Момент истины. Фильм 1975 г. Обзор сценария. Ч. 1

Так и не добравшийся до зрителя фильм Витаутаса Жалакявичюса «Момент истины» по культовому роману Владимира Богомолова - это своего рода «Летучий голландец» советского кинематографа. С тех пор, как стало известно о его существовании, не прекращаются спекуляции относительно того, каким он мог быть. Предпринимаются даже попытки сравнить его с экранизацией Михаила Пташука, хотя большинству комментаторов для такого сопоставления в лучшем случае доступны только материалы киноведа Александра Федорова, воспоминания директора картины Бориса Криштула и характеристика, данная фильму Сергеем Шакуровым (исполнителем роли капитана Алехина).

Мы впервые попробуем схватить этот призрачный корабль за бушприт, взять на абордаж и рассмотреть поближе. Для этого нам потребуется текст режиссерского сценария, который хранится в РГАЛИ в фонде Госкино СССР (ф. 2944, опись 6, дело 3513).

Это пока единственный материал, который позволяет человеку с улицы сформировать относительно целостное представление хотя бы о замысле фильма, о том, каким он виделся своим создателям.

Подобный опыт небезынтересен не только сам по себе, с учетом нынешней пока беспредметной дискуссии о достоинствах фантомной картины, но и в свете того, что не так давно снова оживились желающие экранизировать «Момент истины», при том, что желающих взяться за второй роман Богомолова не наблюдается. И это понятно. В отличие от не столь широко известной и потенциально скандальной книги, «Момент истины» сейчас - материал такой же беспроигрышный, как «Мастер и Маргарита» или «Анна Каренина». Как минимум, новую версию будут ругать, а в апре-постмодерне любая реклама хороша.

Итак. На титульном листе сценарий заявлен как созданный по роману Владимира Богомолова. Эта формулировка, в отличие от статуса «по мотивам», заведомо предполагает более строгое соответствие первоисточнику. В нижней части титульного листа стоит отметка: «Мосфильм». В августе семьдесят пятого».

В конце архивного дела отмечено, что сценарий утвержден, после чего перечислены следующие ответственные лица: директор ЭТО (т.е. Экспериментального творческого объединения студии «Мосфильм») Л. Мурса, художественный руководитель Г. Чухрай, главный редактор ЭТО К. Замошкин, режиссер-постановщик В. Жалакявичус, оператор-постановщик А. Кузнецов и директор картины Б. Криштул.

При этом в документе не содержится списка исполнителей главных ролей.

Фильм начинается с того, что на контрольном пункте к сержанту Гусеву в «додж» подсаживаются двое попутчиков-офицеров, следующих в Вильнюс. Через некоторое время они просят его остановиться, дабы справить нужду, а потом, предложив папироску, пыряют ножом.

В следующей сцене мы видим, как у управления контрразведки авиакорпуса из грузовика высаживаются трое в маскнакидках. На оклик «Стой! Кто идет!» один из них отзывается репликой «Не ори» и устало ищет документы в вещмешках. Зритель понимает, что перед ним - три главных героя, те, кто официально, в документах именовались «оперативно-розыскной группой» Управления контрразведки фронта. У крыльца стоит «Додж» Гусева с картонкой, надпись на которой гласит «Не трогать».

Таманцев (его роль исполнял Анатолий Азо) говорит: «Чай... Чай... И на боковую. А там хоть не рассветай».

Автор сценария отмечает: «Ноги сгибались, глаза устало блестели на ощетинившихся лицах».

Дежурный офицер зовет Алехина к подполковнику. Тем временем Таманцев и Блинов (в исполнении Александра Иванова) входят в свою комнату и видят, что на их койках спят три незнакомца, один из которых обращается к ним: «Туши свет и закрывай дверь... с той стороны». На это Таманцев реагирует достаточно невыразительным «ну и ну».

Сценарист отмечает: «Блинов был ростом почти с Таманцева, но тощь (да, с мягким знаком) и не в меру изношев (sic) для своих 19 лет».

Блинов роется в тумбочке.

