Контрнаступление

               


         Давно прошли те времена, когда планы наступлений и контрнаступлений  воюющих армий были облечены в тайну, а разведки и контрразведки противоборствующих сторон сбивались с ног, пытаясь хоть что-нибудь разведать о силах противника, его танках, пушках  и номерах дивизий.
         Наши разведчики и ихние шпионы долго и мучительно, за десятилетия до предполагаемой войны, через третьи страны и четвертые руки  внедрялись в тыл вероятного врага, обзаводились женами, детьми, партбилетами, жили под колпаком и ходили по краю, чтобы потом, когда грянет «Час «Ч», добыть для Родины нужную  информацию и послать шифровку, что Япония не нападет, так как у нее другие планы.
         Это нашло отображение в литературе и мировом  кинематографе.
         Вспомним хотя бы Штирлица из «Семнадцати мгновений весны», или матерого агента Абвера Мищенко из «Момента истины».
         Но те времена канули в прошлое, что, безусловно, нанесло огромный удар по «шпионской» литературе и делает анахронизмом фильмы о Джеймсе Бонде.
         В наше время о грядущем наступлении или контрнаступлении еще задолго вещают пресса, телевидение и интернет. О времени начала стратегической операции  рассказывают государственные деятели и военачальники, ее анализируют эксперты и критикует Яков Кедми, на успех или неуспех генерального наступления или решительного контрнаступления принимают ставки букмекерские конторы.
         И хотя политики могут ошибиться, а военные пребывать в заблуждении, букмекеры не ошибаются и если на успех наступления принимаются ставки из расчета два с половиной к одному, а контрнаступления наоборот, один к трем, то можно быть уверенным, что наступление будет победоносным, а  вот контрнаступление захлебнется в самый неудобный момент.
         За модным же словечком «прокси» кроется то, что все в нашем мире,  включая  священную войну, стало мутным, протухшим, фальшивым и брехливым. Исключение составляют трупы - они-то самые настоящие, как в битве при Алезии в 52-м  г. до н.э. /250 -300 тыс.убитых/, или в сражении за Сталинград в 1942-43 гг. н.э. /2,5 - 3 млн./.
         В преддверии грядущей мясорубки стороны обмениваются оскорблениями, обвинениями и зловещими намеками.
         О силах же, средствах и передвижениях враждебных армий известно все доподлинно, вплоть до последней роты солдат или батареи пушек, не говоря уже о ракетах «Пэтриот» или тяжелых огнеметных системах «Солнцепек».
         Это напоминает игру, если бы не  реки крови и горы  мертвых тел.
         Порою можно услышать, что  гибнет в-основном призывная беднота и самые глупые из патриотов. Но это не так, так война  не делается, а просто  государство в очередной раз эксплуатирует первобытную тягу  мужчин сражаться и убивать.
         Впрочем, если у вас есть 5-10 тысяч долларов, вы можете совершенно не переживать за целость вашей шкуры, которая, как ни крути, у вас одна. Одно дело кричать на стадионе: «Хто не скаче, той москаль!» и другое, как говорил солдат Швейк,  бежать в атаку, навалив полные  штаны.
         Такова была ситуация, когда Виктор Викентьевич Шуляр  позвонил в Украину.


                1. СМЕРТЬ  АДАЛЬБЕРТА.

