Четыре буханки чёрного хлеба

ЧЕТЫРЕ БУХАНКИ ЧЁРНОГО ХЛЕБА
(из рассказов мамы)

Это после хрущёвской денежной реформы было.
Мы тогда в деревне жили. Собираюсь в магазин за хлебом, а денег – ни копейки. Вы с братом Серёжей, ещё в школу не ходили, за мной бежите, кричите:
– Мам, нам первым дай буханку. Корочку покусать.
– Дома сидите. Принесу – дам.
Отстали. А всего вас у меня уже пятеро.
Пришла в магазин и ни одного знакомого, не у кого занять. Две секции хлеба продали, и я две очереди отстояла – в конец третей становлюсь. Никого из родни  не вижу, а у иных и просить-то стыдно. Сами так же живут – с копейки на копейку перебиваются. Слёзы на глаза наворачиваются. Увидел меня Федя Титов – конюх совхозный.
– Чё, Любушка, плачешь?
– Да вот хлеба надо, а денег нет.
– Ну, дак пойдём к нам, Клава дома доложна быть. Найдутся деньги.
Жили они у бани. Клава в избе пол моет.
– Клава, выйди. Любушка к нам в гости пришла.
Выходит Клава, здоровая, крепкая, с тряпкой в руках.
– Что стряслось?
Я молчу, ничего сказать не могу, слёзы душат.
– Не видишь – ревёт баба. Хлеба купить не на что. Дай-ка ей денег.
У меня вдруг голос прорезался:
– Я верну. Игорь печку сложит, и верну.
Отец ваш печником на стройке был. В совхозе, бывало, пять рублей за целый месяц ему начислят; он выругается, плюнет, сядет на велосипед и – в дальнюю деревню. Там печь собьёт, приедет пьяный, но всегда с деньгами.
Клава из избы возвращается, в руках красная десятка.
– Мало, – говорит Федя. – Неси большую.
Я опять молчу, глаза опустила. Я и десятке рада.
Клава не спеша принесла сиреневую бумажку – 25 рублей, отдаёт мне. Я её взяла, в ладони сжала, иду и реву сама не знаю чему – то ли от жалости, то ли от радости.
Пришла в магазин, а там последнюю секцию разгружают. Очередь подошла, я кулак разжала, а денежка-то вся сырая, скомканная. Павла Тимофеевна – продавец спрашивает:
– Откуда такая мятая? На паперти что ли стояла?
Молчу, слёзы сдерживаю.
Несу домой четыре буханки. Вы меня в окошко увидели, выбежали встречать. Дала вам буханку. Вы с голодухи-то всю её и обкусали…
С тех пор, как в церковь захожу, поминаю дядю Федю, свечку ставлю. Царство ему небесное!