я вернулся к кровати, и сняв постельное белье, обмотал себя им, спрятав под одеждой. Затем оторвал резиновый шланг капельницы от стойки, и вырвав доступные провода прибора, скрутил полученную массу в клубок и подошел к двери.
    Сердце учащенно колотилось, а нервы натянулись подобно струнам. Уши, превратившись в локаторы, улавливали любые звуки. Но единственным громким и пугающим звуком, было собственное дыхание. Я повернул ручку двери. Не заперто! Отлично!. Вероятно это был первый случай самостоятельного выхода из реанимации, поэтому необходимости запирать дверь, или ставить рядом охрану не было. Медленно, по сантиметру я высунул голову в коридор. Никакого. В этой части лаборатории я не был, но предположил, что двигаться нужно в правую сторону.
Выйдя из кабинета, и сделав пару шагов, я замер будто парализованный. В конце коридора над заветной дверью, зловеще, словно на одного меня смотрела видеокамера. Секунды показались вечностью, прежде чем я решился продолжить движение. Вероятность, что в это время ведут наблюдение была пятьдесят на пятьдесят, а вероятность иметь второй шанс была нулевой, поэтому я рванул к двери, с трудом переставляя отяжелевшие от страха ноги. Есть! Вот она! Судорожно открыл и скрылся за ней. Беззвучно, дрожащими руками закрывая за собой до фиксации, щелчок замка показался мне громом, способным разбудить любого, даже накаченного «фирменным коктейлем» в этом здании. Я прислонился к двери, пытаясь привести в норму дыхание. Сердце выпрыгивало из груди, а в глаз скатилась со лба струйка пота. Стоя неподвижно, я вслушивался в обстановку, ожидая возможных шагов. Ничего. Можно двигаться дальше. Осторожно, шаг за шагом, ступенька за ступенькой,  начал спускаться, впервые благодаря резиновую подошву тапочек. Видеокамер в пролетах лестниц не было, либо они были не заметны.
Пройдя один этаж, я сделал остановку, прислушиваясь к тишине. Все тихо. Пока удача была на моей стороне. Преодолев, обливаясь от напряжения потом, еще два этажа  я оказался на первом. Но на этом лестница не заканчивалась, продолжая спускаться вниз.
     Дверь в холл была стеклянной, что позволило увидеть в глубине комнату охраны, центральный вход в здание и одного охранника, мирно спящего в одном из кресел холла этажа. Хотя абсолютной уверенности в том, что он спит у меня не было. Традиционные, темные очки скрывали его глаза. На коленях лежал какой-то журнал, а возле ножки кресла стояла жестяная банка  для окурков. Пытаться выйти здесь было слишком рискованно, охраны могло быть больше, а воспользоваться методом, проделанным с секретарем в офисе «Молота» мне вряд ли удастся, я был обессилен, а эти люди были профессионалами к тому же… Очки! Точно! Самый простой и дешевый способ не попасться на гипнотическую удочку. Это так просто. Тем более учитывая специфический контингент сильных телепатов и экстрасенсов. Я вспомнил первую встречу с Гораном. Он, будучи тогда без очков, отворачивался от моего взгляда. «Да, организаторы этого центра, знают свое дело, все предусмотрено. Здесь мне не пройти». И словно в подтверждение этого, из комнаты охраны вышел второй страж, направляясь к спящему. Я инстинктивно пригнулся, отползая к лестнице. Оставался один путь – дальше вниз. Что я и сделал, передвигаясь в полусогнутом виде.
Оказавшись в подвальном уровне, мой нос уловил слабый запах, источником которого могла быть только кухня. Бесшумно ступая, я двигался вдоль стены лабиринта коридоров, как крот под землей, на запах. Было тихо и прохладно. Возможно от того, что пот сменился ознобом.
     Проходя вдоль множества дверей различных хозяйственных помещений, я успел отметить невероятную толщину кабелей, выходящих местами под потолком. Что можно делать с таким напряжением?  В голову полезли фантастические мысли об испытаниях в электромагнитных полях или телепортации. Вспомнились даже те четыре каменных бункера. Что ж, не исключено, что реальность давно опережает мои познания и предположения…Внезапно резкий звук вернул меня в реальность, заставив дернутся от неожиданности. Я прижался к стене, судорожно вращая головой, пытаясь определить источник. Он был где-то внутри за одной из стен. Возможно, включился воздушный компрессор, а может быть холодильные установки. Несколько секунд я не отлипал от стены, боясь пошевелится, затем когда громкость включения сменилась монотонным гулом, я продолжил движение, ускоряясь с каждым шагом, пока наконец не уткнулся в дверь кухни.
    Внутри было пусто и тепло, горел только тусклый дежурный свет. Площадь помещения удивила меня. Хороший санаторий можно было прокормить, готовя здесь пищу. Множество газовых плит и разделочных столов дополнялось обилием железных шкафов и холодильников.
На стене висели часы – без четверти два, значит у меня всего около шести часов. Я бесшумно прошел по периметру кухни, но то что искал не обнаружил. Однако, в том, что найду нужные мне двери, не сомневался. Так и произошло, в темноте мне не сразу удалось разглядеть дверь в смежное помещение. Зайдя туда, я увидел то, к чему стремился – дверцы загрузочного люка.
    Этот блок кухни был хранилищем, коробки и мешки с провизией плотно заполняли такелажные полки, а кафельный пол, будто специально, был посыпан песком или мукой, в темноте различить состав было невозможно, да и мысли мои были заняты другим.
    Внутренние дверцы железного желоба были открыты, что позволило мне быстро проникнуть внутрь. До верха оказалось не более полутора метров. Чуть подтянувшись, я достиг выхода. Внешние двери на улицу, как я и думал, открывались так же изнутри. Железный засов легко поддался, и с тихим скрежетом одна из дверц с небольшим усилием приоткрылась.
    В лицо ударил холодный воздух с мелким снегом, а глоток морозного свежего воздуха показался мне частичкой прошлой жизни. Осторожно, боясь нарушить тишину, я высунул голову…но то, что я увидел, мне не понравилось. До различимого сквозь снегопад забора было метров сто пятьдесят, но это расстояние хорошо освещалось, и вероятно просматривалось внешними камерами, и моя перебежка к забору может стать финальным забегом. Я спрыгнул обратно внутрь, заставляя свой мозг искать решение.
    Глаза метались по помещению в поисках ответа, а дыхание вырывалось паром изо рта и частотой соответствовало бешенному ритму сердца. «Решение придет»- успокаивал я себя, приступая к ранее запланированным действиям. Быстро достав замотанное на себе постельное белье, я разорвал наволочку, делая портянки…стоп! «Этого недостаточно, ноги от снега моментально промокнут». На глаза мне попались пустые коробки с полиэтиленовыми вкладышами. Я схватил пленку, и замерзающими руками разорвал на несколько лоскутов, затем повязав портянки и сверху полиэтилен, скрепил полученный «сэндвич» шнуром от капельницы. Вставить в тапочки увеличенный размер ноги удалось только с третьей попытки. Набухшие ноги болезненно пальцами упирались в носок обуви, но сейчас мне было все равно. Дальше мне предстояло максимально утеплить остальные части тела. На это ушел пододеяльник. Жуткое зрелище! Пришлось до гола раздеваться, и стоя на холодном полу обматывать ляжки, задницу, пах и грудь разорванными на части кусками, прокладывая по возможности пленкой. Поверх обвязал оставшимися проводами. Завершив операцию, я почувствовал себя перебинтованной мумией, с одной лишь разницей – впереди меня ждали не жаркие пески Египта, а холодные снега Подмосковья. Хотя, была еще одна разница – я был жив. Вернув на себя пижаму, я несколько раз подпрыгнул, затем поприседал, проверяя прочность «комбинезона».
   Быстро выглянул в кухню. По часам оказалось, что на подготовку ушло тридцать минут. Много, но…в голове появился план выхода из грузового люка. Несколько секунд ушло на поиск, среди посуды, ножа и возвращение в кладовку. Выбрав самую большую коробку с провиантом, и выпотрошив содержимое, я разрезал ее, сделав один большой квадрат. Теперь я был готов.
    Открыв одну внешнюю дверь, лежа на картоне и закрывшись полностью простыней, я медленно начал карабкаться вверх. Высунувшись из люка наполовину, я замер прислушиваясь. Затем осторожно начал ползти, вкапывая себя в колючий снег.  Кроме простреливающего сквозь простыню ветра, слышно не было ничего. Я продолжил движение, усердно толкая себя ногами в сторону забора. Холод земли моментально проник сквозь картон, остужая мышцы, но я полз, не обращая внимания на онемевшие руки и на промокающий "костюм". Сила воли, которая меня двигала, не давала на секунду даже усомниться в реальности достижения цели. Страх, злость и ненависть, связанные в один канат, тянули меня на волю.
    Еще дважды  я останавливался прислушиваясь к тишине, и поправляя накрывающую меня простынь. Казалось, прошла неделя, прежде чем мои закоченевшие руки коснулись металла забора. Выждав несколько секунд, я высунул голову. Тишина. Не снимая простыню с плеч, я присел подготавливаясь к прыжку. Забор был не монолитный, что давало возможность, цепляясь за прутья, перемахнуть через него за одну попытку. Тем более, что на вторую уже могло не хватить сил. Ползание по снегу здорово меня вымотало, а холод сковывал движения. Непослушными пальцами мне все-таки удалось завязать на шее простыню наподобие плаща. Сидя лицом к забору, и вглядываясь в черный мрак леса за ним, я пытался дыханием придать рукам немного жизни, я молил Бога помочь мне и… собрав всю оставшуюся силу, загнав ее в ноги,  оттолкнулся от земли, пытаясь руками схватиться как можно выше. Вероятно стресс и экстремальная ситуация подбросили меня не хуже шеста прыгунов. Зацепившись руками, а затем оттолкнувшись от прутьев еще раз ногами, я взлетел к краю забора, и перемахивая через него, только сейчас ужаснулся… Колючая проволока, не увиденная мной ранее, как паутина зацепила падающее по ту сторону забора, тело. Я ничего не успел сделать, острые шипы, как бумагу разорвали в нескольких местах мой «прикид», проникая до кожи. Руки остались целы, но несколько шрамов на животе я себе обеспечил. Упав в снег, не обращая внимание на болтающиеся клочья одежды, я вскочил, устремляясь вглубь темного, пугающего, но свободного пространства…
    Углубившись метров на сто, я остановился отдышаться и определить дальнейший маршрут. Бежать тупо напролом через лес было бессмысленно. Как далеко он простирается я не знал, а, учитывая оставшиеся часов пять до поиска, мою холодную одежду и общую ослабленность, проверять это, а также свою выносливость мне не хотелось. Наспех залатав простыней вырванные клочья, я с радостью обнаружил, что раны нанесенные колючей проволокой были не глубокими и не доставят мне особого беспокойства и нож, вложенный в портянку, при моем падении не порезал меня. Поэтому, оглядываясь из темноты леса в сторону освещенной башни, я начал движение вокруг, к подъездной дороге.
