Полуразложившиеся ходоки

- Не ходил бы здесь, парень... А то так можно и на зомби нарваться...
- А что, здесь есть зомби?
- Зомби есть везде. Особенно, если ты гуляешь по кладбищу. Ты легко можешь нарваться на зомби!
- А что, у вас такое было?
- Ну, знаешь, ли... Я давно здесь работаю, и всякого повидал. И со мной однажды был случай. Я тебе расскажу. Пойдем прогуляемся вдоль этих, покрытых мхом, могил.
- Мне очень интересно!
- Конечно, парень! Всем интересно, как выглядят зомби, но если ты хоть раз их увидел, то больше бы никогда не шлялся по кладбищу!
- Это страшно?
- Это очень страшно!
- Расскажите, умоляю вас!
- Ну, ладно... Так уж и быть... Однажды, я дежурил на кладбище. Это было, аккурат восьмого октября. Я тогда немножко перебрал с винцом, и прилёг, просто прилёг на одну из могильных плит, которые набирают за жаркий день солнечное тепло, и остаются какое-то время вечером, и даже ночью, чуть тёплыми. На могилках горожане часто оставляют конфетки, или варёное яичко, а то и сигару! Ну, я выпил винца, закусил яичком, и мне так захотелось прилечь! Я так устал, парень! Я прилёг, и мне стало так хорошо... И меня никто не трогал, не задирал этот проклятый директор кладбища! Тот самый толстый чванливый господин, что ты видел сегодня днём, когда приходил на могилу к своей достопочтенной тётушке.
- И, что? Что было дальше!
- Я прилёг на плиту… И, вдруг, понял, что она немного подвижна. Что это плита... Вход в склеп! Я поднажал на один из краёв плиты, и она плавно отодвинулась, открывая мне вход в тёмное, пахнущее затхлостью и мышами, помещение...
- ...
- Я спустился в склеп, и прилёг на скамью, что находилась у пристенка, и там было так приятно тепло и темно, что я прикорнул...
- И что, что было дальше?
- Не торопи, не торопи никогда рассказчика, парень! Особенно, когда это повествование - свидетельство наличия зомби!
- Извините!
- И так, я прилёг на скамью, и меня разморило так, что я решил прикорнуть. Я проснулся ночью, внезапно почувствовав дуновение, нет! Не дуновение, а настоящую волну холода! Клянусь! Сам дьявол был тогда в склепе! Я почувствовал этот запах серы, который ни с чем не перепутаешь! Я проснулся и увидел, о, ужас, как плита саркофага отодвигается, и от туда поднимается... прекрасная девушка в кружевном белом подвенечном платье! Она была невиданной красоты, её бледная кожа казалась еще бледнее из-за мертвецкого лунного света, пробивающегося сквозь тучи, собравшиеся над кладбищем. Её волосы, длинные шелковистые чёрные, как смоль, волосы струились до утончённого грациозного, такого притягательного, что я на мгновение забыл, что нахожусь в склепе, стана!  Но... на её шее я заметил плохо замазанную белилами борозду от верёвочной петли!
- О, ужас!
- Да! Она поднялась из своей последней постели, и приблизилась ко мне. Она стояла близ меня, и я видел её впалые, почти чёрные на фоне бледного лица, пропасти глазниц. От неё веяло холодом и тленом! Но меня обуревали смешанные чувства... Она была так женственна и грациозна!
- И что же вы сделали?
- Я? Она приблизилась ко мне, разомкнула свои тонкие аристократические губы, и, обдав меня затхлостью изо рта, произнесла, удивительно тоненьким, будто колокольчики, что висят на детской люлькой, голоском: "Обними меня милый! Обними меня, и поцелуй!"
- И... и вы поцеловались?
- Я потерял сознание, а очнулся уже в клинике неврозов, где герр профессор успокоил меня. И теперь я хожу всегда спокойный... Хожу всегда спокойный. Хожу всегда спокойный...