Улитки

Улитки

Вечно идущий в чертогах своего ума путник, который никак не может понять, что за змей обманул Адама и Еву и где находится ад.
---
Он  даже не знал как точно описать свое состояние. Обыденность, однообразность, приземленность? Одна и та же каша постоянно варилась у него в котелке пару тысячелетий.
Ничего не происходило который день, неделю, месяц, год. Умелый художник рисовал  умопомрачительные картины его жизни, он смотрел на них и верил в то, что все должно быть именно так.
Иллюзия создавала иллюзию, что тут было сказать еще. Даже небо над головой отражало всего лишь чье-то мнение о том, каким оно должно было быть.
-Может быть все таки не стоило так сильно унывать?
Он отложил в сторону книгу и откинулся назад на стуле. Это нисколько не помогало расслабиться, но создавало ощущение  того, что отдых где-то существует.
Вокруг все снова замерло в тишине и даже  стало не слышно стоящего на столе будильника.
Ему показалось, что временно он переключился в небытие. В небытии  он проваливался в белый свет и потом снова просыпался тогда, когда уму надоедала эта игра. Дальше обычно его ждала неделя забытья и обморока перед некоей реальностью, которая, как он представлял, была соткана из света и спокойствия.

---      
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     
У него ничего не происходило уже который день (неделю, год, месяц, жизнь). Он тяжело дремал  в кровати и думал о том, что пора уже чему-нибудь произойти просто так, просто потому что он этого так долго ждал.
-Моя миссия на этой планете практически закончена, услышал он голос, я уже властелин бесконечных вселенных и их обитателей и большего мне не нужно, поэтому ты тоже мог бы уже давно отдохнуть.
-Интересно, как ты себя представляешь мой отдых?
Тяжелое и большое тело медленно стало принимать вертикальное положение. Сначала одна нога стукнулась по полу, затем за ней другая, сердце ожесточенно забилось, у него немного помутнело в глазах, прервалось дыхание и наконец то открылись глаза. Как было неплохо до того, как он проснулся. Не было проблем, забот, назойливо стучания дятла о дерево, но при этом вполне себе было все, что нужно.
-Можно я возьму паузу и пойду помою лицо холодной водой?
-Иди сын мой…
Ну вот, уже про себя подумал он идя к ванной, опять какой то дятел.
Ему показалось, что его услышали и сильно удивились.

---

Тщательно помыв холодной водой лицо, он вытер его с наслаждением полотенцем и придя обратно в комнату он увидел, что вся мебель переставлена, окна помыты и ковер подвергся чистке. Он с сожалением посмотрел на ковер, еще одна такая чистка и он запишется в очередь на помойку.
В новоиспеченной чистоте сидели старые друзья, один на стуле, другой решил растянуться на кровати. Они казалось еще не замечали его и занимались своими привычными делами.
Тело, лежащее на кровати делало вид, что ему совсем плохо и оно снова хочет спать.Ум, сидел на стуле и внимательно смотрел, когда он проснется.
Ситуация была патовая. Можно было упасть на кровать и по быстрому закрыться одеялом, но кровать была занята. Сбежать из комнаты тоже было невозможно, потому что ум умел телепортироваться по всей квартире и ближайшему микрорайону.
Он с надеждой посмотрел на рыжего кота. Тот был обижен повышенным вчерашним вниманием к своей персоне ограничением своей свободы, но его можно было точно подкупить.
-Ты забыл про меня, снова раздался голос, ты …
Он заткнул по быстрому уши, потому что был уверен, что это снова проделки ума и быстро пошел к рыжему коту, который валялся на кресле, с лицом полным просьб о помощи. Дойдя до кресла он рухнул на колени перед котом и попросил его о помощи.
Пока остальные окружающие не опомнились, кот вскочил с кресла и побежал к входной двери в квартиру. Он побежал за котом и они вдвоем выскочили на улицу так быстро, насколько могли.

