В ресторане

Человек большого ума, но хрупкого телосложения, читавший даже однажды Оскара Уайльда, Фёдор Серпухов обзавёлся где-то девушкой. Его девушка, Мария или Маша —  как он её любовно звал, не отличалась столь глубокими познаниями в области литературы. Зато этот недостаток в образовании она с лихвой окупала габаритностью и дородностью своих форм, особенно спереди, особенно в груди. Серпухов, как всякий интеллигентный человек преимущественно умственного труда, был довольно несведущ в зарабатывании денег, хоть и работал при этом бухгалтером. Все его наличные капиталы состояли из накопленного за долгие месяцы  плюс средства, вырученные от продажи кое-каких вещей, полученных в наследство от своевременно скончавшейся родственницы, плюс остатки от жалования. Итого, получалось десять тысяч. Цифра по царским временам внушающая уважение, по современным Серпухову — скорее жалость. На эти деньги можно было раз сходить в ресторан, а потом целый месяц жить на одних сухарях и изредка пробавляться чаем. По счастью, Фёдор сухари любил. Решил он после долгих размышлений, сомнений, внутренних битв с самим собой и подсчётов сходить со своей девушкой в ресторан. Больше для её удовольствия, чем для своего. К тому же она сама уже неоднократно намекала ему в самой лёгкой форме, на какую только  была способна, то есть напрямую говорила, о своём желании посетить ресторан. При этом никогда не упоминала с кем именно. Серпухову от этого всякий раз было и больно и обидно. В то же время он понимал, раз об этом говорят ему, значит, каким-то образом всё-таки предполагается и его участие в предстоящем гипотетическом походе. От осознания этого факта маленькое его сердечко преисполнялось гордостью. В такие моменты он ощущал себя победителем и покорителем. Правда, непонятно чего. Но в своих размышлениях Серпухов редко  опускался  до  поиска причин и подробного обдумывания деталей, считая этот труд неблагодарным и тяжёлым.  Посещение ресторана по всем сопряжённым с этим трудностям для него было равноценно переправе Ганнибала через Альпы или походу Наполеона в Египет. И вот в один прекрасный день Серпухов отправился в ресторан. Оделся как можно приличнее и изящнее. Из двух имевшихся пиджаков он надел наименее заношенный. 

В ресторане было не так уж людно и совсем не шумно. Это коренным образом опрокидывало все представления Серпухова о ресторанах. Прежде никогда в них не бывавшего, но много читавшего о них в одной книге. За  столиками сидели две реденькие компании, которые то  и «компаниями» можно было с трудом назвать. Не кричали матом, не пели песен, даже более того не лезли  в  драку.  Ничего  этого  не  было.  Ошарашенный  Серпухов  задумался,  а  туда ли он попал? Точно ли это ресторан?

Его подруга, та самая Мария, уверенно повела  к столику. По её решительному поведению Фёдор сразу понял, что она уже имела дело с ресторанами, может быть, не раз. А после того, как она позвала официанта, бойко подняв палец и отчего-то назвав того «человеком», Серпухов предположил, что Мария довольно часто бывала в ресторанах. 

Машенька, как её уже, пока что, правда, только мысленно, называл Фёдор (совместное посещение ресторана сблизило их — так он считал), заказала шампанского,  которое до этого  неискушённый Федя пил лишь один раз в жизни, и жаркого. Жаренного мяса. И не конины. Даже не свинины. А целого настоящего живого кролика. Внутри у Серпухова  похолодело. Прикинув во что всё обойдётся, он схватился за сердце. Именно там во внутреннем кармане покоилось его состояние.
Заказ принесли. На блюде, беспомощно  вытянув  лапки, лежала тушка. В этом несчастном кролике Серпухов видел самого себя. С каким великим трудом жевал он горячие, таящие во рту кусочки.  Каждый  давался  ему  через  усилие.  Словно  царские червонцы жевал. Поневоле из глаз у него текли слёзы. Повар попался хороший, явно сохранившийся с прежнего режима. Видно, и новой власти хотелось поесть. Было неимоверно вкусно. И тем сложнее это было есть. Ведь цена  пока что ещё зависела от качества. И, значит, мясо должно было соответственно стоить.
Маша шутила и смеялась. Она вообще редко грустила. Не такого характера. Серпухов несмотря на непроизвольно опускающиеся книзу уголки губ старался поддерживать молодцеватый вид. Всячески гусарствовал на словах. Но с допиванием шампанского не спешил. Следующая бутылка могла окончательно добить его в финансовом плане.
После Марии захотелось десерта. Это ещё Серпухов мог выдержать. Тысячей больше, тысячей меньше. Однако, сославшись на диету, отделался одной порцией. Ему и кролика с шампанским вполне хватило.

Вечер со всем основанием можно было считать удавшимся. Машечка (новое мысленное наименование), похоже, была довольна. О чём и сказала. От переизбытка чувств даже чмокнула его в щёку. Серпухов праздновал победу. Впечатление произведено. Оставалось ждать результатов. Чтобы сражённое проявлением небывалой практически рыцарской щедрости женское сердце само пало к его ногам. По его подсчётам это должно было произойти самое позднее на следующее утро.

На прощание поцеловались. Договорились обязательно ещё куда-нибудь сходить. Хотя средств Серпухову хватало теперь разве что на баню. Так что сидит сейчас Федя на сухарях да на воде. Но ничего, можно есть и сухари. Очень даже полезно. Наверное.