Почему они не убежали?

Почему они подпускали к себе, позволяли гладить бархатные мордочки с кожаными носами, только, чуть вздрагивая, прикрывали черные восточные очи в густых ресничках?
Ведь им ничего не стоило вскочить точёными копытцами на колодец, с него на крышу сарая... Или понимали, что бежать страшно и некуда, лучше здесь, где не обижают и дают перья лука и соль на чёрном хлебе полизать?
Три прелестные  косули и один молодой архар с закрученными и закинутыми назад рогами. Под правым рогом на лбу была черная от запёкшейся крови ранка. Он не подпускал к себе и не выходил из нашего маленького сарая, всхрапывал в своем углу и боялся. Рыжие с белыми сердечками  на задиках девчонки ходили за мной – надоедало сидеть в тесной темноте, где ни попрыгать, ни побегать. А во дворе можно было подскочить, изобразить балетное антраша, пока маленькая хозяйка сарая не загоняла их на место.

Странно, что Тарзан никак не реагировал на диких пришельцев. Может быть, потому, что я выливала ему в чугунную жаровню поллитра молока, которые для меня привозил на велосипеде каждое утро очкарик с таким плохим зрением, что было удивительно, как он сквозь эти печные заслонки разбирает дорогу.
Мама радовалась, уверенная, что я выпью молоко с хлебом и пойду в школу сытая.  А мне было скучно пить это молоко. Я хотела смотреть, как лохматая чёрная башка Тарзана наклоняется над жаровней, изнутри голубоватой с синими прожилками, как из нечёсаных косм высовывается красный язык и начинает лакать белое молоко. Очень красиво. Я любовалась этой картиной каждый день.

А копытные ждали, пока их увезут в зоопарки, пополнять которые иссык-кульской фауной было задачей моего отца, быстро катившегося по карьерной лестнице сверху вниз и достигшего должности заведующего зообазой.  К нам привозили чёрных уток с красным пятном на темечке в проволочных ящиках, однажды отец посадил меня на грузовик, где под тентом вздрагивал от ужаса и косил громадным глазом горбоносый сайгак, когда я сквозь прутья клетки прикасалась к его шершавенькой щеке.
А барса я не застала. Он попал в капкан к браконьерам, и его с искалеченной лапой увезли во Фрунзе.

Родители не знали, что я выпускаю косуль во двор, кормлю их капустой, наливаю воду в плошки. Архар стал из рук брать капустный лист. Потихоньку приручался, глядя на соседок по общежитию.

Их увезли, когда я была в школе. Плакала. Терзала отца расспросами, куда их отправят, в какие зоопарки. Он и сам не знал. Через месяц сказал, что архара нашего в московском зоопарке видел его знакомый. Узнал по следу от раны на лбу. Ему там хорошо, и плакать не надо. Поверила.

(Фото из Инета)