Палку покрепче

Годы идут, никто не молодеет, и мысли приходят самые разные.

Как говорил актёр Борис Андреев: «Пора к доскам привыкать…»

Нет-нет, может и не пора еще, я не тороплюсь, не бойтесь, но думать об этом не вредно, ответственно, интересно, на предварительном уровне, никому ничего плохого от этого не будет. Только хорошее.

И хорошо бы на примере разобрать, как говорили раньше на комсомольских собраниях.

Вот взять, например, графа Толстого Льва Николаевича.

Известен его легендарный уход как из жизни, так и из имения с палкой в руках, да по направлению к монастырям, с которыми он всю жизнь противоречиво боролся.

Хороший пример! Духом противоречия пропитан насквозь. Так и нужно. Я - «ЗА»!

Были у графа религиозные задатки, были, да - религиозная тётушка похоронена в Оптиной Пустыни (ОП), другие родственники, а сестра Мария Николаевна была духовной дочерью одного из оптинских старцев.

Граф Лев Николаевич бывал в ОП и ранее, задолго до кончины. Беседовал со старцами.

Таким образом – родственные могилы, воспоминания о прежних визитах и религиозная сестра тесно связывали Толстого с ОП.

Но всё равно – выбор графа на ОП как на последний жизненный путь – многих удивил, учитывая его активную борьбу с церковью на протяжении последний тридцати лет жизни.

Один из путей для окончания жизни, которые видел граф – уход в монастырь. Но он уже не верил в конце жизни, и это остановило его от такого выбора.

В этом смысле простое уединение, в которое ушел или собирался уйти Толстой на последнем этапе – отличается от монастырского пути, и вполне приемлемо, кстати, как вариант решения сейчас - в деревню, например...

«Я не верю, а придёт беда, я молюсь» - парадоксально говорил граф словами своего героя Левина. И это очень сильная мысль, потому что деваться действительно некуда.

Что заставило графа оставить сверхкомформательное по тем временам поместье, полное близких людей, и уйти в холодную и сырую осеннюю ночь?

Загадка, тайна сия…

Интересно!

Пишут, что граф не один раз подходил к воротам скита, но так и не зашёл сам, повторяя, что он «отлучённый», и его там не примут. То есть - хотел…

Пишут также, что граф хотел видеть отшельников, чтобы говорить с ними о Боге и о душе. Именно с ними, а не с другими людьми, с близкими, например. Почему?

Но внутренняя борьба, горевшая в душе чувственного литератора, определяла и его нерешительность на последнем этапе жизни.

В молодости разум графа победил веру, но с возрастом этот баланс стал смещаться в обратном направлении, что вполне естественно для любого нормального человека, от чего не смог избавиться и признанный аналитик – литератор.

Про гордыню Толстого в молодости старцы говорили – «Боюсь, кончит нехорошо», и почти угадали.

Отлучение от церкви поколебало и столь могучий разум писателя, и стало одной из причин его последних попыток примирения, как с церковью, так и с самим собой – «…еду в Скит, надеюсь они меня примут…».

Сильное влияние оказывали близкие – сестра считала графа заблудшим, но не погибшим. Влияние было скорее положительным, тяготело к примирению.

Но, желание Толстого жить в тишине и в уединении вблизи монастырей появилось лишь на завершающем этапе, и отражало, на мой взгляд, его внутреннюю борьбу за спокойную душу в последние годы, и победу в ней.

И главное – уход графа из Ясной Поляны – это единственный путь, который он нашел для себя в данном вопросе, единственное состояние продолжающегося движения «хоть куда», которое смогло поддержать иллюзию душевного спокойствия.

Вот здесь апофеоз размышления – что же, что повело писателя из комфорта в ночь? И главное – куда? Оставил всё – семью, дом, достижения, отношения. Всё бросил, палку в руки, и – вперёд! Ничто не остановило, никакие материальные и комфортные блага, ибо душа звала – вперёд!

Как я это понимаю, как это мне близко!

Известна его формула – «не осилил поступить иначе», не увидел прямого света, остался погружённым во мрак до последней минуты.

Умер без покаяния, так и не достигнув сам желанной Оптиной Пустыни, и не дождавшись старцев оттуда, которых уже людские обстоятельства не допустили к графу в его последние часы для попыток примирения.

Известно желание графа примириться с церковью в конце концов – «с радостью надел бы подрясник» - которому так и не суждено было осуществиться.

Известен ранний трактат Толстого - «В чём моя вера?», где он описал своё понимание Христа. Как мне и это близко!...

Но вопрос остаётся – успокоилась ли душа графа в результате многолетней борьбы с церковью? Нет, нет, и ещё раз нет!

Достоевский, изучая последний период жизни графа, говорил: «Веру свою он разрушит опять…»

Да, стремление Толстого к истине и отрицание церкви создавали в его душе истинный парадокс размышлений, и не давали удовлетворения.

Важно, что стремление «к хорошим людям» перед ожидаемой уже смертью вели графа именно в православный монастырь, а не куда иначе, и вели его из комфортабельного поместья, наполненного близкими людьми. Это удивительно, и понятно в то же время…

Других путей великий аналитик не нашёл, и это придаёт особую ценность данному примеру.

Его попытки создания «новой религии» завершились одиноким походом к старой, с непрекращающимися колебаниями душевной силы, сомнениями, желанием уединиться и общаться одновременно, что отражает мятущийся до конца внутренний дух великого писателя и мыслителя.

«Близость смерти не от внешних причин, но от внутренних – лучший аргумент веры» - сильнее не скажешь.

Предсмертное паломничество графа Льва Николаевича Толстого в Оптину Пустынь является, на мой взгляд, венцом его многолетней аналитической работы о смыслах данной нам жизни, блестяще выполненной мастером слова и мысли не в искусственной ситуации литературного сюжета, а в собственной жизни, прожитой до конца в глубоких убеждениях, размышлениях и сомнениях.

Где же, где моя палка? Куда идти, в какую сторону? Где дорога к храму?

Ой, время ещё есть слава Богу вроде, подумать, спокойно выбрать направление движения.

Далеко ли идти придётся? И успокоится ли душа хоть на этом движении?
Посмотрим.

Но – интересно!

Углово

2023, осень