    Через несколько минут осторожного обхода по периметру, я увидел ворота и будку охраны. Вот она – дорога! Теперь зная направление, на расстояние метров пятидесяти, в лесу параллельно полотну, я помчался, не замечая веток кустов и корней деревьев со скоростью схожей с бегством от Герасима на кладбище. Фонарные столбы, тускло освещавшие дорогу, были для меня пунктами отсчета. Оставаясь позади, они с каждым  расстоянием друг от друга, приближали меня к выходу из леса.
    Все силы организма на пределе вели войну с появляющейся усталостью и болью в ногах, однако, через какое-то время, боль все-таки заставила меня остановиться. Тяжело дыша, с коликами в селезенке, я прислонился к дереву, глядя на свои натертые ноги. Зажатые тряпкой и полиэтиленом пальцы, нещадно «горели», делая невозможным дальнейшее передвижение. Я сполз на землю, снимая тапочки. Ноги ныли, а в голове накатывала злость и обида по поводу точно подобранного размера обуви. Снимать же портянки мне не хотелось. Только благодаря пленке мои ноги оставались сухими, поэтому мне ничего не оставалось, как отрезать ножом верх носка каждого тапочка, сделав таким образом свободный размер для выпирающих, замотанных пальцев. На всю операцию ушло не больше десяти минут, но и этого оказалось достаточно, чтобы я начал промерзать, а в организме появилось странное ощущение притормаживания биохимических процессов, словно, находясь в бодрствующем состоянии, мой мозг, тем не менее, понижал жизненную активность, схожею с состоянием сна. Необычная релаксация мышц при панической необходимости продолжать движение. Только этого не хватало! Причина определенно была не только в замерзании, или моей усталости, здесь было еще что-то, другое… не мое. В две ладони, я зачерпнул снег и окунув лицо в снежную шапку, вскочил, пытаясь стряхнуть с себя мышечную апатию.
Спустя минуту я продолжил бег, периодически повторяя снежные, бодрящие маски. Освобожденные пальцы ног, позволили забыть о прежней боли. Но чем быстрее, как мне казалось я бегу, тем активнее сопротивлялись этому мышцы. Ели существуют препараты, способные тормозить биохимические процессы пропорционально сознательному увеличению активности, то определенно этот жидкий «поводок с ошейником», не дающий убежать далеко, влили мне с капельницей, в качестве страховки. Что ж, умно, но сейчас я был готов к борьбе даже с собственным телом.
   Постепенно, с замедлением темпа изменился и рисунок оставляемой позади себя тропы. Я не мог бежать прямо, меня бросало из стороны в сторону, натыкая на деревья и колючие ветки кустов. Бессчетное количество раз падая и подымаясь, глотая холодный воздух, и попадающий в рот снег, держа краем глаза фонари дороги как ориентир, я из последних сил продолжал свой зигзагообразный бег, зная что не имею право сдаться… и я был вознагражден. Не знаю сколько времени я провел в лесу, но наконец-то дорога влилась в перекресток с другой трассой, по которой проезжали редкие автомобили. Я замер, оглядываясь по сторонам, перед выходом на дорогу. Пора!
    Осторожно, без резких движений я преодолел придорожный кювет, и, пытаясь определить нужное направление, ступил на заснеженный асфальт, неизвестного мне шоссе. Ни одного указателя, информационного или рекламного щита, ничего кроме редких мачт линии электропередач и еще более редких фонарных столбов. С минуту я стоял на обочине, чувствуя себя заблудившимся ребенком. Проделав отчаянный путь по лесу, я стоял в нерешительности на асфальтированном творении цивилизации, не зная в какой стороне Москва. И выбор был не велик, но и сил возвращаться в случае не верного направления, у меня не осталось.
    За следующие несколько минут, я  насчитал пять автомобилей в левую сторону и два в правую, поэтому перебежал на другую сторону дороги и быстрым шагом, размахивая для согревания руками, направился по пути большего потока машин, пытаясь жестом остановить каждый проезжающий мимо меня автомобиль. Некоторые водители, высветив издалека дальним светом фар, притормаживали рядом, но увидев вблизи мою разорванную больничную одежду, стремительно набирая скорость, удалялись.
   Так продолжалось бесконечно долго. Снег усилился и превращал меня в движущийся сугроб, а я продолжал бежать трусцой, не имея уже сил даже на согревательные движения руками. Казалось с каждым вдохом, легкие покрываются новым слоем льда, охлаждая меня изнутри. Но я бежал, бежал прочь от башни, в которой меня пытали неделю, бежал гонимый страхом быть пойманным, бежал, согреваясь только мыслями о семье, бежал, продолжая поднимать слабеющую руку, завидев свет очередного приближающего позади меня автомобиля…
   - Куда тебе? – словно ниоткуда раздался голос.
   – В Москву, – беззвучно, одними губами проговорил я, поворачиваясь в сторону голоса.
Возле меня остановилась «шестерка» жигулей с одной горящей фарой. Мужчина в легкой вязаной шапке, нагнувшись к приоткрытому окну правой двери, с настороженностью разглядывал меня.
   – В Москву…, пожалуйста, я закоченел, – в моем голосе была кричащая мольба.
   – В Москву? Да, далековато, ты выбрал место для пробежек, ладно садись, я туда еду.
 Я ввалился в машину спасителя, осыпав салон накопившемся на мне снегом. То ли от смены температуры, то ли от счастья, из глаз хлынули слезы, а тело, размораживаясь, тряслось как стиральная машинка при отжиме белья. Заметив это, водитель сделал посильнее печку, а я заметил первый указатель, который мы проехали. Название ближайшего городка, я не успел разглядеть, а вот сто десять километров до Москвы, ясно отпечаталось у меня в голове.
   Если, часы в машине не врали, то до рассвета оставалось часа два, столько же, сколько до места названного мной адреса в Москве. И если мой побег еще не обнаружен, а милицейские посты при въезде в город без специального приказа не собираются останавливать «одноглазую шестерку» с подмосковными номерами, то у меня есть шанс доехать без дальнейших приключений. Чувствуя множество немых вопросов повисших в атмосфере машины, я рассказал водителю придуманную историю о побеге из больницы по личным обстоятельствам, и не видя явного недоверия задремал, направив на себя горячий поток печки. Сейчас мне было необыкновенно хорошо, тепло и свободно. Я ехал домой. Но не сразу…

ГЛАВА 10

  Он стоял передо мной, растирая ладонями мятое, заспанное лицо, вероятно таким грубым массажем, пытаясь убедить себя, что не спит и увиденный им в ранний час человек в рваной больничной одежде – я.
   – Здорово, Димон, раз уж открыл дверь, может впустишь, или подождем
пока соседи выйдут.
   – Пашка, что с тобой? – он сразу меня узнал, но не зная относиться к увиденному, трагично или как к розыгрышу…  выбрал второе. – Хэллоуин две недели назад был. Забыл переодеться?      
  -   Не шути так, мне не до смеха, - с этими словами я зашел в квартиру, и быстро закрыв дверь, несколько секунд смотрел в глазок.
   – Ладно заходи, - с опозданием заявил он, разглядывая торчащие из обрезанных тапочек куски тряпок и полиэтилена.
Сам он выглядел не на много лучше. Наспех одетые джинсы с еще не застегнутой ширинкой, растянутая синяя футболка, мешком висевшая на худом теле. Исключением правда был район живота, где она чуть натягивалась, благодаря увеличенным пивным мышцам пресса. Мы не виделись два года, но любовь к пиву взрастила даже на его тощем торсе жировой запас.
   – Слушай, я расскажу тебе по ходу, а сейчас тащи перекись, зеленку или все чем можно обработать раны.
   – Раны? – переспросил он. Это слово определенно не вписывалось в типичный лексикон его обычной жизни, тем более по утрам. В доказательство я задрал рубашку. Просочившаяся сквозь пододеяльник кровь, коричневыми пятнами засохла, склеив несколько слоев ткани.
   – Пошли на кухню, там аптечка.
Спустя час, обработав порезы, и выпив пару чашек кофе с коньяком, я сидел в кресле, и наслаждаясь теплом. Димон, не смотря на утро рабочего дня, тоже налил себе коньяка и слушал мою историю. Я рассказывал приятелю некоторые подробности последней недели. Опасений, что мой рассказ выйдет за пределы этой квартиры у меня не было. Дмитрия Куваева я знал лет шесть. Когда он только пришел менеджером в мою фирму. Помимо исполнительности и преданности, я увидел в нем верного и не болтливого человека, с которым общение по работе переросло в дружбу. Он слушал, не веря своим ушам, налегая в большей степени на коньяк, чем на кофе. Мой рассказ окончательно его пробудил и возможно немного напугал. По его взгляду иногда читалось желание оказаться этим утром, где-нибудь вне дома. Мне же ехать было больше некуда. Я знал, что он живет один, в трехкомнатной квартире, и не откажет мне во временном проживание, хотя о том, что здесь мне придется спрятать свою семью, он еще не знал. Однако после того как я попросил его об этом, он на удивление быстро согласился и предложил даже помощь в дальнейших моих действиях. Похоже, ему не хватало событий в его холостяцкой, но однообразной жизни. Он даже решил не пойти сегодня на работу и перевезти сюда мою семью.
   – Спасибо, Димон, но тебя одного будет недостаточно, найди одного или двух верных друзей на колесах, они понадобятся вечером когда стемнеет. – говоря это чувствовалось, что не смотря на кофе и коньяк, я впадаю сон.
   – Подожди, не засыпай, - видя это, он ушел в спальню и вернулся с одеждой для меня, - Вот, переоденься и ложись, а твои шмотки хорошо бы сжечь или растворить в кислоте,
Он улыбнулся, пожелтевшими от частого курения зубами.
    В начале одиннадцатого я завершил обзвон знакомых, чьи номера телефонов были только в моей голове. Звонить тем, номера которых были в моем «мобильном» я не решился. Наверняка мою трубку уже «просветили», взяв на заметку всех, кто находился в памяти.
В результате совместных поисков и уговоров помочь нам согласились трое. Один из них пообещал взять свою жену, а у второго так же женатого, нашелся необходимый мне для операции реквизит. Итого с учетом машины Дмитрия, к оговоренному часу должны будут съехаться четыре автомобиля, и если все пройдет гладко, сегодня вечером увижу семью.