- В-вот здесь шесть дней назад стояла карточка моей матери.
- Какой матери? - спросонья откликается один из незнакомцев. - Это моя жена.
Зрители видят, что на подоконнике стоит фото губастой женщины.
- Спи! - раздраженно бросает Блинов. - Раз к-к-койка под тобой!

Андрей достает фото матери из тумбочки. На ней - круг от кипятка, подразумевающий, что снимок использовался как салфетка под стакан.
Дальше действие переносится в кабинет Полякова (на эту роль был выбран Николай Трофимов). Там между подполковником и Алехиным происходит следующий диалог.

Поляков (П). Что скажешь?
Алехин (А). Ничего.
П. Чем объясняешь?
А. Нету там ... Этих людей. Мы искали на совесть и не нашли, значит, нет их там.
П. Да, они перебрались. Они вот уже где, капитан. В Шиловичах.
А. Когда их обнаружили?
П. Вчера. Я не смог вас предупредить.
«У Алехина слипались глаза, он разбудил себя вопросом», - добавляет автор сценария.
А. Выходит, мы зря прогуляли целые сутки?
П. Сегодня погулял - завтра поработаешь.
А. Так точно.
П. Есть силы - нет - найдите. К сожалению, заменить вашу группу некем. Тем более что вы уже начали это дело. До места 200 километров. Капитан, отставить сон!
А. Слушаюсь!

Алехин вытаскивает Таманцева и Блинова из дежурки и сообщает, что через полчаса им предстоит снова отправиться в дорогу. При этом у шофера Хижняка (в исполнении Борислава Брондукова), который в это время разливал чай, дрогнула рука, и он залил кипятком фотографию матери Блинова.

- У них самолет, что ли? - вопрошает Таманцев. - Малыш готов. На руках его нести?
- Это про меня ..., - вскакивает Блинов. - Аль хочешь сказать, что я недоносок?

Герои прибывают к новому месту действия на «студебеккере». На опушке стоит белая печь с обвалившейся трубой. Рядом с Алехиным в кузове поднимается Блинов.
В самом низу 12 листа Алехин говорит:
- Старший лейтенант Таманцев!

После чего идет ремарка: «Алехин шлепнул его по заду. Тот во сне только натянул потуже плащ-палатку, дважды лягнул ногами воздух и перевалился на другой бок».

Пока Алехин и Блинов умываются, Хижняк делает хлеб, разводя в печи огонь.

- Не нравится мне этот лес, - замечает присоединившийся к ним Таманцев.
Блинов смеется:
- Чем он плох? Ягоды вокруг, наверное, грибы.
- Здесь убили Лешку Басоса. Они мучили его, жгли и кололи перед тем, как убить.
- Когда его?
- Месяц назад, перед твоим приходом к нам. Да ты, собственно, пришел на его место. Вместо него. Дурной этот лес.
К разговору присоединяется Алехин:
- Не поминать же Лешку. И не мстить за него мы сюда приехали.

После приема пищи Алехин объясняет своим подчиненным суть задания, т.е. поиск следов вражеской разведгруппы в лесу. Герои снимают погоны, но пояснения, для чего это делается, не звучит.
Таманцев советует Блинову:
- Возьми вторую пушку. И опусти в карман.
- Чертовски неудобно так, - замечает Блинов, убирая в брюки вальтер.
- Оружие всегда неудобно, - заявляет Таманцев. - За исключением некоторых случаев. Помни о наших. Помни, в этом лесу замучили Басоса. Ни пуха тебе.
- Тебе тоже.

На полях нужно заметить, что изначально в сценарии везде было напечатано не «Басос», а «Басов», но потом в большинстве мест исправлено.

Обменявшись пожеланиями, герои направляются в лес. Там Таманцев находит два березовых креста и засекает рядом с ними стальную проволоку, «натянутую сантиметрах в 15 над землей». По этому поводу он отмечает про себя: «Треклятый немчура. Я читаю надпись на кресте. Я отвлекся. Я наступаю на мину. Ты лежишь, ты слышишь взрыв... Он ласкает твое ухо... Потом ты видишь мои кишки на деревьях вокруг твоей могилы... И тебе хорошо. А мне плохо».

После означенной рефлексии в готическом ключе Таманцев помечает мину на местности веткой орешника, и действие переносится в деревню, куда направился Алехин. Автор так описывает поселение: «Деревня молчала. Ни скрипа колодцев, ни лая собак. Ни дыма».

