Второй. Глава пятая. Одним файлом

                Сто девяносто шесть
      
     Как был бы горд собой английский химик и физик Майкл Фарадей, если бы узнал, что полученный им жидкий азот славно послужит человеку.
      
     Жидкое состояние этого газа, при охлаждении его до ста девяносто шести градусов Цельсия, сотворило чудо.
   
     Чудо – не в двадцатом веке, когда человек, несмотря на все церковные препоны, вмешался в путь творца.
      
     И не в том, что в двадцать первом столетии криобанки репродуктивных клеток и тканей человека всей Земли, используя азот, «стригли» купоны прибыли.
   
     А феномен заключался в том, что жидкий азот дал шанс на возрождение цивилизации людей.
      
     Хрупкий, но все же шанс спасти не только человека.
               
                ***
   
     В Москве наступили те самые «воровские» часы, когда из всех потайных щелей выползает нечисть.
   
     Когда самые низменные планы нелюдей приобретают реальность перспективы.
   
     Когда разум ночных сторожей вдруг засыпает, застигнутый врасплох умиротворенной тьмой и тишиной.
   
     Вот и Василий Иванович Петров, оперативный дежурный отдела МВД Бабушкинского района столицы, стал «клевать носом» зеркальную поверхность пульта.
   
     Всему виной – две предыдущие ночи, когда они с его супругой провели у постели больной дочки Люсеньки.
   
     Ему бы следовало попросить у начальника отдела своей замены, хотя бы на сутки-двое.
   
     Но исключительная добропорядочность и скромность капитана полиции Петрова дали себя знать: и вот он – на дежурстве.
   
     В борьбе со сном не помогли ни термос крепкого кофе, опустошенного им в пол часа, ни сборники синглов и треков любимых исполнителей.
   
     Глаза его неумолимо закрывались.
   
     Василий Иванович несколько раз вставал из кресла, ходил по дежурке, глубоко приседал, махал руками – не помогло.
   
     Лучше бы он тогда не садился в кресло, а стоял бы у запотевшего окна, размахивая конечностями.
   
     Но, увы, он вновь «брякнул» свое грузноватое тело на стул и сладко засопел носом.
   
     Из правого уголка его рта тоненьким ручейком потекла слюна.
   
     Бог добрых снов Морфей и его отец Гипнос исправно несли службу в дежурке опера.
   
     Казалось, пролетело лишь мгновение, и тишину помещения взорвала трель телефонного звонка.
   
     Его тревога подкреплялась беспокойным мерцанием светодиодов пульта.
   
     С течением времени их нежно-розоватый цвет стал наливаться рубином.
   
     Капитан, смахнув рукой слюну с подбородка и протерев глаза, поднял трубку телефона.
   
     «Говорит доброжелатель. На Бабушкинова, в Репробанке – кража со взломом, ограбление века!» – взволнованно проскрипел чей-то, отдающий металлом, голос.
   
     В кабинетах дежурных служб министерств по чрезвычайным ситуациям всех стран Земли, на всех языках мира прозвучала подобная фраза.
   
     Вот только адреса учреждений, криобанков там были свои.
   
     Группы спецназа стран, прибывшие к местам происшествий, зафиксировали либо отсутствие самих хранилищ репродуктивных органов и тканей человека, либо полнейшее их приведение в негодность, с их содержимым.
   
     Лишь первые лучи рассвета коснулись крыш Москвы, над столицей стали расти грибы.
   
     Грибы радиоактивного распада и синтеза.
   
     Искусственный интеллект планеты не смог определить виновника трагедии землян.
   
     Все полетело в тартарары, в пропасть, в ад.
   
     Третья планета Солнца неслась в неизвестность, уготованную ей вероятностью Случая.
   
     Божественное существо Случай, словно первый среди равных богов земного Олимпа, ничтоже сумняшеся в своей непогрешимости, попал в силки своей первородной прихоти.
   
     На Вечном соборе сущностей он преподнес подарок Неизбежности, сущий пустяк – замысловатую сережку.
   
     А в ней – те додекаэдры вселенной.
   
     И в одном из них своим божественным чутьем Закономерность (Логика, Намеренность, Неотвратимость) заметила его слабину-несовершенство.
   
     И, если три додекаэдра-вселенных в их «квартете» светились миром, то от четвертого из них ее тревожил беспокойный импульс.
   
     Неизбежность, кокетливо улыбнувшись в Зеркало судьбы, примерила эту жемчужину бытия себе на ушко.
   
     Примерила и, между тем, призывно улыбаясь Случаю, нежной и романтичной гримасой дала понять дарителю, что что-то здесь не так.
   
     Величественный Случай готов было шепнуть своей избраннице любезность.
   
     Он максимально близко, как допускает вероятность, приблизился к Совершенству.
   
     Но всей своей вечной сущностью он вдруг понял, что тот беспокойный импульс, исходящий из Млечного пути, как вирус-убийца для высших программ, способен уничтожить пазлы мира.
   
     Потупив взор, он поймал свой подарок, брошенный ему Неизбежностью.
   
     Все представители Высшего собора замерли в предвкушении вселенского скандала.
   
     Каждый из них знал, что якобы компромисс Случая с Неизбежностью, их слияние влечет за собой конец всего Сущего.
   
     Но, слава Провидению, возврат подарка Случая, заставил всех вздохнуть.
   
     Вздохнуть с облегчением.
      
     Сам же Случай, попятившись в свои Пределы и щелкнув костяшками пальцев своей божественной руки, подул на сережку.
   
     Огибая неметагалактические объекты, по всем метавселенным пошли волны.
   
     Волны вероятности Судьбы.
   
     Немудрено понять, что действия триумвирата молодых людей на Земле, их опыты с геномом человека в горах Алтая доставили хлопот Случаю.
   
     А исполнительней у вероятности Судьбы – множество.
   
     И пионер из них – сам человек.
      
     Дружная компания земных друзей смогла запустить-раскачать маятник равновеликих исходов.
   
     Не третья, не четвертая, даже не пятая сила вмешалась в судьбу цивилизации людей.
   
     Сам великий Случай из-за пределов достижимости вселенной решил провести терраформирование Земли.
   
     И главным элементом в нем он решил избрать уничтожение людей.
   
     Не просто уничтожить цивилизацию людей, а истребить даже возможность возрождения их генома.
   
     Примечание: Продолжение следует