---

Выбрав какое-то свое направление кот двинулся вперед, а он пошел за котом, не особо напрягаясь о том куда он идет.
Прогулка с котом наверное была лучшим актом  pax animi с самого утра, а значит побег удался.
Он шел, как будто бы никогда никуда не уходил. Все было таким привычным, таким однообразным, даже постоянное ворчание кота никак не могло удивить его.
Они направились куда-то в гущу деревьев, где кот выбрал самое подходящее и забрался на него. 
Он уже было забылся в чем-то своем, как получил удар лапой сверху по голове. Так, подумал он, наверное это номер 5 за последние десять минут. Наступил временный перерыв, не то чтобы он его сильно ждал, но все таки тишина без тишины была так приятна.
Стряхнув очередной порыв подумать и посмотрев на коту, сидящего на дереве, он посмеялся над тем, что никак не мог остановиться.
Кот сидел на дереве и не хотел никуда слезать. Возле его вышки начинал гулять сильный ветер и становилось холодно.
Еще раз получив лапой по голове, он с трудом снял  кота с дерева и пошел дальше.

---

Дома он вспомнил, что ни одна толковая мысль (это было метафорой, потому что мыслей в голову приходило много и все они конечно на первое рассмотрение казались важными и нужными) не приходила ему в голову уже в третий день. В состоянии похожем на полуобморок и сон, он существовал , ничего не замечая вокруг себя.
Как трамвай он двигался по проложенному пути и любой сбой злил его великое и ужасное эго (именно поэтому эго и нужно было периодически страдать, иначе билеты на трамвай никогда бы не закончились).
-Именно так, загадочно откликнулось эго, в распорядке моего дня движение разрешено только между остановками.
Он с ужасом посмотрел на других участников круглого стола. Их становилось все больше и больше и каждый вносил свой весомый вклад в его микроскопическое существование. Пока эго говорило, их лица приобрели некую осознанность и внешнюю красоту, как будто в этом вопросе они смыслили не меньше.
-Я бы тоже хотело внести свое слово в то, что никогда не подлежит сомнению и не может быть нарушено. Голос явно шел от огромного шарообразного объекта, который сидел сразу на нескольких стульях  перед ним.
-Шар должен всегда катиться  по наклонной, чтобы в конце своего пути не только тщательно изучить маршрут, но собственно попасть наконец то в свой персональный  рай, который для других может выглядеть адом.
 Это было смелое высказывание, объединяющее в себе отчаяние тела и его фантазии.
Мысленно он представил свою жизнь, как наклонную плоскость по которой катилось несуществующее  яйцо его тела, которое при столкновении с горизонтальной поверхностью разбивалось вдребезги и тем самым уходило в небытие. Небытие было бы неплохим вариантом для шара, куда хуже был ад, замаскированный под рай.
За столом от невиданного размаха идеи все засуетилось. Большинство из присутствующих прекрасно знало, что все их фантазии рано или поздно закончаться самым нелепым способом, но отчаянно в это не хотели верить.

