Кооператив 4

4
Офис кооператива в этот день открыли поздно. Саркисова была единственным человеком, у которого хранились ключи, но она сильно опоздала. Из-за этого образовалась очередь, недовольные ругались, попрекали своего нового председателя. Не с ненавистью, как обычно говорили в адрес старого, но с сильным недовольством. И когда Алёна наконец появилась, запыхавшаяся, непричёсанная, в мятой рубашке и с совершенно разбитым видом, люди не стали бурчать, а молча ждали, пока женщина откроет офис и запустит всех внутрь.
- Простите, ради Бога, у меня ребёнок слёг с температурой. Не с кем было оставить – извинялась она перед жителями, и большинство сочувственно кивало в ответ, уже без былого раздражения.
- Тебе деньги платят за это, а ты на два часа опаздываешь! – выкрикнула пожилая полная женщина с короткими седыми волосами, которая только что подошла. Это была Зинка Биндюгина. – И ещё объявления клеишь, документы у людей просишь на собственность. Совсем совесть потеряла?! У стариков квартиры отбираешь?!
- Вы о чём вообще говорите? Я без зарплаты работаю – Саркисова явно растерялась от такого натиска, а оппонентка только распалялась из-за этого.
- Это преступники, ОПГ! Вы хоть понимаете, что за люди они? – Зинка почти перешла на визг, обращаясь к собравшимся. -  Не давайте им никакие документы. Приедет полиция, и их увезут в отделение. Распоясались совсем!
- Чего орёшь? – крикнул кто-то из собравшихся. – Знаем мы тебя, ты с Макаровой нас обворовывала.
-Что?! -  ещё сильнее заверещала Биндюгина. – Обворовывала?! Да если бы не старая команда, у вас бы уже давно дома развалились. И ушли бы в городской МУП, посмотрели бы, как вас там обслуживали бы. Ох запели бы как, после этого!
- Хватит чесать тут! Уходи, чего пришла – раздалось от людей.
- Сама воровка, а ещё пришла обвинять!
- Это тебя надо в полицию!
- Хамка!
Весь негатив теперь достался Зинке. Все собравшиеся кричали на неё, ни одна душа не встала на защиту, чего она явно не ожидала.
- Ещё посмотрим, что будет! – процедила Биндюгина, и с оскорблённым видом зашагала прочь. А заведённый народ кричал ей вслед попрёки, рекомендуя больше сюда не приходить.
У Саркисовой тряслись руки. Она кое-как открыла офис, а потом села на стул перед самым входом, принявшись рыться в сумке. К тому моменту крики за дверью ещё не стихли. В итоге в сумке нашлись какие-то таблетки, которые Алёна тут же поспешила принять, не запивая ничем. Даже такая рядовая стычка сильно выводила её из равновесия, потому как справляться с эмоциями она умела плохо. Вошедшие чуть позже жители принялись её утешать.
Какое-то время спустя всё плавно перетекло в обычный рабочий день ЖСК, с обычной суетой, рутинными задачами и кучей глупых вопросов. Подтянулись активисты, которые распределили между собой работу – кто-то отвечал на телефонные звонки, кто-то общался с посетителями и брал у них те самые свидетельства о собственности, которые они, пусть и с опаской, но принесли, постоянно спрашивая – а вам они зачем? А где они будут храниться? А если их используют для отъёма недвижимости? А кто вы вообще такие, чтобы документы собирать?
- Реестр собственников мы не нашли, его успела забрать Макарова – по многу раз отвечала Саркисова жителям. – У нас ничего нет, потому нужно собрать его заново. Делаем мы это для суда, чтобы подтвердить подлинность голосования, что на него пришла не массовка из соседнего двора, а собственники квартир. Для каждого бюллетеня голосования.
- Так я же сдавала всё пару лет назад! – раздался голос пожилой женщины.
- Вы сдавали это тогда, когда председателем была Макарова. Она все эти данные забрала, у нас нет ксерокопии вашего документа.
- Так я же сдавала!...
Тут требовались только терпение и выдержка, в большом количестве. И безмерная любовь к ближнему. Саркисову надолго не хватало, она начинала раздражаться и переходить на крик, но к счастью, среди активистов были две женщины, которые могли растопить любой лёд и недоверие. Галина Месяцева и Тамара Краснова.