Разговор с председателем Васюковым отличается как от романного, так и от представленного в экранизации Пташука, рядом особенностей. Во-первых, отсутствует сын Васюкова, мальчик примерно двух с половиной лет без левой руки. Кроме того, в сцене есть момент, где Алехин, побарабанив по прикладу выставленного в окно пулемета, спрашивает: «Неспокойно тут у вас?» И получает на это ответ в схожей тональности: «Бывает. И немцы блуждают, и власовцы, и поляки. Проголодаются и выходят из леса на огонек». Это не очень вяжется с отчаянной атмосферой, которую нетрудно считать из оригинала, в том числе и из того, как именно о своем положении говорит Васюков.

В дальнейшем, когда Алехин начинает расспрашивать собеседника про двух виденных им офицеров, в голове у капитана проносятся мысли, отражающие рассуждения из более поздней главы: «И Алехин почувствовал угрызения совести. Он к тебе с душой, а ты только бутафоришь, как маникюрша или артист. Чертова работа».

Пока Алехин выясняет обстановку в округе, Блинов в лесу нейтрализует мину, а затем, лежа на спине, наблюдает за двумя дятлами. Возобновив после перерыва поиски, он обнаруживает след сапога и след женской босой ноги.

Его командир тем временем посещает хутора, внешний вид которых автор сценария описывает соответственно: «Пусто. Тихо. Дохло». Практически без отклонений от оригинала происходит разговор с горбуном Станиславом Свиридом, роль которого в фильме досталась Михаю Волонтиру, и его женой. Хижняк, не понимая разведывательной функции просьб Алехина о кружке с водой и тому подобном, несколько раз подряд чуть не срывает его бутафорское прикрытие, но все так или иначе обходится. Сцена завершается тем, что зрителю показывается Юлия Антонюк (персонаж Елены Сафоновой), смотрящая на Алехина из окна. 

Вечером главные герои обсуждают результаты работы, причем капитан называет прошедший день пустым и наутро снова оказывается на хуторе у Свирида, где, согласно авторской пометке, «ведет себя так, словно они договорились о встрече». Диалог, фраз из которого у Богомолова не приводится, звучит очень похоже на тот, что в итоге произойдет в фильме Пташука (но без «коханки», разумеется). Во время разговора по небу на юго-запад плывут бомбардировщики, и Алехин ловит себя на мысли, что считает их. «Чертова привычка! - сокрушается он про себя. - Тяжелые. Груженые».

Следующая сцена посвящена осмотру Таманцевым смолокурни и окрестностей. В описании содержится упоминание трупного запаха, но неясно, как режиссер собирался указать на его наличие. Камера охватывает вздутые трупы немцев, у одного из которых на кромке шлема восседает иссиня-черный ворон. «Натюрмортик, черт побери», - отмечает Евгений. Присутствует женский труп в мундирчике РОА, описание которого полностью перенесено из богомоловского текста, но, как только стихает гул прилетевших из предыдущей сцены самолетов, начинается расхождение.

У проема двери Таманцеву в живот упирается ствол автомата. В голове у старшего лейтенанта проносится странная мысль: «Юный старец», - которая становится понятной мгновение спустя, когда гремят три выстрела. Выясняется, что жизни героя угрожал по возрасту вполне молодой немецкий солдат, который, однако, за время блужданий по лесу отощал и зарос до крайности. На одной ноге у него сапог огромных размеров, другая нога – «босая, почти детская».