    Несколько раз трезвый расчет и холодный разум сменялся отчаянным желанием позвонить домой и прокричать что я здесь, рядом и сделаю все возможное, что бы мы были вместе уже сегодня. Нахождение всего в получасе езды от дома угнетало и не давало четко и без эмоций продумать детали задуманного плана. Все мысли были о семье, и только уверенность что домашний телефон прослушивается, а за домом ведется наблюдение, лучше ледяного душа остужало желание связаться с Кристиной.
   Полусонный я бродил по квартире, пытаясь отвлечь себя и рассматривая обстановку и количество накопившейся на мебели пыли. Редкие следы уборки терялись на общем фоне бардака, однако утверждать что квартира была сильно запущенной я бы не стал. Отсутствие жены, или постоянной подруги не мешало поддерживать в чистоте несколько бокалов для приглашенных, и спальню, куда меня привело любопытство.
   Большая низкая кровать с приставными тумбочками занимала восемьдесят процентов пространства комнаты, и была вероятно, последним  дорогим приобретением для  сексуальных забав любвеобильного одиночки. Встроенная  подсветка и хороший музыкальный центр, определенно задумывались для придания романтического настроения у особ, решившихся на близость с Димоном. Здесь был даже крошечный холодильник, а в тумбочке, я не сомневался, валяются пачки презервативов. В целом в спальне было чисто, уютно и все готово к приему женщин. Я подошел к окну, определить расположение относительно подъездной дороги, но первое что бросилось в глаза, была темная «Ауди», похожая, на однажды виденную мною. На секунду дыхание остановилось, а сердце сжалось до размера горошины. Я остолбенел. «Нет, не может быть, исключено, тысячи темных «Ауди» разъезжают по городу, а вычислить меня так быстро нереально». Еще несколько минут, неподвижно, сквозь занавеску, не дыша, я наблюдал за автомобилем. Никакого движения. Жизнь превратится в кошмар, если от каждой похожей машины я буду шарахаться и трястись. Выждав еще минуту и убедившись, что тревога ложная, я вернулся в комнату к приятелю.
   Похоже, он не заметил моего отсутствия, продолжая что-то болтать о своей жизни, потягивая коньяк. Инцидент с «Ауди», здорово меня напугал, лишив появляющееся чувство покоя. Прошло несколько часов с момента как обнаружили мое отсутствие в «организации», и о том, что они предпринимают, я мог только догадываться. Но сейчас для меня главным было спрятать семью, и для этого я был готов рискнуть перехитрить охотников за моей головой. До часа икс оставалось шесть часов…
 
   Родной, до мелочей знакомый двор, сейчас казался чужим и опасным. В каждом припаркованном и проезжающем автомобиле виделась засада или наблюдение, и даже в окнах соседних домов мерещились охотники из «организации». А у любого прохожего, мне казалось, в кармане подготовлен для моей парализации «пинд». Однако среди придуманного моей буйной фантазией глобального, вселенского поиска меня единственного, находился объект, определенно являющийся пунктом слежки за выходом из подъезда. Внедорожник, черного цвета с двумя, как мне удалось разглядеть, пассажирами. Он был грамотно припаркован для быстрого старта в любом направление. За те полчаса, что я наблюдал за двором, типы в автомобиле дважды запускали двигатель, чтобы согреться. Сам же я, приехав с Димоном раньше запланированного времени, сидел на заднем сидении, затонированной «десятки», и сканировал взглядом дворовую обстановку, напрягаясь при виде любого входящего или выходящего из подъезда.
   Время тянулось как при замедленном движении кинопленки, а мое ощущение происходящего, с трудом принималось сознанием. Я вынужден прятаться в собственном дворе, в чужой машине, одетый не в свою одежду, спрятав глаза за старые, случайно найденные у Дмитрия очки от близорукости, и надеяться, что сработает задуманный мной план. Мое волнение очевидно передалось приятелю, он зачистил с курением, так что приоткрытое окно не справлялось с дымовой завесой в салоне. Общая ситуация отягощалась еще и отказом в последний момент одного из решившихся помочь мне друзей, так что пришлось в срочном порядке, по ходу, менять роли и действия участников спасательной операции. Еще одна сложность заключалась в невозможности произнести хотя бы одно слово вошедшим в мою квартиру и тем более допустить ответной голосовой реакции моей семьи. Если работу по запугиванию моей жены проводили дома,  то возможно, оставили после себя пару сюрпризов для прослушивания. Все что необходимо сделать Кристине, я продиктовал Алексею, своему знакомому, который с женой Ириной, должны первыми пересечь порог квартиры, но предварительно постучав, и показав в дверной глазок лист бумаги с текстом, по которому жена  без опасений сможет впустить незнакомых ей людей. На быстрые сборы должно хватить минут десять…
   - Похоже подъехали, – выдыхая дым, проговорил Дмитрий, – вижу Стаса. Сумку, как и просили, он взял. Вот только зря он так башкой по сторонам вертит.
Я прилип к стеклу, наблюдая за происходящим. Действительно, точно в оговоренное время подъехали автомобили «союзников». Через минуту после Стаса, вышли из своей машины Леха с женой. В руках он также держал большую сумку. Спустя мгновенье все трое скрылись в подъезде. Теперь оставалось ждать…
    «Кто сказал, что начать жизнь заново, начать новую жизнь никогда не поздно? И кто они, смельчаки, разочарованные существующей рутиной, и решившиеся кардинально изменить окружающий их мирок. Непринятые обществом, отвергнутые близкими, от скуки или в шаге от суицида, им единицам удается втиснуть себя в мир в новом качестве, с новым лицом и травмированным сознанием, с набором иных потребностей и амбиций, с другими инструментами для решения новых задач и стирания лишних воспоминаний прошлого. Но то они – добровольцы, или по воле обстоятельств, чаще одиночки, лишенные семейного тепла и любви, а я, меньше всего желающий столь резких изменений, оказался в эпицентре сдвига событий, втянув при этом родных, беззащитных людей, за чьи жизни и спокойствие я несу ответственность. Зачем? В чем причина происходящего и чего ждать  в будущем? Вопросы, не дающие мне покоя и напоминающие о себе с каждым ударом сердца. А приняв как факт не случайность случившегося со мной, предположить следующие изгибы судьбы, я не брался. И решать проблемы придется как обычно по мере их появления…»
     - Десять минут прошло, – голос Димона заставил меня отбросить мысли и сосредоточиться на наблюдении.
   – Что-нибудь заметил подозрительного?
   – У меня глаз начал дергаться.
   – А по существенней? – я начал ругать себя за то, что временно отключился, – Что с теми в джипе?
   – Видел, им пару раз звонили.
   – Звонили говоришь. – холодок, тонкой змейкой прополз по моему позвоночнику, – что-то здесь не так, другие машины подъезжали к подъезду?
   – Вроде нет, а что ждем гостей?
   – Если через пять минут не выйдут, сходи в подъезд.
   – Пашка, обещай, если все закончится нормально, сегодня же напьемся.
Я ничего не ответил, всматриваясь в подъезжающий к дому автомобиль. Когда он проехал мимо, стало намного легче. Я приоткрыл окно, вдохнул кислород и начал отсчитывать про себя секунды оставшихся пяти минут.
   Казалось, щетина на моих щеках растет быстрее, чем заканчивается каждая минута. Не зная, что происходит в квартире, я мысленно торопил, звал, кричал, ускоряя выход.
   –Пашка, смотри.
Я присмотрелся к джипу. «О, черт!» Сбросив очки, и вцепившись в подголовник кресла, я наблюдал быстроменяющеюся картину. Из машины, держа телефон около уха, выскочил один, а затем второй «охотник» и подошел к только что подъехавшей темной «Ауди». Это была та самая Ауди. От страха я спрятался за спину Димона,  чувствуя спазмы тошноты. Кровь покинула мое лицо, сравняв его с цветом снега. Из машины вышли еще двое, и теперь вчетвером, быстрым шагом они направились к подъезду. Я ничего не соображал, мой мозг уже был не в силах чего-либо предложить как решение. Еще шаг, еще. Они подходили к двери, разделяющей меня от моей семьи, и когда один из них протянул руку открыть… дверь открылась изнутри. В проеме показался Алексей с женой и девочкой… моим переодетым сыном Сашкой. В девичьем полушубке и светлой, вязанной  с меховыми вставками шапочке, в сапожках дочки Лехи, он был неузнаваем, и не отличим от девчонки. Они вышли из подъезда и устремились к своей машине. Не шевелясь, с пульсом за двести я наблюдал за происходящим.
  Следом, не дав зайти четверке, в двери появились Кристина со Стасом. Увидь, я ее такой и не зная, никогда не узнал бы. Светлый короткий парик, повязанная поверх косынка, очки светло-коричневого тона и новый макияж кардинально изменили облик жены. Она держала Стаса под руку, а он держал  в руке большую сумку. Там, среди вещей, ничего не понимая, с заклеенным пластырем ртом, лежала наша дочка. «Только бы они ничего не услышали»- молил я Бога, зная что Дашка слишком мала, чтобы понять ситуацию и лежать смиренно, пока ее бедную не вытащат из сумки.  От перенапряжения меня повело. На секунду мне показалось, что один из джипа потянулся к Кристине, но присмотревшись, оказалось он схватился за ручку двери, открывая ее шире, содействуя таким образом выходу молодой пары с багажом.
   Когда за вбежавшими в подъезд людьми дверь закрылась, Кристина уже садилась в машину Стаса. Теперь у меня была одна минута попытаться избежать возможного преследования.
   Я выскочил из машины и через десять секунд достиг Ауди. Быстро и с удовольствием я прокалывал одно колесо за другим, краем глаза наблюдая, как в разные стороны отъезжают машины с семьей. Отлично! Впервые за последнее время стресс, страх и напряжение на миг сменились радостью и надеждой. Еще одна маленькая победа в навязанной мне войне. С этими греющими душу мыслями, я расправился с парой колес Джипа и бросился в сторону заведенной уже «десятки». Или я долго вымещал злость на шинах вражеских мне автомобилей, или мои преследователи среагировали быстрее, чем я предполагал, но на половине моего пути до Димона, из подъезда выбежали четверо охотников. Смени я бег на шаг, изображая обычного прохожего, возможно, не привлек бы внимания, а так… двое бросились к машинам, а двое за мной. Поверхность солнца была холоднее, чем в этот миг земля под ногами. Будто боясь ожогов, оставшееся расстояние я преодолел в три прыжка практически не оставляя  отпечатков ног на снегу, и прыгнул в открытую заранее дверь. Димон, не дожидаясь команды, рванул с места, фонтаном разбрызгивая снежную жижу из-под колес. Я лежал на заднем сидении, не решаясь высунуться, и надеялся, что номер машины они не успели разглядеть, хотя, содрать тонирующею пленку с окон придется, пусть это будет малым, но все же изменением облика автомобиля…
   Спустя полчаса я уже находился в окружении своей любимой и едва не потерянной семьи. Первый эмоциональный шок от встречи уже прошел, и мы держась за руку с Кристиной, перебивая друг друга рассказывали о пережитом нами всего за неделю. Но неделю, изменившую всю нашу жизнь. Высыхающие слезы на ее глазах сменялись новыми, отчаяние и страх читались на ее лице, а когда-то красивый маникюр, превратился в жалкое, поломанное и переклеенное пластырями зрелище. Временами тело содрогалось, а сигарета пару раз выпадала из дрожащих пальцев. Я крепко обнял ее.
