Слова безответные

   После оформления в регистратуре Егор Ильич с супругой в сопровождении дежурного администратора санатория проследовали в столовую, где их радушно встретила заведующая.
  “Предлагаю вам этот столик.  Здесь тихо и уютно. Вполне возможно, что завтра или послезавтра появится кто-то третий. Я постараюсь, чтобы он не оказался третьим лишним в вашем обществе”,- сказала та и, пожелав всех благ, удалилась.
 Третий, вернее третья, появилась в тот же день. В начале обеда к их столу в сопровождении заведующей подошла женщина допустимой полноты, роста среднего, с грустной улыбкой на лице и усталым взглядом.
Заведующая скороговоркой представила ей Егора Ильича и его супругу и, сказав, что незнакомку зовут Настасья, запнулась, забыв, вероятно,  её отчество. Пауза затянулась.
 “Филипповна”, -  улыбнувшись, сказала супруга Егора Ильича.
  -Ой, а вы что, знакомы?  - оживилась заведующая.
  -Нет, мы просто знакомы с героиней  Достоевского, - услышала она в ответ и, смутившись, пожелала приятного аппетита и  ушла.
Настасья Филипповна, несмотря на некоторую внешнюю суровость,  оказалась  собеседником приятным и словоохотливым и где-то на пятый день знакомства, сидя в беседке и, ведя разговор о своём девичьем с супругой Егора Ильича, поведала ей о своём не совсем простом прошлом и настоящем.
“Замуж я вышла рано, - начала она свою повесть,- двадцати ещё не было. Третьекурсницей. Он-то уже закончил годом раньше. Первым красавцем был.  Да и я не совсем плоха была тогда, и льстило мне, когда говорили нам вслед, что красивая мы пара.
  Только счастье моё быстро испарилось: заболел мой красавец. Заболел неизлечимой болезнью, левизна называется. Пыталась я с ней бороться, но поняла, что бесполезно, если больной лечиться не хочет, ему уже ничего не поможет, вот я его и выпроводила за дверь.
Начала жить я новой жизнью, жизнью молодой матери с двумя малолетними детьми на руках.
 Так и дожила  до пенсионного возраста в  одиночестве с двумя инфарктами и ещё кое-какими недугами и с инвалидной книжкой в кармане.               
Были, конечно, варианты, даже он дважды возникал, клялся и божился, но душа никого не принимала, а его тем более.               
-Дети выросли, обзавелись  семьями, живут в далёких краях и глаз уже лет пять не кажут.
- И зажила я одна в старом ещё отцовском доме без всяких надежд на светлое будущее. Какое там светлое будущее, пенсионный возраст, осень жизни. Но случаются иногда чудеса, случаются, вот и со мной  случилось  чудо.
  Возвращаюсь я однажды из поликлиники, а возле моего дома  машина и двое незнакомых мужчин вынимают из багажника  чемодан и сумку и несут их к  моему дому. Один молодой ещё, второй уже пенсионного возраста.
Остановила я их, сказав, что они ошиблись, не жду я никаких гостей. Младший, улыбаясь, сказал, что они не ошиблись, а приехали ко мне.
-“Вы же не будете отрицать, что Вы Настасья Филипповна?”
- Я-то да, а вы-то кто?
- А это объяснит Вам мой отец. Его, кстати, зовут Виктором Константиновичем. Вы пока тут побеседуйте, а я после работы подъеду. Я бы вам посоветовал в дом войти, не будете же вы под дождём разговаривать. Разговор-то, я надеюсь, долгим будет.
 Папа, удачи тебе,- выпалил он на одном дыхании, и уехал.
Стоим мы с незнакомцем, то есть с Константиновичем, и молчим. Я готова  его послать, куда подальше с его загадками, но смотрю, а вид у него,  как у нашкодившего щенка.
  Смотрит на меня виновато, сказать что-то хочет, но кроме как: мы, вы, так, это,- ничего путного  не услышала. И так жалко мне его почему-то  стало. Куда же он пойдёт под дождём со своим багажом,- подумала я и пригласила  в дом.
Посидели мы с ним,  помолчали, потом чаёк помог разговориться. И узнала я о судьбе его нелёгкой.