---

По  улице катились совершенно незнакомые машины (он не знал правильно ли было так говорить) и шли совершенно незнакомые люди. Однако в этом месте прямо таки чувствовалось общая унылость происходящего. В его тело то и проникали неприятные флюиды от людей и от машин. Он знал, что так и должно быть, потому что никак не мог противостоять происходящему и невнимательно пропускал неприятные ощущения. Впрочем они только добавлялись к тому, что чувствовал он сам. Тело  буквально болело от усталости, ноги еле двигались, да и голова, как чувствовал он сам, находилась в полном хаосе происходящего.
Он сильно вдохнул холодный воздух, задержал дыхание и потом медленно и с наслаждением выдохнул, дальше по пути попалась куча листьев, которую он разворошил. Мысли в голове были не о вечном, а о какой то бесконечной ерунде, которая пыталась казаться вечной и непреходящей, как насморк зимой. Наверное так будет продолжаться до самого позднего вечера, огорченно подумал он.
 Если бы он знал средство борьбы, если бы он умел бороться, если бы он был подготовлен к чему-то настоящему, кроме блуждания в хаосе ума и тела… Обычно на этом пункте все размышления заканчивались и он снова попадал в огромный зиндан ума. Не то чтобы наверх к сияющей дыре неба или света, не было никакой лестницы.
Не то чтобы он не знал, что можно подняться, но какие-то страшные чары околдовали его самую маленькую и незащищенную часть существа и не давали ему ни мыслить, ни чувствовать, ни жить по настоящему. Даже чувства и ощущения были похожи на мучения прикованного к скале, хотя с Прометеем сравнивать себя было крайне кощунственно.
Он с отвращением сплюнул на землю, традиционно сказал ей прости, и зашагал дальше.
Определенно жизнь на этой планете имела свойство все время что-то подкидывать в очаг ничтожества и тем самым создавать видимость жизни.  И сейчас миллионы тел (одним из которых был он сам), кто-то с большим, а кто-то с меньшим удобством, покорно несли это бремя сонной жизненности с собой. Наверное было правдой то, что они могли бы стать высшими существами, но все таки не были ими, потому что это право нужно было заслужить. Потом им возможно будет казаться, что они стали лучше и светлее, но каждый раз это будет перечеркиваться  снова и снова нужно будет доказывать, что они не тела, созданные из земной грязи.
Поэтому, когда жизнь так отчаянно стремилась к свету, но жила в лучшем случае в тени, лучшей идеей  было организовать это сонное царство, где все грезили о своем великом и ужасном, покоряющей вершины ничтожества в этих джунглях и где ночь вечно побеждала день.
После длительного  внутреннего диалога пострадал еще одна куча листьев, и под шорох ветра и листьев, он стал опять засыпать. Как говорилось,  лучшая причина поспать, это полное отсутствие каких либо причин. Если днем ему снились сны про себя, про других людей, про прошлое и будущее, то ночные сны обычно повторяли дневные. Впрочем человеком было быть совсем уж скучно и невыносимо везде.
Зыбкость собственного существования при кажущейся его реальности, как это вообще все совмещалось в жизни? Немного как бы постояв в стороне от самого себя, он мысленно окончательно сдался происходящему и сразу заснул.

---

Второй раз он проснулся, сидя ночью на кресле перед окном. Шел сильный проливной дождь и, по ночному неопределенно и немного грустно, чувствовалось это все (тело, ум, я и прочее) внутри себя.
Он зевнул и порадовался тому, что ни одна ни толковая ни бестолковая мысль не приходит ему в голову. Никакая ерунда не могла порадовать его полное отсутствие…хотя утешать себя этим было еще определенно рано.
На часах личного таймера времени прошло всего пять минут, а за окном то ли целая ночь, то ли целая неделя. В памяти совершенно не осталось ничего из того, что делало тело, чем был занят ум, что происходило вообще. Можно было сказать, что не происходило ровным счетом ничего.
Время в этом мире текло нарочито быстро, особенно когда кто-то задавался вопросами, думать о которых никому не разрешалось, а потом падал все ниже и ниже.
Возможно он еще просто не дорос перейти от фантазий к реальным действиям, ведь слова так красиво и так величественно звучали и действовали на него всю его короткую жизнь.
Вяло взял в руки чашку горячего чая, он сделал глоток и снова посмотрел за окно. За один глоток чая определенно никакая идея вне сферы ума  рождаться не хотела. Сегодняшний день впрочем вообще не способствовал отхождению в тишину, а лишь навевал тоску сменой погоды  и придавал всему тяжесть. Мрачный, чужеродный, неприветливый, как и вообще вся монотонная каша, которую кто-то и когда-то заварил.

