24. Ольга Бертгольц

В Ленинграде ее называли блокадная мадонна. 

Все 900 дней блокады Ольга Бертгольц (1910 - 1975 г.г.) провела в этом голодающем и постепенно вымирающем городе. Ее голос знал в городе каждый, и ее стихи слушали все. Откуда брались у нее силы для творчества в это тяжелейшее время? Непонятно! Ведь знала она не понаслышке все невероятные тяготы, выносимые ленинградцами. Как и остальные в страшный мороз тащилась с саночками за водой, добывала дрова, топила буржуйку, стояла в очередях, чтобы получить убогую пайку хлеба. Убогую не только потому, что было его очень мало, но и муки в этом хлебе было немного, ее дополняли странными блокадными заменителями. Уже через несколько блокадных месяцев похоронила горячо любимого мужа, погибшего от дистрофии.

Но душа ее пела, пела песни скорбные и печальные, гордые и несгибаемые. Песни, которые были сильнее смерти. Ленинградцы включали радио и каждый день ждали ее выступлений. И она читала свои стихи голосом, полным муки и страданий, но одновременно силы и отваги. И слушавшие ее расправляли плечи и становились сильнее. Многим она спасла жизнь в эти страшные годы.

Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады-
мы не покинем наших баррикад…

И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.

В войну Берггольц превратилась в символ непокорённого Ленинграда. В конце июня 1941 года ее направили на работу в Радиокомитет, и уже в августе состоялось ее первое выступление у микрофона. «Я говорю с тобой под свист снарядов…"

20 ноября последнее понижение продовольственных норм: рабочим — 250 граммов хлеба. Служащим, иждивенцам и детям до двенадцати лет — 125 граммов. Однажды Ольга шла по заснеженным улицам на работу. Она обессиленная падала, вставала, снова падала. И вдруг услышала свой голос - обращение к ленинградцам. Передавали вчерашнюю запись. И она поднялась и пошла. Ведь ее радиопередач ждали блокадники.

***
Хотя к началу войны Ольге было всего 30 лет, но много тяжелого ей пришлось уже пережить. Мало кто знал, какие страдания пришлось испытать лично ей на своем жизненном пути. Вышла замуж она 18 лет за известного поэта Бориса Корнилова, автора стихов к песням, которые распевала тогда вся страна: "Нас утро встречает прохладой..",  "Не спи, вставай, кудрявая.." У них родилась дочь Ирочка, которая умерла в 7 лет от осложнения на сердце после тяжелой ангины. Этот союз распался. В 1930 году Ольга выходит замуж снова за своего однокурсника Николая Молчанова, а вскоре родила еще дочку- Майю, которая через год умерла.

Ее первый муж Борис Корнилов был осужден как как участник антисоветской троцкистской организации и 20 февраля 1938 года расстрелян. Посмертно реабилитирован 5 января 1957 года «за отсутствием состава преступления». В том же 1938 году Ольгу Берггольц обвинили как «участницу троцкистско-зиновьевской организации» и отправили в тюрьму. В заключении она провела 171 день. Ее оговорил задержанный ранее бывший друг Дьяконов. Говорят, что беременную Ольгу допрашивали "с пристрастием" и в результате она в камере родила мертвого ребенка.
Двух детей схоронила
Я на воле сама,
Третью дочь погубила
До рожденья тюрьма.

В это дело вмешался А. Фадеев. Он был знаменитым писателем и к тому же возглавлял Союз писателей. К нему, рослому, видному, способному на опрометчивый поступок, но абсолютно верному власти, благоволил сам Сталин. Позже Ольга узнала, что Фадеев обивал ради нее все пороги, ходил в НКВД, ручался своим партбилетом, говорил, что дойдет до самого «хозяина»…

И колеса следствия закрутились назад: в деле появилась запись, что признание Берггольц сделано под давлением, — об этом-де говорит то, что после допроса у подследственной случился выкидыш... В голосе следователя зазвучали заискивающие, извиняющиеся нотки, дело закрыли. 2 июля 1938 года постановлением Управления НКВД ЛО следственное дело по обвинению О. Б. за недоказанностью состава преступления производством прекращено.

Ольга Берггольц была освобождена 3 июля 1939 года и впоследствии полностью реабилитирована. Вскоре после освобождения она вспоминала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!» Она всей душой возненавидела своих мучителей, однако веру и любовь к Сталину сохранила. И после своего освобождения неоднократно в различных аудиториях выступала с лекциями о Сталине.

Близкие и друзья знали о ее пристрастии к алкоголю, и возможно, что эта пагубная привычка совсем загубила бы ее талант, если бы не случилась война и блокада Ленинграда.