- Мы такие же жители, как и вы – спокойным голосом начала Тамара. Ей было далеко за шестьдесят, но выглядела женщина максимум на пятьдесят пять, потому что следила за собой: красила волосы в белый цвет, делала причёски, старалась стильно одеваться. – Такие же пенсионеры. Я свои документы понесла в первую очередь, потому что не хочу, чтобы и дальше всякие Макаровы меня обворовывали. А опасности никакой нет – эти документы лишь свидетельства. Просто по бумажкам никто ничего не заберёт, нужны подписи.
Тамара Краснова оказывала на людей эффект, сродни успокоительному. Её слушали, крикуны замолкали, рассеянные тут же концентрировались и понимали, что от них хотят. В первую очередь, заходя в офис, обращались к ней, а не к вечно замученной Саркисовой. Потому что знали – выслушают, поймут.
Галина Месяцева тоже пользовалась уважением среди жителей. Но в отличие от своей подруги она была молчаливой, говорить старалась только по делу, веско. Одевалась строго, стриглась коротко.
- Мошенники те, кто говорят не приносить документы – вставила она, и у посетителя уже не осталось никаких вопросов.
- Ладно, поверю вам… Вот моё свидетельство.
Дальше человек переходил в другой конец офиса, к единственному копировальному устройству. Там была вотчина Саркисовой, потому как пожилые активисты боялись подходить к технике, и очень нервничали всякий раз, когда приходилось самостоятельно ксерить документы. Потому, когда Алёна была на месте, такие манипуляции проводила она.
- Документы принесли? Давайте – спешно бросала она, параллельно читая что-то с экрана компьютера. И запускала процесс. За день это повторялось бесчисленное количество раз, потому что люди всё шли и шли. Периодически приходилось отвлекаться на пронзительно звонящий телефон, и повторять в трубку то же самое, что повторяли людям в офисе, отвечать на те же самые вопросы.
Но активисты держались, выдерживали ритм.
- Алёна, иди кофе пить, я сделала – Месяцева подошла к председателю, тронула за плечо и жестом пригласила за небогато накрытый стол. – А это до зарплаты возьми. – Женщина положила на клавиатуру скрученную в несколько раз купюру. А когда Саркисова попыталась протестовать, молча оборвала её. – Не спорь!
- Спасибо, Галина Петровна, я обязательно всё отдам! – сказала растроганная председатель. – Сын постоянно болеет, зарплаты нет. Если бы не вы…
- Хватит, пей кофе.
Наступило обеденное время. Раньше, при Макаровой, офис закрывался на замок, чтобы никто не мешал сотрудникам поесть и перевести дух. Но сейчас дверь не запирали, ведь частенько посетители навещали кооператив именно в эти часы, и требовали ответов на важные вопросы. Что дальше? Когда будут квитанции? Как платить? Не вернётся ли Макарова? Сделайте так, чтобы мы её никогда больше не увидели. Если же они видели закрытую дверь, то это могло привести их в отчаяние.
Но в этот раз, на удивление, всё было тихо.
- Суд через две недели, а у нас до сих пор не готовы реестры собственников – сокрушённо высказалась председатель, маленькими глотками отхлёбывая горячий кофе. – Макарова нам, разумеется, никаких документов не даст.
- А ты на это посмотри – отозвалась на реплику Краснова, указывая на большую стопку бумаги. – Видишь, сколько ксерокопий? Это всего за два дня принесли.
- Кто же это разбирать всё будет, и когда… - схватилась за голову Саркисова.
- Мы, – сказала Месяцева. – Валя придёт после обеда, обещал. Он молодой, с компьютером на ты. К вечеру и Луговой будет.
- Ты не одна, Алёна, мы тебе все поможем. Потому хватит хандрить, дело делать надо. – Тамара, как всегда, была неунывающим и полным сил талисманом команды. – Я соседу позвоню, он тоже поможет. Давайте пока разберём свидетельства по домам, как-то их систематизируем. Стопка – дом, так проще будет.
И тут же женщины, кроме председателя, принялись за рутинное и нудное дело, без колебаний и причитаний. Саркисова же, сидя на стуле и попивая кофе, всё ещё выглядела раздавленной, и хоть годилась в дочери своим соратницам, но не было в ней того задора, той неуёмной энергии и безнадёжного оптимизма. Да, она не совсем боец, хотя упорство и принципиальность в ней были. Просто иногда Алёна уставала, быстрее, чем это допустимо для лидера, и позволяла себе впадать в уныние. А если точнее, просто не умела этого скрывать и быть твёрдой всякий раз, когда ситуация того требовала.