 Вырастил он двоих сыновей, взрослые они уже, своими семьями обзавелись, а их мать, как она сказала, встретила настоящую любовь и исчезла, когда старшему сыну ещё  десяти  не было.               
  Появлялась однажды специально на бракоразводный процесс, посмотреть на детей и похвалить его за то, что их  вырастил.               
   Но не увидела она их, не захотели они с ней встречаться.
Можно было, конечно, найти себе пару, но как-то у него не получалось: то сам сомневался, то дети были против.               
Но вот, по его словам, они приглядели  в городе подходящую женщину, т.е. меня и уже почти год  ему  житья не дают.
 Хотят они  женить его и, по их мнению, только я могу стать его женой.
Приглянулась я им очень. И сегодня утром они и их жёны заявили, что они  все явятся ко мне, если он сам не поговорит  со мной.
Ну, и я поведала ему о своей жизни. И что тут скажешь? Два сапога пара, и  распаковал он свой багаж.
Вечером приехал его сын и радостно заявил, что не сомневался в успехе отца, поздравил нас и вручил мне связку ключей от квартиры отца, назвав и меня  хозяйкой этой квартиры. Помолчав немного, он торжественным голосом сказал, что они с братом и их жёны хотят называть меня мамой.
  “Хотя мы и  не молодые, можно сказать даже пожилые, но и нам нужна мама”, - сказал он.
Так в этот день, неожиданно для себя, я стала счастливой женой, мамой и даже бабушкой троих внуков. А через две недели мы с Константиновичем, его, а теперь уже и моими, детьми  и внуками, были в ЗАГСе.
 Я полюбила  их всей душой, и они отвечали мне тем же.  Не было дня, чтобы кого-то из них не было рядом. Только и слышно было мамочка, бабуля и другие ласковые слова. И купалась в своём женском счастье я почти пять лет.
Но стала я замечать, что мой Константиныч  грустить начал. Говорит со мной, смотрит на меня, будто ждёт чего-то и вздыхает. Спрашиваю его,- “Константиныч, что у тебя случилось?”
  “Нет, Настенька, не волнуйся, радость моя, просто устал немного”.
 Забеспокоилась я, не заболел ли. Но говорит, что нет, здоров. “Константиныч - говорю ему,- пойдём в поликлинику, пусть  проверят твоё здоровье”. Сколько раз просила, но упрямый он, не соглашался. Всё на осень ссылался. Говорил, что придёт она и всё рассудит: кто есть кто, и что есть что, кто здоров, а кто болен.               
  И цветы он любил осенние; астры да хризантемы и мне их дарил.               
  В конце августа решил он съездить на дачу, так он каждый год делал, чтобы на природе встретить своё любимое время года осень и не доехал, в больнице оказался, сердце прихватило, там установили - обширный инфаркт.
Прибежала  туда, не пускают, только на следующий день разрешили и то знакомая медичка помогла.               
 Увидела его и у самой сердце зашлось от жалости. Еле справилась.
Вроде бы спит и я, для себя самой неожиданно, говорю тихо:- “Дорогой мой, родной, любимый, ради бога не умирай”, - а рукой глажу тихонько  его лицо.
Вдруг открывает глаза,  берёт мою руку, целует,  прижимается щекой к ладошке моей и затихает.
 Я попыталась высвободить руку, но он тихо говорит:- “Если б ты знала, как я счастлив сегодня. Ты сказала. Спасибо дорогая моя “Настенька.”
А меня будто током ударило, он - то меня всегда ласково  называл, а я только Константиныч, да Константиныч. Ему и всего-то для полного счастья моих ласковых слов не хватало. Всего-то. А я Константиныч, да Константиныч.
  А утром он так и не проснулся. Не стало моего любимого мужа. Не стало.  Пришла она и  рассудила, кто есть кто. Вдовой я стала. Если бы не дети наши и внуки, не смогла бы я дальше жить. Заботятся они обо мне, опекают, каждый год меня по санаториям устраивают. Здесь-то я уже второй раз отдыхаю.
А осень я возненавидела. Пришла она и в первый же день забрана моего самого родного мне человека. Хожу я теперь к нему, ношу ему любимые цветы осенние и шепчу ему  слова, к сожалению,  запоздалые и слова, к сожалению, безответные.