    Из рассказа Кристины, люди появившееся вечером того дня, когда я после похорон был схвачен, приезжали сегодня утром, но, не говоря про побег, расспрашивали про моих друзей и родственников, выясняя в первую очередь адреса и телефоны. Я же не сомневался, что параллельно, в квартире они спрятали  микрофоны, иначе, чем объяснить появление во дворе подкрепления и внезапную попытку штурма.
   –Паш, а знаешь, я не сомневалась, что ты вырвешься, или дашь знать о себе, я весь вчерашний вечер голоса разные  слышала. С начала  я испугалась, думала с ума сошла, а потом поняла это ты прорываешься, а Сашка утром чашку разбил и сказал, что ты сегодня придешь и будешь ругаться.
    – В одном он оказался прав, я пришел. Может перебить даже здесь всю посуду, ругать не буду.
Я посмотрел на детей. Довольные сменой обстановки, они носились по квартире залезая в чужие шкафы, и пользуясь отсутствием хозяина доставали для игры все, что попадалось на глаза в тумбочках и на полках.
    Дмитрий,  вышел пополнить запасы провизии, и передать мои слова благодарности Лехе и Стасу, которые ждали его внизу. Приехав, мы так быстро вбежали в дом, что не успели поблагодарить очередных моих спасителей и попросить не распространяться о случившемся.
   Сейчас, обнимая прижавшеюся ко мне Кристину, я отчетливо прочувствовал, что перенесенные мною физическая боль и психологический стресс были малой частью от пережитого ею.  Я был отнят у нее, оставив с двумя малыми детьми. С невозможностью обратиться к кому -либо за помощью, в поисках меня. Шокированная, внезапностью случившегося, запуганная, подавленная от беззащитности, еще не много и в ее психике могли начаться необратимые процессы. Даже в такой короткий срок как неделя в ситуации, когда о пропавшем муже говорят, что он жив, но недосягаем на неопределенное время, может произойти надлом психологического равновесия. Моя любимая, даже будучи сильным человеком отделалась, надеюсь, лишь появлением  нескольких прядей седых волос.
   - Девочка моя, послушай, какое-то время мы поживем здесь. На улицу не выходи, по телефону не разговаривай, детям скажем чтоб не  носились и не кричали, не хочу привлекать внимание соседей.
   – Паш, а дальше что? – она посмотрела мне в красные глаза, но быстро отвела взгляд. Видимо вид лопнувших глазных сосудов вызывал у нее приступ жалости. В любой момент она могла опять заплакать.
– За глаза не бойся, через пару дней все будет нормально.
 Хорошо, что я не показал еще мои шрамы.
 - А что касается дальнейшего, пока не знаю. Люди, у которых я побывал, думаю, намеренны вернуть меня. И судя по всему, не они одни. Скажи, звонил кто-нибудь, представляясь сотрудником Сереги «Молота».
   - Каждый день кто-то звонил…
   - Ладно, вспомни другое, среди лиц которые приходили к нам, представлялся кто-нибудь по фамилии Лужин или Зотов?
 Для убедительности я описал внешность обоих.
   – Нет, были другие.
   – Что ж, возможно, они не работают вне своего округа, или для беседы с тобой приезжали люди из центра Громова.
   – Они сказали, что все звонки по городскому телефону будут фиксироваться, и… мне пришлось отдать им свой мобильный.
   – Они тебя пугали. Поставить на прослушку всех соседей и друзей невозможно…
   - Я тебе не все еще сказала, Когда они вышли из квартиры, я посмотрела в глазок, и хотя один из них прикрыл пальцем с другой стороны двери, сквозь маленькую щель было видно, как второй быстро передал поджидающему его соседу какую-то бумагу.
  – Сладкая моя, – сказал я с улыбкой, - скоро ты станешь такой же подозрительной и наблюдательной как я. Думаю, ты ошиблась. Соседи тут не причем. 
 Внутри же меня, эта информация оставила неприятное ощущение. Наличие достаточного количества людей для ведения наблюдения и поиска, было для меня не новостью, но поверить в столь масштабную и дорогостоящую слежку за мной не хотелось.
   - Я стала пугливая, мне страшно. Нас будут искать пока не найдут? – Кристина встала с дивана направляясь в кухню, но пройдя пол пути остановилась, бросая взгляд то на меня, то на играющих в коридоре детей,
- Даже, если жалея меня, ты рассказал  не все что с тобой делали там, мне уже страшно подумать о последствиях, а что если эти чертовы способности есть у наших деток? И что, если после тебя заинтересуются ими ?
   - Эй, красавица, - я подскочил к ней, не желая пессимистического продолжения, - во первых, давай так далеко не будем заглядывать, у нас классные дети не зависимо от способностей, а во вторых, если дар есть, то он все таки от Бога, поэтому независимо от нашего к этому отношению, нам с этим жить…
   - Под присмотром?  Сначала наблюдают за тобой, потом за всеми нами…не очень приятно узнать об этом через несколько лет.
   - Я знаю, но прошу тебя, оставайся сильной, нам нужен позитив, я уверен, что мы найдем выход.
   - Мы даже не сможем вызвать нашего врача, если что…
Кристина взяла на руки Дашку. Малышка тут же прижалась, обвивая руками шею.
   - Послушай, мы не собираемся сидеть в подполье до их совершеннолетия. Дай мне пару дней придти в себя, и я что-нибудь придумаю.
   - Я не сомневаюсь. Я верю в тебя и люблю, - она вплотную подошла ко мне, так что Дашка смогла обнять нас обоих.
 - Я  опасаюсь за последствия. Один ты не справишься, а помощи просить не у кого. Люди, которые приходили к нам сообщили, что милиция не заинтересована  влезать в дела спецслужб.
   – Естественно! То, куда я влип, имеет влияние на любые силовые структуры, но есть одно «но»,
 Опустив дочку на пол, я легонько подтолкнул ее в сторону Сашки, и обняв за талию жену, завел ее на кухню.
 - Я им нужен живым, и желательно не враждебно настроенным. Еще не знаю как, но возможно, нам это поможет, к тому же я знаю, где они, а они  не знают где я. Пусть помучаются, думаю Громов получил уже по голове за мой побег. Кофе готов?
   – Не радуйся, это добавит им только злости.
   – Злости? Их злость ничтожна по сравнению с моей, я как вулкан ненависти, и карающая лава накроет их жалкие поселения.
   – Звучит угрожающе, у тебя появился план? – Кристина налила горячий напиток, вкус которого уже казалось забыт.
   – Пока нет, но легкая бравада мне не повредит. Мне нужно набраться сил. За неделю вливания в меня всякой дряни я чувствую, что не могу концентрировать энергию, вот смотри, - подойдя к Кристине, я приблизил руку к ее лицу, и не касаясь, плавными движениями повторил очертание подбородка, скул, шеи, несколько раз пока не появилось теплое покалывание в ладони.
   – Что-нибудь чувствуешь?
   – Как обычно, тепло от твоей руки.
   – Но слабее, чем всегда?
   – Может совсем немного.
Я постарался сконцентрироваться, но результат оказался неожиданным. Вместо усиления тепла в ладони, к моим пальцам, будто под воздействием магнита, начали прилипать убранные в хвост волосы жены. Кристина этого не видела, она стояла с закрытыми глазами. Мои же глаза от удивления расширились. Продолжая манипуляции около шеи, моя рука продолжала обрастать ее волосами, подчиняясь действию электромагнитного поля. Такое со мной было впервые, возможно, оставшиеся токи после различных опытов  бродили по мне, действуя в данном случае на волосы. Для проверки, свободную руку я поднес к своей голове. Эффект был гораздо слабее.
   – Хорошо, приятно… продолжай, - стоя с закрытыми глазами, она обняла меня, сомкнув руки за моей спиной.
   – О чем, таком ты думаешь, что я прилипаю к тебе как расческа.
   – Только о хорошем, – она явно получала удовольствие.
В кухню вбежали дети. Я подозвал Дашку и перенес руку со своей головы на ее. Волосы моментально устремились к моей ладони. Увидев это, Сашка тут же попросил проделать этот фокус с ним. Результат повторился. Только сейчас открыв глаза, Кристина увидела прилипшие к одной моей руке ее волосы, и к другой руке, волосы сына.
   – Раньше с тобой такого не происходило.
   – Это точно, раньше я не доставлял тебе удовольствие, не касаясь.
   – Но мне действительно было приятно, - впервые за день на ее лице появилась улыбку, - как в парикмахерской, когда с волосами возятся.
   – Может мне на парикмахера поучиться?
   – Ни за что! Чтобы другим такой кайф доставлял, не дождешься, я буду ревновать.
   – Любимая, узнаю тебя, ты явно идешь на поправку, - высвободив руку из волос, я опустил ее на уровень низа живота, но так же, не касаясь, сделал несколько круговых движений, - Думаю, нам обоим будет полезно переходить к контактным удовольствиям.
   – Если током бить не будешь.
   – Если во мне ток гуляет, я избавлюсь от него, зарядив аккумулятор машины Димона.
   – Пап, а лампочку сможешь зажечь, - вклинился, внимательно наблюдающий за нами, Сашка.
   – Пока не знаю, но если еще на неделю «по делам» пропаду, не удивлюсь, если гирлянду на елке зажечь смогу, а заодно из глаз бенгальскими огнями заискрю.
   – Сплюнь, дурак, мало пережил? – Кристина опять посерьезнела.
   – Это нервы, прости, просто после случившегося всего можно ожидать, и дело здесь не во мне, в принципе, такое может произойти с любым и в самый неожиданный момент. Я не думаю, что смогу когда-нибудь это забыть, но пугает другое, я вижу здесь закономерные последствия. Понимаешь, рожденный с некими способностями, и не утративший их с возрастом как не многие другие, я тем не менее до сих пор не нашел им применение. Я не стал лечащим экстрасенсом, или парапсихологом, не пошел в науку и даже не пытался дальше развивать это в себе. Я просто с этим жил. Жил, не задумываясь о последствиях, а сейчас настал момент отчитаться за дарованное Богом. Это только мысли, не пугайся, пожалуйста, раньше времени,
   - Сейчас меня пугает все, что происходит вокруг, но я хочу верить, что все будет нормально, только не пропадай больше.