- Мне тоже дайте часть стопки – сказала председатель, допив кофе и вроде как немного оправившись. Ей тут же выделили увесистую кипу бумаги, и она, поправив очки и сев за своё рабочее место, принялась их перебирать.
- Знаете что – начала Краснова, параллельно занимаясь работой. – Может, у Макаровой и не было никаких реестров собственников.
- Как так? – не согласилась Галина. – Не думаю.
- Они сидели тут целыми днями, Макарова со своими сотрудниками, и почти ничего не делали. Незачем им было заморачиваться с реестрами. У них же ни судов, ни требований.
- Вести такие реестры – обязанность управляющей компании, которая обслуживает дома – вставила Саркисова.
- Да плевала она на обязанности! Она не реагировала, когда подвал затапливало. Бабушки приходили, просили разобраться, а в ответ – «Какая тебе разница? Тебе там что, чай пить сидеть? Иди, не мешай». Она и ресурсникам не платила, как оказалась, Водоканалу, Теплосети. Мы по документам оставшимся сегодня увидели. Там долгов почти на 20 миллионов. Это же за какое время столько должно накопиться? Плевала она на это всё! И уж тем более на реестры.
- Что Максимова накапливала долги, знали все. – после паузы сказала Месяцева. – Потому и доверие к ней совсем пропало.
- Деньги на счету точно были, чтобы заплатить – добавила Алёна. – Мы до суда успели выписки посмотреть за июль. Она специально не платила.
- Себе оставляла. Тут точно прокурорская проверка нужна. Там нарушений на несколько статей. Будем писать заявление. – закончила обсуждение Краснова, и все продолжили работать в тишине.
Обычному человеку такой порядок цифр, который фигурировал в документах, показался бы шокирующе огромным. Ежемесячная платёжка за коммунальные услуги не превышала 4 тысяч рублей. Пенсионерам, которые составляли как минимум половину населения кооператива, платить больше было просто не по карману. Потому долг в 20 миллионов просто ни у кого не укладывался в голове. А терпеть выходки хамского председателя, который такое намеренно допустил, да ещё и скрывал эту информацию, было уже просто невыносимо. При одном упоминании имени этого человека люди испытывали раздражение от той несправедливости, которую она творила с кооперативом и лично с каждым проживающим в нём.
Вскоре кончилось обеденное время, и посетителей вновь стало критически много. Всех принять сразу никто не мог, они набивались в офис, кто постарше, садился на две лавочки у входа, и пока ждали, когда же освободится кто-то и поговорит с ними, начинали переговариваться между собой, эмоционировать. Из-за этого в помещении стоял гвалт, было сложно общаться и делать какую-то работу. Саркисова дважды бросала свои дела и отходила в туалет, просто чтобы побыть немного в тишине. Месяцева и Краснова отдувались за десятерых, но долго в таком режиме и они бы не выдержали. К счастью, в офисе появился Луговой, который хоть и был болтуном, но мог быть очень ценным переговорщиком, когда это требовалось. А буквально через 10 минут после подошёл и Валентин. Все занялись делом, и порядок был восстановлен.
- Можно с вами поговорить? – обратилась к Валентину кроткая пожилая женщина, небольшого роста, с яркой косынкой на голове, в заношенном пальто и с тканевым пакетом. Мужчина уже закончил сканировать документы на собственность другого жителя, и переключил всё внимание на неё.
- Да, конечно. – сказал он. – Присаживайтесь.
- У меня суд… - у бабушки после этих слов затряслись руки. Её выразительные голубые глаза казались просто вместилищем отчаяния. Тут должна быть большая беда, или серьёзное горе. Ни один человек, живущий обычной жизнью и простыми радостями, не может смотреть так.
- Успокойтесь, всё хорошо. Говорите, что случилось, мы постараемся помочь.
- У меня суд… Уже полгода почти. Я бухгалтером работала, считать суммы умею. Всегда платила вовремя за квартиру! А тут мне Макарова долг нарисовала, 80 тысяч, и в суд на меня подала, выселить хочет… - женщина тихо заплакала.
- Выселить… - мужчина потерялся, не знал, что сказать. – За долг в 80 тысяч…
- Да. И она адвоката моего подкупила, он сделал всё, чтобы я проиграла. – бабушка говорила сквозь слёзы, трясущимися пальцами утирая их с лица. – Помогите мне, я не знаю, что мне делать. У меня никого родных нет, не к кому обратиться.