         Да, такие были дела, когда двадцать восьмого мая сего двадцать третьего года Виктор Викентьевич  позвонил по Вайберу Москаленкам и для начала связался с Татьяной, зная, что она сильнее духом, чем Анатолий.
         Звонил Виктор Викентьевич с тяжелым чувством, заставляя себя и убеждая, что - надо.
         Он мог только слабо представить себе, какие тоска и горе поселились  в груди у Москаленок, какая безжизненная пустыня простерлась перед их духовным взором на ближайшие дни, недели, а может быть и месяцы.
         Да и то сказать, Адальберт, а для друзей и домашних просто Адик - умер…
         Правда, нужно учесть, что по человеческим меркам Адику было в районе девяносто восьми лет - он прожил шестнадцать собачьих, исполненных неги и холи. Виктор Викентьевич справедливо полагал, что у большинства украинских пенсионеров жизнь не в пример короче и хуже.
         «Боже мой, - думал Виктор Викентьевич, - псина сдохла, а траур будет как по принцессе Диане!»
          Но разве сердцу собачатника прикажешь? Без всяких шуток  Виктору Викентьевичу казалось, что если бы владельцу собаки дать волю, он не задумываясь прикончил бы мальчика, кинувшего камнем в его овчарку. А хозяин отравленного питбуля  собственноручно подверг  бы соседей  «колесованию» с последующим торжественным аутодафе.
         Это странно, а может быть и нет, что чем хуже  делаются люди, тем больше их тянет к животным. Об этом писали еще философ древности Деметрий Фалерский и средневековый ученый Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм. Что говорит о том, что люди всегда были одинаковыми.
         Сам-то Виктор Викентьевич был кошатником и к собачьим  прелестям  равнодушным.
         Но Москаленки были лучшими и единственными друзьями, оставшимися в далеком украинском Костомышле, в то время как он, пусть и не трусливо, но все же сбежал, то есть не сбежал, а просто  уехал и приехал к уехавшей ранее Зинаиде в Германию, в Нюрнберг, на эту родину национал-социализма и пил здесь «Шварцбир»* под свиные ножки.
         Но Господи, ты Боже мой, как же Толик и Татьяна любили своего Адика, этого заполошного, придурковатого кокер-спаниеля!
         Москаленки были состоятельными - пан Москаленко был бизнесменом и владел фирмой по изготовлению пластиковых окон «Престіж», а Татьяна тоже была бизнесвумен и у нее была клиринговая компания «Мийдодир».
         Кроме того,  дочка Москаленок Элеонора, пойдя в родителей,  постепенно перепрыгнула их, став еще большей бизнесменшей и торговала  элитными участками, что вызывало сентиментальные чувства у Виктора Викентьевича, так как профессор Сальватор из «Человека-амфибии», любимой книги его детства, разбогател  точно таким же способом.
         И она же, Элеонора,  подарила старикам маленького крошку Адальберта с родословной, нисходящей в глубь столетий, когда у них умерла предыдущая собака редкой и сложной породы, что-то среднее между бультерьером и сенбернаром. Папа Москаленко  был тогда близок к суициду, а мама к психическому надлому.
        И вот, этот новый пес, Адик, все свои девяносто восемь лет украшал быт хозяев и служил им верой и правдой, беззаветно позволяя выгуливать себя в парке, стричь в салоне собачьей красоты, лечить в частной клинике «Багира», вязать с отборными суками  и пичкать вкусняшками из «Пана Марципана».
         И вот, он умер.
         Нервы Москаленков и так уже  были ослаблены  недавним коронавирусом, когда тяжело переболели оба, причем, если бы не бабло и связи, неизвестно чем бы все закончилось. А  также неизбежным при  военном положении свертываньем бизнесов. Теперь же Виктору Викентьевичу не хотелось даже  думать, какая метаморфоза им грозит. 
         Не то чтобы Москаленки верили в вечную жизнь Адальберта.  Либо что понятие «мементо мори» было для них совершенно чуждо. Или  они  были не в курсе что все проходит и нет ничего вечного под солнцем. И все же, когда это произошло и седенький, слепенький, глухонький, ходящий под себя, Адальберт просел  на передние лапы и слабо гавкнул хозяевам свое последнее «прости», никто не оказался к этому готов.


                2.  КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ  ВОТ-ВОТ  НАЧНЕТСЯ.

         Виктор Викентьевич вышел на веранду в нежное  нюрнбержское утро, вдохнул баварский воздух, напоминавший ему запахи олеандров в Адлере  в одна тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, когда он отдыхал там всей семьей по профсоюзной путевке, закурил, описал задумчивый полукруг вокруг столика с лежащим айфоном, наконец, взял его и набрал номер:
         - Здравствуй, Танюша! - как можно бархатнее и проникновенней сказал Виктор Викентьевич. - Примите мои с Зинушей соболезнования! Не прекращаем плакать вместе с вами и молимся за дорогого Адичку! Если и есть собачий рай…
         - Пошел ты к черту, - взвизгнул голос на другом конце Европы, - со своим раем! П.. дун дешевый! У нас знаешь что ночью  творилось?! Всю дорогу просидели в бомбоубежище, еле добежали! У Толика с сердцем до сих пор!.. Сорок прилетов!.. У Элки за городом крыша обвалилась в каминном зале!.. Тоже к нам со своим Назарием  прискакала, сидели на полу!.. Да когда же  оно все закончится?.. Да проклятые же эти кацапы!.. Да чтоб они  все сдохли!..
         - Э-э-э… - проблеял Виктор Викентьевич, который как раз в это утро не заглядывал в «Труху»* и не знал о событиях прошедшей в Костомышле ночи. - А может, это наше контрнаступление вот-вот начнется?..
         - Да пошел ты в … со своим наступлением! - взрыднула Татьяна и отключилась.
         Виктор Викентьевич посидел, машинально чеша голову  и  пошел кушать завтрак.


         * Шварцбир /нем./ - темный  сорт  баварского пива.


         * «Труха» - украинский сайт, где сообщают о всех тревогах и   «прилетах» в режиме реального времени.