   – Только если вместе, где-нибудь в Японии. Там платят за изучение подобных аномалий.
   – Не думаю, что нас там ждут.
   – Конечно нет, но возможно, их заинтересовало бы место, в котором я побывал, хотя полагаю, сообщи я об этом кому-нибудь,  нас найдут даже в Японии, даже если мы спрячемся в заднице самого жирного сумоиста.
   – Ладно, оставим Японию. Нужно думать, как здесь жить. Долго в чужой квартире, в одной комнате мы не продержимся. Через пару дней твой Дима начнет нас ненавидеть.
   – Согласен, максимум четыре дня. Но мы что-нибудь придумаем…


Г Л А В А  11


     Пять дней как зайцы в норе, боясь лишних движений и прислушиваясь к тишине. Мы стали нервными, дергаясь от каждого телефонного звонка и шума на лестничной площадке. Дети, ограниченные малым пространством и отсутствием игрушек с трудом увлекались предложенными нами, вырезанными и склеенными из бумаги поделками уродливых животных, и подобием машин и самолетов. Наибольшее же удовольствие им доставляло победоносное сжигание в наполненной водой ванне, рукотворных кораблей, или сброс с балкона водно-бумажных бомб.
   Димон стойко выдерживал наше присутствие, приходя домой поздно вечером, и увеличив потребление пива. Он же покупал все, что нам было необходимо, и выяснил для меня места жительства Германа и Марата. Кристина, в попытке поднять себе настроение, в домашних условиях покрасила волосы, а я из-за отсутствия какого-либо настроения перестал бриться.     Раны на животе затянулись, а глазам вернулся прежний цвет, и если бы, не заново проживаемые во снах эксперименты надо мной, и как следствие утренняя боль в голове, то можно сказать, я вернулся к жизни и готов был бороться за место под солнцем. Оставаясь при этом в тени.
      Единственным выходом из дома, стала короткая встреча с Вадимом. Позвонив утром с таксофона и убедившись, что он дома, я подкараулил его возле работы. Рассказав минимум о том, что со мной случилось, я задал единственный волнующий меня вопрос.
   – Что мне делать?
   - Сложно. Если в деле спецслужбы, у милиции помощи вряд ли найдешь.
   - Послушай, я не преступник и не хочу скрываться… кстати, где ты был  эти дни.
   - Командировка, обмен опытом с одним из региональных отделов. – спокойно ответил он, вынимая из кармана «мобильник», - все деньги проговорил.
   – Так у тебя есть кто-нибудь с кем можно проконсультироваться, что в таких случаях делать?
   – Послушай, Павел, - он положил свою руку мне на плечо, - не все так просто, не хотел тебе говорить, но после нашего последнего разговора ко мне приходили люди, расспрашивали о тебе и настоятельно рекомендовали не выходить с тобой на контакт, так что я сейчас, как видишь, рискую, общаясь с тобой. Даже думаю, срочная командировка была не случайна.
   – Вижу, - кольцо вокруг меня сжималось, - так поможешь или нет?
   – Извини Пашка. Если, какую информацию собрать, или заранее предупредить о чем либо, это возможно, а отбить тебя у спецслужб мне не под силу.
   – Понял… ладно жене привет.
 В ответ похлопав его по плечу, я собрался уходить.
   – Где, в случае чего тебя найти?
Резко  остановившись, я посмотрел на него, а затем по сторонам.
   – А я не говорил, что живу вне дома.
   – Я несколько раз звонил тебе домой пару дней назад, там только автоответчик, но  звонил с улицы и себя не называл.
   – А как же рекомендации не выходить на контакт?
   – Слушай, ты что меня подозреваешь?
    - Извини… мне одни враги вокруг мерещатся, ладно запоминай. – я назвал ему адрес Германа и быстро ушел. Если здесь была какая-то ловушка, то для Германа будет неожиданный сюрприз, а если все чисто, то Вадим в ближайшее время искать меня не будет, и я успею исправить ситуацию. В любом случае, после разговора с ним стало ясно, что искать помощи на стороне бесполезно…
 
    Город казался одним большим застекольем, где виден каждый мой шаг.  Удивительно! Собственные изменения в одной маленькой голове переделали взгляд на весь окружающий мир, создав из Мегаполиса  одну большую поисковую систему, где каждый, кто меня видел, звонил, сообщая о месте обнаружения, а из останавливающихся рядом автомобилей должны были выпрыгивать спецагенты с электрошоками.
    Закрыв капюшоном голову, я шел по мрачно-серому городу, обдумывая следующий шаг.  Мысли постоянно возвращались к началу истории, к «Молоту», к нашей встречи и последовавшей за ней стремительный поворот событий.  И чем больше я об этом думал, тем яснее рисовалась картина неизбежного возвращения к началу пути.  Как один конец клубка веревки, взяв который, дойти до другого, я мог только распутав весь клубок. Другого мне не оставалось. Попытка спрятаться всей семьей обречена на провал. Обнаружение меня  было лишь вопросом времени. Ощущение себя загнанным в угол,  рождало единственную возможность – пожертвовать одним, и правильно разыграв карту между двумя противоборствующими организациями, свести потери к минимуму, а заодно выполнить данное жене Сереги обещание – найти убийцу.
   Двигало меня к этому еще одно обстоятельство. Помимо переживаемого в подполье за последние дни, появилось еще что-то, трудноуловимое. Словно, внутри меня были весы. На одной чаше  была моя жизнь, с привычками и потребностями, набранным опытом и семейными обязанностями, а другая чаша капля за каплей, наполнялась почти маниакальным желанием заглянуть дальше, глубже в себя, шагнуть за предел ныне существующего «я». И весы эти не давали мне покоя. Не приходя в равновесие, они своей амплитудой бросали мои мысли из крайности в крайность, создавая общий дисбаланс. Вероятно, брошенный Громовым крючок о раскрытии моих максимальных возможностей, все-таки зацепился где-то в извилинах моего мозга…
     Перекусив в ближайшем кафе, я позвонил Кристине и сообщил, что приду сегодня позже. С волнением я набрал номер офиса «Молота»…


Г Л А В А  12

      В названное мной место и время, я приехал на двадцать минут раньше. Выбор на этот ресторанчик  пал благодаря большим окнам, выходящим на дорогу. На хорошо просматриваемое и единственное место для парковки. В ожидании гостей я заказал себе двойной эспрессо и пытался освоить телекинез воздействуя на ложку… ничего не получалось. Ровно в два к ресторану подъехал серебристый «Ягуар». Мое условие приезда без сопровождения, Марат не выполнил. Водитель остался в машине, а вот Герман вышел вслед за Маратом, и оба аккуратно, боясь испачкать дорогую обувь, переступая через лужи слякоти, направились ко мне. Хорошо, что не было Герасима. Думаю, они все-таки разделяют места привоза этого монстра.
    –Здравствуйте Павел, - раздался до неприятия знакомый голос, - должна быть веская причина для желания с нами встретиться.
 Марат улыбнулся оскалом хищника, и не снимая пальто сел за столик.
Герман так же опустился на стул, но лицо его было не проницаемым и холодным.
   – Предлагаю перейти на «Ты»,  – я посмотрел на него, потом перевел взгляд на Марата, – Вы друг от друга отдыхаете когда-нибудь, или здесь более крепкая связь?
   – Старая шутка, Дугин. Ты активный такой после норы, где прятался все это время?
   – Я не прятался. Отдыхал в санатории за городом.  Но я хотел видеть тебя одного.
   – Теперь будешь видеть двоих, - вклинился в разговор Герман.
  – Ладно, -  пошел я на мировую, и  продолжил,
- Я предлагаю сделку.  Вы рассказываете мне причину убийства Сергея, а я добровольно поеду к вашим людям.
   – Марат, - Герман изобразил удивление на лице, - ты уверен, что он действительно нужен нашему шефу, он же идиот.
   – Паша, ты несешь бред, тебе уже было сказано, чтобы ты не лез в это дело.
   – Так это понимать как отказ? - я продолжал игру.
   – Слушай урод, ты уедешь с нами независимо от желания, - прежде холодное лицо Германа начало наливаться кровью. Вены на шее вздулись, и ухоженные руки сжались в кулаки. На секунду мне показалось, что и с женщинами он ведет себя агрессивно.
   – Теперь слушай ты! Патология так и прет из тебя, ты завернут на насилии. И я не удивлюсь, если узнаю, что твое общение с женщинами ограничивается издевательствами . И при внешнем, пока достойном виде, ты прогнил внутри, и кстати, - я быстро приблизил руку к его груди, потом ближе к животу, - проверь поджелудочную.
 Повернувшись к Марату, я добавил, - Да, его вообще не должно было быть здесь. Моим условием было - встреча один на один.
Повисла пауза, позволившая мне отхлебнуть пару раз отличный кофе.
   – Павел, - спокойно начал Марат, - я действительно не думаю, что ты можешь диктовать условия. Если ты что-то не договорил, тогда выкладывай, но Герман прав на этот раз ты от нас не уйдешь.
Еще минуту назад я заметил подъехавший к ресторану черный «БМВ».
   – Если я не получу информацию о Сергее, то ваш шеф узнает от меня про некоего Лужина, с которым вы ведете общение.
Это было рискованно. Мои предположения могли быть ошибочны, или изначально не сенсационными. Я шел ва-банк. Но другого козыря у меня не было.
   – Продолжай, - чуть прищурившись сказал Марат. Герман тоже перестал ощупывать свой живот.
   – Если Лужин, которого я видел у вас в офисе, работает на вас, то Громов, а я думаю вы знаете о ком идет речь, вытрясет из него внутренности, но получит всю информацию о вас. А если Лужин человек Громова, представляете, что сделает с вами шеф узнав, какую крысу вы допустили в свой лагерь.
      Возможно, был третий вариант – двойного агента, но я об этом даже не задумывался. Несколько секунд была тишина сравнимая с последствием контузии. 
   - Ну так что, будет сделка? Вы мне информацию, а я отдаю вам на растерзание Лужина, до момента пока узнает об этом начальство.
   – Откуда ты знаешь Громова? – опомнился с вопросом Марат.
   – Сосед по подъезду. Почему убили Молотова? 
Оба переглянулись, будучи явно не готовыми к такому повороту событий.
   – Был риск раскрытия счетов, на которые сливалась часть денег компании. 
   – Вы воровали деньги?
   – Мы обеспечивали финансирование нашей организации,
   - Я кое что слышал про вашу организацию,
   - Тем хуже для тебя.