Валентин сник, ему было больно видеть горе этой женщины. И он не знал, что сейчас нужно делать, как помочь. Ему трудно было поверить, что вот так, из-за пустякового долга человека могут выселить, а уж тем более беззащитного и одинокого.
- Алёна! – позвал он Саркисову, которая тоже в это время общалась с жителями. – Срочно подойди сюда.
Председатель очень не любила, когда так бесцеремонно её подзывали к себе. Потому явилась на зов она с недовольной гримасой, хотя и сдерживаясь. Но увидев состояние женщины, тут же смягчались.
- Что случилось?
- Бабушку выселить пытаются. Макарова, по суду.
- Что? Как такое возможно?
Бабушка сидела с отрешённым видом, ещё не придя в себя. Но она нашла силы достать из своего тканного пакета бумаги и передать их Алёне. Та поправила очки, присела рядом и принялась внимательно вчитываться в текст. Это были документы из суда: иск, требования, решение. А ещё квитанции об оплате коммунальных услуг, с прикреплёнными к ним чеками.
- Я ни разу оплату не задержала – подала голос пенсионерка, когда увидела, что Саркисова дошла до них. – Мне пенсию 8 числа приносят, и я сразу же бегу платить. А тут 80 тысяч долгу… Это я два года должна пропускать?
- Всё очень странно – сказала Саркисова, закончив с документами. – Давайте мы сейчас все квитанции ваши отксерокопируем, и напишем официальную бумагу от кооператива, что вы нам ничего не должны. 
- Ой, дай вам Бог здоровья всем. Мне так страшно! Ну за что со мной так? – вновь зашлась слезами женщина. – А адвокат меня обманул. Взял деньги у Макаровой, подставил, из-за него суд проиграла.
- Как такое вообще возможно? – недоумевал Валентин, которого эта сцена потрясла до глубины души.
Никто из жителей, хоть немного знавших Макарову, не сомневался, что она не моргнув глазом пойдёт на любую подлость, если это будет выгодно. Но даже такое вероломство казалось тем барьером, который даже она не перемахнёт. Ведь должно же быть что-то человеческое в душе. Оказывается, перемахнула, да ещё как. 
- У меня есть знакомый юрист, я попрошу, чтобы он вам помог бесплатно – серьёзно начала Саркисова, выдав бабушке выписку из лицевого счёта, с печатью, где ясно значилось, что никакой задолженности нет. – Эти документы предоставите приставам, и в суд. Юрист поможет во всём, не бойтесь.
- Спасибо вам, спасибо!
- Подождите, рано пока благодарить. Вот мой личный номер, тоже звоните, если вдруг что. – председатель сбоку одной из бумажек вывела цифры своим каллиграфическим почерком. – Обязательно расскажите потом, получилось ли всё.
- Спасибо, ой, спасибо вам… Я и не знала, к кому идти, что делать.
На бабушку обратили внимание все, кто был в офисе ЖСК, даже случайные посетители. Люди неотрывно следили за беседой, а когда женщина встала со своего места, подошли к ней и стали расспрашивать, предлагать свою помощь.
- Секунду, подождите – бабушка резко вернулась к столу, и бросила на него купюру тысячу рублей. – Это вам, берите! – и резко пошла к выходу, не слушая протестов Валентина и Алёны.
- Это слишком много! Валя, догони её, отдай ей деньги – бросила она мужчине. Тот быстро встал и отправился за бабушкой.
- Нет, не надо, это вам! – едва завидев «погоню», крикнула женщина, и тут же ускорилась. Валентину было уже неудобно настаивать, и он только сказал «большое спасибо», и вернулся в офис.
- Она не взяла обратно…
- Ладно, раз так, тогда сходи за булочками. Нам тут ещё долго сидеть, а есть нечего. – попросила председатель. – Вечер сегодня будет долгим.
Мужчина взял пакет в офисе, который держали специально для походов в магазин, чтобы не покупать лишние, и потихонечку двинулся за покупками. Он обдумывал произошедшее сегодня, и в душе надеялся, что именно сейчас случится справедливость, и их руками будет наказана Макарова за всё плохое, что она сделала с людьми. И предстоящий суд будет первым шагом к этому. Валентин предвкушал победу, и был уверен в ней. Как и большинство жителей кооператива.