На звуки выстрелов прибегает Блинов, сообщающий о себе звуком охотничьего манка. На вопрос о том, ранен ли он, Таманцев отвечает:
- Обошлось. Недалеко было до греха. Я попался в «бутерброд», тяпа. Увидел след машины, потом этот грохот самолетов...  Я прошляпил момент, когда он вышел из лесу... Еще шаг его дурацкий - одна нога босая. Понял, кто он? Как я его упустил? Он чокнутый, этот немчура... Был... С чокнутыми никогда не знаешь, какой он ход сделает? Чокнутому правила не писаны!
- Ты не оправдывайся, - утешает его Блинов. - Стрелял, значит, по-другому не мог.
- Бутерброд проклятый, - продолжает ныть Таманцев. - С этими самолетами... Как он нам сейчас бы пригодился живым.
- На что?
- Не подходи. Гляди под ноги, на это историческое место, малыш. Здесь стояла машина. Из картера утечка масла... Машина постояла изрядно. Следы двухсуточной давности. Ты можешь аплодировать, малыш.
- Хочешь сказать, что мы нашли? И что это - наши парши, Таманцев?
- Не факт. Немчура бы прояснил. Но если они не агенты, то что делали среди минированного леса? Заблудились? Нет, стояли, и масло капало.
- Может быть, у них здесь были любовные дела? - как-то совсем уж неуклюже острит Блинов.
- Среди этого зловония и воронья? Немчурик мог бы нам сказать. Здесь перебили его друзей, и он как на привязи здесь бродил, мог видеть машину и людей.

По отпечаткам они определяют, что подтекающей машиной был «додж», и действие вновь возвращается к Алехину. Тот обсуждает с милицейским сержантом вопросы постоя, который остается его прикрытием для сбора информации. Сержант заверяет, что жители подведомственного участка у себя отнимут, но солдат обеспечат.

- А вот Свирид - исключение, - добавляет милиционер. - Не рекомендую у него. Лживый он какой-то.

Не пояснив, какими примерами подтверждается лживость хуторянина, сержант рассказывает Алехину, что заколоченный дом рядом с домом Свирида принадлежит Павловскому, и Свирид планирует им завладеть, воспользовавшись выписанной на него доверенностью. Милиционер даже предлагает отобрать у подозрительного субъекта ключи, но Алехин отговаривает его, сославшись на то, что до зимы, когда здание может потребоваться для постоя, еще далеко. Над лесом стаями кружится воронье.

Тем временем Поляков прибывает в управление контрразведки авиакорпуса на «виллисе».
 
Автор сценария описывает состояние подполковника: «Поляков был голодный, как зверь, и у него чертовски болел зад. Зад и поясница - как-никак, за день по этим дорогам отмахал больше пятисот километров».

Подполковник разговаривает со старшим лейтенантом - уполномоченным из автобата, поясняющим, что Гусев в Вильнюс не прибыл, потому как погиб. Осмотрев «додж», Поляков обнаруживает там отсутствие саперной лопаты. Он отмечает, что при перегоне авто ее тоже не было, и интересуется у старлея, была ли она у Гусева в принципе. Тот отвечает утвердительно. Во время разговора собеседник контрразведчика нервно гоняет по траве листок целлофана, и Полякову это тоже бросается в глаза. Старлей поясняет, что целлофан - всего лишь мусор, выброшенный из кузова, но Поляков просвещает его, сообщив, что сало, завернутое в такую упаковку, выдается немецким летчикам и десантникам.

За этим интригующим поворотом идет сцена, где Поляков беседует с Алехиным и Таманцевым, просматривая рапорт капитана. Зачем-то он бросает Алехину:
- Говорите.
«Алехин затруднялся, он все сказал», - замечает автор.
- Выводы, - буркнул Поляков.
- Есть улики, - резюмирует Алехин. - Похищение доджа, убийство шофера. Следы ... Видели Павловского, если горбун не ошибся.
- Нам нужны не следы, а живые люди, - настаивает Поляков.
- На это требуется время, - возражает Алехин. - Мы работаем вслепую.
- Танцевать нужно от текста, - поддерживает непосредственного командира Таманцев.
Тут Поляков протягивает ему два листка и предлагает танцевать.
- Здесь только два текста? - недоумевает Евгений. - Должно быть три.
- Вам не хватает? Анализируй.
- Хороший текст, - говорит Таманцев. - Квалифицированный. Большой ценности. Для немецкого генерального штаба.
«Поляков после слов «немецкого генерального штаба» начал раздражаться, - дополняет картину создатель сценария, - что с ним редко бывало».
- Они что, - поражается Таманцев, - под чехлы заглядывают? Опытные парши, хорошо работают.
- Они да, хорошо, - соглашается Поляков. - А мы?