   – Какие документы должен был получить Сергей?
   – Подтверждение о финансовых потоках в наши западные банки.
   – Ваши банки, - повторил я, - похоже, с обороткой у вас все в порядке, а я вот планировал поработать у него.
Мне стали еще больше неприятны эти типы.
    - Но в день моего возможного трудоустройства моего друга убивают, странное совпадение. А может и первая встреча в кабаке с вами не случайна?  Злость начала накапливаться в ожидании прорыва.
   – Ты получил ответ о причине? Глубже не влезай.
 Не привыкшие к таким допросам, они также держали себя в руках из последних сил.
   – Ладно, вашему боссу я про Лужина не говорю, но информация о нем мне дорого обошлась, - начал еще одну задумку я, - мне нужна компенсация…
    - Не борзей, Дугин, -  вид Германа красноречиво говорил о желании превратить меня в фарш одной вилкой. Меня это не смутило, и подозвав официантку, я заказал бутылку самого дорогого коньяка, а через секунду, вызвав нездоровое удивление моих будущих спонсоров, повторил заказ.
   - Я утром, случайно упомянул своему другу из «органов» твой адрес, сказав, что временно там проживаю. И после нашей встречи ломаю голову, вдруг он тоже сотрудничает с Громовым. Возможность равна пятьдесят на пятьдесят. Но если это правда, я единственный, кто спасет твою задницу в случае распространения информации о нашей с тобой дружбе.
Он напрягся. Я буквально слышал скрежет его зубов. Сейчас, для убийства меня, ему хватило бы одной зубочистки.
   - Сколько? – разрядил обстановку Марат, видя что ситуация накалилась до битвы на раскаленных шампурах.
   -  Пять тысяч долларов, - отчеканил я каждое слово, глядя в рыбьи глаза Марата.
У таких людей всегда с собой пачки «зелени». Марат полез в карман, и под недобрым взором Германа, отсчитал пятьдесят стодолларовых листов. Я спрятал деньги и поднялся.
   - Ну что, поехали? – Взяв коньяк, и выходя из-за стола, я обратился к тупо уставившейся на меня парочке бизнесменов, - и попросите счет, у меня нет денег на это дорогущее пойло… и за кофе спасибо.
Оставив медленно реагирующих голубков, я вышел на улицу.
    Внутри меня лилась песня, я был на подъеме и доволен собой. Теперь я наверняка знал заказчиков убийства «молота», и получил самые быстрые в моей жизни деньги. Оставалось малое – вернуться живым от босса еще одной не дружественной мне организации.
    Спустя минут сорок, меня аккуратно выводили из машины. Глаза были закрыты плотной вязаной шапкой, под которой сильно чесалась голова. Через несколько метров мы зашли в помещение, затем в лифт, и по прошествии еще двух минут, мы оказались на нужном этаже. Завели в кабинет, и усадив в кожаное  кресло, сняли надоевший мне чехол. Теперь я мог видеть.
     А посмотреть было на что. Большая комната. Одна стена была огромным окном закрытым жалюзями. Красивый паркет разными цветами был выложен в виде незнакомых мне графических символов. На темно-фиолетовых стенах в стеклянных конвертах висели,  древние манускрипты. Массивная дорогая мебель выглядела весьма не обычно. Деревянные поверхности стульев были усеяны всевозможными пиктограммами, нанесенными под слой лака. Это было красиво, как в прочем и наличие множества остальных предметов, стоящих на полу, или свисающих с потолка, исписанных иероглифами или арабскими письменами.  В целом, не смотря на смешение эпох и стилей, комната  впечатляла и создавала фантастический эффект проникновения в прошлое. Зачем это нужно я не знал, но это было красиво.
    Помимо меня, в комнате находилось еще два человека. Мужчина средних лет и девушка лет тридцати, вероятно секретарь. Не обращая на меня внимания, она ловко вынимала из стопки бумаг нужные листки и выкладывала на стол для подписи, а мужчина, откинувшись на спинку кресла, размашисто проставлял свой автограф. Так продолжалось минуты три. Я успел рассмотреть все мелкие детали интерьера, и крошечную татуировку на голени стройной ноги секретаря.  Однако мелкая сетка колготок не позволяла точно определить рисунок, похоже было на бабочку, или на спиной мозг в разрезе. Вторая нога также стройная, как и остальное тело, было облачено в бирюзовый деловой костюм. Светлые, чуть ниже плеч волосы, конечно маникюр, приятный аромат духов и общий эротический магнетизм, рождали вопрос об их внерабочей связи. Но прежде, чем я продолжил фантазии на эту тему, она сложила подписанные документы в папку и направилась к двери. Проходя мимо меня, я поймал на себе ее взгляд. Мне он  не понравился. В нем была смесь сострадания, жалости и привычного смирения. Словно я был очередной жертвой, подготовленной для алтаря  кровавого обряда сатанинской секты, а может просто куском мяса,  ожидающим своей очереди в мясорубку. Впрочем, она ведь меня плохо знала.
   Когда дверь за ней закрылась, раздался приятный баритон.
   – Ну, Павел Андреевич, здравствуйте – мужчина вышел из-за стола, и подкатив такое же как у меня кресло, сел рядом напротив.
   Теперь я смог разглядеть его поближе. Среднего роста, темные без седины волосы, приятное лицо, красивое стекло очков без оправы. Дорогущий темно-синий костюм в еле заметную узкою косую полоску, бледно-салатовая сорочка без галстука и обувь, чтобы купить которую, нужно ополовинить сумму, лежащую в моем кармане. Что и говорить он был хорош. Сильный, уверенный в себе человек.
   – К чему такая конспирация? – на удивление вяло спросил я.
  – Некоторые обстоятельства требуют такого подхода.
  – Связанные со мной?
  – Не обольщайтесь Павел, вас это касается косвенно.
  – Ну хорошо, так зачем я вам нужен?
  – Не будем спешить, скоро вы узнаете. Позвольте для начала я немного расскажу… тем более, что спешить вам некуда.
  – Не забывайте, я здесь добровольно.
 – Не думаю, что это имеет сейчас значение.
 Он достал из дорогущего хьюмидора сигару, и закурив продолжил,
- Немного истории, что бы у вас изначально не сложилось только негативное отношение. После распада союза многие спецслужбы и научные институты без бюджетного финансирования были расформированы. Возможно наша область «тонких материй» пострадала больше всего. Оставшиеся должны были самостоятельно искать средства для поддержания своей жизнедеятельности. Некоторые продавали технологии и новые разработки, кто-то предоставлял услуги по обеспечению безопасности, другие занимались информационным шпионажем, или оказанием более специфических услуг. В результате внутривидовой борьбы, и борьбы за бюджетные деньги, структур работающих в нашей специфической сфере, осталось максимум три. Причем одна из них специализируется в основном на научных изысканиях.
   - Пусть так, какое я имею к этому отношение, - ответ я примерно знал, но не хотел раньше времени это показывать.
   - Мы ищем, и ведем статистику людей наделенных экстрасенсорными способностями.
   - Я никудышный экстрасенс.
   - Важно не это, Павел, - он стряхнул пепел в маленькую, сделанную в виде электронных весов, пепельницу. Через секунду, цифры на табло показали вес в миллиграммах.
- Важно, что бы развитие проходило под нашим контролем. Кстати, изучая, мы затем предлагаем работу. Одно из наших коммерческих направлений, это создание новых, и нормальное функционирование существующих пунктов психологической  помощи. Вам они знакомы как салоны ясновидящих, экстрасенсов, магов и колдунов. Восемьдесят процентов таких заведений контролируются нами.
   - А другое направление это внедрять своих людей в большие компании, и предоставлять «крышу» взамен мест среди учредителей или в советах директоров?
Он затянулся, внимательно глядя мне в глаза.
   - Я вижу, вы осведомлены лучше, чем я предполагал. Что ж, тем проще общаться в дальнейшем.
   - В дальнейшем? Вы предложите мне работу?
 Становилось интереснее. По крайней мере, не предполагался тюремный режим. Хотя я был уверен, что вторая сторона медали имеет кровавый оттенок. 
– Я хочу знать, как давно вы меня приметили? Только не говорите, что приборами зафиксировали мое биополе.
    - Ваше неверие в незнании, - он встал с кресла, направляясь к стене за рабочим столом, - Наши достижения в психофизике и биополярной динамике заслуживают внимание, а разработки в психоневрологии обогнали многие существующие на западе.
Затем он нажал какую-то кнопку, и сверху опустился белый холст экрана, а проектор с потолка спроецировал изображение непонятных мне схем, графиков и фотоснимков. Моих знаний не хватало узнать хотя бы один из значков или символов. Понятно было, что это лишь демонстрационный, общедоступный показ для узкоспециализированных мудрецов.
    Ему надо было быть учителем. Он, активно жестикулируя, рассказывал о близком ему предмете, что я почувствовал себя школьным неучем, не желающим вникать в тему.
   - Но это только вершина айсберга, равно как и дистанционный дезинтегратор блоков памяти, или генератор случайных событий, или скажем усилитель желаний, - он сел за стол в кресло, выключив предварительно проектор.
    – Согласитесь. Что есть желание? Оформившийся результат, картинка после ряда биохимических процессов и электрических нейроимпульсов. Но мы так же знаем, что желание это программа действий. Поставив желаемую цель, мы притягиваем события. Предположим, человек хочет стать богатым. Это сигнал к началу выполнения программы репродуктирования  нужных событий. Но в обычной среде этот момент длиться неопределенно долго. Человек ленив, съедаем комплексами, зажат бытом, но все же искренне желает. Мы же многократно ускоряем этот процесс, конечно это опыты, но наши наблюдения показывают, что жизнь человека становилась похожей на калейдоскоп, быстро сменяющих друг друга, полезных случайностей. При этом не нарушается главный закон – получение чего-либо трудом, то есть он не получит вдруг наследство, или выиграет в лотерею. Он будет активно работать, но получать заслуженный результат быстрее обычного.
   Я не знал, рассказывает ли он секретную информацию или нет, но мои радужные мысли по поводу быстрого выхода отсюда, приобретали мрачный оттенок.
   – Теперь вы понимаете Павел, для участия в подобных, а так же других экспериментах нам нужны добровольцы, к тому же сильные личности.
   – А если я не соглашусь?
   – У нас существует множество неприятных опытов, где ваши способности также понадобятся, - очередная порция пепла  утяжелила табачные весы.
  – Или более простое решение, как с Молотовым Сергеем?
  – Я не намерен обсуждать с вами дело, которым занимается милиция.
Невидимый галстук на моей шее начал затягиваться. Я понимал, что бы выйти отсюда  мне нужно пускать в ход единственный козырь.