-Наверное тебе вообще нечего сказать тебе, услышал он голос со стороны, ведь все то, во что ты столько времени пытался верить не более чем картина, которую ты нарисовал на песке жизни.
В его голове пронесся хоровод идей, вещей, событий и людей. Наверное всем этим можно было не обладать, не хотеть, не тревожиться, потому что все это не имело никакого смысла и отношения к нему самому.  И назвать это можно было никак иначе, чем великим однообразием.
В немом пространстве за окном раздались жуткие воющие звуки. Странные недочеловеческие существа, любящие бродить в темноте, что-то не поделили.
Все медленнее и медленнее лил дождь. Крики утихли и снова осталось ничего, темная и непонятная фигура на стуле перед открытым окном. Он с удивлением понял, что больше нет и его. Что ему абсолютно все равно кто он и для чего, потому что ни того ни другого он не знал, а  только предполагал. Он был и кружкой чая в чужой руке, и теплым глотком падающим в неизвестность и заставляющем тело согреваться.
-Только снова не касаться привычного, подумал он…

---

Жизнь улитки никогда не представляла собой чего-то особенного., совсем незамысловатая в себе, больше говорящая о скрытой душе улитки, чем о ее странном теле и панцире. Душа улитки  всем другим напоминала неземное, приближенное к небу и его просторам, чтобы каждый восхищался тем, как она ползла от одной ветки или лужи к другой. В этом был тайный смысл улитки, нести весть о том, что она не тело, не панцирь, а эфемерное существо, каким бы многие хотели быть, но почему то у них это никогда не получалось.
Сама улитка точно также мечтала быть эфемерной, духовной, неземной, но даже вместе со всеми, кто думал об этом, она была бесконечно далека от того, чтобы обрести свое истинное и светлое начало.
Хотя впрочем  улитка совсем не знала, что о ней думают другие и просто продолжала ползти, поглощая еду перед собой, до следующего захода солнца, чтобы наконец спокойно поспать в уютном панцире.
Тоже самое делали и все другие улитки, мысленно восхищаясь своим бесконечным совершенством.
В страшном пророчестве говорилось, что однажды жизнь всех улиток закончится, что он сбросят панцири и без одежды и дома, покинут этот мир в неизвестном направлении все сразу.  Куда именно они полетят было неизвестно, но в пророчестве  говорилось про огромный космический корабль и красоту космоса.
Впрочем некоторые улитки боялись думать не только про смерть, но и про космос
В целом жизнь улитки была так же привычна, как журчание воды из крана, кусок хлеба на столе или вечерний закат, облокотившийся на железобетонный подоконник.
Но почему то сложилось так, что каждая улитки считала божественным даром эту самую жизнь и поэтому воспринимала яичницу за божий дар, а казалось бы всего нужно было проползти каждый день свой улиточный километр и снова свернуться клубком в сладком сне в своем панцире.

---


Первый его день был смутен и неясен. Он точно помнил помнил свет и странных существ, окружающих его, но сам он был еще настолько юн, что не смог понять ничего из того, что происходило.
Потом память снова терялась в реке жизненного забвения и он уже вспоминал, юного и уверенного себя, радостно ползущего по жизни среди таких же, как он. Это было непередаваемое ощущение новизны и общности с другими ползущими, и радости от общего присутствия в этой странной и пока еще не знакомой ему вселенной.
Так он фантазировал себе, обыгрывая невидимые детали о которых никто не мог даже знать. Он вспоминал, что ему часто казалось что его тело сливается со вселенной и становится все миром, луной, звездами и всем о чем он еще не мог знать. Потом оно возвращалось обратно и становилось тем, чем и было всегда, маленькой и смердящей массой биоматерии.
В эти моменты он испытывает невыносимое одиночество, понимая, что не хочет быть телом, не хочет быть этим, не хочет быть вообще ничем, или хочет быть всем или ничем, и так  постоянно путался в формулировках, пытаясь выразить невыразимое.