«Поляков остановил воспаленный взгляд на Алехина, - снова дает о себе знать сценарист. - Он любил маленького капитана и этого не скрывал. И надеялся на него больше остальных 28 своих розыскников».

Алехин зачитывает текст и делает вывод, что, судя по уровню информации, либо на вражеских агентов работает очень осведомленный офицер из какого-то советского штаба, либо тексты просто придуманы шпионами с целью порадовать свое командование.  Капитан предлагает запросить детали соответствующего уровня, чтобы понять, где информация из шифровок отклоняется от реальности.

- Я сделаю запрос, - обещает Поляков. - Ты проверишь. Размах у этих паршей подозрительный.
Подполковник по «ВЧ» просит Егорова, на что получает резкий ответ: «Нет его здесь».
- Прав был Таманцев, - соглашается Поляков, - что нужно было плясать от текста. Пользы от расшифровки вроде и немного, но стало ясно, что дело «Неман», которое еще утром казалось и мне, и вам делом ординарным, каких у нас десятки, вдруг обрело другую масштабность. Это ЧП.
Таким образом, сценарий определенно опережал Джорджа Лукаса с адмиралом Акбаром и его легендарным IT'S A TRAP.

Поляков берет на себя работу по «доджу», приказывает Таманцеву устроить засаду на Павловского в доме горбуна.
- Блох кормить? - интересуется Таманцев.
- Да, не будешь брезговать ни малейшей возможностью, - ответствует Поляков. - Алехин, выведешь их на засаду незамедлительно. А сам с Блиновым дожимайте лес!
В это мгновение Полякова по телефону предупреждают о приезде Егорова.
- Уходите, - советует подчиненным подполковник. - Иногда лучше родному начальству в глаза не попадаться.

Перед выходом из кабинета Алехин и Поляков еще успевают прийти к выводу, что нашедшие гусевский «додж» крестьяне взяли бы большую лопату, но никак не малую саперную.

«Однако от Егорова уйти Алехину не было суждено, - мрачно констатирует сценарист. - Они встретились под тусклой лампой близ офицерской столовой».

- Что так отощал, капитан? – справляется Егоров, роль которого исполнял Бронюс Бабкаускас.
- Волка ноги кормят, - прибегает к помощи фольклора Алехин.
- Плохо тебя кормят. Плохо. Одиннадцатые сутки работаете по делу и ни-че-го. Мышиная возня!
- Делаем все возможное.
- Надежно зацепились?
- Жду результатов, - докладывает капитан.

Затем Егоров встречается с Поляковым и сообщает, что его по дороге обстреляли. В разговоре выясняется еще один мотив для настойчивых требований о раскрытии «Немана», - оказывается, у Егорова иссякают возможности для радиоигры, и ему нужны живые радисты. В этот момент генерала просят к телефону, и выясняется, что с ним говорит заместитель начальника ГУК «Смерш», который быстро переходит к делу, сообщая, что шпионы работают у Егорова под носом. Тот, как гласит пометка на листе 54, «наливается кровью». Впрочем, ему удается донести до начальства, что есть потенциал для работы, хотя очень нужна помощь в виде как минимум 25 единиц личного состава и пеленгаторных установок. Командир уведомляет Егорова, что уже распорядился об отправке 45 офицеров.

- Завертелась машина! - рассказывает Егоров Полякову по итогам беседы.
- Нервничают?
- Да.
- Нервы - это привилегия высокого начальства, - замечает Поляков. Мы должны работать. Чаю?
Тем временем Алехин выводит Таманцева и двух прикомандированных к сараю дома Павловского. Евгений вскрывает сарай и подзывает помощников.
- Верблюды. Не люди, а землетрясение.
Заметив Юлию, прикомандированный капитан спрашивает Таманцева, кто она.
- Неизвестно. Тут все - иксы.

В районе леса Блинов засекает Николаева и Сенцова и, заметив, что они голосуют на запруженной солдатами и военной техникой трассе, в отсутствие Алехина предлагает Хижняку стать для двух офицеров желанной попуткой. В процессе их догоняет Алехин. Подвезти парочку у героев так и не выходит, и после сцены преследования, где Блинов еще успевает отметить, что он «немного заикается, но не слепой», капитан отправляется в комендатуру.

Конец первой части