   – Я не могу работать на вас, - говоря это, я внимательно следил за его реакцией. Сейчас он был спокоен и невозмутим, - я работаю на Громова.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, но в глазах промелькнуло раздражение.   
   - Что ж, мне доложили, что вами была произнесена эта фамилия, но не думаю, что это кардинально изменит наши планы. Хотя удивительно, почему вас так быстро выпустили.
   - Я способный ученик, схватываю на бегу.
Несколько секунд мы молча  смотрели друг на друга.
   - Мы сейчас с вами это проверим, - он подошел к еще одной двери в кабинете, которую я даже не заметил.
   - Проходите сюда, с вами пообщается наш сотрудник.
 Звучало угрожающе…но что мне оставалось.
   - Я не сообщил вам причину моего прихода, - попытался избежать я, возможно, очередного  акта насилия.
   - Не беспокойтесь, Павел, мы узнаем все, что нам нужно, включая причину вашего собственного желания связаться с нами. Наше знакомство, как вы понимаете, было неизбежно. Мы давно наблюдали за вами, и ваша встреча с Сергеем, лишь ускорила момент принятия решения.
Из другой двери вышел Марат и еще один крепкий мужчина в костюме. Сопротивляться было бесполезно.
   Внутри небольшого помещения без окон, за столом сидела женщина лет сорока с небольшим. Склонная к полноте и с темными залаченными волосами. Яркая помада многослойно покрывала тонкие губы. На столе были разбросаны атрибуты шаманов. «Личный экстрасенс» – подумал я, вглядываясь в кресло рядом с ней. Определенно, оно было для меня – с ремешками для рук и ног. Знакомый страх моментально освежил перенесенные мной пытки.
   – Когда я отсюда выйду, – хорохорился я, – со мной будет тяжелее договориться.
   – Обещаю, после мы с вами пообщаемся.
Когда все ремни сковали мои конечности. Охранник придвинул штатив с видеокамерой, направленной на меня.
   – Лидия, - обратился шеф, к  женщине – Нам нужна вся информация за последние две недели.
Охранник вышел, а Марат вплотную подошел ко мне.
   - Помнишь, сказанное мной на кладбище?
Вспомнить я не успел. Его кулак, как таран врезался мне в солнечное сплетение, припечатывая меня к спинке кресла. Дыхание оборвалось, а боль от эпицентра расползалась по всей груди и животу. Несколько секунд я как рыба открывал рот, пока наконец не заглотнул первую порцию воздуха.
   – Слабак, - с усилием выговорил я, - ты, даже меня не вырубил.
   – Хочешь повторения?
   – Достаточно, Марат ты свободен, - жестко заявил шеф. Марат послушно вышел, а я, начав нормально дышать, сказал:
   - Я предлагаю вам, сделку,
 Похоже, эти слова были сегодня моим коньком. Надежду вселяла важность финансовых проектов для этой организации, и был шанс, что заготовленная мной наживка будет проглочена.
   – Это не приемлемо.
   - Я отдаю вам список городов и компаний, откуда люди Громова собираются убрать ваших директоров и поставить своих. Похоже, научных исследований им стало мало, и они  пошли в бизнес. А с их напором они могут составить вам конкуренцию. Получив же список, вы сможете подготовиться к возможным неприятностям. Но в обмен вы меня отпускаете и сдаете мне Германа и Марата. 
   – Смело! С каких это пор, Громов посвящает новичков в свои планы?
   – Есть у него комната за железной дверью, мне удалось там побывать,
 Это был полный блеф, но кто это мог знать.
   – Вот как мы поступим, если такой список существует, и вы его видели, Лидия вытащит его из вашей памяти.
   - Я видел его мельком, но он есть на бумаге и спрятан.
   – Ваши действия мало похожи на работу у Громова.
   – А он мне также противен, как и вы.
   – Похоже, вы Павел, подготовились ко встрече со мной, но мы пообщаемся потом… если Лидия не выудит из вас место, где спрятан список.
Он сказал что-то на ухо женщине и вышел.
   – Расслабьтесь, Павел, сопротивление только продлит наше общение, - говоря приятным голосом, она делала какие-то манипуляции руками, обходя меня с разных сторон.
   – Неужели вы думаете, что пробьетесь в мой мозг. Раньше этого никому не удавалось.
 Полученный от Марата хук придал мне злости, а проглоченная шефом наживка, приподняли мне настроение. Отличный симбиоз для противостояния мозговому вторжению.
   - А почему он не представился? – спросил я, вращая головой за прохаживающейся вокруг меня Лидией. Она молчала.
   – Ну ладно, Лидок! – не выдержал я, - хочешь  войны, ты ее получишь.
Она слегка улыбнулась и села на свое место. Вероятно, я ее забавлял, не представляя, с чем столкнулся. Но что-то внутри меня подсказывало о хорошем финале.
   Теперь, она просто смотрела на меня, иногда отвлекаясь на небольшой пульт, с несколькими кнопками. Так продолжалось несколько минут. Она смотрит  на меня, я на нее, она опять на меня, я опять на нее – игра, кто кого пересмотрит, до момента, пока не появилось странное ощущение дискомфорта. Словно нахождение в неприятном обществе, или помещении из которого хочется побыстрее выйти.
   Я начал ерзать в кресле, пытаясь вынуть руку. Лидия продолжала спокойно смотреть на меня, поигрывая пальцами на кнопках. Потянуло в сон. Глаза стали закрываться, а в голове появилось ощущение вхождения в нее сверла или бура.  Буд-то слой за слоем он пронизывал череп, углубляясь в мякоть мозга. Мои попытки противодействовать этому приводили к появлению усталости. Приподняв многотонные веки, я заметил, что она добавила к своему разрушительному взгляду, некоторые пасы руками, и даже что-то бубнила себе под нос.
   Еще через минуту я чувствовал, как она проникла мне в мозг, подчиняя себе мою волю. Эта ведьма разрушала мое сознание! Словно внедряясь в каждый нейрон мозга, она как компьютерный вирус уничтожала защиту моей памяти. События последних дней четкими картинками проплывали перед глазами, выстраиваясь в готовый для изложения материал. Я взвыл. Легкость, с которой я был готов рассказать все, в клочья разрывала мою былую самоуверенность.
   - Теперь Павел, мы с вами пообщаемся. Я буду задавать вопросы, а вы спокойно на них отвечать. Итак, давайте перенесемся на две недели назад. Где вы?
Я как мог сопротивлялся, но рот сам выплюнул нужную информацию. Попытки пошевелить руками, не к чему не привели. Все было как во сне. В следующею минуту из меня вытянули еще несколько ответов. Но сдаваться я не собирался. Пребывание в таком состоянии, странным образом дало возможность, отдав память на растерзание, продолжить мыслить другими отделами мозга. Мой рот продолжал что-то болтать, а внутри, напрягаясь, я готовился к ответному удару.
   Ненависть, бурлящая во мне, боль которую я перенес за все эти дни, даже то немое благословение пророка, слились в один сгусток энергии, накапливающийся сейчас во мне. Казалось, нарастал огненный шар, пульсирующий и готовый вырваться… и это произошло. С невиданным усилием я еще раз открыл глаза, пристально нацелил свой взгляд на ее череп в области  шеи. Четко представил  своей целью ее добавочный нерв,  в ряду остальных  черепно-мозговых нервов, и с яростным криком выстрелил, выбросив из себя этот клубок энергии и… на секунду потерял сознание.
   Очнулся как раз в тот момент, когда сконцентрированный пучок достиг цели. Нерв был парализован с начала с одной стороны – ее голова упала набок, а затем случился двусторонний паралич – голова откинулась назад, создав жуткое зрелище. Женщина была жива,  но без сознания. Тело дергалось в конвульсиях, а голова неестественным образом прилипнув затылком к спине, смотрела вверх.
   Спустя мгновенье набежал народ. Вынесли Лидию, убрали камеру и отстегнули меня. Странно, но я нормально себя чувствовал. Голова практически не болела, а в организм вернулась былая уверенность.
   То, что произошло со мной, было впервые, но повторять такого не хотелось. Ходить с шаровой молнией в башке и калечить людей – не мой путь.
   – Как вы это сделали, можете описать? – шеф казался напряженным.
 - Она меня достала, бродила по моим мозгам как у себя дома. Вы принимаете мое предложение?
 Сейчас меня интересовало, что я успел наговорить  в камеру.
   – Вы интересный экземпляр, мы могли бы договориться на более выгодных условиях. 
  – Это не приемлемо, – повторил я его слова…


      Через два часа, сняв с меня повязку с глаз и отдав две бутылки коньяка, меня высадили в центре города. Внутри меня было ликование, я жив, и впервые вечер кажется не пугающим. Позвонив Кристине, и спрятав в купленный пакет спиртное, я зашел в бар. Хотелось поесть и продумать завтрашнюю, быть может финальную для меня встречу.
 
        Уснув только под утро, подъем в восемь дался труднее желаемого. Мысли о предстоящих встречах лучше кофеина разгоняли сон. Задуманное мной на сегодня имело равные шансы на успех или провал. Общение за последние две недели со спецслужбами, хотя и создало некий иммунитет, не позволяющий впасть в ступор при контакте с ними, вызывало страх и скованность. Сила сосредоточенная в их руках, возможности, оперативность, сужали мои шансы лишь к одной попытке…
   В начале девятого я вышел на кухню. Димон доедал яичницу, запивая крепким до беспросветности чаем. В его приветственной улыбке я прочел все, что может чувствовать человек, к которому приехали на ПМЖ внезапно обнаруженные родственники.
  - Приятного аппетита, дружище, вижу, ты на чифир перешел.
 – Привет Пашка, присоединишься?
 – Кофе попью. Слушай, сегодня вечером, или в крайнем случае завтра утром мы уедем. Спасибо, что приютил.
  – Что случилось, тебя перестали искать?
  – Димон, тебе лучше не знать, здоровее  будешь. Кстати, ты никому не взболтнул, о чем я тебе в первый день рассказывал?
   – А разве ты что-то рассказывал?
   – Вот и отлично. У меня для тебя классный коньяк есть, выпьешь за наш отъезд.
   – Я с ним к тебе на неделю приеду, - хитрая улыбка засветилась на его лице.
   – Легко Димон, для тебя все угодно, даже твой телефон начнут прослушивать после пребывания у меня.
Улыбка сменилась на задумчивую лицо, а я вышел, к зовущей, меня Кристине.
  – Паш, я услышала про отъезд, что  происходит? – она лежала на разложенном диване и придерживала нашу маленькую дочку. Малышка уже проснулась и проверяла прыгучесть матраса.