***
В блокаду Ольга Берггольц превратилась в живой символ Ленинграда, и эта ее слава не была связана ни с премиями, ни с орденами, ни с тиражами. Всю блокаду в насквозь промерзшем, умирающем от истощения, заваленном трупами городе раздавался ее голос. Висящие на улицах черные тарелки репродукторов не выключались никогда, и ее стихи звучали, когда обессиленные люди спускались к замерзшей Неве за водой, во время артобстрелов, в самые тяжелые блокадные дни, когда дневную хлебную пайку иждивенцев урезали до 125 грамм. Ее голос был с Ленинградом всю войну, и она стала олицетворением стойкости и победы: узнав, что такси заказывают для Ольги Федоровны Берггольц и сейчас она разговаривает с ней самой, девушка-диспетчер ойкнула от неожиданности и пропищала что-то восторженное. 

И день за днем, месяц за месяцем, год за годом слышали ленинградцы вдохновенные стихи Ольги Бертгольц: 
1941 год.
…Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна…
Кронштадский злой, неукротимый ветер
в мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
ночная стража встала у ворот.
Над Ленинградом — смертная угроза…
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады —
мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельнею в бою.
Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей!

1942 год: Февральский дневник
I
Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова?
Я тоже — ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде,
Один, стуча, трудился метроном.
И стыли ноги, и томилась свечка…
II
..Свистят снаряды, свирепеет стужа.
Товарищи, мы в огненном кольце!
А девушка с лицом заиндевелым,
упрямо стиснув почерневший рот,
завернутое в одеяло тело
на Охтенское кладбище везет.
Везет, качаясь, — к вечеру добраться б…
Глаза бесстрастно смотрят в темноту.
Скинь шапку, гражданин.
Провозят ленинградца.
погибшего на боевом посту.
Скрипят полозья в городе, скрипят…
Как многих нам уже не досчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
что слезы вымерзли у ленинградцев.
V
..Мне и самой порою не понять
всего, что выдержали мы с тобою.
Пройдя сквозь пытки страха и огня,
мы выдержали испытанье боем.
И каждый, защищавший Ленинград,
вложивший руку в пламенные раны.
не просто горожанин, а солдат,
по мужеству подобный ветерану.
Но тот, кто не жил с нами, — не поверит,
что в сотни раз почетней и трудней
в блокаде, в окруженье палачей
не превратиться в оборотня, в зверя…

1942 год. Ленинградская поэма.
111 ( О дороге жизни)
..Казалось — солнце не взойдет.
Навеки ночь в застывших звездах,
навеки лунный снег, и лед,
и голубой свистящий воздух.
Казалось, что конец земли…
Но сквозь остывшую планету
на Ленинград машины шли:
он жив еще. Он рядом где-то.
На Ленинград, на Ленинград!
Там на два дня осталось хлеба,
там матери под темным небом
толпой у булочной стоят,
и дрогнут, и молчат, и ждут,
прислушиваются тревожно:
— К заре, сказали, привезут…
— Гражданочки, держаться можно…—
И было так: на всем ходу
машина задняя осела.
Шофер вскочил, шофер на льду.
— Ну, так и есть — мотор заело.
Ремонт на пять минут, пустяк.
Поломка эта — не угроза,
да рук не разогнуть никак:
их на руле свело морозом.
Чуть разогнешь — опять сведет.
Стоять? А хлеб? Других дождаться?
А хлеб — две тонны? Он спасет
шестнадцать тысяч ленинградцев.—
И вот — в бензине руки он
смочил, поджег их от мотора,
и быстро двинулся ремонт
в пылающих руках шофера.
Вперед! Как ноют волдыри,
примерзли к варежкам ладони.
Но он доставит хлеб, пригонит
к хлебопекарне до зари.
Шестнадцать тысяч матерей
пайки получат на заре —
сто двадцать пять блокадных грамм
с огнем и кровью пополам.

1945 год.
Я в госпитале мальчика видала.
При нём снаряд убил сестру и мать.
Ему ж по локоть руки оторвало.
А мальчику в то время было пять.
Он музыке учился, он старался.
Любил ловить зеленый круглый мяч…
И вот лежал — и застонать боялся.
Он знал уже: в бою постыден плач.
Лежал тихонько на солдатской койке,
обрубки рук вдоль тела протянув…
О, детская немыслимая стойкость!
Проклятье разжигающим войну!..
О, сколько их, безногих и безруких!
Как гулко в черствую кору земли,
не походя на все земные звуки,
стучат коротенькие костыли.
И я хочу, чтоб, не простив обиды,
везде, где люди защищают мир,
являлись маленькие инвалиды,
как равные с храбрейшими людьми..