   - Если все пройдет нормально, часам к шести я за вами заеду, - я сел рядом и приложил палец к губам Кристи, - и не спрашивай меня сейчас ни о чем. Я делаю что могу. Если вечером не появлюсь, значит, меня повязали, поэтому можете возвращаться в квартиру сами. Без меня, они не будут вас особо дергать. В сумку я положил деньги…
   - Паш, - она убрала мою руку, - что ты собираешься…
   - Подожди, я прошу тебя, помолчи. Больше чем сказал, я все равно не скажу, сейчас мне нужна твоя мысленная поддержка. Думаю, все получится. Жди моего звонка…и не провожай.
Нежно поцеловав жену, Дашку и просыпающегося сына, я вышел из комнаты.
        В половине девятого, облаченный в отглаженный костюм и дорогой галстук я ловил такси, наслаждаясь не по-ноябрьски солнечным днем. Снег, когда-то союзник моего побега растаял, и по прогнозам ожидался только в декабре. Что ж тем лучше, бежать если что, удобнее по сухому асфальту…

       Наташа открыла дверь, удивляясь мне больше чем, если бы увидела негра, рекламирующего солярий. Вероятно, она собиралась выходить. Свежий макияж приятно украсил ее лицо, а высокие сапоги на шпильке в сочетании с короткой юбкой, подсказали мне, что траур закончился.
   - Привет Наташ, я на минуту.
   - Привет Павел, неожиданно, ну заходи
   - А почему неожиданно. Помнишь, я собирался помочь?
   - Ну может зайдешь сначала.
 Она восстановилась определенно быстрее, чем я думал.
Когда, разместившись на знакомом диване в гостиной я получил свежесваренный кофе, Наташа, поглядывая на часы, сказала:
   - Паш, у меня не много времени, но я успею сказать, почему удивилась, а ты, причину своего прихода. Несколько дней назад приходили из милиции и интересовались тобой. Просили связаться с ними, если ты появишься.
   – А говорили, зачем я им понадобился?
  – Говорили, что у них есть новые сведения по делу о Сереже…
  - И я замешен?
  – Они так не сказали. У них якобы, есть новые косвенные улики, но я честно говоря не верю.
  – Наташ, послушай, я думаю, знаю кто заказчик. Исполнителя, конечно, мы не найдем, да и заказчика в тюрьму вряд ли посадят, но поверь мне, они свое получат.
  – Они? Значит их несколько?
  – Скоро ты все узнаешь. Мне нужен каталог такой же, как ты мне давала, и вспомни его друзей или знакомых из других крупных фирм и компаний.
Получив скудную информацию, я допил кофе, слушая рассказ о процветающем бизнесе, и бросив прощальный взгляд на «Кандинского» вышел.

      По дороге в ближайшее интернет-кафе я размышлял, было ли не случайным отсутствие детей у Сереги. Наташе пришлось бы вдвойне тяжелее пережить утерю мужа и отца. Впрочем, это не мое дело. Странно, только почему в квартире не было ни одной фотографии «Молота».
     Интернет помог мне собрать первичную информацию о компаниях, названых Наташей, а также я выписал все крупные частные фирмы, расположенные в городах, где согласно каталогу были филиалы компании Сереги. В результате получился внушительный список богатых структур, присосаться к которым легко могли такие люди как Марат.
   Теперь, мне оставалось сделать один звонок. С волнением, я набрал домашний номер и наговорил на автоответчик мои условия встречи с Громовым. Послание будет перехвачено и останется еще время на выполнение моих требований. Звучало, конечно, нагло, но и ценой была моя жизнь.

         В половине третьего я приехал в Петровский пассаж. До решающих встреч оставалось полчаса. Не рискуя прогуливаться по магазинам, я поднялся на второй этаж, и сверху наблюдал за неспешными передвижениями редких покупателей. Унылые продавщицы, увлеченные общением друг с другом, вяло демонстрировали дорогой товар, и облегченно вздыхали, когда очередной покупатель выходил за двери бутика.
   Но главное, что я держал в поле зрения, это  два противоположных входа в Пассаж. С улицы Петровка подъехать должны были люди Громова, а с Неглиной шеф Марата. Таким образом, две противоборствующие структуры, будут отделены друг от друга длинным центральным проходом магазина. Этот коридор и станет для меня соединительным каналом между ними. Центр, люди, был шанс в случае опасности затеряться.
   О том, что время пришло, мне даже не нужно было смотреть на часы. Я это почувствовал. Будто сквозняк. Еле ощутимый, пронизывающий напряжением и страхом. Невольно дыхание задержалось, а ноги прилипли к полу. Пора!
    Медленно, я спустился с лестницы, вглядываясь в лица посетителей. Кто-то из них, мог бы быть агентом, так же приехавшим заранее. Но отступать уже поздно… да и некуда! С выпрыгивающим от волнения сердцем, я вышел на улицу. Они были там. Запарковавшись вторым рядом, не обращая внимания на созданное неудобство, две машины ожидали меня. Громов и еще два человека стояли рядом с автомобилем. По выражению его лица было видно, что я был первым из числа подопытных, кто осмелился диктовать условия переговоров.
   – Нас удивил ваш звонок, Дугин.
   – Считаете обмен не равносильным?
  – Отчего же. Но не я один принимаю решения.
  – Тогда вы должны были привезти бланк.
Громов посмотрел по сторонам и шепнул что-то одному из сопровождающих.
   – Знаете, почему вас еще не засунули в машину?
   – Расскажите об этом через двадцать минут. И кстати, с другой стороны магазина на Неглинной, меня ожидают ваши главные конкуренты, думаю, вы знаете, о ком идет речь. И если не хотите, чтобы меня отбили у вас силой, давайте бланк, скоро я к вам выйду.
   – Зачем он вам понадобился? – спросил Громов, и в тот же момент, зазвонил его телефон. Молча, выслушав, он еще раз посмотрел вокруг, и как-то отрешенно переспросил, - Так зачем?
  – Выкуп за себя, и еще двух типов. Вы привезли с собой водителя?
  – Я хочу знать, что вы задумали, – ему явно не нравилась отведенная роль. Возможно по телефону, ему подтвердили приезд агентов другой спецслужбы.
  – Если вы внимательно слушали послание, то за добровольное сотрудничество с вами, я предъявил четыре условия, и сейчас у меня нет времени объясняться,
Я посмотрел на двух сотрудников в черных кожаных куртках и добавил: - скрываться я не собираюсь.
Схватив бланк, я помчался обратно в магазин. На втором этаже, в бизнес центре, без лишних вопросов, мне напечатали на нем мой список компаний. Теперь перечень выглядел достовернее. И хотя бланк был простой и типичной бумагой для внутреннего пользования госструктуры, для моего блефа наличие «шапки» с названием, и нескольких не заполненных граф, было незаменимым дополнением. Быстро набросав ручкой различные пометки и подписи, я вышел из бизнесцентра.
   Спускаясь к выходу на Неглинную, а заметил одного из людей Громова. Не особо прячась, он стоял возле витрины магазина. Что ж, вполне логично.
На улице в черном внедорожнике «с мигалкой» на заднем сидении курил, открыв дверь, вчерашний шеф.
   - Садитесь в машину, Павел, побеседуем, - он подвинулся.
Когда в машину сел я, водитель вышел и встал рядом. Еще два человека, словно ниоткуда появились возле задних дверей.
   - Принесли?
Я отдал ему список, высматривая по сторонам Ауди.
   - Где Герман с Маратом?
   - Можете увидеть их на противоположной стороне улицы.
   - Я хочу выйти убедиться.
   - Не задерживайтесь, - заявил он, изучая список.
Подойдя к «Ауди», я увидел подготовленных к обмену Солева и Рапса. Теперь они не выглядели опасными. Закованные в наручники и накаченные снотворным они спали. На секунду мне стало жалко эту неподозревающую о дальнейшей судьбе парочку. Ключи висели в замке зажигания, а рядом с машиной, внимательно наблюдая за мной, стоял сотрудник. Вернувшись, я задал мучивший меня вопрос:
   - Как Лидия?
  – Мы ее вылечим.
   - Можно еще вопрос?
   - Попробуйте
  -  У вас есть имя? И почему меня вчера отпустили? Могли закрыть где-нибудь в комнате для VIP-гостей. И вы решились таки сдать Германа и Марата. Дело ведь не только в списке.
   - Солев и Рапс прокололись, - он снял очки и начал протирать кусочком бархата, - но они всего лишь винтики в большом механизме. К тому же занимались только мелкими коммерческими вопросами. Они не знают ничего о нашей деятельности, и я не опасаюсь за выбитую из них информацию. А что касается вас,  у нас более перспективные и далеко идущие планы. Но за список спасибо…
     Когда несколько автомобилей рванули с места, из окна черного «Сабурбана» вылетели мелко разорванные клочки бумаги. Теперь оставалось сдаться в руки Громова.
    Подходя, я чувствовал пустоту. Жизнь казалась отрывком из сна, в котором, взрослея, я продолжал оставаться под наблюдением воспитателей. Ограниченный выбором действий и пространства, я жил на выделенном участке детской площадки под взором сотен видеокамер.
    Неделя общения с семьей, названная моим третьим условием, было тем малым утешением, что я мог себе позволить. И все же хотелось верить в лучшее. Даже воспоминания о Сереге сводились к мысли, что он своей смертью, отчасти решил вопрос  моей безработицы. Искать работу мне теперь  не придется.
   Громов все еще стоял возле машины и разговаривал по телефону.
  - На Неглинной стоит Ауди. Людей в машине, я хочу, чтобы поместили в психушку, откуда я сбежал. Способностями они не отличаются, но на гормоны сгодятся.
Он выключил телефон и криво улыбнулся.
  – Ваш побег заинтересовал мое руководство, именно поэтому ваши условия было приказано выполнить.
  – Я не вижу четвертого условия.
  – Вы стали невнимательны Павел Андреевич, - он указал рукой, в сторону Пассажа. Там чистая и родная «Хонда» стояла в ожидании своего хозяина.
  - У вас есть неделя…и не вздумайте скрыться.
    Они уехали, а я подошел к своей машине. Погладив вмятину от удара Герасима, я плюхнулся на сиденье, не веря в происходящее. Даже если за мной ведут наблюдение, сейчас я чувствовал себя свободным и счастливым.
На сиденье рядом лежали ключи, телефон, кошелек и большой желтый конверт. Трогать  его я пока не стал, и, вырулив на дорогу, поехал к семье. Не хотелось упускать время отведенной мне недели. Что будет потом я не знал, но мрачные мысли о конце пути, сейчас разгонял громкой музыкой магнитолы.
     На одном из светофоров любопытство взяло верх, и я открыл конверт. От увиденного меня передернуло. На фотографии был я, выходящий из реанимации…
А может все только начинается?


***