***
Казалось бы воздвигла она в эти скорбные дни памятник себе нерукотворный. И после окончания блокады и Отечественной войны, должна была купаться в лучах славы и почета. Ан нет! Несмотря на все заслуги поэтессы в блокадном Ленинграде, в конце мая 1945 года на Х пленуме Союза писателей СССР ее творчество подвергли критике. Александр Прокофьев тогда заявил: «Я хочу сказать, что Берггольц, как и некоторые другие поэты, заставила звучать в стихах исключительно тему страдания, связанную с бесчисленными бедствиями граждан осаждённого города».

После войны о потерях и страданиях старались не говорить, замалчивалась даже цифра погибших во время войны. Нужны были только реляции и произведения о победах. На эту критику Берггольц ответила стихами:

И даже тем, кто всё хотел бы сгладить
в зеркальной робкой памяти людей,
не дам забыть, как падал ленинградец
на жёлтый снег пустынных площадей.

После войны выходит книга Берггольц «Говорит Ленинград» о работе на радио во время войны. Также она написала пьесу «Они жили в Ленинграде», поставленную в театре Александра Таирова. В 1948 году в Москве выходит «Избранное», а спустя 10 лет собрание сочинений в двух томах.

В 1950 году в журнале «Знамя» было опубликовано главное стихотворное произведение Ольги Берггольц — поэма «Первороссийск», через год отмеченная Сталинской премией. В 1952 году — цикл стихов о Сталинграде. После командировки в Севастополь она создала трагедию «Верность» (1954). Вершиной творчества Берггольц считается прозаическая книга «Дневные звёзды» (1959), позволяющая понять и почувствовать «биографию века», судьбу поколения.

Однако после войны пагубная пристрастие Бертгольц к алкоголю вернулось. Дошло до того, что в 1952 году она лечилась от алкогольной зависимости в психиатрической больнице.
Своего третьего мужа, Г. П. Макогоненко, она встретила еще в блокадном Ленинграде, но поженились они после войны. Махагоненко, ставший после войны профессором кафедры русской литературы ЛГУ, первое время жену очень любил, но постепенно отношения стали разлаживаться. Ольга очень переживала этот разлад:
Я тайно и горько ревную,
но ты погоди — не покинь.
Тебе бы меня, но иную,
не знавшую этих пустынь:
до этого смертного лета,
когда повстречалися мы,
до горестной славы, до этой
полсердца отнявшей зимы.
Подумать — и точно осколок,
горя, шевельнется в груди...
Я стану простой и веселой —
тверди ж мне, что любишь, тверди!

В 1962 году Махагоненко все-таки оставил Ольгу, и в последние годы жизни она жила одна. Часто приходила на Пискаревское кладбище, как приходят на могилу к своим родным. Ведь она была всем там лежащим самая родная, как и они ей. Они были ее детьми, погибшими детьми в блокадные годы.

На кладбище у нее сразу сложились строки, которые были позднее высечены на Мемориальной стене Пискарёвского кладбища, где похоронены около 470 тысяч жителей и защитников города:  
Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имён благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням:
Никто не забыт и ничто не забыто.  

Она мечтала, и не раз просила, чтобы ее похоронили на этом кладбище, но ей в этом  было отказано. По распоряжению властей ее похоронили на Волковом кладбище, в академическом ряду среди знаменитых писателей и критиков.
В 1994 году, посмертно, Ольге Бертгольц было присвоено звание почётного гражданина Санкт-Петербурга.

Список литературы:

1. Бертгольц О. Сочинения в 3 томах. Ольга Берггольц. Собрание сочинений в трех томах. 1988
2. Берггольц О. Ф. Мой дневник. Т. 1: 1923–1929. —   М.: Кучково поле, 2016.
3. Берггольц О. Ф. Мой дневник. Т. 2: 1930—1941. — М.: Кучково поле, 2017.
4. Берггольц О. Ф. Мой дневник. Т. 3: 1941–1971. — М. : Кучково поле Музеон, 2020.
5. Громова Н. Ольга Берггольц: Смерти не было и нет. — М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2018.
6. Золотоносов М. Н. Охота на Берггольц. Ленинград 1937. — СПб.: Издательский дом «Міръ», 2015.
7. Ерошкина О. Н. О. Ф. Бергольц // История Петербурга / глав. ред. Полторак С. Н.. — Нестор, 2005. — № 6 (28).
8. Оконевская О. И возвращусь опять… СПб: «Logos», 2005,
9. Рубашкин А.И.. Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады (Памяти Ольги Фёдоровны Берггольц). — СПб.: «Петроцентр», 2015.
10. Соколовская Н. Ольга. Запретный дневник. СПб.: Азбука-классика, 2010.
Так хочется мир обнять. О. Ф. Берггольц. Исследования и публикации: К 100-летию со дня рождения / Отв. редактор Н. Прозорова. СПб.: Пушкинский Дом, 2011.
11. Хренков Д. Т. От сердца к сердцу. О жизни и творчестве Ольги Берггольц.  СПб.: 1979.